Поэто-
му на сеансе убеждений спирит видит
духов там, где другие ничего не видят,
и отбрасывает все, что ведет к просто-
му и естественному объяснению про-
исшедшего. Но и <неверующий> со
своей стороны, заранее убежденный,
что <все это один обман>, также легко
пропустит много интересного и может
быть необыкновенного. И <за>, и <про-
тив> одинаково служат источником
ошибок: нужно быть вполне беспри-
страстным, чтобы наблюдать пра-
вильно.
Рис. 101. Ш. Рише.
Даже в практике чисто научного исследо-
вания можно найти достаточно примеров, как
наблюдатели, под влиянием предвзятого мне-
ния, видят только то, что соответствует их воз-
зрениям, и совершенно пропускают все про-
тивоположное. Приведем пример, взятый из
области нашего исследования - истории суе-
верий. Французский физиолог Рише, на осно-
вании некоторых опытов, о которых мы по-
говорим впоследствии, пришел к убеждению,
что передача мыслей одного лица другому
возможна и на большом расстоянии; в доказательство того, что подобное явление бывает не только
при искусственной обстановке, но и случайно, без ведома участников, он приводит следующий факт.
<Утром 9-го февраля 1885 года я отправился в контору редакции моего журнала для обычных
занятий. На углу двух улиц я увидал на противоположной стороне профессора Лакассань из Лиона,
приезжающего в Париж не чаще одного-двух раз в год. Две недели тому назад он прислал статью
в мою . Увидев его, я было собрался перейти улицу, чтобы поздороваться с ним,
но затем оставил это намерение, полагая, что он непременно зайдет в контору редакции; при этом
мне бросилось в глаза, насколько проф. Л. походит на г-на Л., моего знакомого глазного врача.
Придя в редакцию, я виделся с разными лицами и почти забыл о встрече, когда вдруг в 10'/д час. мне
подали визитную карточку профессора Лакассань, что меня после всего сказанного, конечно, не
удивило. Лишь только он вошел в комнату, я немедленно увидал, что встреченное мною утром
лицо было не профессор Лакассань. Я спросил его, находился ли он в 9 час. утра в указанном месте,
но он отрицал это, так как был в это время в другом конце города. Каким образом я мог видеть там
проф. Лакассань? Прохожий, обративший мое внимание, был блондин высокого роста, тогда как проф.
Л. роста среднего и имеет темные волосы?> Рише верит в передачу мыслей и потому в самом обыден-
ном происшествии усматривает нечто мистическое, что подтверждает правильность его взгляда, и
упускает из виду при этом все побочные обстоятельства, объясняющие факт самым простым способом.
Бывали и со мной подобные случаи, но так как я в передачу мыслей не верю, то всегда искал и находил
ближайшую причину явления. Рассуждая по собственному опыту, я могу объяснить случай Рише
262

следующим образом: Рише идет в редакцию и размышляет о предстоящих занятиях и между прочим
о статье проф. Л. По собственному признанию Рише, существует большое сходство между проф. Л.
и д-ром Л. Встретив последнего, Рише легко заменяет его мысленно фигурой проф. Л., о котором он
только что думал. Так могло быть дело, но мы ничего достоверного утверждать не можем, так как Рише
опускает подробности, необходимые для объяснения данного случая; делает он это не с намерением
ввести в заблуждение, а потому, что глубоко убежден в возможности передачи мыслей, и эта вера
ослепляет его: он относится к делу пристрастно.
Так как вообще нет резкой границы между нормальным и болезненным состоя-
нием, особенно в области психической жизни, то случай с Рише доказывает толь-
ко, как легко человек, имея предвзятое мнение, просматривает естественный ход
вещей; но дело становится гораздо серьезнее, когда случайные и единичные ошиб-
ки делаются более частыми и принимают широкие размеры. Если человек до того
свыкся с мыслью о мистических событиях, что все обыденные происшествия ка-
жутся ему проявлениями таинственной силы, то его уже нельзя назвать вполне
нормальным. При этом мы имеем в виду не невежественных представителей
толпы, которые вообще не понимают того, что совершается вокруг них в природе
и человеческой жизни, но людей образованных и знающих, имеющих все данные
для верных наблюдений и для того, чтобы сделать из них правильные выводы.
