Драгоценные секунды спасли человеку жизнь, но были потеряны для поимки п
реступницы.
Прибежала сиделка, толкая впереди себя каталку на колесиках. Вчетвером о
ни подняли на нее грузного Салливэна; при этом Эмма проявила недюжинную
силу и сноровку. Каталку покатили вперед, к грузовому лифту; старшая сест
ра уже на ходу выдернула шприц из шеи бесчувственного полицейского и вру
чила сиделке, сопроводив указанием найти доктора Филда и передать ему ос
татки жидкости на анализ. Дежурной сестре она велела взять у пациента пр
обу крови.
Смертоносная игла впилась в кожу Салливэна с левой стороны пониже уха, н
о не пошла вглубь, а снова проткнула кожу в сантиметре от первого прокола
и вышла наружу. Теперь в этом месте краснели два пятнышка, как после змеин
ого укуса. Позже, когда полиция осмотрела место преступления, она обнару
жила в лифте подсохшие белые потеки. Видимо, большая часть раствора не по
пала по назначению, а брызнула в стенку и стекла по ней, образовав на полу
крошечную лужицу.
Через считанные минуты Салливэна подключили к аппарату искусственного
дыхания и электростимуляции сердечной деятельности в отделении интен
сивной терапии. Рядом стоял доктор Филд, вооруженный результатами анали
зов крови, раздумывая, какие препараты из богатого, всегда бывшего под ру
кой набора сильнодействующих средств окажутся наиболее эффективными в
этом экстраординарном случае.
Салливэн останется жив Ч Филд просто заставит его жить.

Глава 13

Покушение на жизнь нью-йоркского полисмена Ч рискованное развлечение,
которое можно сравнить разве что с попыткой загасить сигарету о дремлющ
ую анаконду. Тронь кого-нибудь из копов и можешь не сомневаться, что проти
в тебя встанут, как один, все лучшие силы городской полиции. Их рвение буде
т отнюдь не показным, а ярость непритворной. Стражи порядка никогда не пр
ощают нападение на своего коллегу.
Если бы террористы ограничились только Кабаковым, реакция властей свел
ась бы в основном к традиционной форме: шумиха в газетах, грозные заявлен
ия министерства юстиции и пресс-конференция, на которой мэр города и нач
альник полиции пообещали бы приложить все возможные усилия для розыска
преступников. А на практике несколько агентов, и без того обремененных г
рудой нераскрытых дел, получили бы дополнительное задание. Но игла, вотк
нутая в шею Джона Салливэна, в корне изменила ситуацию. Теперь каждый из т
ридцати тысяч полицейских во всех пяти районах Нью-Йорка готов был расш
ибиться в лепешку, лишь бы найти и наказать бандитов.
Невзирая на энергичные протесты Рэйчел, Кабаков очень скоро покинул бол
ьничную койку, установленную для него в гостевой комнате. Уже на следующ
ий день он отправился в госпиталь навестить Салливэна. Тот видел террори
стку и к тому же, будучи детективом-профессионалом, мог составить ее порт
рет на фотороботе. Ярость, душившая Кабакова, была слишком сильна, чтобы с
покойно отлеживаться и даром терять время.
Призвав на помощь в качестве консультантов охранника госпиталя и худож
ника из полицейского управления, они с Салливэном быстро смонтировали п
ортрет. Лицо на экране действительно весьма напоминало Далию Айад. В три
часа дня, когда в полицейских участках заступила на дежурство очередная
смена, каждый патрульный получил фотографию разыскиваемой. Этот же сним
ок был опубликован на второй странице дневного выпуска «Дейли Ньюс».
Полдюжины детективов из отдела идентификации вкупе с четырьмя сотрудн
иками иммиграционной службы тщательнейшим образом изучали картотеку а
рабов, проживающих в США. Но о связи между происшествием в госпитале и Дэв
идом Кабаковым знали только высшие чины нью-йоркской полиции, несколько
агентов ФБР, непосредственно занятых расследованием этого дела, да еще
старшая медсестра Эмма Райан, которая умела держать язык за зубами.
Секретность соблюдалась по требованию вашингтонского начальства, опас
авшегося возникновения паники и дипломатических осложнений. Быстрое о
бнаружение виновников казалось весьма проблематичным, а весть о террор
истах, безнаказанно разгуливающих по Нью-Йорку, вызовет бурю в прессе и т
олько добавит трудностей. Поэтому полиция сообщила репортерам, что само
званка явилась в госпиталь, рассчитывая украсть хранившиеся там наркот
ики. Такая версия, хотя и не выглядела особо убедительной, все же позволял
а отвязаться от газетчиков на два-три дня. Но этого было вполне достаточн
о: бурная жизнь гигантского города волей-неволей заставит средства масс
овой информации переключиться на другие события.
