Ее взгляд был устремлен в пол.
– Вы ничего не понимаете, Колин!
Он пожал плечами:
– Определенно, не понимаю, Сьюзен. В этом вы правы. Я решительно ничего не понимаю.
Мэтти находилась в комнате двумя этажами ниже, потягивала кофе и рассуждала по поводу своей апелляции, словно это было давно решенным делом. Ее адвокат, Джеральдина О'Хара, сидела напротив. Джеральдина отличалась удивительной красотой. В свои тридцать девять лет она имела фигуру манекенщицы – высокая, стройная. Волосы насыщенного темно-рыжего цвета, с красивым золотым отливом. Огромные зеленые глаза с озорным огоньком и полные чувственные губы не оставляли равнодушными ни одного мужчину. Одеваться она предпочитала в строгие деловые костюмы, преимущественно черного цвета, состоявшие из узкой юбки и пиджака. Губы были всегда накрашены ярко-красной помадой, а ногти покрыты таким же лаком. В общем, до кончиков этих самых ногтей она являлась настоящей женщиной – сексуальной, серьезной и преуспевающей.
Она также была известной феминисткой и любимицей средств массовой информации. Получившая от своих коллег прозвище «мужененавистница», она всегда бралась за дела, в которых просматривалось ущемление прав женщин и которые, по мнению ее друзей, были заведомо проигрышными.
Поговаривали, будто у нее ни друга, ни любовника. И причина состояла не в том, что она не пользовалась у мужчин успехом. Напротив, Джеральдину заваливали различными предложениями – от совместного ужина до ночи в мотеле. Словом, от мужчин она могла получить все, что душе угодно. Но ничего такого ей не требовалось. В жизни ее интересовала только работа, работа и еще раз работа. Мужчины, говорила она, лишь отвлекают от важных дел. Никто не мог понять, она действительно так думала или просто шутила. А утруждать себя объяснениями она не привыкла.
Такова была Джеральдина О'Хара. Но ей, невзирая на все ее феминистские взгляды, никак не удавалось сейчас проникнуться симпатией к женщине, сидевшей перед ней, хотя Джеральдина никогда не позволяла личным симпатиям или антипатиям влиять на свои решения. Ей не понравилась Матильда Эндерби с первого дня знакомства. Даже от рукопожатия этой женщины Джеральдину передергивало. По возможности она старалась избегать прикосновения к Мэтти.
Мэтти о чем-то говорила, и Джеральдина невероятным усилием воли заставляла себя слушать.
– Виктор был извращенцем, как ни крути. Он любил изощренный секс. Всякие там плетки, порнофильмы… Он очень любил боль…
– Испытывать самому или причинять? – спросила Джеральдина.
Мэтти уставилась в какую-то точку над ее головой и вздохнула. Ее хорошенькое задумчивое личико казалось еще более привлекательным. Наконец она ответила:
– Ну, и то и другое. Но по большей части причинять.
Джеральдина недовольно кусала губы.
– Ни дома, ни в офисе ничего подобного не было обнаружено. Ничего, что указывало бы на его сексуальные извращения. Я собираюсь наведаться к проститутке, услугами которой он пользовался, – к некой Мэрайе Брюстер. Посмотрим, что она скажет. На последнем судебном разбирательстве, насколько я помню, она была не очень дружелюбно настроена.
Мэтти напустила на себя вид оскорбленной невинности:
– Я просто взбесилась, когда узнала про нее, честное слово. Можете представить, как я себя чувствовала, узнав, что мой муж платит какой-то чужой женщине за секс?
Джеральдина пожала плечами:
– Это, конечно, ужасно, но если дела обстояли так плохо, как вы говорите, то разве это не явилось для вас облегчением?
Мэтти кивнула:
– Конечно, так оно и было.
Джеральдина сделала глоток и закурила. Глубоко затянувшись, она улыбнулась:
– Вы хорошо выглядите. Вижу, вы не отчаиваетесь?
Мэтти улыбнулась одной из своих самых лучезарных улыбок, от которой ее лицо делалось моложе и еще беззащитнее.
– А что мне остается? Я просто повторяю себе, что ужас когда-то закончится и я снова смогу жить как все.
– Вы не знаете, где бы он мог прятать свои сексуальные игрушки – плетки, фаллоимитаторы и тому подобное? Ваша квартира, его офис, даже гараж были тщательно обысканы. Пока мы не найдем доказательств, мы не сможем использовать ваши показания в суде. На вашем теле также не обнаружилось никаких следов жестокого обращения, на которые мы могли бы сослаться.
Мэтти жалобно поджала губы, несколько завитков ее густых волос упали на лицо.
