Он кивнул, расслабившись.
– Ты хорошо выглядишь. Я закажу тебе бокал виски, ладно?
Она кивнула, удивляясь, как мило они могли теперь общаться. Он относился к ней с уважением.
– Возьми себе, Барри. Я думаю, мне уже хватит.
Он усмехнулся и пошел к бару, выделяясь из толпы хорошей одеждой и ухоженной внешностью. Сьюзен изучала его: он действительно был красив. Она замечала, как на него смотрят женщины, видела, что он мысленно оценивает их по десятибалльной шкале.
Эта мысль заставила ее улыбнуться. Видела бы его сейчас Розель – как он подмигивает молоденьким, улыбается тем, кто постарше, вселяя в каждую надежду. Ей стало интересно, изменяет ли он Розель, но она быстро прогнала эту мысль. Если изменяет, то полный дурак. Такие женщины, как она, на деревьях не растут, и уж Барри ли не знать этого. Пока она наблюдала за ним, ее окликнул знакомый голос:
– Привет, Сьюзен, дорогуша, как поживаешь? Это был Питер Уайт, ее бывший одноклассник.
– Привет, Питер. А как твои дела? Выглядишь хорошо.
Он улыбнулся ей, показав ряд ровных белых зубов на загорелом лице. Он стал моряком торгового флота, покинув дом в пятнадцать лет, чтобы ходить на маленьких прибрежных суденышках. Сейчас он плавал на больших судах и в «Блю Стар лайнз». У Питера были живые голубые глаза и песочного цвета волосы. Он был крупным коренастым мужчиной, по-своему очень привлекательным, с намечающимся пивным животом.
– Только что вернулся из Южной Америки. Думаю, дайка пошляюсь здесь немного, посмотрю, у кого как идут дела. Твоя мать выглядит отлично! Я в школе всегда неровно к ней дышал. Тогда она мне очень нравилась.
Сьюзен громко засмеялась:
– У тебя всегда был плохой вкус. Не женился еще?
Он покачал головой.
– Я так понимаю, в каждом порту по девочке?
– Если только можно назвать их девочками. Трахаешь повсюду местных проституток, верно? – Голос Барри прозвучал так громко, что люди в баре замолчали и прислушались к их разговору.
Питер глубоко вздохнул и мягко сказал:
– Ну, до встречи, Сью, береги себя.
Она кивнула, огорченная тем, что встрял Барри.
– Он подошел только из вежливости, Барри. Господи Всемогущий, да я его знаю дольше, чем тебя.
Барри презрительно скривил губу:
– Он придурок, и я не хочу, чтобы тебя когда-либо с ним видели, понятно?
Из него снова полезло старое, он опять стал тем Барри, который думал, что ему принадлежит все на свете, и она в том числе, что он вправе распоряжаться ее жизнью и диктовать ей, с кем она может общаться, а с кем нет. Сьюзен почувствовала, как тоска тяжелым грузом придавила ее к полу.
– Он сосед, Барри, вот и все. Пожалуйста, хоть один раз не порти всем настроение. Да в любом случае у тебя нет повода для ревности. Он на меня второй раз и не взглянет.
Она попыталась шуткой разрядить ситуацию, но выражение лица Барри нисколько не изменилось. Оно оставалось угрюмым.
– Тебе, наверное, лучше уйти. Розель, должно быть, ждет тебя.
Он гадко усмехнулся:
– Пытаешься отделаться от меня, чтобы продолжить разговор с этим гребаным идиотом?
Сьюзен зажгла сигарету и глубоко затянулась. На сцену вышла стриптизерша – крупная девица с необъятными бедрами и трясущимся жирком на животе. Мужчины свистели, кричали и оскорбляли ее, норовя потрогать или ущипнуть. Барри нашел зрелище отвратительным. Он стоял намного выше собравшихся здесь людей. Когда он заметил, что Питер Уайт разговаривает с другой женщиной, то решил наконец уйти.
– Ты надолго едешь?
Он уставился на Сьюзен. В последнее время она выглядела более или менее сносно. Ничего особенного, но, по крайней мере, больше никого не пугала.
– Как твоя лодыжка?
Вопрос застал ее врасплох. Он никогда не вспоминал о ее хромоте.
– Нормально. Только реагирует на сырую погоду. Врачи считают, что у меня артрит, поскольку перелом был очень серьезный. А если бы не это, то вообще все было бы нормально. А что?
Он многозначительно посмотрел на Питера Уайта.
– Не надо мне угрожать, Барри. Мне не нужны мужики, большое спасибо. Видит бог, у меня не слишком получается и с тем, кто у меня уже есть, разве не так?
