Например, во французском и немецком уголовных
законодателыЛ-вах все соучастники наказываются лишь при совер-
шении тяжких преступлений, а за проступдк несет ответственность
только лицо, непосредственно его совершившее.
ная ответственность за соучастие находит реальное
ограничение в отличающей социалистическое право ма-
териальной конструкции преступления> .
./ Обоснование ответственности соучастников посредст-
вом установления совокупности признаков, указанных в
нормах о соучастии Общей части и соответствующих
статьях Особенной части, помимо гарантии соблюдения
законности и общих принципов советского уголовного
права, подчеркивает еще одно очень важное обстоятель-
ство. Для всех соучастников, действия которых призна-
ются общественно опасными, устанавливаются те же
пределы ответственности, что и при совершении преступ-
ления индивидуально действующим лицом/Иными сло-
вами, каждый из участников отвечает на равных основа-
ниях с другими соучастниками и в пределах санкции
выполненного в данном случае не одним, а нескольки-
ми лицами конкретного вида преступления. Это поло-
жение, хотя и не совсем четко, было выражено в Основ-
ных началах 1924 года, ст. 12 которых гласила, что <ме-
ры социальной защиты (наказания. -Г. К.) приме-
няются в отношении всех соучастников
(подстрекателей, исполнителей, пособников)...> (разряд-
ка моя. - Г. К.)~
В Основах уголовного законодательства 1958 года, к
сожалению, вовсе не содержится аналогичного положе-
ния. Однако, поскольку проблема пределов ответствен-
ности соучастников имеет очень важное значение, все эти
вопросы не могут остаться без законодательной регла-
ментации и, видимо, должны найти свое отражение в но-
вых уголовных кодексах союзных республик. В бьшин-
стве действующих уголовных кодексов союзных респуб-
лик по этому вопросу содержались указания, почти бук-
вально воспроизводящие ст. 12 Основных начал 1924 го-
да, а в Уголовных кодексах РСФСР и Армянской ССР
мысль об ответственности всех соучастников на равных
основаниях и в одинаковых пределах была выражена
даже с большей четкостью, чем в Основных началах
1924 года.
<Меры социальной защиты судебно-исправительного
характера (наказания. -Г. К.),- указывается в ст.
17 УК РСФСР, - подлежат применению одинаково
как в отношении лиц, совершивших преступление, ис-
А. Н. Т рай нин, Учение о соучастии, М.. 1941. стр. 146.
полнителей, так и их соучастников - подстрекателей и
пособников>. Поскольку в ст. 18 УК РСФСР затем гово-
рится о необходимости учета различных обстоятельств
при определении конкретной меры наказания отдель-
ным соучастникам, то очевидно, что под <о д инак о-
в о и> ответственностью соучастников имеется в виду от-
ветственность всех соучастников за совершенное ими
преступление на равных основаниях. Юри-
дически это положение находило свое выражение в том,
что действия всех соучастников, как правило, квалифи-
цировались по той же статье, что и действия исполните-
ля, воплощающего в жизнь преступный замысел всех
соучастников. Однако это вовсе не означает, что испол-
нитель преступления является центральной фигурой" со-
участия, а деятельность всех остальных соучастников
представляет собою как бы вспомогательную, придаточ-
ную деятельность, не имеющую самостоятельного зна-
чения. Такое представление о характере деятельности
соучастников широко распространено в буржуазном уго-
ловном праве, создавшем теорию об акцессорной приро-
де соучастия. Сторонники этой теории утверждали, что
так как центральной фигурой соучастия является ис-
полнитель преступления, а деятельность остальных со-
участников является вспомогательной, лишенной само-
стоятельного значения, то уголовноправовое значение
действий соучастников, как и ответственность их, всеце-
ло зависят от характера действий исполнителя и его от-
ветственности. Нетрудно заметить, что эта теория, с од-
ной стороны, не учитывает возможности эксцесса испол-
нителя и, следовательно, создает предпосылки для объек-
тивного вменения. С другой стороны, теория об акцес-
сорной природе соучастия игнорирует то обстоятельство,
что деятельность соучастников в тех случаях, когда ис-
полнитель в силу каких-либо причин не совершил заду-
манного всеми преступления, отнюдь не теряет своей об-
щественной опасности. В этом можно убедиться, обра-
тившись к признакам, характеризующим поведение под-
стрекателя, пособника и особенно организатора, дейст-
