Венди почувствовала такой прилив любви к матери, что бросилась в ее объятия. Она обняла ее так крепко, словно боялась, что она исчезнет. Сьюзен, мягко отстранив Венди, нежно поцеловала ее в лоб.
– В один прекрасный день он оставит нас, я тебе обещаю. Мы победим. Мы всегда побеждаем. Но пока он не уйдет, мы вынуждены терпеть, дружок.
Венди знала, что мать говорит правду, но с юношеским упрямством верила, что должен быть какой-то способ избавиться от отца раз и навсегда. На любой вопрос всегда есть ответ, нужно только его найти.
– Лежи, мамуль. Я присмотрю за малышами и сегодня не пойду в школу. Мне в любом случае нужно повторить уроки.
Сьюзен кивнула. Теперь, после этого разговора, ей стало немного легче. Когда Венди встала, Сьюзен снова обратила внимание на ее почти уже оформившуюся фигуру, высокую грудь, так похожую на ее собственную в этом возрасте, красивое лицо, при взгляде на которое ей самой с трудом верилось, что это ее ребенок. У Венди светлая голова, и она приложит все усилия, чтобы создать себе такую жизнь, о которой ее мать только мечтала. Сьюзен была в этом уверена.
В дверь колотили и барабанили изо всех сил, и Розель вздохнула. Она знала, кто это, и, усталой походкой выйдя в коридор, крикнула:
– Уходи, Барри, пока я не позвала Ивана и не стерла тебя с лица земли.
– Впусти меня, Розель, нам нужно поговорить.
Прислонившись к холодной белой стене, она почувствовала, что готова заплакать. Барри был дерьмом, мучившим свою жену, жестоким насильником… но только не с ней. С ней он становился таким, каким и должен быть настоящий мужчина при любых обстоятельствах. Однако как только он оказывался вне поля ее зрения, он превращался в Мистера Мачо. Это было смешно и грустно.
Подняв трубку телефона, Розель набрала номер, чувствуя, что пришло время навсегда прекратить эти отношения. Через пять минут из берлоги Ивана на Дин-стрит прибыли двое молодцов. Она наблюдала из окна, как Барри сначала угрожали бейсбольными битами, а затем жестоко избили средь бела дня на людной лондонской улице.
Никто не вмешался, никто не позвал полицию, никому до него не было дела. Кроме нее да, возможно, Сьюзен, потому что именно Сьюзен придется вынести на себе последствия его гнева и ярости. Розель знала об этом, и эта мысль тревожила ее, но она должна вырвать Барри Далстона из своей жизни. Он был ее ахиллесовой пятой, ее слабостью. Как может внешность мужчины делать женщину такой безрассудной? Как может он заставить ее обо всем забыть? Она знала, что если посмотрит в его глаза еще раз, то вряд ли устоит перед искушением простить его снова. А именно этого ей не следовало делать.
В отличие от Сьюзен у нее имелся тыл, были люди, которые могли «убедить» Барри единственным методом, который он уважал: жестокостью, кулаками, бейсбольными битами и, если нужно, оружием.
Однако после того как он пролежал на земле десять минут, она вызвала скорую помощь. В конце концов, она не такая бездушная, как Барри.
Джун вошла в дом, не говоря ни слова, поставила чайник на огонь и окинула взглядом кухонные шкафы Сьюзен.
– Да ты, кажется, упакована под завязку.
Сьюзен кивнула. Она сидела за кухонным столом. Ее лицо было по-прежнему в синяках, но, по крайней мере, она могла наконец двигаться – через пять дней после побоев. Малышка Рози неуверенными шажками обходила комнату, открывала шкафчики и играла крышками от кастрюль.
Посмотрев на нее, Джун улыбнулась:
– Она похожа на маленькую принцессу, правда? Какие глазки! Кто у нас маленькое сокровище?
Рози улыбнулась широкой беззубой улыбкой, от которой таяло сердце.
– Я, я. – Она протянула эти слова дрожащим детским голоском, похожим на журчание ручейка. Женщины дружно расхохотались.
– Ну, Сьюзен, как дела?
Джун разлила чай. Обтягивающая юбка и высокие каблуки молодили ее.
– Все в порядке, – ответила Сьюзен. – Как всегда. Его нет уже почти неделю, так что мы можем пожить немного в тишине и покое. А что?
Она достаточно хорошо знала свою мать и понимала, что ее забота вряд ли будет бескорыстной.
– Мать, если тебе нужны деньги, то у меня полный голяк. У меня нет денег даже на мороженое.
