Как
отмечалось, законодатель употреблял это понятие и в ка-
честве отягчающего обстоятельства в отношении всех
преступлений (п. <в> ст. 31 <Основных начал> 1924 г.,
п. <в> ст. 47 У К), и в качестве конструктивного призна-
ка отдельных составов (ст. ст. 5859 УК), и в качест-
ве квалифицирующего признака при совершении отдель-
ного преступления (ст. 59 УК) или группы преступле-
ний (ст. 58 "У К). Однако во всех этих случаях имелась
в виду такая форма соучастия, при которой несколько
лиц не просто сговариваются о совершении преступле-
ния, а объединяются для занятия преступной деятель-
ностью, и связь между ними имеет определенные устой-
чивые организационные формы.
Такое .понимание соучастия особого рода и построение
уголовного законодательства об ответственности за наи-
более опасные формы объединенной преступной деятель-
ности целиком и полностью себя оправдали в практике,
а потому они и были восприняты новым общесоюзным
уголовным законодательством. В общей части - п. 2
ст. 34 Основ уголовного законодательства 1958 года, хотя
и нет прямого указания о банде или организации, как
отягчающем обстоятельстве в отношении всех преступ-
лений, но совершенно очевидно, что коль скоро органи-
зованная группа-менее опасная форма соучастия-
является таким обстоятельством, то тем более должно
отягчать ответственность наличие соучастия особого рода
(организации, банды и т. п.).
Соучастие особого рода в новом законе используется,
как и ранее, или в качестве одного из признаков отдель-
ных государственных преступлений-таких как измена
родине (<заговор>-ст. 1), бандитизм (<банда>-ст. 14).
контрабанда (<группа лиц, организовавшихся для заня-
тия контрабандой> - ст. 15), или в качестве квалифи-
цнрующего признака для целой группы преступлений
(антисоветская организация-ст. 9). Нетрудно заме-
тить, что в новом законе используются почти буквально
прежние термины для обозначения конкретных форм со-
участия, что дает основания полагать, что законодатель
вкладывает в них и прежнее содержание и что все эти
конкретные формы являются не чем иным, как разновид-
ностями соучастия особого рода, предполагающего нали-
чие устойчивых организационных форм и намерения ви-
новных заниматься преступной деятельностью.
В Законе об уголовной ответственности за государст-
венные преступления появилась лишь одна новая разно-
видность преступного сообщества-<заговор с целью за-
хвата власти>, являющаяся конкретной формой измены
р.одине, а также несколько в другой редакции изложена
статья об ответственности за организационную антисо-
ветскую деятельность (ст. 9). Однако совершенно оче-
видно, что заговор как форма соучастия является част-
ным и наиболее опасным случаем преступной организа-
ции.
Так, известно, что разоблаченная ЦК КПСС измен-
ническая деятельность агента империализма Берия бы-
ла связана с созданием именно такого рода преступной
заговорщической контрреволюционной организации.
<Судом установлено, - указывается в информационном
сообщении о заседании Специального Судебного при-
сутствия Верховного Суда СССР, -- что, изменив Родине
и действуя в интересах иностранного капитала, подсуди-
мый Берия сколотил враждебную Советскому государ-
ству изменническую группу заговорщиков, в которую во-
шли связанные с Берия в течение многих лет совместной
преступной деятельностью подсудимые Меркулов, Дека-
нозов, Кобулов, Гоглидзе, Мещик, Влодзимирский. За-
говорщики ставили своей преступной цельют использо-
вать органы Министерства внутренних дел против Ком-
мунистической партии и правительства СССР, поста-
вить Министерство внутренних дел над Партией и Пра-
вительством для захвата власти, ликвидации советского
рабоче-крестьянского строя; реставрации капитализма
и восстановления господства буржуазии> .
Поскольку в действующем законодательстве в статье
об измене родине не был предусмотрен <заговор с целью
<Правда> 24 декабря 153 г.
захвата власти>, действия врага народа Берия и его со-
общников были квалифицированы в этой части по
ст. ст. 58 " и 58 УК РСФСР.