– Боюсь, что так оно и есть. На мне все заживает как на собаке.
– Ни одного шрама не осталось?
– Вы же знаете, что нет. Но разве тот факт, что он шастал по проституткам, не говорит о его извращенных вкусах?
Джеральдина встала со своего места и потянулась. Черный шерстяной костюм сидел на ней безупречно.
– Не обязательно. По словам той женщины, Мэрайи Брюстер, он был – цитирую – «милым человеком».
Не успела Мэтти раскрыть рта, как где-то наверху раздался оглушительный вопль. Какая-то женщина во всю глотку изрыгала проклятия. Мэтти подпрыгнула, словно ужаленная.
– Кажется, это моя соседка – Сьюзен Далстон. Джеральдину ошеломила эта новость.
– Вы сидите в одной камере со Сьюзен Далстон? Мэтти кивнула и подошла к двери. В комнату заглянула дежурная надзирательница:
– Мне придется запереть вас ненадолго, пока я отведу заключенную в камеру. Извините, это необходимая мера.
– Вы, грязные, мерзкие ублюдки! Рози! Верните мне мою Рози!
Голос Сьюзен дрожал. Было слышно, как надзиратели пытаются утихомирить ее, а Сьюзен, не стесняясь в выражениях, говорила все, что ей вздумается.
– Я убью тебя, Колин, сукин ты сын!
Джеральдина поднесла руку к лицу:
– Что, черт возьми, там происходит?
Мэтти пожала плечами и уставилась на дверь, словно надеясь увидеть происходящее через нее.
– Не знаю, Джеральдина, честное слово, не знаю.
Колин оцепенел. Он в ужасе смотрел, как здоровенные надзирательницы тащат Сьюзен по полу. Он потрогал свою шею. К его удивлению, крови не было, хотя он нащупал царапины, которые оставили ногти Сьюзен.
«Рози!» Этот крик снова и снова раздавался по всей тюрьме. Сьюзен выволокли в коридор. Кто-то нажал кнопку тревоги, и ее голос потонул в диком реве сирены. По радио вызывали врача, который должен был ее успокоить. Колина захлестнуло чувство вины. Он не ожидал такой реакции. Он предполагал, что новость расстроит ее, но никак не думал, что она набросится на него с кулаками. Что ж, хороший урок на будущее.
Футболка Сьюзен задралась, обнажив старенький бюстгальтер и полную грудь. Она непрерывно выкрикивала имя дочери. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем успокоительное, которое вколол врач, подействовало. Сьюзен отчаянно боролась с действием лекарства, но постепенно стала затихать. Единственное слово, которое она произносила, превратилось в бессмысленный набор звуков. Как ни пыталась Сьюзен сопротивляться сну, он одержал над ней победу.
К всеобщему облегчению, кто-то догадался отключить сирену. Тишина, воцарившаяся в тюрьме, была такой же оглушительной, как и предшествовавший ей шум. Дежурная надзирательница, мисс Доббин, посмотрела на Колина и, не удержавшись, съязвила:
– На славу поработали сегодня? Взял так спокойненько сказал Далстон, что ее младшую дочь удочеряют приемные родители. – Назирательница покачала коротко стриженной головой. – Приятель, ты хоть понимаешь, какие чувства она испытала, когда узнала про это?
Женщины посмотрели на него с осуждением, и Колин почувствовал себя последним дерьмом. Но ведь он пытался сказать аккуратно! Однако Сьюзен сразу же налетела на него с кулаками.
– Давайте-ка пошевеливайтесь! Нам лучше отнести ее в лазарет, а то, не ровен час, она придет в себя и все повторится заново.
Когда Сьюзен унесли, снова открыли двери, и все адвокаты, которые пришли к своим подопечным, смогли выйти из комнат для свиданий. Скорее всего, они слышали, что было сказано в адрес Колина, потому он намеренно возился с замком кейса, оттягивая свой уход.
Когда Мэтти увели в камеру, заинтригованная происшедшим Джеральдина задержалась возле двери, поджидая Джексона. Колин сразу узнал ее. Джеральдина О'Хара была человеком, который не нуждался в представлениях.
– Вы в порядке?
Он с грустным видом кивнул:
– Шея немного побаливает, да и ворот у джемпера оторван.
Колин посмотрел в ее зеленые глаза и, замерев на полуслове, стал поспешно приводить себя в надлежащий вид. Он и в лучшие моменты своей жизни выглядел довольно неряшливо. А тут такая ситуация…
– Давайте я принесу вам чаю, вам станет лучше, хорошо?