вия которых, взятые сами по себе, представляют не что
иное, как приготовление к совершению преступления. Та-
ким образом, положения акцессорной теории соучастия
в отношении оснований ответственности соучастников
противоречат важнейшим принципам советского уголов-
ного права. Сторонники этой теории явно переоценивают
роль исполнителя преступления, деятельность которого
хотя и очень важна, но тем не менее является лишь
частью совместной преступной деятельности всех со-
участников, каждый из которых также вносит в преступ-
ление свой, и в данном конкретном случае необходимый,
вклад. Поэтому в советском уголовном праве ответствен-
ность соучастников не ставится в безусловную зависи-
мость от ответственности исполнителей. Каждый соуча-
стник, поскольку он своими действиями вносит опреде-
ленный вклад в преступление, отвечает не за действия
исполнителя, а за свои собственные действия, которые
вместе с действиями других соучастников одинаково на-
правлены на совершение данного преступления.
Отрицая безусловную зависимость ответственности
соучастников от ответственности исполнителей, мы не
должны забывать при этом, что исполнитель все же яв-
ляется именно таким лицом, которое по общему правилу
реализует преступный замысел всех соучастников. Поэ-
тому, если ему удалось совершить преступление и не бы-
ло эксцесса, ответственность остальных соучастников
должна наступать, естественно, по той же статье Особен-
ной части, которая предусматривает совершенное испол-
нителем преступление.
В соответствии с изложенными положениями об осно-
ваниях и пределах ответственности соучастников в со-
ветском уголовном праве установился и определенный
порядок квалификации их действий. Этот порядок, без-
условно, должен быть сохранен и в будущем, так как он
логически вытекает из рассмотренных выше положений
об основаниях ответственности соучастников и обеспечи-
вает соблюдение требований социалистической закон-
ности.
Действия исполнителя, реализующего общий для всех
соучастников преступный замысел и непосредственно вы-
полняющего конкретное преступление, аналогичны по
своему характеру действиям индивидуально действующе-
го лица. Следовательно, диспозиция статьи Особенной
части, определяющая конкретное преступление примени;
тельно к индивидуально действующему лицу, дает одно-
временно и исчерпывающее описание признаков дейст-
вий исполнителя. Поэтому действия исполнителя могут
быть квалифицированы непосредственно по соответ-
173
ствующей статье Особенной части, без ссылки на норму
о соучастии Общей части.
Действия организатора, подстрекателя и пособника,
отвечающих за то <же преступление, что и исполнитель,
должны быть квалифицированы не только по соответст-
вующей статье Особенной части, но и с обязательной
ссылкой на норму о соучастии Общей части (ст. 17 Основ
уголовного законодательства или соответствующие
статьи уголовных кодексов союзных республик), так как
признаки, характеризующие деятельность указанных со-
участников, даны именно в этих нормах и только уста-
новление этих признаков может обосновать ответствен-
ность лица за организаторскую деятельность, подстрека-
тельство или пособничество. В судебной практике стро-
го соблюдается такой порядок квалификации действий
подстрекателей и пособников, и вышестоящие суды всег-
да рассматривают как серьезную ошибку отступление от
этого порядка квалификации. Так, в определении Судеб,-
ной коллегии по уголовным делам Московского город-
ского суда от 9 февраля 1954 г. по делу Я., К., Я-Ц
и др. указывалось: <Установив все фактические обстоя-
тельства дела и описав роль каждого из подсудимых в
преступлении, суд неправильно квалифицировал дейст-
вия К. и Я. Они не принимали непосредственного уча-
стия в хищении аккумуляторов. Оба они являются со-
участниками в преступлении, поскольку они участвовали
в реализации похищенного, и их действия надлежит ква-
лифицировать не непосредственно по ст. 2 Указа от 4 ию-
ня 1947 г. <Об уголовной ответственности за хищение го-
сударственного и общественного имущества>, как это
сделал народный суд, а по ст. 17 УК. РСФСР и ст. 2 упо-
мянутого Указа>. На подобные ошибки судов нередко
указывается также в постановлениях Пленума и опреде-
лениях коллегий Верховного Суда СССР, причем всегда
подчеркивается недопустимость нарушения правил ква-
лификации действий отдельных соучастников ".