Специально следует остановиться на анализе ст. 9 но-
вого Закона, предусматривающей ответственность за
<организационную деятельность, направленную к подго-
товке или совершению особо опасных государственных
преступлений, к созданию организации, имеющей целью
совершить такие преступления, а равно участие в анти-
советской организации>. Структура этой статьи весьма
сложная, ее правильное толкование может быть дано
лишь с учетом общих принципов советского уголовного
права и, в частности, принципов ответственности за со-
участие в зависимости от его формы; Прежде всего сле-
дует отметить, что в ст. 9 выделяются две формы органи-
зационной антисоветской деятельности, представляющих
собой не что иное, как различные формы соучастия.
<Организационная деятельность, направленная к подго-
товке или совершению особо опасных государственных
преступлений> и деятельность, направленная <к созданию
организации, имеющей целью совершить такие преступ-
ления> с точки зрения форм соучастия могут представ-
лять собою или соучастие с предварительным сговором
или организованную группу. Антисоветская же <органи-
зация> является преступным сообществом, при котором
связь между отдельными соучастниками уже приняла
определенные устойчивые организационные формы. Раз-
личие этих двух форм антисоветской деятельности со-
стоит в том, что указанная в первой половине статьи ор-
ганизационная деятельность, если в ней участвует не-
сколько лиц, не приобрела еще устойчивых форм, то
есть не достигла стадии преступного сообщества. Учиты-
вая важность охраняемого объекта (основы советского
государства), законодатель в данном случае рассматри-
вает и организационную антисоветскую деятельность, и
участие в антисоветской организации самостоятельными
оконченными преступлениями независимо от того, до-
стигла или нет организационная деятельность успеха
или успела ли организация осуществить свои цели. Од-
нако преступная деятельность организации является бо-
лее опасной формой соучастия. Смысл выделения ука-
занных форм в ст. 9 состоит в том, чтобы суд, на основе
п. 2 ст. 34 Основ уголовного законодательства 1958 го-
да и положений теории о сравнительной общественной
7 п. и. Гришаев, Г. А, Крипр
97
опасности отдельных форм соучастия, учитывал при наз-
начении наказания виновным гораздо большую опас-
ность для советского государства преступной деятель-
ности <организации>.
Как уже неоднократно отмечалось, для любого соуча-
стия особого рода характерно наличие у виновных наме-
рения заниматься определенной преступной деятель-.
ностью и устойчивость организационных форм связи
между преступниками. Конкретно эти формы связи мо-
гут быть весьма разнообразны- Обычно они определя-
ются целями и содержанием преступной деятельности,
свойствами субъектов преступления, обстановкой совер-
шения преступления и т. д. Однако признак устойчи-
вости организационных связей, обусловливающий на-
личие сплоченного преступного сообщества, является тем
специфическим признаком, который придает преступно-
му сообществу особую опасность и отличает эту форму
соучастия от всех других форм.
В практике применения постановлений советского
уголовного законодательства о преступном сообществе
и в теории советского уголовного права в различные пе-
риоды времени допускалось немало ошибок и чаще всего
они были связаны с неправильным пониманием именно
указанного основного признака преступного сообще-
ства .
<Устойчивость> как признак соучастия особого, рода
в многолетней практике применения советского уголов-
ного законодательства не всегда получала единообраз-
ную трактовку. Более того, ясного представления о со-
держании этого признака, к сожалению, не сложилось
вплоть до последнего времени. После издания Уголов-
ного кодекса 1926 года имели место попытки дать очень
узкое толкование этого признака. Устойчивость рас-
Поскольку преступное сообщество является одной из форм
соучастия, многае его признаки вытекают из общего понятия соу-
частия и аналогичны соответствующим признакам смежных форм.
Так, в отношения минимального количества членов гареступяого со-л
общества, так же как и при других формах соучастия, достаточно:
наличия по крайней мере двух лиц. По этому пс1воду было даяо
указание Пленумом Верховлого суда РСФСР в 1927 году (См..