В моем распоряжении находятся несколько автобиографий, где авторы рассказывают свои при-
ключения в мистической области. К сожалению, все это чисто частные сообщения, так что я не могу
их опубликовать. За исключением одного факта, который, пожалуй, можно считать несколько чудес-
ным, в этих описаниях нет, по моему мнению, ни одного явления, которое переходило бы границы
естественного. Но авторы с непоколебимой последовательностью пропускают все, что может повести
к простому объяснению <чудесного> и объясняют все со своей мистической точки зрения. Такого
рода психическое состояние есть еще не помешательство, но нечто близкое к нему. Под именем
<первичного помешательства> (paranoia) психиатры именно и разумеют болезнь, обнаруживающую-
ся целым рядом систематизированных бредовых идей, тогда как другие области психической жизни
находятся в полном порядке. Болезнь поражает исключительно интеллектуальные функции, держит-
ся годами в одном положении и может нисколько не влиять на соматическое состояние субъекта.
Бредовые идеи зарождаются и держатся без содействия галлюцинаций, обнаруживая, однако, на-
клонность к захвату все новых и новых областей мышления, весьма аналогичные симптомы мы
наблюдаем и у мистиков. Я не буду нисколько удивлен, если через несколько лет психиатры, познако-
мившись ближе с развитием современного мистического направления, установят новую форму
душевной болезни - paranoja mystica; к сожалению, она, по-видимому, неизлечима.
Как выше замечено, пристрастие, т. е. недостаточно объективное отношение,
не всегда зависит от предвзятого мнения. Отчет самого беспристрастного наблю-
дателя может оказаться весьма пристрастным, если между наблюдением и отче-
том произошли события, вредящие ясности воспоминаний. Это, напр., бывает
неизбежно, когда несколько человек сообщают об одном и том же событии, при-
чем каждый слушает рассказ других. Два лица никогда не сделают вполне оди-
наковых ошибок наблюдения, а потому, как я впоследствии не раз убедился,
составленные независимо друг от друга, отчеты никогда не совпадают. Если же
событие описывается в присутствии всех очевидцев, то можно не сомневаться, что
отчет последующих подвергается влиянию первых и сходство в рассказах окажет-
ся гораздо большим, чем в предьадущем случае. Поэтому, когда в старых сообще-
ниях мы читаем, что два лица были очевидцами одного и того же видения (см.
стр. 177), то доверять этому можно только в том случае, если их письменные
показания были даны каждым отдельно и независимо друг от друга. К сожалению,
в старые времена никому не приходила в голову мысль о необходимости таких
предосторожностей.
ЗНАЧЕНИЕ УПРАЖНЕНИЯ
И ТОЧКИ ЗРЕНИЯ
Физическая ловкость хорошего гимнаста доказывает нам, чего можно достиг-
нуть надлежащим упражнением. При изучении ремесла или спорта, требующего
сложных и тонких движений, новичок сначала должен напрягать все силы и вни-
мание для их выполнения; часто ему приходится предварительно изучать отдель-
263
ные составные части соответствующего телодвижения, и только после таких под-
готовительных занятий он может исполнить его в целости. Чем чаще повторяются
упражнения, тем скорее изучающий овладевает телодвижениями, которые нако-
нец исполняются автоматически и без участия мысли. Приобретя опытность в
одном каком-нибудь физическом упражнении, мы тем самым приобретаем лов-
кость, полезную и при других подобного рода занятиях. Гимнаст, свободно управ-
ляющий своими мышцами,легко преодолеет трудности другого спорта, напр. бега
на коньках, но и ему придется, прежде чем сделаться первоклассным конькобеж-
цем, путем упражнения усвоить целый ряд специальных приемов. Вполне анало-
гичное значение имеет упражнение при наблюдениях. Кто привык делать наблю-
дения в какой-нибудь одной области знания, тот приобретает навык пользоваться
своими органами чувств во всяком деле, но все же без соответствующей практики
он не может считаться первоклассным наблюдателем в другой области. Для этого
мало умения пользоваться слухом или зрением; хотя последний применяется
одинаково при всякого рода наблюдениях, но все же при переходе к другим об-
ластям явлений, сверх общей приспособленности, приходится<усвоить и некоторые
новые знания, понятия и воззрения.