В столовой, где Джеральдину прекрасно знали, Колин получил наглядный урок обходительности. Она улыбалась и разговаривала со всеми, спрашивая, как дела, как поживают мужья и дети. Обычно представителей закона в тюрьмах недолюбливают, особенно когда те вытаскивают убийц на свободу. Но Джеральдина, казалось, чувствовала себя здесь как дома, словно находилась не в тюремной столовой, а в каком-нибудь дорогом ресторане или на светском приеме. Она поставила чашки с чаем на стол и улыбнулась.
– Итак, вы адвокат Сьюзен Далстон?
– Да. Колин Джексон. Скорее всего, бывший ее адвокат. Думаю, что получу от ворот поворот.
– Не вините себя. Женщина испытала настоящий шок и поэтому сорвалась. Никто не застрахован от подобных вещей. Однажды мне тоже изрядно досталось от моего клиента из Вандсворта. Мне пришлось сказать человеку, сидевшему за грабеж, что его жена умерла от рака. Самое ужасное, ему вынесли оправдательный приговор, и спустя пять дней после освобождения он повесился.
– Да, пришла беда – отворяй ворота. Джеральдина сделала глоток и закурила сигарету.
– На таких вещах мы делаем деньги. Ладно, не будем об этом. Лучше скажите, какая она, эта Сьюзен Далстон, на самом деле?
– На самом деле? Вы имеете в виду – когда она не пытается свернуть шею своему адвокату?
Она улыбнулась, обнажив великолепные зубы. Прежде чем ответить на вопрос, Колин ненадолго задумался. Когда он наконец заговорил, Джеральдина почувствовала в его словах искренность.
– Сьюзен очень хорошая женщина и не должна здесь находиться. Ее место рядом с детьми. Она боготворит их, а они боготворят ее. Знаете, ее ведь годами немилосердно избивал муж. Из-за побоев у нее были выкидыши, кроме того, он наградил жену целым букетом венерических болезней. Но на суде адвокаты не использовали эти факты для смягчения приговора, потому что она запретила это делать. Она заявила: «Я сделала бы это снова, будь у меня такая возможность». Адвокаты решили не сажать Сьюзен на свидетельское место для дачи показаний, иначе ее просто бы разорвали. В итоге она получила вердикт «виновна» и пожизненное заключение. Я думаю, она согласилась на апелляцию, только чтобы ее перевели в Лондон, поближе к детям. До этого она сидела в Дарэме. А сегодня мне пришлось сообщить, что социальная служба дала приемным родителям разрешение на удочерение ее младшей дочери. Она ничего не сможет сделать. Нет никого, кто захотел бы забрать детей к себе, ее родителям на них наплевать. В итоге власти разрешили Симпсонам удочерить девочку.
– Поэтому-то она чуть и не придушила вас?
Колин грустно улыбнулся:
– Да, Джеральдина. Такова наша работа. Вдобавок ко всему ее старшая дочь, которая находится сейчас в приюте, прошлой ночью угрожала ножом своему воспитателю. Как вы понимаете, это тоже повлияло на состояние Сьюзен Далстон.
Джеральдина покачала головой и вздохнула.
– Какой ужас. Да, жизнь у многих людей вовсе не сахар.
– Конечно, в отличие от вашей прекрасной Мэтти.
Джеральдина посмотрела на него с изумлением:
– Вы знаете ее?
– Только в лицо. Когда я учился на последнем курсе, то подрабатывал у Виктора Эндерби. Тогда она работала у него секретаршей. Они не были еще женаты.
Джеральдина бросила взгляд на часы:
– Послушайте, мне нужно бежать. Мы можем встретиться попозже?
– Держу пари, многие мужчины просто мечтают услышать эти слова.
– Тогда почему же вы не мечтаете? Неужели мои чары слабеют?
Колин усмехнулся. Джеральдина нравилась ему. Он запустил руку в свои растрепанные волосы и смущенно ответил:
– Я сегодня свободен. Называйте место и время, я буду ждать вас там.
– Как насчет «У Зилли», на Дин-стрит? Около семи тридцати устроит?
Он кивнул.
– Тогда до встречи.
Джексон смотрел ей вслед и думал, что его судьба только что сделала неожиданный зигзаг.
Райанна вошла в камеру Мэтти и рявкнула:
– Это правда насчет Сью?
– Да. Ну не суки ли они? Как они могли так поступить?
– Они всегда так поступают, глупая ты женщина. В последний раз я видела свою собственную дочь, когда ей было три года.
Ее голос потух, стоило ей вспомнить о ребенке.
– Они что, тоже отдали ее на удочерение? – Мэтти казалась искренне заинтересованной.