Гораздо сложнее обстояло дело до издания Основ
уголовного законодательства 1958 года с квалификацией
действий организатора преступления, признаки деятель-
ности которого не были описаны в законодательстве.
В судебной практике и теории советского уголовного
Архив Московского городского суда, дело № V, 1330, 1954 год.
" См., например, дело Л. и М. (<Судебная практика Верховного
Суда СССР> 1951 г. № 6, стр. 6-7).
права утвердилось и последовательйо проводилось поло-
жение, согласно которому действия организатора отож-
дествлялись с исполнительской деятельностью, в резуль-
тате чего предлагалось квалифицировать их непосредст-
венно по соответствующей статье Особенной части без
ссылки на норму о соучастии Общей части. Эта точка
зрения наиболее четко была изложена в постановлении
Пленума Верховного Суда СССР от 8 января 1942 г. по
делу С. и др., в котором указывалось: <...организаторы
преступления, хотя бы лично и не участвующие в факти-
ческом совершении действий, образующих состав данно-
го преступления, должны не только рассматриваться как
исполнители преступлений с квалификацией их действий
по соответствующей статье УК или иному уголовному за-
кону без применения ст. 17 УК, но и должны нести более
высокую ответственность по сравнению с рядовыми ис-
полнителями>
Однако даже в то время, когда действия организато-
ра не были описаны в законе и потому ссылка на норму
Общей части о соучастии была бы беспредметна, указа-
ние <рассматривать> организатора как исполнителя бы-
ло неверным. Как по характеру, форме, так и по содер-
жанию, деятельность организатора существенно отли-
чается от деятельности исполнителя преступления. Роль
организатора столь же далеко выходит за пределы ис-
полнения преступления, как и за пределы подстрека-
тельства и пособничества, ибо организатор, как это от-
мечалось выше, руководя подготовкой и совершением
преступления, зачастую не принимает непосредственного
участия в выполнении действий, образующих конкрет-
ный вид преступления. Причем деятельность организа-
тора, как правило, опаснее деятельности всех других со-
участников и отождествление такой деятельности с про-
стым исполнительством могло лишь затушевать это об-
стоятельство. До издания нового закона могла идти речь,
таким образом, только о вынужденном распространении
на организатора правил квалификации, применяемых к
исполнителю. В настоящее время, когда в Основах уго-
ловного законодательства 1958 года признаки деятель-
" <Сборник постановлений Пленума и определений коллегий
Верховного Суда СССР 1942 г.>, М" 1947, стр. 32; см. также дело
В. и Т. (<Судебная практика Варховного Суда СССР> 1950 г. № 2,
стр. 3-4). Аналогичные положения развиваются и авторами учеб-
ного пособия по советскому уголовному праву (М., 1952, стр. 308).
ности организатора описаны и таким образом пробыл за
кона ликвидирован, при квалификации действий органи-
затора необходимо применять общие правила, т. е. его
действия должны будут квалифицироваться по статье
Особенной части, предусматривающей совершенный вид
деяний и ст. 17 Основ уголовного законодательства.
Только такая квалификация даст возможность считать
обоснованным привлечение лица к ответственности в ка-
честве организатора и гарантирует соблюдение требова-
ний социалистической законности.
Таким образом, при соучастии с распределением
ролей действия каждого из соучастников должны ква-
лифицироваться с учетом его роли в преступлении и
соблюдением изложенных правил.