<Судебная практика РСФСР> 1927 г. № 6, стр. 2). В преступном.,
сообществе, так же как и в шайке, возможно соисполиительстао ид
[разделение .ролей. Эти вопросы были нами уже рассмотрены и не;
нуждаются в каком-либо уточиении применительно к соучастию осо-
бого (рода.
сматривалась как <организованность> плюс <профессио-
нализм>, как <поднятие... учинения общественно-опас-
ных деяний на высоту организованного ремесла>, в соот-
ветствии с чем преступное сообщество должно было
быть - <сообществом профессионалов> . Однако эти
предложения, отвергнутые практикой еще в период дей-
ствия Уголовного кодекса 1922 года, не были восприня-
ты ни советским уголовным законодательством, ни су-
дебной практикой и позднее, так как они могли лишь
ослабить борьбу с организованной преступной деятель-
ностью, хотя и не являющейся профессиональной, но тем
не менее имеющей устойчивые организационные формы
и потому представляющей повышенную общественную
опасность.
Кроме того, профессиональная преступность уже в
период издания Уголовного кодекса 1926 года стала
редким явлением, которое почти совсем исчезло в пе-
риод завершения строительства социалистического об-
щества в нашей стране. Не случайно поэтому А. Н. Трай-
нин в своих последующих работах, говоря о понятии
преступного сообщества и отличии его от других форм
соучастия, отбрасывает признак профессионализма, пе-
ренося центр тяжести на устойчивость организационных
форм. <Соучастие особого рода, - писал А. Н. Трайнин
в 1941 году,-есть высшая ступень совместной преступ-
ной деятельности. Здесь между действующими совмест-
но лицами существует не только предварительное согла-
шение,-этим соучастие особого рода отличается от
простого соучастия, - но соглашение, принявшее более
стойкие организационные формы, - этим соучастие осо-
бого рода отличается от соучастия квалифицированного.
Соучастие особого рода есть длительное сплоченное со-
участие, готовый людской аппарат для совершения пре-
ступлений> Это определение в основном правильно
отражало понятие преступного сообщества и его основ-
ные признаки, сложившиеся в судеоьои практике и тео-
рии советского уголовного права в тот период. Боль-
шинство теоретиков как при определении общего поня-
тия преступного сообщества, так и при определении от-
А. Н. Трайния, Уголовное право. Общая часть, М., 1929,
стр. 348-349.
А. Н. Трайнин, Учение о соучастии, М" 1941, стр. 81-82.
дельных его разновидностей, выдвигало в качестве
обязательного признака преступного сообщества устой-
чивость группы, понимаемую в смысле многократности
задуманных или совершенных группой преступлений.
Так, А. Лаптев определял преступное сообщество как
<...длительное сплоченное соучастие в целях совершения
не одного, а многих преступлений> . При определении
отдельных разновидностей преступного сообщества, в
частности банды, большинство авторов также указыва-
ло на обязательность признака устойчивости. В Ком-
ментарии к УК РСФСР 1926 года авторы, говоря о
контрреволюционной организации, хотя и избегают да-
вать ее определение, но из данного ими описания усло-
вий ответственности членов организации все же сле-
дует, что контрреволюционной организации присуще со-
ставление плана, предполагающего выполнение членами
данной организации ряда преступлений
Позиция судебной практики по данному вопросу
очень четко была выражена в определении Верховного
Суда СССР от 29 июня 1946 г. по делу М. В этом опре-
делении указывалось: <Для наличия бандитизма тре-
буется, чтобы группа была устойчивой, чтобы соверше-
ние преступлений предполагалось участниками группы
не в виде одного только намеченного акта нападения,
после чего группа должна прекратить свое существова-
ние, а в виде постоянной или временной деятельности,
рассчитанной на неоднократность совершения преступ-
ных действий. Таким образом, бандитизм предполагает
группу, созданную не для осуществления одного пре-
ступного действия, а для осуществления преступной
деятельности> .
А. Лаптев, Соучастие по советскому уголовному праву,
<Советская юстиция> 1938 г. № 23-24, стр. 15.