– Не-а, не совсем. – Райанна покачала головой. – Они отдали ее моей матери, а та оформила опекунство. Я подписала какие-то бумаги, ну, ты знаешь, как это делается. За пару дней моя мамочка собрала манатки и уехала в неизвестном направлении. С тех пор я не видела ни ее, ни дочери.
– Какой кошмар!
Райанна злобно передразнила ее:
– Да, миссис Эндерби, такой вот кошмар. Но такова жизнь, разве нет? Полагаю, моя мамочка думала, что поступает правильно.
Она закурила косячок и глубоко затянулась.
– Что ты делаешь?
Мэтти убрала руки, показывая Райанне, что лежит у нее на коленях.
– Я просто просматривала вещи Сью, и все. Вот, смотри, это от Барри.
Она протянула письмо Райанне, но та резко оттолкнула руку, прорычав:
– Какого черта ты это делаешь, подруга? Это же личные вещи Сьюзен Далстон, ее частная жизнь. У тебя нет никакого права шарить в ее вещах.
Мэтти встала и передернула плечами.
– А что тут такого? Она же не узнает об этом?
Но Райанна вся кипела от гнева.
– Это неписаный закон. – Она ткнула в лицо Мэтти длиннющим ярко-розовым ногтем. – Не суй свой нос куда не следует, пора знать это!
Она начала складывать вещи Сьюзен. Мэтти с раздражением наблюдала за ней.
– Ой, Райанна, остынь, ну кому от этого станет плохо?
Мэтти увидела на ее щеках слезы. Райанна прижала детские рисунки к своей груди, словно они были дороги ей.
– Ты больше не дотронешься ни до одной вещи, черт тебя побери. Ты поняла меня? Иначе я попорчу твое красивое личико. Это все, что осталось у Сьюзен от прошлой жизни. Это ее маленький личный мирок, куда она может спрятаться, когда ей становится невыносимо. И если ты не можешь понять таких вещей, тогда ты эгоистичная сука, и я не хочу знать тебя.
Мэтти молчала.
– Ты ходишь здесь с таким видом, словно важная персона, а мы так, грязь под ногами, – гневно продолжала Райанна. – Ты думаешь, что лучше и чище нас? Но ты не лучше, ничем не лучше. Убери туда, откуда взяла. И лучше тебе сегодня не попадаться мне на глаза.
Сьюзен очнулась в больничной палате, руки были пристегнуты к кровати ремнями. Какое-то время она не могла понять, где находится. Горло пересохло и болело, язык разбух так, что не помещался во рту, глаза слезились. Она поняла, что плакала, плакала во сне. Затем память вернулась к ней, и она вспомнила, почему она здесь, почему пристегнута к кровати.
Они отдали ее Рози, словно та была куском пирога или старым свитером. Они решили, что с приемными родителями ей будет лучше. Может, оно и так, но все равно – как они смели так поступить?! Рози – ее ребенок, ее дочь. Рози была любимицей всей семьи. Даже Барри не мог устоять перед ней. Как они посмели лишить ее дочери!
Сьюзен увидела на тумбочке вещи, которые были у нее в кармане. Видимо, их вынули, когда снимали с нее одежду. Она увидела письмо Питера, на глаза снова навернулись слезы. Как хорошо начинался день! Но ей следовало знать, что у нее не может быть хороших дней. Всю жизнь судьба посылала ей испытание за испытанием, швыряла из огня в полымя. Но она всегда верила, всегда надеялась, что в один прекрасный день сорвет банк. И вот надежды рухнули. Безвозвратно.
К кровати Сьюзен кто-то приблизился. Это была маленькая женщина лет шестидесяти, почти беззубая, со всклокоченными волосами, неряшливо торчавшими из-под повязки на лбу.
– Чем тебе помочь, дорогая? Что сможет развеять твою грусть-тоску?
Сьюзен покачала головой. Еще не изобрели лекарства, которое помогло бы ей. Счастье предназначалось для других людей, людей из глянцевых журналов и с экранов телевизора, а не для таких, как она или ее дети. Она снова заплакала. Лежала на кровати и плакала в голос, пока наконец не пришел врач и не вколол снотворное, которое ввергло Сьюзен в спасительное забытье.
Глава 23
Мэрайя Брюстер жила на Уордор-стрит. Джеральдина ожидала увидеть обычную проститутку, но вместо этого перед ней предстала женщина средних лет, с уложенными волосами, хорошей фигурой, одетая в очень скромное, но довольно элегантное платье и жакет. Мэрайя провела ее в гостиную, и Джеральдина в очередной раз испытала удивление.