Далиа также возлагала немалые надежды на исцеляющее действие времени. Н
о ее держали в страхе не журналисты, а гнев Лэндера. Узнав об инциденте в г
оспитале и увидев фото в «Дейли Ньюс», американец пришел в бешенство, и бы
л момент, когда она решила, что ей пришел конец. Но Лэндер не убил ее, а лишь
запретил любые дальнейшие попытки устранить Кабакова. Побледневшая Да
лиа молча кивнула. Фазиль не вмешивался в разговор и с тех пор уже два дня
почти не выходил из своей комнаты.
А для доктора Рэйчел Боумен потянулись удивительные дни, похожие на сон,
Ч дни, когда в ее квартире выздоравливал раненый майор Моссад. Жилище Рэ
йчел всегда было опрятным и светлым, все здесь носило отпечаток педантич
ного, пожалуй, даже угнетающе неукоснительного порядка. И вдруг в этот ст
абильный, ухоженный мирок внезапно явился Кабаков Ч свирепый и окровав
ленный, словно ободранный кот после диких ночных драк на блестящей от до
ждя крыше. Казалось, будто с приходом Кабакова и Мошевского комнаты как-т
о съежились, а все вещи стали маленькими и хрупкими. К тому же оба израильт
янина Ч крупные, массивные Ч двигались почти бесшумно. Последнее обсто
ятельство сперва обрадовало Рэйчел, но потом начало действовать ей на не
рвы. Так уж повелось, что в природе беззвучность и большие размеры Ч весь
ма зловещая комбинация; чаще всего они Ч верный признак смертельной угр
озы.
Мошевский старался не докучать хозяйке, но приспособиться к ее вкусам та
к и не сумел. Несколько раз он совершенно неумышленно напугал Рэйчел до п
олусмерти, неожиданно возникая на кухне с подносом в руках. Тогда во избе
жание новых конфузов он стал покашливать, издалека оповещая о своем приб
лижении. Но, кроме того, Мошевский разрывал ночную тишину громоподобным
храпом. Это решило его участь. Не в силах терпеть круглосуточные невзгод
ы, Рэйчел выдворила Мошевского в соседнюю квартиру Ч тамошние жильцы бы
ли ее друзьями и, отправляясь в отпуск на Багамы, оставили ей ключи.
Кабаков послушно следовал всем требованиям и предписаниям Рэйчел; един
ственным случаем открытого неповиновения был его визит к Салливэну. В пе
рвые дни они почти не разговаривали Ч он казался угрюмым и подавленным,
а Рэйчел считала излишним вторгаться в мысли своего пациента.
Шестидневная война не прошла бесследно для доктора Боумен, но перемены,
происшедшие в ее характере, были скорее количественными, нежели качеств
енными. Жизнь Рэйчел по-прежнему оставалась размеренной и, на посторонн
ий взгляд, довольно однообразной. Она так и не вышла замуж Ч две ее помолв
ки закончились ничем, и она лишь смутно помнила тех немногих мужчин, с кот
орыми встречалась в последующие годы. Людей, способных по-настоящему вз
волновать и увлечь ее, Рэйчел сознательно избегала. Поэтому теперь в пам
яти сохранились не лица и слова ее спутников, а только обеды в людных рест
оранах да еще идиотские надписи, неизменно украшающие стандартные блюд
а, подаваемые в подобных заведениях.
Служебные обязанности превратились для Рэйчел в цель жизни, в главный ко
зырь, позволяющий не утратить веру в себя. Помимо повседневной практики,
у нее было много дополнительной добровольной работы. Она курировала выз
доравливающих наркоманов, вела занятия с детьми с психическими отклоне
ниями, помогала парализованным. В 1973 году, во время Октябрьской войны, Рэйч
ел каждый день по две смены ассистировала при операциях в нью-йоркском С
инайском госпитале. Приобретенный там хирургический опыт мог оказатьс
я очень полезным, доведись ей снова попасть в Израиль.