/""Однако из этих общих правил возможны исключе-
ния. В Особенной части в качестве самостоятельного ви-
да преступной деятельности иногда выделяется совер-
шение того или иного преступления в определенной
форме соучастия. При рассмотрении форм соучастия
было отмечено,- что законодатель отдельные формы со-
участия, обычно наиболее опасные - организованную
группу и преступное сообщество иногда включает или
в качестве одного из признаков при описании в Особен-
ной части определенного преступления (например, бан-
дитизм предполагает соучастие в форме банды), или в
качестве квалифицирующего обстоятельства, на основе
которого выделяется специальный квалифицированный
вид определенного преступления (например, организо-
ванная группа (шайка) при хищении социалистического
имущества, краже личного имущества и разбое). В этих
случаях, хотя между членами шайки и преступного со-
общества чаще всего также происходит разделение ро-
лей и не обязательно все они принимают непосредствен-
ное участие в совершении соответствующего преступле-
ния, однако действия всех членов шайки и преступного
сообщества должны квалифицироваться непосредствен-
но по той статье Особенной части, в которой содержит-
ся указание на эти формыИное решение вопроса про-,
тиворечило бы воле законодателя, который, учитывая
повышенную общественную опасность преступлений;
при совершении их в данной форме соучастия, выделяет
специальный состав, предусматривающий именно тако-
го рода объединенную преступную деятельность. Эта
особенность порядка ответственности членов указанных
преступных объединений и соответствующие ему пра-
вила квалификации не всегда в достаточной мере учи-
тывались. Н. Д. Дурманов, например, вскоре после из-
дания Указов от 4 июня 1947 г., касаясь вопроса об от-
ветственности членов организованной группы (шайки),
писал: <Участники такой организованной группы (шай-
ки) должны отвечать за совокупность хищений, совер-
шенных при их участии. В отдельных случаях, .когда
участник такой организованной группы (шайки) прини-
мал участие только в единичном хищении, караемом по
ст. ст. 1 или 3 Указа (<Об уголовной ответственности
за хищение государственного и общественного имуще-
ства>. - Г. К.), и когда только это единичное хище-
ние охватывалось его умыслом, возможна, в соответст-
вии с характером вины, ответственность такого участни-
ка шайки не по ст. ст. 2 или 4, а по ст. ст. 1 или 3 Ука-
за> . Таким образом, Н. Д. Дурманов предлагал диф-
ференцировать ответственность членов шайки не в пре-
делах статей, непосредственно предусматривающих ор-
ганизованное хищение, а считал возможным квалифи-
цировать действия отдельных участников по статьям
Указа, предусматривающим хищение без отягчающих
обстоятельств. Эта точка зрения, вероятно, опиралась
на практику применения законодательства- об ответст-
венности за хищения социалистического имущества,
действующего до издания Указа от 4 июня 1947 г. В то
время в случаях совершения организованных хищений
социалистического имущества ответственность участни-
ков хищения часто подразделялась. Действия организа-
торов и активных участников хищения квалифицирова-
лись по Закону от 7 августа 1932 г. <Об охране иму-
щества государственных предприятий, колхозов и ко-
операции и укреплений общественной (социалистиче-
ской) собственности>, а действия второстепенных уча-
стников организованного хищения квалифицировались
по соответствующим статьям уголовного кодекса (на-
пример, п. <д> ст. 162, ст. 109 УК)- Однако применитель-
но к Указу Президиума Верховного Совета СССР от
4 июня 1947 г. <Об уголовной ответственности за хище-
1 Н. Д. Дурманов, Наказуемость хищения государственно-
го и общественного имущества, кражи>личного имущества и разбоя
по Указам от 4 июня 1947 г.. <Социалистическая закоияость>
1947 г. № 10, стр. 8.