Комната походила на спальню молодой девушки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Вы ничего не понимаете, Колин!
Он пожал плечами:
– Определенно, не понимаю, Сьюзен. В этом вы правы. Я решительно ничего не понимаю.
Мэтти находилась в комнате двумя этажами ниже, потягивала кофе и рассуждала по поводу своей апелляции, словно это было давно решенным делом. Ее адвокат, Джеральдина О'Хара, сидела напротив. Джеральдина отличалась удивительной красотой. В свои тридцать девять лет она имела фигуру манекенщицы – высокая, стройная. Волосы насыщенного темно-рыжего цвета, с красивым золотым отливом. Огромные зеленые глаза с озорным огоньком и полные чувственные губы не оставляли равнодушными ни одного мужчину. Одеваться она предпочитала в строгие деловые костюмы, преимущественно черного цвета, состоявшие из узкой юбки и пиджака. Губы были всегда накрашены ярко-красной помадой, а ногти покрыты таким же лаком. В общем, до кончиков этих самых ногтей она являлась настоящей женщиной – сексуальной, серьезной и преуспевающей.
Она также была известной феминисткой и любимицей средств массовой информации. Получившая от своих коллег прозвище «мужененавистница», она всегда бралась за дела, в которых просматривалось ущемление прав женщин и которые, по мнению ее друзей, были заведомо проигрышными.
Поговаривали, будто у нее ни друга, ни любовника. И причина состояла не в том, что она не пользовалась у мужчин успехом. Напротив, Джеральдину заваливали различными предложениями – от совместного ужина до ночи в мотеле. Словом, от мужчин она могла получить все, что душе угодно. Но ничего такого ей не требовалось. В жизни ее интересовала только работа, работа и еще раз работа. Мужчины, говорила она, лишь отвлекают от важных дел. Никто не мог понять, она действительно так думала или просто шутила. А утруждать себя объяснениями она не привыкла.
Такова была Джеральдина О'Хара. Но ей, невзирая на все ее феминистские взгляды, никак не удавалось сейчас проникнуться симпатией к женщине, сидевшей перед ней, хотя Джеральдина никогда не позволяла личным симпатиям или антипатиям влиять на свои решения. Ей не понравилась Матильда Эндерби с первого дня знакомства. Даже от рукопожатия этой женщины Джеральдину передергивало. По возможности она старалась избегать прикосновения к Мэтти.
Мэтти о чем-то говорила, и Джеральдина невероятным усилием воли заставляла себя слушать.
– Виктор был извращенцем, как ни крути. Он любил изощренный секс. Всякие там плетки, порнофильмы… Он очень любил боль…
– Испытывать самому или причинять? – спросила Джеральдина.
Мэтти уставилась в какую-то точку над ее головой и вздохнула. Ее хорошенькое задумчивое личико казалось еще более привлекательным. Наконец она ответила:
– Ну, и то и другое. Но по большей части причинять.
Джеральдина недовольно кусала губы.
– Ни дома, ни в офисе ничего подобного не было обнаружено. Ничего, что указывало бы на его сексуальные извращения. Я собираюсь наведаться к проститутке, услугами которой он пользовался, – к некой Мэрайе Брюстер. Посмотрим, что она скажет. На последнем судебном разбирательстве, насколько я помню, она была не очень дружелюбно настроена.
Мэтти напустила на себя вид оскорбленной невинности:
– Я просто взбесилась, когда узнала про нее, честное слово. Можете представить, как я себя чувствовала, узнав, что мой муж платит какой-то чужой женщине за секс?
Джеральдина пожала плечами:
– Это, конечно, ужасно, но если дела обстояли так плохо, как вы говорите, то разве это не явилось для вас облегчением?
Мэтти кивнула:
– Конечно, так оно и было.
Джеральдина сделала глоток и закурила. Глубоко затянувшись, она улыбнулась:
– Вы хорошо выглядите. Вижу, вы не отчаиваетесь?
Мэтти улыбнулась одной из своих самых лучезарных улыбок, от которой ее лицо делалось моложе и еще беззащитнее.
– А что мне остается? Я просто повторяю себе, что ужас когда-то закончится и я снова смогу жить как все.
– Вы не знаете, где бы он мог прятать свои сексуальные игрушки – плетки, фаллоимитаторы и тому подобное? Ваша квартира, его офис, даже гараж были тщательно обысканы. Пока мы не найдем доказательств, мы не сможем использовать ваши показания в суде. На вашем теле также не обнаружилось никаких следов жестокого обращения, на которые мы могли бы сослаться.
Мэтти жалобно поджала губы, несколько завитков ее густых волос упали на лицо.