Она махнула рукой на попытки выглядеть моложе своих тридцати лет, отказа
лась от молодежного стиля в одежде и поведении и все больше входила в обр
аз респектабельной еврейской матроны. «Блумингдейл», «Сакс», «Лорд энд Т
ейлор» постепенно сделались обычными целями ее субботних прогулок. Дом
а царил идеальный, раз и навсегда заведенный порядок, и Рэйчел платила не
померное жалованье приходящей прислуге, поскольку та научилась не толь
ко поддерживать чистоту, но и во всем следовать привычкам своей нанимате
льницы.
А теперь тут обосновался Кабаков. Он шлепал босиком из комнаты в комнату,
даже не застегнув пижамы. Он шарил по книжным полкам, не переставая при эт
ом грызть кусок салями. Взяв в руки какую-нибудь вещь, он никогда не клал е
е на место; казалось, ему доставляет удовольствие вносить хаос и неряшли
вость в квартиру Рэйчел. Раздражало это несказанно.
Последствия его контузии уже не внушали Рэйчел особых тревог. Головокру
жения стали реже, а потом и вовсе прекратились. По мере того как он выздора
вливал, их беседы становились все дольше и теплее, перерастая рамки безл
ичных отношений между доктором и пациентом.
Кабакову нравилось общество Рэйчел. Разговаривая с ней, он чувствовал пр
иятную необходимость шевелить мозгами, поскольку обсуждались вопросы,
о которых он раньше почти не задумывался. Но ему нравилось и просто смотр
еть на нее Ч длинноногую, стремительную и очень миловидную. От природы К
абаков был довольно влюбчив, и профессиональное одиночество давалось е
му нелегко. В конце концов Кабаков решился рассказать ей о своей миссии.

Выполнить это намерение оказалось не так-то просто Ч мешала многолетня
я привычка скрывать мысли и обуздывать язык. Но все же здесь был особый сл
учай. Ведь Рэйчел пришла к нему на помощь в трудную минуту, причем сделала
это по собственной инициативе, не колеблясь и не задавая лишних вопросов
. К тому же теперь она оказалась втянутой в дело; не исключено, что ей может
грозить опасность, и лучше ей об этом знать. Кто-кто, а Кабаков не питал илл
юзий по поводу истинных причин визита террористки в рентгеновскую лабо
раторию.
Его откровенность объяснялась не только сентиментальными побуждениям
и. Имелась и причина практического свойства: Рэйчел могла помочь советом
. Не следовало пренебрегать ее ясным аналитическим умом. Возможно, в заго
воре участвовал Абу Али, профессионал-психолог, и Рэйчел тоже психолог и
психиатр. Среди террористов есть женщина, и Рэйчел Ч женщина. У нее прекр
асная интуиция, она разбирается во всех нюансах человеческого поведени
я и к тому же, будучи американкой, может предвидеть ход мыслей своих сооте
чественников.
Кабаков умел перевоплощаться в араба и думать, как араб, но сумеет ли он ду
мать и рассуждать по-американски? Да и есть ли вообще на свете какая-то сп
ецифически «американская» манера рассуждения? Личные впечатления Каба
кова не подтверждали такую гипотезу; поступки и слова большинства людей
в Штатах выглядели чертовски непоследовательными. Впрочем, это молодая
страна и, возможно, со временем у них все-таки выработается собственный с
тиль.
Он говорил, а Рэйчел внимательно слушала, не переставая быстро и ловко пе
ребинтовывать его обожженную ногу. Он рассказал о ячейке «Черного Сентя
бря», которая скрывается в одном из северо-восточных штатов и готовит ка
кой-то грандиозный теракт, раздобыв специально ради этого полтонны плас
тиковой взрывчатки. Он объяснил, что в интересах Израиля должен найти и о
становить убийц. Потом, спохватившись. Кабаков торопливо добавил нескол
ько слов о соображениях гуманности и общечеловеческой важности поруче
нного ему дела.
Рэйчел давно уже закончила перевязку и теперь сидела на ковре, скрестив
ноги и низко опустив голову. Кабаков говорил, обращаясь к пробору в ее бле
стящих темно-рыжих волосах. Изредка она поднимала глаза и что-нибудь уто
чняла, внимательно глядя ему в лицо.
Его удивила и обрадовала спокойная реакция Рэйчел Ч при всем уважении к
ней Кабаков не ожидал, что она сохранит такую невозмутимость. Ведь, в сущн
ости, он внес в эту опрятную квартиру пылающую головню, негасимое пламя б
лижневосточной войны. Но он был бы удивлен куда больше, узнав о чувстве, ко
торое она испытала, слушая его рассказ: на нее снизошла не тревога, а огром
ное облегчение, радость врача, убедившегося, что больной действительно в
не опасности.