" См. <Уголовное право. Особенная часть>, М., 1938, стр. 128,
<Уголовное право. Особенная часть>, М" 1943, стр. 101.
См. А. Т райни н, В. Меньша г~а и, 3. Вышинская, УК
РСФСР, Комментарий, М., 1946, стр. 76. В отношении определения
признака устойчивости при бандитизме авторы занимают очень про-
тиворечивую позицию, утверждая в одном и том же пункте, что
для банды необходимо: <наличие объединяющей всех членов бди-
ды цели - совершения п (р е ступле н и и; банда предпола-
гает тесно связанную между собой и более или менее устойчивую
группу лиц, объединяющуюся для совершения одного или н е-
скольких преступлений> (стр. 81) (разрядка моя. -Г. К.).
<Судебная практика Верховного Суда СССР 1946 г.> вып. VI
(XXX), М,, 1947, стр. 15.
Таким образом, устойчивость, в смысле многократ-
ности задуманных или совершенных группой преступле-
ний в течение весьма длительного времени, признава-
лась обязательным признаком любого преступного сооб-
щества как в теории советского уголовного права, так и
в судебной практике, хотя в последней иногда, особенно
при применении ст. 59 УК, делались отдельные отступ-
ления от этого признака . Однако такое понимание
устойчивости не соответствовало в полной мере ни зако-
ну, ни сущности понятия преступного сообщества, как
наиболее опасной формы соучастия. Недостатки опреде-
ления устойчивости лишь как многократности задуман-
ных или совершенных группой преступлений, т. е. как
чисто количественного признака, не отражающего харак-
тера связей между соучастниками, справедливо отмечал
В. Н. Ошеров еще в связи с определением понятия
<шайки>, которая рассматривалась по Уголовному ко-
дексу 1922 года как одна из разновидностей преступного
сообщества. Указывая на то, что один этот признак да-
леко не всегда может дать правильное представление
о действительной опасности той или иной группы, автор
приводит для сравнения два весьма элементарные при-
мера: <...если три соучастника проектируют два преступ-
ления, например, подлог или мошенничество и ограничи-
ваются этим, то господствующая теория в противоречие
со здравым смыслом всякого суда признает здесь
<несомненную шайку>. Если же другие лица, организо-
вав сплоченную группу, запасшись оружием и выбрав
надежных начальников в своей среде и проч., проекти-
руют один единственный налет (например, на государ-
Так, Инструктивное письмо Верховного суда РСФСР № 1
от 8 февраля 1927 г. относило к бандитским нападениям разбойиое
нападение, совершенное двумя и большим количеством лиц <при
наличии признаков организованности (банда)>. (<Еженедельник
советской юстиции> 1927 г. № 12). Президиум Верховного суда
РСФСР в постановлении от 14 февраля 1935 г. <О резуль-
татах обследования работы нарсудов г. Москвы и Московского
городского суда по делам о хулиганстве> предлагал случаи орга-
низованных групповых нападений на трудящихся, особенно при при-
менении оружия, квалифицировать по ст. 59 УК.
В обоих случаях, как можно видеть, признак устойчивости, от-
брасывается и заменяется признаком <организованности>, не пред-
полагающим многократвости задумаиных или совершенных пре-
ступлений.
ственный банк), то та же теория говорит: <Здесь шайки
нет> .
Необходимо отметить, что из закона, даже при бук-
вальном его толковании, также не вытекает такое одно-
стороннее и узкое понимание <устойчивости>. Так, в ча-
стности, в ст. 58" УК прямо говорилось об <организации,
образованной для подготовки или совершения одного
(разрядка моя. - Г. К.) из поеступлений, предусмо-
тренных настоящей главой>. Эта формула закона уже
говорит о том, что преступное сообщество, в том числе и
контпреволюционная организация, которая являлась его
разновидностью, могут создаваться и для совершения
одного преступления.