Каждый согласится, что зоолог-специалист даст лучшее описание замечательного животного,
чем человек, ничего не понимающий в зоологии, так как он знает, какие именно особенности важны
для назначения данному существу надлежащего места в царстве животных. Профан, напротив, прежде
всего обратит внимание на бросающиеся в глаза, но может быть нисколько не существенные подроб-
ности. Никто, конечно, из этого не сделает вывода, что он не способен пользоваться своими глазами,-
наоборот, он может обладать столь же большой природной или приобретенной способностью к наблю-
дению, но так как он не имеет нужных сведений для установления правильной точки зрения и потому
не знает, на что именно нужно направить внимание, то сделанные им наблюдения и описания теряют
всякую цену.
Вообще люди очень склонны оценивать слишком низко то значение, которое в известной области
имеет точка зрения для ценности самих наблюдений. Поэтому публика смотрит на естествоиспыта-
теля как на человека, который по самой профессии своей есть хороший наблюдатель и сообщениям
которого о его наблюдениях нельзя не верить. Между тем это совершенно неправильно. В настоящее
время, когда отдельные естественные науки получили столь громадный объем, никто уже не может
быть естествоиспытателем, вообще: он или физик, или химик, астроном, геолог, зоолог, ботаник и
т. д., т. е. или он посвящает себя вполне одной из этих специальностей, или остается дилетантом.
Разумеется, физик, напр., может быть знающим человеком и в других областях, но обладать знанием
всех отраслей естествоведения в настоящее время одному человеку невозможно. Таким образом, его
точка зрения в большинстве научных отделов может оказаться относительно ограниченной, нельзя
быть специалистом во всех них.
Из этого следует, что один и тот же человек может быть превосходным наблю-
дателем в одной области и весьма плохим в другой по недостатку правильного
отношения к предмету. Поэтому ссылку спиритов и оккультистов на авторите-
ты Уоллеса, Крукса и Цельнера можно считать аргументом довольно слабым.
Бесспорно, названные ученые - превосходные наблюдатели в своей специальной
области, но они ничем не заявили своей компетентности в сфере наук, имеющих
ближайшее отношение к медиумическим феноменам: психологии и <высшей ма-
гии>, т. е. фокусничеству и т. д. Только лица,хорошо знакомые с этими предмета-
ми,могут сказать веское слово в этом деле, а таких, вероятно, немного. Так, напри-
мер, д-р М. Дессоар в Берлине, известный фокусник-любитель, присутствовавший
при многих сеансах медиумов Слэда и Эглинтона, пришел к заключению, что все
происходившее в его присутствии можно считать явными фокусами или обманом
сознательным и бессознательным. С другой стороны, он, однако, соглашается, что
в отчете одного из своих друзей он усмотрел намеки на некоторые загадочные
феномены, безусловно заслуживающие более пристального ознакомления. Такое
свидетельство имеет, конечно, гораздо более значения, чем многочисленные за-
явления обратного характера, хотя бы даже со стороны видных ученых, не обла-
дающих,однако, достаточными знаниями, чтобы вывести на свежую воду ловкого
фокусника.
В одной из ближайших глав мы увидим, какое большое значение имеют не-
правильные наблюдения в деле зарождения и поддержания суеверий^ и как много
264
способствует устранению ошибок правильное предварительное понимание пред-
мета. Мы увидим, как знание, постепенно возрастая на основе правильной систе-
мы наблюдений, истребляет суеверия, главным образом, обостряя способность
к точным наблюдениям, и тем облегчая выработку правильного отношения
к фактам.