Путаные и неопределенные ответы Кабакова на вопросы о том, что предшеств
овало взрыву и как он чувствовал себя в госпитале, его последующая замкн
утость Ч все это мешало ей составить верное представление о серьезност
и полученной им черепной травмы и о возможных последствиях. А сейчас, спр
ашивая и слушая, она получала достоверную картину психического состоян
ия пациента. Судя по всему, он был в полном порядке: не наблюдалось ни част
ичной амнезии, ни синдрома Корсакова, словом, ни одного из тех грозных при
знаков, которые свидетельствуют о необратимых нарушениях в головном мо
зге. Расспросы не вызывают раздражения, возбудимость нормальная, и эмоци
ональные реакции адекватны. В целом можно считать, что контузия на его пс
ихику не повлияла. Отрадно.
Довольная полученными результатами и сделанными выводами, Рэйчел отвл
еклась от формы и сосредоточилась на содержании, на подробностях событи
й, излагаемых Кабаковым. Отныне он и Рэйчел были уже не пациентом и врачом
, а равноправными партнерами и соратниками.
Кабаков завершил свой рассказ, назвав две проблемы, не отпускавшие его н
и на миг уже несколько дней Ч кто этот американец и где террористы плани
руют нанести удар? Он умолк и тут же ощутил смутный стыд, как будто она уви
дела его плачущим.
Ч Сколько лет было Музи? Ч негромко спросила Рэйчел.
Ч Пятьдесят шесть.
Ч И его последние слова были: «Главный Ч американец»?
Ч Да, так он и сказал. Ч Кабаков не понимал, какую дополнительную информ
ацию она собирается извлечь из этой детали.
Ч Хочешь услышать мое мнение?
Он кивнул.
Ч Я думаю, что ваш американец Ч мужчина старше двадцати пяти лет, белый,
не еврей.
Ч Откуда вы знаете?
Ч Я не знаю, а предполагаю. Именно человека, описанного сейчас мной, скор
ее всего назовут просто «американцем». Вероятно, он не очень молод, иначе
пожилой Музи воспринял бы его как «парня» или «мальчишку». А будь он евре
ем, латиноамериканцем, чернокожим или арабом, хотя и гражданином США, Муз
и сообщил бы об этом в первую очередь. В его глазах национальность наверн
яка определялась расой. Вы с ним говорили только по-английски?
Ч Да.
Ч Ну вот, видите. Если бы речь шла об американке, Музи сказал бы «женщина»
или «американская женщина». В общем, слово «American», употребляемое в качеств
е существительного, в устах Музи могло обозначать только белого мужчину
среднего возраста, к тому же не семита. Во всех других случаях «American» было бы
прилагательным. Наверное, мои рассуждения кажутся вам чересчур академи
чными, но думаю, что я не ошибаюсь.
Восхищенный Кабаков связался с Корли и пересказал ему выводы Рэйчел.
Ч Что же, это сужает круг поисков примерно до сорока миллионов человек,
Ч бодро заметил фэбээровец. Ч Ну, да ладно, хоть какая-то зацепка появил
ась, и то слава Богу.
Корли сообщил ему, что поиски лодки пока не принесли никаких результатов
. Таможенники и нью-йоркская полиция уже проверили все верфи и пристани н
а Сити-Айленд, а их коллеги из Нассо и Суффолка тщательнейшим образом осм
отрели каждую посудину на Лонг-Айленде. Полиция штата Нью-Джерси опроси
ла всех судостроителей на побережье, агенты ФБР посетили лучших корабел
ьных мастеров Ч таких, как легендарный Рибович, Трампи и Хаккинс. Не оста
лась без внимания ни одна верфь, но все было тщетно. Получить какую-либо и
нформацию о беглой яхте не удавалось.
Ч Лодки-лодки-лодки... Ч задумчиво проговорила Рэйчел, узнав об этих без
успешных поисках.
Она занялась приготовлением обеда, а Кабаков, стоя у окна, смотрел невидя
щими глазами на залитый солнцем снег. Он упорно искал какую-нибудь парал
лель, которая позволила бы связать нынешнее дело с прежними. Самая верна
я параллель Ч сходство в технических деталях. Где и когда происходили п
одобные инциденты? Внезапно он вспомнил доклад Ч один из тысяч, прошедш
их через его руки за последние шесть лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38