Изложение этой статьи в новом Законе об уголовной
ответственности за государственные преступления также
не исключает возможности, создания антисоветской ор-
ганизации для совершения хотя бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
отмечалось, законодатель употреблял это понятие и в ка-
честве отягчающего обстоятельства в отношении всех
преступлений (п. <в> ст. 31 <Основных начал> 1924 г.,
п. <в> ст. 47 У К), и в качестве конструктивного призна-
ка отдельных составов (ст. ст. 5859 УК), и в качест-
ве квалифицирующего признака при совершении отдель-
ного преступления (ст. 59 УК) или группы преступле-
ний (ст. 58 "У К). Однако во всех этих случаях имелась
в виду такая форма соучастия, при которой несколько
лиц не просто сговариваются о совершении преступле-
ния, а объединяются для занятия преступной деятель-
ностью, и связь между ними имеет определенные устой-
чивые организационные формы.
Такое .понимание соучастия особого рода и построение
уголовного законодательства об ответственности за наи-
более опасные формы объединенной преступной деятель-
ности целиком и полностью себя оправдали в практике,
а потому они и были восприняты новым общесоюзным
уголовным законодательством. В общей части - п. 2
ст. 34 Основ уголовного законодательства 1958 года, хотя
и нет прямого указания о банде или организации, как
отягчающем обстоятельстве в отношении всех преступ-
лений, но совершенно очевидно, что коль скоро органи-
зованная группа-менее опасная форма соучастия-
является таким обстоятельством, то тем более должно
отягчать ответственность наличие соучастия особого рода
(организации, банды и т. п.).
Соучастие особого рода в новом законе используется,
как и ранее, или в качестве одного из признаков отдель-
ных государственных преступлений-таких как измена
родине (<заговор>-ст. 1), бандитизм (<банда>-ст. 14).
контрабанда (<группа лиц, организовавшихся для заня-
тия контрабандой> - ст. 15), или в качестве квалифи-
цнрующего признака для целой группы преступлений
(антисоветская организация-ст. 9). Нетрудно заме-
тить, что в новом законе используются почти буквально
прежние термины для обозначения конкретных форм со-
участия, что дает основания полагать, что законодатель
вкладывает в них и прежнее содержание и что все эти
конкретные формы являются не чем иным, как разновид-
ностями соучастия особого рода, предполагающего нали-
чие устойчивых организационных форм и намерения ви-
новных заниматься преступной деятельностью.
В Законе об уголовной ответственности за государст-
венные преступления появилась лишь одна новая разно-
видность преступного сообщества-<заговор с целью за-
хвата власти>, являющаяся конкретной формой измены
р.одине, а также несколько в другой редакции изложена
статья об ответственности за организационную антисо-
ветскую деятельность (ст. 9). Однако совершенно оче-
видно, что заговор как форма соучастия является част-
ным и наиболее опасным случаем преступной организа-
ции.
Так, известно, что разоблаченная ЦК КПСС измен-
ническая деятельность агента империализма Берия бы-
ла связана с созданием именно такого рода преступной
заговорщической контрреволюционной организации.
<Судом установлено, - указывается в информационном
сообщении о заседании Специального Судебного при-
сутствия Верховного Суда СССР, -- что, изменив Родине
и действуя в интересах иностранного капитала, подсуди-
мый Берия сколотил враждебную Советскому государ-
ству изменническую группу заговорщиков, в которую во-
шли связанные с Берия в течение многих лет совместной
преступной деятельностью подсудимые Меркулов, Дека-
нозов, Кобулов, Гоглидзе, Мещик, Влодзимирский. За-
говорщики ставили своей преступной цельют использо-
вать органы Министерства внутренних дел против Ком-
мунистической партии и правительства СССР, поста-
вить Министерство внутренних дел над Партией и Пра-
вительством для захвата власти, ликвидации советского
рабоче-крестьянского строя; реставрации капитализма
и восстановления господства буржуазии> .
Поскольку в действующем законодательстве в статье
об измене родине не был предусмотрен <заговор с целью
<Правда> 24 декабря 153 г.
захвата власти>, действия врага народа Берия и его со-
общников были квалифицированы в этой части по
ст. ст. 58 " и 58 УК РСФСР.