Его рука сделала быстрое движение, и она инстинктивно отпрянула, но вместо того, чтобы ударить ее, он погладил ее по подбородку.
– Никогда не спрашивай меня, когда я вернусь, понятно? Все, что тебе нужно знать, я скажу сам, и этого будет с тебя довольно.
Больше не сказав ни слова, он ушел из кабака. Никто не попрощался с ним, даже Джоуи. Дорин подошла и села рядом.
– Ну и нахал, Сью.
Сьюзен усмехнулась:
– Да уж. Он как та собака на сене – меня не хочет, но не дай бог захочет кто-нибудь другой. Да только волноваться ему не о чем, мне больше ни один мужик не нужен. Спасибо, хватило.
Но она вдруг ощутила, что довольна реакцией Барри, и это разозлило ее. Она не хотела его больше, ведь не хотела же? Она не стала отвечать себе на свой вопрос, это было слишком страшно. Зато протрезвела мгновенно.
Все вернулись в квартиру Джун и Джоуи, и веселье продолжилось. Гремела музыка, вино лилось рекой. Был обычный субботний вечер. Присутствовала Дэбби с мужем, Джеймси Филипсом – пронырой из Каннингтауна, представлявшим собой улучшенный вариант Барри.
Дэбби была беременна, и недавно ее приняли назад в семью. Она отдалилась от родни, когда переехала в новый дом в графстве Эссекс. Какое-то время она, похоже, думала, как выражалась ее мать, «что ее дерьмо воняет меньше других». Но вскоре ей стало грустно и одиноко, поскольку все дни Джеймс проводил на работе, а ночи в кабаках. Он поколачивал ее, что не удивляло никого, кроме самой Дэбби. Она уже потеряла двоих детей – не смогла их выносить.
Сьюзен подозревала, что это результат множества абортов, которые ее сестра сделала раньше. Было ее жаль, потому что Сьюзен знала, сколько радости приносят дети. Радость многократно превосходила те трудности, которые возникали с появлением детей. Сьюзен просто умерла бы без своей маленькой команды. Она знала это так же точно, как то, что ее зовут Сьюзен.
Может быть, окружающим ее жизнь и казалась сумасшествием, но для нее она была просто подарком, если имелось необходимое: немного денег, детишки, которых она любила всем сердцем, и отсутствие Барри. Она вспомнила малышей, которых потеряла. Джейсон, хорошенький маленький Люк и ребенок, которого она родила в полицейской машине. Барри Далстон был дьяволом, жестоким дьяволом. Он забрал у нее этих детей так же бездумно, как и дал их. Без раздумий. Она налила себе еще. На сей раз она выпила стакан залпом, и ее передернуло.
Чья-то рука обняла ее за плечи, и она быстро обернулась. Это был ее отец.
– Что случилось, девочка? Почему ты сидишь одна?
Он увидел ее слезы.
– Эта скотина снова тебя огорчила? – Голос Джоуи звучал хрипло. – Я слышал сегодня его словесный понос, когда он приставал к тебе.
Она пожала плечами:
– Я просто напилась, пап. Подумала о детях. О том времени, когда они были совсем маленькими. Это просто грусть, вот и все.
Она засмеялась, но смех не мог скрыть печаль в ее голосе.
– Иди сюда, дай твоему отцу обнять и успокоить тебя. Впоследствии Сьюзен во всем винила спиртное. Если бы не оно, она не утратила бы осторожности, заметила бы особые нотки в его тоне. Но она была молода, одинока и печальна. Когда он обнял ее, она испытала то чувство, которое, как она знала, испытывают дети при ее прикосновении. Она хотела, чтобы хоть раз в жизни кто-то позаботился о ней.
Когда рука Джоуи скользнула на ее грудь, она сначала не поняла, что он собирается сделать, и подумала, будто он хочет просто погладить ее по щеке. Едва он дотронулся до нее, она подняла колено и изо всех сил ударила его в пах. Джоуи согнулся пополам, схватился за промежность и громко застонал. В это время в комнату вошла Джун. Увидев происходящее, она закричала на Сьюзен и Джоуи одновременно:
– Что ты позволяешь ему делать, грязная потаскуха? Не можешь своего мужика удержать дома, так накидываешься на родного отца, да?
В гостиной стало тихо, все замерли в ожидании. Как только Джоуи смог разогнуться, он кое-как дотащился до раковины и накинулся на жену:
– Что ты, старая дура, мелешь? Она же мне дочь.