– Боюсь, что так оно и есть. На мне все заживает как на собаке.
– Ни одного шрама не осталось?
– Вы же знаете, что нет. Но разве тот факт, что он шастал по проституткам, не говорит о его извращенных вкусах?
Джеральдина встала со своего места и потянулась. Черный шерстяной костюм сидел на ней безупречно.
– Не обязательно. По словам той женщины, Мэрайи Брюстер, он был – цитирую – «милым человеком».
Не успела Мэтти раскрыть рта, как где-то наверху раздался оглушительный вопль. Какая-то женщина во всю глотку изрыгала проклятия. Мэтти подпрыгнула, словно ужаленная.
– Кажется, это моя соседка – Сьюзен Далстон. Джеральдину ошеломила эта новость.
– Вы сидите в одной камере со Сьюзен Далстон? Мэтти кивнула и подошла к двери. В комнату заглянула дежурная надзирательница:
– Мне придется запереть вас ненадолго, пока я отведу заключенную в камеру. Извините, это необходимая мера.
– Вы, грязные, мерзкие ублюдки! Рози! Верните мне мою Рози!
Голос Сьюзен дрожал. Было слышно, как надзиратели пытаются утихомирить ее, а Сьюзен, не стесняясь в выражениях, говорила все, что ей вздумается.
– Я убью тебя, Колин, сукин ты сын!
Джеральдина поднесла руку к лицу:
– Что, черт возьми, там происходит?
Мэтти пожала плечами и уставилась на дверь, словно надеясь увидеть происходящее через нее.
– Не знаю, Джеральдина, честное слово, не знаю.
Колин оцепенел. Он в ужасе смотрел, как здоровенные надзирательницы тащат Сьюзен по полу. Он потрогал свою шею. К его удивлению, крови не было, хотя он нащупал царапины, которые оставили ногти Сьюзен.
«Рози!» Этот крик снова и снова раздавался по всей тюрьме. Сьюзен выволокли в коридор. Кто-то нажал кнопку тревоги, и ее голос потонул в диком реве сирены. По радио вызывали врача, который должен был ее успокоить. Колина захлестнуло чувство вины. Он не ожидал такой реакции. Он предполагал, что новость расстроит ее, но никак не думал, что она набросится на него с кулаками. Что ж, хороший урок на будущее.
Футболка Сьюзен задралась, обнажив старенький бюстгальтер и полную грудь. Она непрерывно выкрикивала имя дочери. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем успокоительное, которое вколол врач, подействовало. Сьюзен отчаянно боролась с действием лекарства, но постепенно стала затихать. Единственное слово, которое она произносила, превратилось в бессмысленный набор звуков. Как ни пыталась Сьюзен сопротивляться сну, он одержал над ней победу.
К всеобщему облегчению, кто-то догадался отключить сирену. Тишина, воцарившаяся в тюрьме, была такой же оглушительной, как и предшествовавший ей шум. Дежурная надзирательница, мисс Доббин, посмотрела на Колина и, не удержавшись, съязвила:
– На славу поработали сегодня? Взял так спокойненько сказал Далстон, что ее младшую дочь удочеряют приемные родители. – Назирательница покачала коротко стриженной головой. – Приятель, ты хоть понимаешь, какие чувства она испытала, когда узнала про это?
Женщины посмотрели на него с осуждением, и Колин почувствовал себя последним дерьмом. Но ведь он пытался сказать аккуратно! Однако Сьюзен сразу же налетела на него с кулаками.
– Давайте-ка пошевеливайтесь! Нам лучше отнести ее в лазарет, а то, не ровен час, она придет в себя и все повторится заново.
Когда Сьюзен унесли, снова открыли двери, и все адвокаты, которые пришли к своим подопечным, смогли выйти из комнат для свиданий. Скорее всего, они слышали, что было сказано в адрес Колина, потому он намеренно возился с замком кейса, оттягивая свой уход.
Когда Мэтти увели в камеру, заинтригованная происшедшим Джеральдина задержалась возле двери, поджидая Джексона. Колин сразу узнал ее. Джеральдина О'Хара была человеком, который не нуждался в представлениях.
– Вы в порядке?
Он с грустным видом кивнул:
– Шея немного побаливает, да и ворот у джемпера оторван.
Колин посмотрел в ее зеленые глаза и, замерев на полуслове, стал поспешно приводить себя в надлежащий вид. Он и в лучшие моменты своей жизни выглядел довольно неряшливо. А тут такая ситуация…
– Давайте я принесу вам чаю, вам станет лучше, хорошо?