12 п. И. Гришаев, Г. А. Кригер 177
ние государственного и общественного имущества> та-
кой порядок квалификации и ответственности был оши-
бочен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
законодателыЛ-вах все соучастники наказываются лишь при совер-
шении тяжких преступлений, а за проступдк несет ответственность
только лицо, непосредственно его совершившее.
ная ответственность за соучастие находит реальное
ограничение в отличающей социалистическое право ма-
териальной конструкции преступления> .
./ Обоснование ответственности соучастников посредст-
вом установления совокупности признаков, указанных в
нормах о соучастии Общей части и соответствующих
статьях Особенной части, помимо гарантии соблюдения
законности и общих принципов советского уголовного
права, подчеркивает еще одно очень важное обстоятель-
ство. Для всех соучастников, действия которых призна-
ются общественно опасными, устанавливаются те же
пределы ответственности, что и при совершении преступ-
ления индивидуально действующим лицом/Иными сло-
вами, каждый из участников отвечает на равных основа-
ниях с другими соучастниками и в пределах санкции
выполненного в данном случае не одним, а нескольки-
ми лицами конкретного вида преступления. Это поло-
жение, хотя и не совсем четко, было выражено в Основ-
ных началах 1924 года, ст. 12 которых гласила, что <ме-
ры социальной защиты (наказания. -Г. К.) приме-
няются в отношении всех соучастников
(подстрекателей, исполнителей, пособников)...> (разряд-
ка моя. - Г. К.)~
В Основах уголовного законодательства 1958 года, к
сожалению, вовсе не содержится аналогичного положе-
ния. Однако, поскольку проблема пределов ответствен-
ности соучастников имеет очень важное значение, все эти
вопросы не могут остаться без законодательной регла-
ментации и, видимо, должны найти свое отражение в но-
вых уголовных кодексах союзных республик. В бьшин-
стве действующих уголовных кодексов союзных респуб-
лик по этому вопросу содержались указания, почти бук-
вально воспроизводящие ст. 12 Основных начал 1924 го-
да, а в Уголовных кодексах РСФСР и Армянской ССР
мысль об ответственности всех соучастников на равных
основаниях и в одинаковых пределах была выражена
даже с большей четкостью, чем в Основных началах
1924 года.
<Меры социальной защиты судебно-исправительного
характера (наказания. -Г. К.),- указывается в ст.
17 УК РСФСР, - подлежат применению одинаково
как в отношении лиц, совершивших преступление, ис-
А. Н. Т рай нин, Учение о соучастии, М.. 1941. стр. 146.
полнителей, так и их соучастников - подстрекателей и
пособников>. Поскольку в ст. 18 УК РСФСР затем гово-
рится о необходимости учета различных обстоятельств
при определении конкретной меры наказания отдель-
ным соучастникам, то очевидно, что под <о д инак о-
в о и> ответственностью соучастников имеется в виду от-
ветственность всех соучастников за совершенное ими
преступление на равных основаниях. Юри-
дически это положение находило свое выражение в том,
что действия всех соучастников, как правило, квалифи-
цировались по той же статье, что и действия исполните-
ля, воплощающего в жизнь преступный замысел всех
соучастников. Однако это вовсе не означает, что испол-
нитель преступления является центральной фигурой" со-
участия, а деятельность всех остальных соучастников
представляет собою как бы вспомогательную, придаточ-
ную деятельность, не имеющую самостоятельного зна-
чения. Такое представление о характере деятельности
соучастников широко распространено в буржуазном уго-
ловном праве, создавшем теорию об акцессорной приро-
де соучастия. Сторонники этой теории утверждали, что
так как центральной фигурой соучастия является ис-
полнитель преступления, а деятельность остальных со-
участников является вспомогательной, лишенной само-
стоятельного значения, то уголовноправовое значение
действий соучастников, как и ответственность их, всеце-
ло зависят от характера действий исполнителя и его от-
ветственности. Нетрудно заметить, что эта теория, с од-
ной стороны, не учитывает возможности эксцесса испол-
нителя и, следовательно, создает предпосылки для объек-
тивного вменения. С другой стороны, теория об акцес-
сорной природе соучастия игнорирует то обстоятельство,
что деятельность соучастников в тех случаях, когда ис-
полнитель в силу каких-либо причин не совершил заду-
манного всеми преступления, отнюдь не теряет своей об-
щественной опасности. В этом можно убедиться, обра-