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
НАД ОШИБКАМИ НАБЛЮДЕНИЯ
По поводу всего вышеизложенного можно возразить, что все это одна теория,
не имеющая практического значения, что хотя и нельзя отрицать, что бывают
ошибки в наблюдениях, но нет основания думать, что они были столь постоянны;
почему, в самом деле, не допустить предположения, что при крайне вниматель-
ном отношении к ходу событий большое число ошибок может быть избегнуто?
Именно такого рода возражения делались со всех сторон, когда лет десять тому
назад было высказано предположение, что источником суеверий служат ошибки
наблюдения. Для выяснения вопроса был сделан ряд интереснейших опытов,
какие когда-либо производила экспериментальная психология. Кому, собственно,
принадлежит первоначальный почин в этом деле, трудно точно установить; по-
видимому, в этом случае повторилось явление, часто наблюдаемое: когда назрело
время для какого-нибудь крупного открытия, то о нем сообщается почти одно-
временно с разных сторон.
М-р Годжсон, сорвавший маску с г-жи Блаватской, рассказывает в одном из сообщений о possibilities of malobservation>, как он в июне 1884 г. присутствовал на сеансе с Эглинтоном.
При попытках дать точное описание всего им виденного, он оказался в большом затруднении; при
сравнении же своего отчета с таковым же одного из своих друзей он был поражен огромной разницей
между обоими. Во время пребывания своего в Индии, год спустя (по делу о теософии), он отметил
несколько случаев, которые доказали ему с полной очевидностью, насколько трудно при известных
обстоятельствах вести правильные наблюдения. Между прочим он передает такой случай, сделавший
на него сильное впечатление. Однажды, сидя на веранде в обществе многих европейцев, он смотрел
на индуса, показывавшего фокусы. Маг сидел на земле; в нескольких шагах от него лежали куклы и
монеты; по приказанию фокусника, эти вещи поднимались, прыгали и выделывали самые удивительные
эволюции. Один из присутствующих офицеров, вынув из кармана монету, спросил, может ли она
делать такие же штуки. Получив утвердительный ответ, он положил монету к остальным и она
действительно приняла участие в общем танце. Вечером того же дня офицер, рассказывая в большой
компании об этом фокусе, утверждал, что он сам положил монету на землю. Несмотря на возражения
некоторых из присутствующих, что фокусник взял монету в руки, офицер упорно стоял на своем,
хотя на самом деле он был неправ. 'М-р Годжсон, знавший сущность фокуса и обративший внимание
на что следует, видел ясно, как индус, наклонившись слегка вперед, схватил монету как раз в момент
ее падения на землю; иначе успех фокуса был бы невозможен. В описываемом случае так и осталось
не выясненным, просмотрел ли офицер движение фокусника, или забыл его, но для Годжсона это
было новым доказательством того, насколько велики трудности при наблюдении и описании подобных
явлений, когда сущность их неизвестна.
Почти одновременно пришла к таким же выводам М-с Сиджвик (жена извест-
ного профессора в Кембридже).
Она в течение нескольких лет принимала участие во множестве спиритических опытов и уяснила
себе, насколько значительны трудности точного наблюдения при подобных обстоятельствах. Опыты
удавались только в тех случаях, когда единственной гарантией честности их выполнения было тщатель-
ное наблюдение участников; и обратно опыты постоянно были неудачны, как только были принимаемы
более строгие меры предосторожности, и присутствующие не имели надобности напрягать свое вни-
мание до чрезвычайности. Так, напр., медиум очень легко вызывал разные надписи на двух аспид-
ных досках, если они были легко доступны и дело происходило в темноте, но оказывался бессильным,
если доски были соединены винтами или печатями, а карандаш и бумага были заключены в запаян-
ной колбе. Так как нет никакого основания думать, что условия, облегчившие присутствующим наблю-
дение, почему-то особенно стесняли проявление тайных сил, то кажется весьма вероятным, что чудо-
действенная сила медиумов состояла исключительно в недостаточном наблюдении со стороны при-
сутствующих. Эти замечания М-с Сиджвик в 1886 г. изложила в статье, озаглавленной Phenomena of spiritualism>, в Proceedings of S.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92