Но Джун уже разогналась, и остановить ее было невозможно. Она развлекалась на всю катушку, наслаждаясь ею же создаваемой драмой.
– Я знаю, что тут было, дружок, и ты мне рот не заткнешь! Это, похоже, уже не в первый раз, не так ли?
Джоуи бросился на нее, в воздухе замелькали кулаки и ноги. Он за волосы вытащил свою визжащую жену на балкон и начал бить ее изо всех сил. Каждый раз происходило одно и то же. Что бы они ни делали, как бы хорошо ни складывался день, они все равно все портили.
Глава 17
Розель окинула взглядом клуб. Убедившись, что все идет своим чередом, она решила подняться наверх к Ивану и поговорить с ним, тем более что разговор назрел давным-давно. Выйдя в фойе, она увидела, что Барри весело болтает с одной из новеньких проституток, тощей девицей с миндалевидными глазами и желтоватого цвета кожей. Видать, не обошлось без греха с китаезами в их семье. Розель стояла и наблюдала за парочкой. Она видела, как Барри положил руку на плечо девушки и притянул ее к себе.
Это был жест любовника. Розель почувствовала гнев, какой могут испытывать только преданные женщины. Новенькая только что переболела гриппом и неделю не работала – отлеживалась дома. Розель стало интересно, какую форму имело это «отлеживание». Девчонка и Барри, судя по всему, знали друг друга очень близко.
Девушку звали Марианна. Проститутки очень редко использовали на работе свои настоящие имена, обычно они их придумывали. Одна девушка называла себя Звездный Свет, имя другой было Мисс Большое Сердце, что говорило само за себя. Но Марианна привлекала к себе внимание всех мужчин без исключения, и Розель хотела знать почему. Да, она была хорошенькой, со спортивной фигуркой девушки-подростка, но в общем ничего особенного. Розель догадывалась, что девушка предлагает полное подчинение, а это вполне могло стать причиной, чтобы видеться с ней на стороне.
Как можно позволять кому-то бить и унижать себя за деньги, Розель не понимала. И ей пришлось много чего повидать в жизни, но добровольно становиться объектом чьей-то ненависти казалось ей совершенно нелепым. Проститутка должна эксплуатировать, а не наоборот. Конечно, если она достаточно умна. Барри заметил взгляд Розель и отодвинулся от Марианны. Девушка прошла мимо Розель и самодовольно улыбнулась.
Розель хорошо знала этот тип. Она столько их перевидала на своем веку. Ну что ж, долго эта девка здесь не задержится, потому что вскоре Розель ее огорчит. Она скажет, что Марианна не подходит их заведению, и выбьет почву из-под ног зазнавшейся глупой сучки.
Каролина, ширококостная африканка, сидела за столом в приемной. Она понимающе улыбнулась и кивнула на дверь. Иван собирался уходить, и Розель была раздосадована – она не успела с ним поговорить. Пока он надевал пальто, из заведения донеслись шум, крик и тупой звук удара. Розель быстро направилась в зал, за ней по пятам следовал Барри. Стоя на коленях, Марианна пыталась освободить свои волосы от длинных цепких пальцев темнокожей девушки по имени Люсиль, которая имела репутацию стервы, крепкого орешка, и славилась тем, что с одного удара вырубила вышибалу на Дин-стрит. Ее симпатичное лицо было все в ссадинах. Лиззи, подружка Люсиль, всегда выполнявшая все ее приказания, дававшая ей деньги и скручивавшая для нее сигареты, теперь наблюдала за происходящим с горящими глазами. Остальные проститутки следили за сценой без особого интереса.
Розель видела, как Барри встрял между дерущимися. Подняв Люсиль за волосы, он скорее оторвал, чем оттащил ее от визжащей Марианны. Однако последняя потеряла в драке часть своей шевелюры.
– Все в порядке, все в порядке, дамы, успокойтесь.
Голос Барри звучал нарочито весело, хотя удерживать негритянку ему было очень непросто.
– Ты, грязная потаскуха, твою мать, только выйдем отсюда, прибью тебя, поняла? Слышала, что говорю?
Выкрикивая эти слова, Люсиль не забывала бить ногами лежащую на полу противницу. Ее высокие каблуки всякий раз попадали в цель, и Марианна, вся в крови и синяках, лишь закрывала руками голову от ударов.
– Что здесь, черт побери, происходит?
Розель посмотрела на девиц, столпившихся у бара.
– Что она натворила?
Спрашивая, она боковым зрением успела заметить, что двое клиентов попросили принести им счет. Она вздохнула.