Специально следует остановиться на анализе ст. 9 но-
вого Закона, предусматривающей ответственность за
<организационную деятельность, направленную к подго-
товке или совершению особо опасных государственных
преступлений, к созданию организации, имеющей целью
совершить такие преступления, а равно участие в анти-
советской организации>. Структура этой статьи весьма
сложная, ее правильное толкование может быть дано
лишь с учетом общих принципов советского уголовного
права и, в частности, принципов ответственности за со-
участие в зависимости от его формы; Прежде всего сле-
дует отметить, что в ст. 9 выделяются две формы органи-
зационной антисоветской деятельности, представляющих
собой не что иное, как различные формы соучастия.
<Организационная деятельность, направленная к подго-
товке или совершению особо опасных государственных
преступлений> и деятельность, направленная <к созданию
организации, имеющей целью совершить такие преступ-
ления> с точки зрения форм соучастия могут представ-
лять собою или соучастие с предварительным сговором
или организованную группу. Антисоветская же <органи-
зация> является преступным сообществом, при котором
связь между отдельными соучастниками уже приняла
определенные устойчивые организационные формы. Раз-
личие этих двух форм антисоветской деятельности со-
стоит в том, что указанная в первой половине статьи ор-
ганизационная деятельность, если в ней участвует не-
сколько лиц, не приобрела еще устойчивых форм, то
есть не достигла стадии преступного сообщества. Учиты-
вая важность охраняемого объекта (основы советского
государства), законодатель в данном случае рассматри-
вает и организационную антисоветскую деятельность, и
участие в антисоветской организации самостоятельными
оконченными преступлениями независимо от того, до-
стигла или нет организационная деятельность успеха
или успела ли организация осуществить свои цели. Од-
нако преступная деятельность организации является бо-
лее опасной формой соучастия. Смысл выделения ука-
занных форм в ст. 9 состоит в том, чтобы суд, на основе
п. 2 ст. 34 Основ уголовного законодательства 1958 го-
да и положений теории о сравнительной общественной
7 п. и. Гришаев, Г. А, Крипр
97
опасности отдельных форм соучастия, учитывал при наз-
начении наказания виновным гораздо большую опас-
ность для советского государства преступной деятель-
ности <организации>.
Как уже неоднократно отмечалось, для любого соуча-
стия особого рода характерно наличие у виновных наме-
рения заниматься определенной преступной деятель-.
ностью и устойчивость организационных форм связи
между преступниками. Конкретно эти формы связи мо-
гут быть весьма разнообразны- Обычно они определя-
ются целями и содержанием преступной деятельности,
свойствами субъектов преступления, обстановкой совер-
шения преступления и т. д. Однако признак устойчи-
вости организационных связей, обусловливающий на-
личие сплоченного преступного сообщества, является тем
специфическим признаком, который придает преступно-
му сообществу особую опасность и отличает эту форму
соучастия от всех других форм.
В практике применения постановлений советского
уголовного законодательства о преступном сообществе
и в теории советского уголовного права в различные пе-
риоды времени допускалось немало ошибок и чаще всего
они были связаны с неправильным пониманием именно
указанного основного признака преступного сообще-
ства .
<Устойчивость> как признак соучастия особого, рода
в многолетней практике применения советского уголов-
ного законодательства не всегда получала единообраз-
ную трактовку. Более того, ясного представления о со-
держании этого признака, к сожалению, не сложилось
вплоть до последнего времени. После издания Уголов-
ного кодекса 1926 года имели место попытки дать очень
узкое толкование этого признака. Устойчивость рас-
Поскольку преступное сообщество является одной из форм
соучастия, многае его признаки вытекают из общего понятия соу-
частия и аналогичны соответствующим признакам смежных форм.
Так, в отношения минимального количества членов гареступяого со-л
общества, так же как и при других формах соучастия, достаточно:
наличия по крайней мере двух лиц. По этому пс1воду было даяо
указание Пленумом Верховлого суда РСФСР в 1927 году (См..