В столовой, где Джеральдину прекрасно знали, Колин получил наглядный урок обходительности. Она улыбалась и разговаривала со всеми, спрашивая, как дела, как поживают мужья и дети. Обычно представителей закона в тюрьмах недолюбливают, особенно когда те вытаскивают убийц на свободу. Но Джеральдина, казалось, чувствовала себя здесь как дома, словно находилась не в тюремной столовой, а в каком-нибудь дорогом ресторане или на светском приеме. Она поставила чашки с чаем на стол и улыбнулась.
– Итак, вы адвокат Сьюзен Далстон?
– Да. Колин Джексон. Скорее всего, бывший ее адвокат. Думаю, что получу от ворот поворот.
– Не вините себя. Женщина испытала настоящий шок и поэтому сорвалась. Никто не застрахован от подобных вещей. Однажды мне тоже изрядно досталось от моего клиента из Вандсворта. Мне пришлось сказать человеку, сидевшему за грабеж, что его жена умерла от рака. Самое ужасное, ему вынесли оправдательный приговор, и спустя пять дней после освобождения он повесился.
– Да, пришла беда – отворяй ворота. Джеральдина сделала глоток и закурила сигарету.
– На таких вещах мы делаем деньги. Ладно, не будем об этом. Лучше скажите, какая она, эта Сьюзен Далстон, на самом деле?
– На самом деле? Вы имеете в виду – когда она не пытается свернуть шею своему адвокату?
Она улыбнулась, обнажив великолепные зубы. Прежде чем ответить на вопрос, Колин ненадолго задумался. Когда он наконец заговорил, Джеральдина почувствовала в его словах искренность.
– Сьюзен очень хорошая женщина и не должна здесь находиться. Ее место рядом с детьми. Она боготворит их, а они боготворят ее. Знаете, ее ведь годами немилосердно избивал муж. Из-за побоев у нее были выкидыши, кроме того, он наградил жену целым букетом венерических болезней. Но на суде адвокаты не использовали эти факты для смягчения приговора, потому что она запретила это делать. Она заявила: «Я сделала бы это снова, будь у меня такая возможность». Адвокаты решили не сажать Сьюзен на свидетельское место для дачи показаний, иначе ее просто бы разорвали. В итоге она получила вердикт «виновна» и пожизненное заключение. Я думаю, она согласилась на апелляцию, только чтобы ее перевели в Лондон, поближе к детям. До этого она сидела в Дарэме. А сегодня мне пришлось сообщить, что социальная служба дала приемным родителям разрешение на удочерение ее младшей дочери. Она ничего не сможет сделать. Нет никого, кто захотел бы забрать детей к себе, ее родителям на них наплевать. В итоге власти разрешили Симпсонам удочерить девочку.
– Поэтому-то она чуть и не придушила вас?
Колин грустно улыбнулся:
– Да, Джеральдина. Такова наша работа. Вдобавок ко всему ее старшая дочь, которая находится сейчас в приюте, прошлой ночью угрожала ножом своему воспитателю. Как вы понимаете, это тоже повлияло на состояние Сьюзен Далстон.
Джеральдина покачала головой и вздохнула.
– Какой ужас. Да, жизнь у многих людей вовсе не сахар.
– Конечно, в отличие от вашей прекрасной Мэтти.
Джеральдина посмотрела на него с изумлением:
– Вы знаете ее?
– Только в лицо. Когда я учился на последнем курсе, то подрабатывал у Виктора Эндерби. Тогда она работала у него секретаршей. Они не были еще женаты.
Джеральдина бросила взгляд на часы:
– Послушайте, мне нужно бежать. Мы можем встретиться попозже?
– Держу пари, многие мужчины просто мечтают услышать эти слова.
– Тогда почему же вы не мечтаете? Неужели мои чары слабеют?
Колин усмехнулся. Джеральдина нравилась ему. Он запустил руку в свои растрепанные волосы и смущенно ответил:
– Я сегодня свободен. Называйте место и время, я буду ждать вас там.
– Как насчет «У Зилли», на Дин-стрит? Около семи тридцати устроит?
Он кивнул.
– Тогда до встречи.
Джексон смотрел ей вслед и думал, что его судьба только что сделала неожиданный зигзаг.
Райанна вошла в камеру Мэтти и рявкнула:
– Это правда насчет Сью?
– Да. Ну не суки ли они? Как они могли так поступить?
– Они всегда так поступают, глупая ты женщина. В последний раз я видела свою собственную дочь, когда ей было три года.
Ее голос потух, стоило ей вспомнить о ребенке.
– Они что, тоже отдали ее на удочерение? – Мэтти казалась искренне заинтересованной.