тившись к признакам, характеризующим поведение под-
стрекателя, пособника и особенно организатора, дейст-
вия которых, взятые сами по себе, представляют не что
иное, как приготовление к совершению преступления. Та-
ким образом, положения акцессорной теории соучастия
в отношении оснований ответственности соучастников
противоречат важнейшим принципам советского уголов-
ного права. Сторонники этой теории явно переоценивают
роль исполнителя преступления, деятельность которого
хотя и очень важна, но тем не менее является лишь
частью совместной преступной деятельности всех со-
участников, каждый из которых также вносит в преступ-
ление свой, и в данном конкретном случае необходимый,
вклад. Поэтому в советском уголовном праве ответствен-
ность соучастников не ставится в безусловную зависи-
мость от ответственности исполнителей. Каждый соуча-
стник, поскольку он своими действиями вносит опреде-
ленный вклад в преступление, отвечает не за действия
исполнителя, а за свои собственные действия, которые
вместе с действиями других соучастников одинаково на-
правлены на совершение данного преступления.
Отрицая безусловную зависимость ответственности
соучастников от ответственности исполнителей, мы не
должны забывать при этом, что исполнитель все же яв-
ляется именно таким лицом, которое по общему правилу
реализует преступный замысел всех соучастников. Поэ-
тому, если ему удалось совершить преступление и не бы-
ло эксцесса, ответственность остальных соучастников
должна наступать, естественно, по той же статье Особен-
ной части, которая предусматривает совершенное испол-
нителем преступление.
В соответствии с изложенными положениями об осно-
ваниях и пределах ответственности соучастников в со-
ветском уголовном праве установился и определенный
порядок квалификации их действий. Этот порядок, без-
условно, должен быть сохранен и в будущем, так как он
логически вытекает из рассмотренных выше положений
об основаниях ответственности соучастников и обеспечи-
вает соблюдение требований социалистической закон-
ности.
Действия исполнителя, реализующего общий для всех
соучастников преступный замысел и непосредственно вы-
полняющего конкретное преступление, аналогичны по
своему характеру действиям индивидуально действующе-
го лица. Следовательно, диспозиция статьи Особенной
части, определяющая конкретное преступление примени;
тельно к индивидуально действующему лицу, дает одно-
временно и исчерпывающее описание признаков дейст-
вий исполнителя. Поэтому действия исполнителя могут
быть квалифицированы непосредственно по соответ-
173
ствующей статье Особенной части, без ссылки на норму
о соучастии Общей части.
Действия организатора, подстрекателя и пособника,
отвечающих за то <же преступление, что и исполнитель,
должны быть квалифицированы не только по соответст-
вующей статье Особенной части, но и с обязательной
ссылкой на норму о соучастии Общей части (ст. 17 Основ
уголовного законодательства или соответствующие
статьи уголовных кодексов союзных республик), так как
признаки, характеризующие деятельность указанных со-
участников, даны именно в этих нормах и только уста-
новление этих признаков может обосновать ответствен-
ность лица за организаторскую деятельность, подстрека-
тельство или пособничество. В судебной практике стро-
го соблюдается такой порядок квалификации действий
подстрекателей и пособников, и вышестоящие суды всег-
да рассматривают как серьезную ошибку отступление от
этого порядка квалификации. Так, в определении Судеб,-
ной коллегии по уголовным делам Московского город-
ского суда от 9 февраля 1954 г. по делу Я., К., Я-Ц
и др. указывалось: <Установив все фактические обстоя-
тельства дела и описав роль каждого из подсудимых в
преступлении, суд неправильно квалифицировал дейст-
вия К. и Я. Они не принимали непосредственного уча-
стия в хищении аккумуляторов. Оба они являются со-
участниками в преступлении, поскольку они участвовали
в реализации похищенного, и их действия надлежит ква-
лифицировать не непосредственно по ст. 2 Указа от 4 ию-
ня 1947 г. <Об уголовной ответственности за хищение го-
сударственного и общественного имущества>, как это
сделал народный суд, а по ст. 17 УК. РСФСР и ст. 2 упо-
мянутого Указа>. На подобные ошибки судов нередко
указывается также в постановлениях Пленума и опреде-
лениях коллегий Верховного Суда СССР, причем всегда
подчеркивается недопустимость нарушения правил ква-
лификации действий отдельных соучастников ".