Тогда Джун повернулась к ней:
– Ну почему ты всегда такая жалкая баба? Я собиралась дать тебе немного денег. Твой отец удачно провернулся в выходные. Он выиграл на скачках в Грин-Лейнз в Илфорде. – Она засмеялась, увидев изумленное выражение лица Сьюзен. – Он неплохо заработал. Я подумала, что надо дать тебе немного, потому как вроде Рождество не за горами. – Она положила пятьдесят фунтов на кухонный стол. – Ты сможешь отдать их мне на Новый год. Они к тому времени мне понадобятся.
Джун снова засмеялась, и Сьюзен устало улыбнулась.
– Прежде чем их тратить, я посмотрю, что скажет Барри. Если честно, он опять без работы. Но я надеюсь, что вскоре что-нибудь найдет. Я подала на пособие. Мне пришлось, мам, ведь Барри есть Барри. С ним никогда не знаешь, что ждет тебя завтра.
Джун понимающе кивнула:
– Как с моим стариком. Я знаю, о чем ты говоришь, Сью. Но по крайней мере, он вернулся к тебе. Это должно быть приятно.
Сьюзен с готовностью подхватила:
– О, это не просто приятно, это восхитительно. Я так скучала по кулакам и тумакам. Дети были как ненормальные, когда он ушел, они не могли привыкнуть к тишине. Я уж собралась было отправить их на Фолкленды, чтобы они по-прежнему могли воевать и драться.
Джун усмехнулась:
– А ты язва, Сьюзен.
– Если честно, мам, я хотела бы их обоих видеть в гробу. Джун отхлебнула чай и затянулась сигаретой «Ротманс».
– Давай рассказывай. Я сама сплю и вижу, чтобы твой отец сдох. Старый сутенер! – Она снова засмеялась. – Я помню, как однажды, когда ты была еще совсем маленькой, мы с ним были на рынке в Ромфорде. Он ударил меня так, что в глазах потемнело, из-за того, что я смотрела на парня, на которого я конечно же смотрела. Я есть я.
Прежде чем продолжить, Джун глубоко затянулась.
– Он был, однако, хорошеньким. Просто красавчиком, черт подери.
Сьюзен спросила с недоверием:
– Кто, мой отец?
Джун громко рассмеялась:
– Нет, другой чудило. Он был турком или кем-то вроде, темнокожий, красивый самец с большими глазами. – Она перенеслась мысленно в другое место и время. – И главное – я его любила. Твой отец ничего не знал, но я с ним спала. Он был просто супер, черт подери. Сплошные мускулы и кожа шоколадного цвета. Мне всегда нравились темнокожие. За-бав-но, да?
Джун была серьезна, и Сьюзен почувствовала странную жалость, которую всегда испытывала к своей матери из-за ее ненасытной потребности в мужчинах.
– Они обращаются с женщиной как с женщиной и даже благодарны, когда им отдаешься, – пояснила Джун.
– Может, мам, так было раньше, когда все здесь для них было внове. А сейчас, думаю, привыкли и обращаются с женщинами, как все остальные мужчины.
Джун кивнула:
– Наверное, это так. Но тогда мне нравились их ухаживания, нравилось чувствовать себя кем-то, куда-то ходить, вести интересную жизнь, быть кому-то нужной.
– Ты была нужна мне и Дэбби, мам.
Джун покачала головой и в знак несогласия помахала сигаретой.
– Не-а. Ты не чувствуешь себя нужной до тех пор, пока тебя не захочет мужчина, запомни это. С возрастом с этим сложнее, сама понимаешь. Мужчины перестают обращать на тебя внимание, просто игнорируют тебя. Воспринимают как предмет. Тяжело, – особенно если ты когда-то была привлекательной женщиной, красоткой, вслед которой оборачивались все мужики.
Сьюзен мягко улыбнулась:
– Ну, мам, ты до сих пор выглядишь лучше меня, хотя я и молодая. Но я никогда не была той, кому смотрели вслед, никогда.
Джун передернула плечами:
– Ты всегда была некрасивым ребенком, милая. Такой тебе выпал жребий. Если бы у Дэбби был твой ум, она бы далеко пошла. У нее есть внешние данные – не так чтобы очень, но достаточные для продвижения по жизни. А ты посмотри на нее – застряла где-то в Эссексе, ни детей, ничего. Превратилась в несчастную кобылу, вот и все.
Сьюзен покачала головой:
– По слухам, Джеймси натворил дел. У его девицы на стороне ребенок. Дэбби, наверное, переживает. Если честно, мам, это кошмар – быть бесплодной.
– Особенно когда живешь с таким придурком, как он! Мне никогда не нравились ирландцы. Посмотри, что они натворили, эти проклятые католики, там, у себя. Бомбы и все такое… Не знаю, куда катится мир.
Мать была совершенно невежественна в делах политики, и Сьюзен едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.