– Тем, кто сидел с этими двумя идиотами, вернуться на место, или уже сегодня вечером вам придется искать другой клуб. Все остальные быстро разошлись, привели себя в порядок и заняли свои места на случай, если появятся другие клиенты.
Голос ее не допускал возражений. Даже Люсиль поняла, что зашла слишком далеко. Ей нравилась Розель, которая относилась ко всем одинаково, давая возможность заработать. Девочки потянулись назад к своим местам, пытаясь успокоить разгневанных клиентов. В это время Люсиль вырвалась из рук Барри.
– Она здесь торговала дерьмом, то есть героином. Это он разрешает ей продавать. Не отпирайся, Барри, мальчик, эта маленькая шлюшка сама мне рассказала. Это моя территория торговли. И торгую я только стимуляторами. Ну иногда марихуаной, чтобы немножко расслабить клиентов. – Люсиль посмотрела на Розель, глаза ее пылали гневом. – А она что делает? У нее героин и еще какая-то убийственная дрянь. Это опасная штука. Ты скажи мне, Розель, тебе здесь такое нужно?
Барри молчал, и этого было достаточно, чтобы все стало ясно. Розель пнула Марианну ногой.
– Собирай свои шмотки и проваливай. Ты тоже, Барри. Вы оба уволены.
Ему показалось, что он ослышался. Розель знала, что он приторговывал марихуаной. Но героином… Клубу не нужны были лишние проблемы. Заметив выражение лица Барри, Люсиль засмеялась грубым смехом. Марианна поднялась с пола. Вся в кровоподтеках, она выглядела беззащитной и несчастной.
– Если я услышу о тебе в одном из клубов Сохо, то буду вынуждена рассказать, почему тебя уволила, – сказала ей Розель почти дружелюбно. – Поэтому будь я на твоем месте, то уехала бы в другой город и сменила имя.
В голосе Розель слышалось превосходство. Она знала: в ее власти сделать так, чтобы девушка попала в черные списки всего города. Ни один клуб ни за какие деньги не допустит торговли героином на своей территории. Героин существует для тех, кто работает на улице, а девочки из клубов должны быть выше уличных на голову. Хотя те из них, кто однажды попробовал героин, обычно на улицах и заканчивали. Это был яд, забиравший жизни и приводивший к краху сами клубы. Люди, употреблявшие героин, воровали, обманывали, легко шли на преступление. С такими девушками не стоило связываться, с ними нельзя было работать. Зависимость от наркотика становилась все сильнее, и за десять фунтов они могли пойти на что угодно. Их жизнь превращалась в бесконечную цепочку секса и подсчета денег. Розель приходилось видеть таких не раз.
Поэтому она имела полное право отказать Марианне в работе, – впрочем, как и доставить себе маленькое удовольствие, наказав двух людей, вообразивших, будто могут пренебрегать ею, Розель Дигби. Не родились еще ни мужчина, ни женщина, которым такое пренебрежение могло бы сойти с рук.
Она пошла наверх в свой офис и едва успела налить себе большой бокал бренди, как в комнату ворвался Барри. Она ждала его. Она позволила себе слегка улыбнуться, прежде чем повернулась к нему.
– Чем я могу вам помочь?
Это было выражение, которым проститутки пользовались, когда предлагали клиенту свои услуги. В разговорах между собой эта фраза вызывала обычно дикий хохот. Но сейчас Барри было явно не до смеха. Розель видела, что он пытается собраться с мыслями и объяснить ей случившееся. Пытается найти оправдание себе, своим действиям.
Ей стало его жаль. Он так торопился к ней, что даже не успел придумать достойного извинения. Розель прекрасно знала, что очень много для него значит. Но «значить» для таких людей, как Барри, равносильно «принадлежать». Он уже смотрел на нее как на свою собственность. Барри необходимо доказать свою власть над женщинами, право их всячески использовать.
Розель села за стол, потягивая бренди, и с равнодушием постороннего человека наблюдала за ним. Он терпеть этого не мог.
– Она ничего для меня не значит…
Розель перебила:
– Я тоже так думаю, Барри. Но ты не понял одной вещи: я не потерплю флирта на стороне. С кем угодно. Я не возражаю, чтобы время от времени ты спал со своей женой, но за исключением этого ты должен быть полностью моим. Я ведь больше не сплю с Иваном, хотя у меня от него ребенок.
Она видела, как кровь отлила от лица Барри.
– О чем ты говоришь?
Розель засмеялась, упиваясь властью, которую имела над этим глупым, жестоким, но очень красивым головорезом. Она провела по губам розовым язычком.
– Иван – отец моего сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49