<Судебная практика РСФСР> 1927 г. № 6, стр. 2). В преступном.,
сообществе, так же как и в шайке, возможно соисполиительстао ид
[разделение .ролей. Эти вопросы были нами уже рассмотрены и не;
нуждаются в каком-либо уточиении применительно к соучастию осо-
бого (рода.
сматривалась как <организованность> плюс <профессио-
нализм>, как <поднятие... учинения общественно-опас-
ных деяний на высоту организованного ремесла>, в соот-
ветствии с чем преступное сообщество должно было
быть - <сообществом профессионалов> . Однако эти
предложения, отвергнутые практикой еще в период дей-
ствия Уголовного кодекса 1922 года, не были восприня-
ты ни советским уголовным законодательством, ни су-
дебной практикой и позднее, так как они могли лишь
ослабить борьбу с организованной преступной деятель-
ностью, хотя и не являющейся профессиональной, но тем
не менее имеющей устойчивые организационные формы
и потому представляющей повышенную общественную
опасность.
Кроме того, профессиональная преступность уже в
период издания Уголовного кодекса 1926 года стала
редким явлением, которое почти совсем исчезло в пе-
риод завершения строительства социалистического об-
щества в нашей стране. Не случайно поэтому А. Н. Трай-
нин в своих последующих работах, говоря о понятии
преступного сообщества и отличии его от других форм
соучастия, отбрасывает признак профессионализма, пе-
ренося центр тяжести на устойчивость организационных
форм. <Соучастие особого рода, - писал А. Н. Трайнин
в 1941 году,-есть высшая ступень совместной преступ-
ной деятельности. Здесь между действующими совмест-
но лицами существует не только предварительное согла-
шение,-этим соучастие особого рода отличается от
простого соучастия, - но соглашение, принявшее более
стойкие организационные формы, - этим соучастие осо-
бого рода отличается от соучастия квалифицированного.
Соучастие особого рода есть длительное сплоченное со-
участие, готовый людской аппарат для совершения пре-
ступлений> Это определение в основном правильно
отражало понятие преступного сообщества и его основ-
ные признаки, сложившиеся в судеоьои практике и тео-
рии советского уголовного права в тот период. Боль-
шинство теоретиков как при определении общего поня-
тия преступного сообщества, так и при определении от-
А. Н. Трайния, Уголовное право. Общая часть, М., 1929,
стр. 348-349.
А. Н. Трайнин, Учение о соучастии, М" 1941, стр. 81-82.
дельных его разновидностей, выдвигало в качестве
обязательного признака преступного сообщества устой-
чивость группы, понимаемую в смысле многократности
задуманных или совершенных группой преступлений.
Так, А. Лаптев определял преступное сообщество как
<...длительное сплоченное соучастие в целях совершения
не одного, а многих преступлений> . При определении
отдельных разновидностей преступного сообщества, в
частности банды, большинство авторов также указыва-
ло на обязательность признака устойчивости. В Ком-
ментарии к УК РСФСР 1926 года авторы, говоря о
контрреволюционной организации, хотя и избегают да-
вать ее определение, но из данного ими описания усло-
вий ответственности членов организации все же сле-
дует, что контрреволюционной организации присуще со-
ставление плана, предполагающего выполнение членами
данной организации ряда преступлений
Позиция судебной практики по данному вопросу
очень четко была выражена в определении Верховного
Суда СССР от 29 июня 1946 г. по делу М. В этом опре-
делении указывалось: <Для наличия бандитизма тре-
буется, чтобы группа была устойчивой, чтобы соверше-
ние преступлений предполагалось участниками группы
не в виде одного только намеченного акта нападения,
после чего группа должна прекратить свое существова-
ние, а в виде постоянной или временной деятельности,
рассчитанной на неоднократность совершения преступ-
ных действий. Таким образом, бандитизм предполагает
группу, созданную не для осуществления одного пре-
ступного действия, а для осуществления преступной
деятельности> .
А. Лаптев, Соучастие по советскому уголовному праву,
<Советская юстиция> 1938 г. № 23-24, стр. 15.