Гораздо сложнее обстояло дело до издания Основ
уголовного законодательства 1958 года с квалификацией
действий организатора преступления, признаки деятель-
ности которого не были описаны в законодательстве.
В судебной практике и теории советского уголовного
Архив Московского городского суда, дело № V, 1330, 1954 год.
" См., например, дело Л. и М. (<Судебная практика Верховного
Суда СССР> 1951 г. № 6, стр. 6-7).
права утвердилось и последовательйо проводилось поло-
жение, согласно которому действия организатора отож-
дествлялись с исполнительской деятельностью, в резуль-
тате чего предлагалось квалифицировать их непосредст-
венно по соответствующей статье Особенной части без
ссылки на норму о соучастии Общей части. Эта точка
зрения наиболее четко была изложена в постановлении
Пленума Верховного Суда СССР от 8 января 1942 г. по
делу С. и др., в котором указывалось: <...организаторы
преступления, хотя бы лично и не участвующие в факти-
ческом совершении действий, образующих состав данно-
го преступления, должны не только рассматриваться как
исполнители преступлений с квалификацией их действий
по соответствующей статье УК или иному уголовному за-
кону без применения ст. 17 УК, но и должны нести более
высокую ответственность по сравнению с рядовыми ис-
полнителями>
Однако даже в то время, когда действия организато-
ра не были описаны в законе и потому ссылка на норму
Общей части о соучастии была бы беспредметна, указа-
ние <рассматривать> организатора как исполнителя бы-
ло неверным. Как по характеру, форме, так и по содер-
жанию, деятельность организатора существенно отли-
чается от деятельности исполнителя преступления. Роль
организатора столь же далеко выходит за пределы ис-
полнения преступления, как и за пределы подстрека-
тельства и пособничества, ибо организатор, как это от-
мечалось выше, руководя подготовкой и совершением
преступления, зачастую не принимает непосредственного
участия в выполнении действий, образующих конкрет-
ный вид преступления. Причем деятельность организа-
тора, как правило, опаснее деятельности всех других со-
участников и отождествление такой деятельности с про-
стым исполнительством могло лишь затушевать это об-
стоятельство. До издания нового закона могла идти речь,
таким образом, только о вынужденном распространении
на организатора правил квалификации, применяемых к
исполнителю. В настоящее время, когда в Основах уго-
ловного законодательства 1958 года признаки деятель-
" <Сборник постановлений Пленума и определений коллегий
Верховного Суда СССР 1942 г.>, М" 1947, стр. 32; см. также дело
В. и Т. (<Судебная практика Варховного Суда СССР> 1950 г. № 2,
стр. 3-4). Аналогичные положения развиваются и авторами учеб-
ного пособия по советскому уголовному праву (М., 1952, стр. 308).
ности организатора описаны и таким образом пробыл за
кона ликвидирован, при квалификации действий органи-
затора необходимо применять общие правила, т. е. его
действия должны будут квалифицироваться по статье
Особенной части, предусматривающей совершенный вид
деяний и ст. 17 Основ уголовного законодательства.
Только такая квалификация даст возможность считать
обоснованным привлечение лица к ответственности в ка-
честве организатора и гарантирует соблюдение требова-
ний социалистической законности.
Таким образом, при соучастии с распределением
ролей действия каждого из соучастников должны ква-
лифицироваться с учетом его роли в преступлении и
соблюдением изложенных правил.