– Не-а, не совсем. – Райанна покачала головой. – Они отдали ее моей матери, а та оформила опекунство. Я подписала какие-то бумаги, ну, ты знаешь, как это делается. За пару дней моя мамочка собрала манатки и уехала в неизвестном направлении. С тех пор я не видела ни ее, ни дочери.
– Какой кошмар!
Райанна злобно передразнила ее:
– Да, миссис Эндерби, такой вот кошмар. Но такова жизнь, разве нет? Полагаю, моя мамочка думала, что поступает правильно.
Она закурила косячок и глубоко затянулась.
– Что ты делаешь?
Мэтти убрала руки, показывая Райанне, что лежит у нее на коленях.
– Я просто просматривала вещи Сью, и все. Вот, смотри, это от Барри.
Она протянула письмо Райанне, но та резко оттолкнула руку, прорычав:
– Какого черта ты это делаешь, подруга? Это же личные вещи Сьюзен Далстон, ее частная жизнь. У тебя нет никакого права шарить в ее вещах.
Мэтти встала и передернула плечами.
– А что тут такого? Она же не узнает об этом?
Но Райанна вся кипела от гнева.
– Это неписаный закон. – Она ткнула в лицо Мэтти длиннющим ярко-розовым ногтем. – Не суй свой нос куда не следует, пора знать это!
Она начала складывать вещи Сьюзен. Мэтти с раздражением наблюдала за ней.
– Ой, Райанна, остынь, ну кому от этого станет плохо?
Мэтти увидела на ее щеках слезы. Райанна прижала детские рисунки к своей груди, словно они были дороги ей.
– Ты больше не дотронешься ни до одной вещи, черт тебя побери. Ты поняла меня? Иначе я попорчу твое красивое личико. Это все, что осталось у Сьюзен от прошлой жизни. Это ее маленький личный мирок, куда она может спрятаться, когда ей становится невыносимо. И если ты не можешь понять таких вещей, тогда ты эгоистичная сука, и я не хочу знать тебя.
Мэтти молчала.
– Ты ходишь здесь с таким видом, словно важная персона, а мы так, грязь под ногами, – гневно продолжала Райанна. – Ты думаешь, что лучше и чище нас? Но ты не лучше, ничем не лучше. Убери туда, откуда взяла. И лучше тебе сегодня не попадаться мне на глаза.
Сьюзен очнулась в больничной палате, руки были пристегнуты к кровати ремнями. Какое-то время она не могла понять, где находится. Горло пересохло и болело, язык разбух так, что не помещался во рту, глаза слезились. Она поняла, что плакала, плакала во сне. Затем память вернулась к ней, и она вспомнила, почему она здесь, почему пристегнута к кровати.
Они отдали ее Рози, словно та была куском пирога или старым свитером. Они решили, что с приемными родителями ей будет лучше. Может, оно и так, но все равно – как они смели так поступить?! Рози – ее ребенок, ее дочь. Рози была любимицей всей семьи. Даже Барри не мог устоять перед ней. Как они посмели лишить ее дочери!
Сьюзен увидела на тумбочке вещи, которые были у нее в кармане. Видимо, их вынули, когда снимали с нее одежду. Она увидела письмо Питера, на глаза снова навернулись слезы. Как хорошо начинался день! Но ей следовало знать, что у нее не может быть хороших дней. Всю жизнь судьба посылала ей испытание за испытанием, швыряла из огня в полымя. Но она всегда верила, всегда надеялась, что в один прекрасный день сорвет банк. И вот надежды рухнули. Безвозвратно.
К кровати Сьюзен кто-то приблизился. Это была маленькая женщина лет шестидесяти, почти беззубая, со всклокоченными волосами, неряшливо торчавшими из-под повязки на лбу.
– Чем тебе помочь, дорогая? Что сможет развеять твою грусть-тоску?
Сьюзен покачала головой. Еще не изобрели лекарства, которое помогло бы ей. Счастье предназначалось для других людей, людей из глянцевых журналов и с экранов телевизора, а не для таких, как она или ее дети. Она снова заплакала. Лежала на кровати и плакала в голос, пока наконец не пришел врач и не вколол снотворное, которое ввергло Сьюзен в спасительное забытье.
Глава 23
Мэрайя Брюстер жила на Уордор-стрит. Джеральдина ожидала увидеть обычную проститутку, но вместо этого перед ней предстала женщина средних лет, с уложенными волосами, хорошей фигурой, одетая в очень скромное, но довольно элегантное платье и жакет. Мэрайя провела ее в гостиную, и Джеральдина в очередной раз испытала удивление.
Комната походила на спальню молодой девушки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49