" См. <Уголовное право. Особенная часть>, М., 1938, стр. 128,
<Уголовное право. Особенная часть>, М" 1943, стр. 101.
См. А. Т райни н, В. Меньша г~а и, 3. Вышинская, УК
РСФСР, Комментарий, М., 1946, стр. 76. В отношении определения
признака устойчивости при бандитизме авторы занимают очень про-
тиворечивую позицию, утверждая в одном и том же пункте, что
для банды необходимо: <наличие объединяющей всех членов бди-
ды цели - совершения п (р е ступле н и и; банда предпола-
гает тесно связанную между собой и более или менее устойчивую
группу лиц, объединяющуюся для совершения одного или н е-
скольких преступлений> (стр. 81) (разрядка моя. -Г. К.).
<Судебная практика Верховного Суда СССР 1946 г.> вып. VI
(XXX), М,, 1947, стр. 15.
Таким образом, устойчивость, в смысле многократ-
ности задуманных или совершенных группой преступле-
ний в течение весьма длительного времени, признава-
лась обязательным признаком любого преступного сооб-
щества как в теории советского уголовного права, так и
в судебной практике, хотя в последней иногда, особенно
при применении ст. 59 УК, делались отдельные отступ-
ления от этого признака . Однако такое понимание
устойчивости не соответствовало в полной мере ни зако-
ну, ни сущности понятия преступного сообщества, как
наиболее опасной формы соучастия. Недостатки опреде-
ления устойчивости лишь как многократности задуман-
ных или совершенных группой преступлений, т. е. как
чисто количественного признака, не отражающего харак-
тера связей между соучастниками, справедливо отмечал
В. Н. Ошеров еще в связи с определением понятия
<шайки>, которая рассматривалась по Уголовному ко-
дексу 1922 года как одна из разновидностей преступного
сообщества. Указывая на то, что один этот признак да-
леко не всегда может дать правильное представление
о действительной опасности той или иной группы, автор
приводит для сравнения два весьма элементарные при-
мера: <...если три соучастника проектируют два преступ-
ления, например, подлог или мошенничество и ограничи-
ваются этим, то господствующая теория в противоречие
со здравым смыслом всякого суда признает здесь
<несомненную шайку>. Если же другие лица, организо-
вав сплоченную группу, запасшись оружием и выбрав
надежных начальников в своей среде и проч., проекти-
руют один единственный налет (например, на государ-
Так, Инструктивное письмо Верховного суда РСФСР № 1
от 8 февраля 1927 г. относило к бандитским нападениям разбойиое
нападение, совершенное двумя и большим количеством лиц <при
наличии признаков организованности (банда)>. (<Еженедельник
советской юстиции> 1927 г. № 12). Президиум Верховного суда
РСФСР в постановлении от 14 февраля 1935 г. <О резуль-
татах обследования работы нарсудов г. Москвы и Московского
городского суда по делам о хулиганстве> предлагал случаи орга-
низованных групповых нападений на трудящихся, особенно при при-
менении оружия, квалифицировать по ст. 59 УК.
В обоих случаях, как можно видеть, признак устойчивости, от-
брасывается и заменяется признаком <организованности>, не пред-
полагающим многократвости задумаиных или совершенных пре-
ступлений.
ственный банк), то та же теория говорит: <Здесь шайки
нет> .
Необходимо отметить, что из закона, даже при бук-
вальном его толковании, также не вытекает такое одно-
стороннее и узкое понимание <устойчивости>. Так, в ча-
стности, в ст. 58" УК прямо говорилось об <организации,
образованной для подготовки или совершения одного
(разрядка моя. - Г. К.) из поеступлений, предусмо-
тренных настоящей главой>. Эта формула закона уже
говорит о том, что преступное сообщество, в том числе и
контпреволюционная организация, которая являлась его
разновидностью, могут создаваться и для совершения
одного преступления.
Изложение этой статьи в новом Законе об уголовной
ответственности за государственные преступления также
не исключает возможности, создания антисоветской ор-
ганизации для совершения хотя бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33