/""Однако из этих общих правил возможны исключе-
ния. В Особенной части в качестве самостоятельного ви-
да преступной деятельности иногда выделяется совер-
шение того или иного преступления в определенной
форме соучастия. При рассмотрении форм соучастия
было отмечено,- что законодатель отдельные формы со-
участия, обычно наиболее опасные - организованную
группу и преступное сообщество иногда включает или
в качестве одного из признаков при описании в Особен-
ной части определенного преступления (например, бан-
дитизм предполагает соучастие в форме банды), или в
качестве квалифицирующего обстоятельства, на основе
которого выделяется специальный квалифицированный
вид определенного преступления (например, организо-
ванная группа (шайка) при хищении социалистического
имущества, краже личного имущества и разбое). В этих
случаях, хотя между членами шайки и преступного со-
общества чаще всего также происходит разделение ро-
лей и не обязательно все они принимают непосредствен-
ное участие в совершении соответствующего преступле-
ния, однако действия всех членов шайки и преступного
сообщества должны квалифицироваться непосредствен-
но по той статье Особенной части, в которой содержит-
ся указание на эти формыИное решение вопроса про-,
тиворечило бы воле законодателя, который, учитывая
повышенную общественную опасность преступлений;
при совершении их в данной форме соучастия, выделяет
специальный состав, предусматривающий именно тако-
го рода объединенную преступную деятельность. Эта
особенность порядка ответственности членов указанных
преступных объединений и соответствующие ему пра-
вила квалификации не всегда в достаточной мере учи-
тывались. Н. Д. Дурманов, например, вскоре после из-
дания Указов от 4 июня 1947 г., касаясь вопроса об от-
ветственности членов организованной группы (шайки),
писал: <Участники такой организованной группы (шай-
ки) должны отвечать за совокупность хищений, совер-
шенных при их участии. В отдельных случаях, .когда
участник такой организованной группы (шайки) прини-
мал участие только в единичном хищении, караемом по
ст. ст. 1 или 3 Указа (<Об уголовной ответственности
за хищение государственного и общественного имуще-
ства>. - Г. К.), и когда только это единичное хище-
ние охватывалось его умыслом, возможна, в соответст-
вии с характером вины, ответственность такого участни-
ка шайки не по ст. ст. 2 или 4, а по ст. ст. 1 или 3 Ука-
за> . Таким образом, Н. Д. Дурманов предлагал диф-
ференцировать ответственность членов шайки не в пре-
делах статей, непосредственно предусматривающих ор-
ганизованное хищение, а считал возможным квалифи-
цировать действия отдельных участников по статьям
Указа, предусматривающим хищение без отягчающих
обстоятельств. Эта точка зрения, вероятно, опиралась
на практику применения законодательства- об ответст-
венности за хищения социалистического имущества,
действующего до издания Указа от 4 июня 1947 г. В то
время в случаях совершения организованных хищений
социалистического имущества ответственность участни-
ков хищения часто подразделялась. Действия организа-
торов и активных участников хищения квалифицирова-
лись по Закону от 7 августа 1932 г. <Об охране иму-
щества государственных предприятий, колхозов и ко-
операции и укреплений общественной (социалистиче-
ской) собственности>, а действия второстепенных уча-
стников организованного хищения квалифицировались
по соответствующим статьям уголовного кодекса (на-
пример, п. <д> ст. 162, ст. 109 УК)- Однако применитель-
но к Указу Президиума Верховного Совета СССР от
4 июня 1947 г. <Об уголовной ответственности за хище-
1 Н. Д. Дурманов, Наказуемость хищения государственно-
го и общественного имущества, кражи>личного имущества и разбоя
по Указам от 4 июня 1947 г.. <Социалистическая закоияость>
1947 г. № 10, стр. 8.
12 п. И. Гришаев, Г. А. Кригер 177
ние государственного и общественного имущества> та-
кой порядок квалификации и ответственности был оши-
бочен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33