– Пойдешь сегодня вечером в кабак?
Сьюзен покачала головой:
– Сомневаюсь. Я не могу себе этого позволить, да и детям я нужна здесь.
– Оставь с ними Дорин, или пусть эта чертовка Венди за ними присмотрит. Ей не повредит, если она время от времени будет тебе помогать.
Джун имела зуб на Венди, и это злило Сьюзен.
– Она превращается в красавицу, мам. Ты бы видела, какое у нее тело!
Джун пожала плечами:
– В этом нет ничего хорошего, если она не сумеет им правильно воспользоваться.
Сьюзен посмотрела прямо в глаза матери:
– Что ты имеешь в виду, мам? Может, позволить другим пользоваться ее телом?
Джун снова пожала плечами:
– Думай как хочешь, но запомни мое слово: кончится тем, что она будет смотреть на всех сверху вниз.
Сьюзен засмеялась:
– Черт побери, я очень надеюсь на то, что так и будет. Я желаю для нее и для всех остальных детей лучшей жизни, чем наша.
Джун неожиданно сникла:
– Я делала все, что могла, для тебя и для Дэб.
Сьюзен снова засмеялась:
– Именно это я и имела в виду, Мам, именно это.
Все-таки Дорин уговорила Сьюзен пойти вечером в заведение. Там должна была состояться грандиозная вечеринка с живой музыкой. Сьюзен зашпаклевала свои синяки косметикой, оделась в праздничный наряд, состоявший из платья и пиджака от «Маркс и Спенсер». Они с Дорин оставили Венди присмотреть за детьми.
Ребра Сьюзен все еще давали о себе знать, но ей хотелось выйти куда-нибудь в люди и приятно провести время. И Дорин убедила ее, что лучший способ для этого – пойти в кабак со своими лучшими друзьями.
Сьюзен была рада, что пошла. Даже Дэбби появилась. Располневшая, грустная, она пришла не одна. На буксире она привела жалко выглядевшего Джеймси – под глазом у него красовался фингал. Две сестры сели вместе, и Сьюзен слушала, как Дэбби разбирает всех присутствующих по косточкам. Особенно досталось тем, кто был связан с Джеймсом в последние годы.
Клуб заполнили люди всех возрастов. Музыка была, по местным меркам, хорошей – громкой и танцевальной. Вино текло рекой. В общем, типичный вечер выходного дня в Ист-Сайде. Женщины сидели вместе, мужчины стояли у бара. Дети торчали снаружи, пили кока-колу, ели чипсы, играли в поцелуйчики и дрались.
Здесь мало что изменилось с тех пор, как Сьюзен была маленькой девочкой. В этом месте она чувствовала себя в безопасности. После нескольких стаканов бакарди и кока-колы Сьюзен расслабилась. Она почувствовала, как напряжение медленно спадает и заботы уходят. Дорин, как всегда, смешила народ. Даже Дэб расслабилась и начала получать удовольствие. Когда оркестр заиграл одну из старых композиций «Битлз», Сьюзен пожалела о том, что не может присоединиться к танцующим. Но она хлопала в ладоши, пела вместе со всеми, и ей этого хватало. Затем Джун и Джоуи начали танцевать твист, и со всех сторон послышались крики одобрения и подбадривания.
Хохоча, словно беззаботная девчонка, Сьюзен присоединилась к общим крикам и аплодисментам. Она навсегда запомнит эту ночь. На то у нее будет множество причин. Впервые со времени возвращения Барри домой на сердце у нее было легко и хорошо. Она заметила у стойки бара Питера Уайта и помахала ему рукой. Он помахал ей в ответ, и она наблюдала, как он пробирается через толпу, чтобы поговорить.
– Он на тебя запал, Сью.
Она отмахнулась от сестры:
– Не глупи. Мы друг друга знаем с детства. Это просто визит вежливости.
Дэб засмеялась низким противным смехом:
– Он хочет быть вежливым, девочка, я тебе точно говорю. Он всегда о тебе спрашивает.
Сью посмотрела на нее с осуждением:
– Он просто относится ко мне как к другу, вот и все, Дэб. А теперь оставь эту тему.
Питер улыбнулся сестрам и кивнул остальным женщинам за столом. Сьюзен нравилось его внимание. Все смотрели, как она разговаривает с очень интересным моряком. Казалось, кроме нее он никого не видел.
– Давненько не встречались, Сью, как жизнь? – Изумрудные глаза Питера светились, и она по-девчоночьи рассмеялась.
– Как всегда, дружок, а у тебя? Не нашел себе еще хорошую девочку?
– Всех хороших уже разобрали, включая тебя, девочка, – неожиданно ответил Питер.
Она вспыхнула. Ее лицо стало пунцовым, а мать закричала через стол:
– Ой, гляньте-ка, моя Сьюзен красная как мак! Он тебя что, спросил про размер бюстгальтера?
Все, включая Питера, засмеялись. Сьюзен покачала головой и громко крикнула:
– Не обращай внимания, Питер! Она просто животное!
Но шум усилился, и они перестали слышать друг друга. Показав жестами, что пошел к бару за выпивкой, Питер покинул их общество. Покрасневшая и смущенная, она повернулась к сестре:
– Господи, мне кажется, ты права. Он правда запал на меня!
Дэбби хлебнула коктейля и язвительно заметила:
– Ему, должно быть, ты нравишься как человек.
Сьюзен почувствовала, как эйфория растаяла, и ответила сестре в той же манере:
– Зато никаких опасений, что ты кому-нибудь можешь понравиться по этой причине, гадкая маленькая сучка.
Дэбби поднялась с места.
– Ты права, Сьюзен, но я бы и не хотела, чтобы меня любили за это. Это значит, что ты слишком уродлива, чтобы привлечь мужика другим способом, не так ли?
Она, покачиваясь, побрела к бару, подошла к Питеру, обняла его рукой за шею, поцеловала и погладила, сначала убедившись в том, что Сьюзен смотрит на нее.
Дорин села на освободившееся место и сказала на ухо Сьюзен:
– Посмотри на эту жирную тварь. Как будто кто-то может обратить на нее внимание без хорошей дозы наркотиков!
Женщины громко захохотали, привлекая внимание окружающих. Дэбби посмотрела в их сторону. Она догадалась, что смеялись над ней, придвинулась еще ближе к Питеру и показала сестре язык.
Сьюзен показала ей средний палец, и они с Дорин снова залились смехом.
– Я думаю, он там, на своем корабле, часто этим занимается, я имею в виду – сам с собой…
– Перестань, Дор, он хороший человек.
Дорин кивнула:
– Я знаю, дружок, а почему он не твой в таком случае, а? Представь, какая у тебя с ним была бы жизнь. Все время в море, дома от случая к случаю. Регулярные денежки, личная жизнь, пока его нет. Твою мать, я бы сама за ним не прочь приударить.
Сьюзен усмехнулась:
– Я не нравлюсь ему. Он видит во мне своего друга. Вот и все.
В голосе ее послышалась грусть, и каждая погрузилась в свои мысли. Они пытались представить, что это такое – быть любимой. У бара Питер оттолкнул Дэбби, и она, хохоча, едва не упала. Ее маленькие толстые ножки на безумно высоких каблуках походили на бутылки.
– Знаешь что? Она выглядит так же, как моя мать, тебе не кажется, Дорин?
Дорин глубокомысленно кивнула:
– Она и есть твоя мать, дружок. Только более молодая и более мстительная. Ни за что на свете я не хотела бы быть такой. Они не женщины, они пародия.
Сьюзен кивнула, но все равно настроение испортилось.
– Я хочу пойти домой, она на самом деле плюнула мне в душу.
Дорин подняла пустой бокал и упрекнула Сьюзен:
– А ты не показывай, что она задела тебя. Она просто ревнует. Ты очень хороший человек, Сьюзен, и они никогда не смогут отнять у тебя это. Не забывай об этом. А теперь закрой рот и сиди здесь, пока я пойду и принесу два двойных.
Сьюзен, как всегда, послушалась.
Барри был зол и под кайфом. Он только что вернулся от крошки из Майнор-парка. Кристина Карвел была тридцатилетней матерью пятерых детей. Ее пышное тело еще сохраняло остатки былой красоты, кроме того, у нее был веселый, жизнерадостный характер. Крисси видела весь мир в сверкающих красках радости.
Целых шесть дней Барри пользовался гостеприимством и телом хозяйки; с ним обращались как с особой королевского звания, кормили и поили до тех пор, пока он не вернулся к своему прежнему «я». Тогда Крисси дала ему с собой дозу кокаина и амфетамина и скрутила для него несколько сигарет на дорожку. Придя в чувство, он ушел с обещаниями вернуться и отплатить добром за добро.
Крисси привыкла, что мужчины типа Барри ею пользуются. Она знала, что иногда может получить взамен немного денег и наркотиков. Мужчины приходили к ней, когда им требовалось отсидеться, спасаясь от полицейских, жен или любовниц. Ей нравилось проводить время в компании, и она принимала все, что ей предлагала жизнь. Она никогда ни на кого не обижалась и не обижала других.
Ее дети были всех цветов радуги, и она обожала их. Тем не менее она не могла устоять против смазливой мордашки, особенно как у красавчика Барри Далстона. Крисси провела с ним несколько замечательных дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49