Мизинцем Ч единственным пальцем, пролезающим в отверст
ия диска, Ч Мошевский набрал номер и попал в службу ответов. Доктор Боуме
н, сказали ему, уехала на три дня.
Мошевский отыскал ее домашний номер в манхэттенской адресной книге, и ем
у ответила та же телефонистка. Да, подтвердила она в ответ на его вопрос, к
лиенты оставляют им свои координаты. Ч А есть ли у них телефон, по которо
му можно связаться с доктором Боумен? Ч К сожалению, она не имеет права д
авать подобную информацию.
Мошевский попросил не вешать трубку и позвал из коридора стоящего там на
страже фэбээровца. Тот назвал себя телефонистке и подождал, пока она про
верит его личность.
Ч Доктор Боумен в Поконских горах, на горе Марри-Лодж, Ч наконец сообщи
л он. Ч Она предупредила службу ответов, что перезвонит из номера отеля.
Это было вчера, но она до сих пор не дала о себе знать. Думаю, вы понимаете: р
аз она собиралась сама звонить из номера и не планировала давать свой те
лефон, это может означать, что доктор Боумен думала зарегистрироваться п
од чужим именем.
Ч Да, да, Ч прокашлял Кабаков.
Ч Небось трахаться поехала, Ч брякнул агент.
Что ж, подумал Кабаков, чего ты хотел, если за семь лет ни разу не удосужилс
я позвонить?
Ч Как далеко отсюда это место?
Ч Часа три езды.
Ч Поезжай, Мошевский, привези ее.

* * *

В семидесяти милях от госпиталя, в Лэйкхерсте, штат Нью-Джерси, Майкл Лэнд
ер возился с ручкой настройки телевизора. Хотя изображение было прекрас
ным Ч аппаратура Лэндера всегда работала безукоризненно, Ч он никогда
не был доволен. Далиа и Фазиль не проявляли признаков нетерпения. Наконе
ц Лэндер оставил телевизор в покое. Шестичасовая сводка новостей уже нач
алась.
Ч ...Взрыв, прогремевший ранним утром в Бруклине, унес жизнь Бенджамина М
узи, торговца импортными товарами. Второй человек, находившийся в кварти
ре, тяжело ранен, Ч говорил комментатор. Ч Предлагаем репортаж, передан
ный с места происшествия Фрэнком Фризеллом.
Комментатор, ожидая, пока запустят пленку, с глуповатым видом уставился
в камеру. Потом на экране, среди змеящихся пожарных кишок перед домом Муз
и появился Фрэнк Фризелл.
Ч Взрывной волной разворотило стену кухни. Незначительный ущерб причи
нен соседнему дому. На пожар приехало шесть пожарных машин с командой в т
ридцать пять человек. Только через полчаса с небольшим им удалось локали
зовать очаг пожара. Шестеро пожарных получили отравление продуктами го
рения; им оказана медицинская помощь.
Кадр сменился. Теперь оператор показывал стену дома с зияющей в ней дыро
й. Лэндер порывисто подался вперед, к экрану, пытаясь оценить на глаз мощн
ость взрыва. Фазиль тоже пожирал глазами представшую картину.
Пожарные уже сворачивали свое снаряжение Ч телевизионная бригада, вид
имо, поспела к самому завершению операции. Фон снова поменялся; пошел кус
ок пленки, снятый у госпиталя. Какой-то смекалистый телередактор сообра
зил, что жертв несчастных случаев из 76 округа обычно отправляют в специал
ьно оборудованное отделение при госпитале Лонг-Айлендского колледжа, и
, видимо, сразу после объявления тревоги послал одну из съемочных групп п
рямо туда. Группа опередила «скорую помощь», и вот на экране показались с
анитары, вытаскивающие носилки из машины. Двое покатили их к дверям, трет
ий шел рядом, держа на весу бутылку с раствором для внутривенного вливан
ия. Картинка задержалась Ч оператора, должно быть, оттеснило толпой, Ч п
отом камера вновь приблизилась к санитарам и двинулась параллельным ку
рсом. Короткая заминка у дверей приемной реанимационного отделения, и Ч
крупным планом закопченное лицо.
Ч Имя пострадавшего Дэвид Кэбов, Ч сообщил репортер, Ч адрес пока не у
становлен. Врачи определяют его состояние как крайне тяжелое. Раненый по
мещен в госпиталь при Лонг-Айлендском колледже.
Ч Это же Кабаков! Ч вскричал вдруг Фазиль. Он злобно оскалился и разраз
ился потоком арабских ругательств.
Далиа побледнела, вспомнив Бейрут, черное дуло скорострельного карабин
а, изрыгающее страшный веер смерти, отлетающие плитки кафеля в ванной; он
а вспомнила Наджира, сползающего на пол по забрызганной кровью стене и т
оже закричала, проклиная израильтянина.
Ч Говорите на английском! Ч Лэндеру пришлось повторить это дважды, пре
жде чем его услышали. Ч Кто это?
Ч Я не совсем уверена, Ч тяжело переводя дух, произнесла Далиа.
Ч А я уверен! Ч Фазиль, массируя переносицу, пытался взять себя в руки.
Ч Это один еврейский ублюдок, трус, способный только на то, чтобы убивать
по ночам. Он убивает направо и налево Ч женщин, детей, всех без разбору Ч
ему все равно! Этот грязный еврей застрелил нашего командира, многих дру
гих и чуть не убил Далию.
Фазиль машинально провел пальцами по шраму на щеке, оставленному ему на
память о бейрутском налете.
Главным мотивом Лэндера, побудившим его связаться с террористами, была н
енависть, но ненависть эта зародилась в отравленном телесными и душевны
ми муками мозгу Ч мозгу безумца. Лэндер не пытался определить, в чем разн
ица, но подсознательно чувствовал, что с Фазилем дело обстоит иначе. Амер
иканца окатило столь мощной волной звериной ярости, что ему даже стало н
е по себе.
Ч Надеюсь, он не выживет, Ч сказал Лэндер.
Ч О да! Ч ответил Фазиль. Ч Он умрет.

Глава 10

Время приближалось к полуночи. Кабаков проснулся всего несколько часов
назад. Госпиталь постепенно угомонился; из-за дверей доносились только
шуршание одежды персонала, скрип подошв по вощеным полам да изредка стар
ческие стоны больного из соседней палаты и его шамкающее «Господи Иисус
е».
Лежа без сна и прислушиваясь к затихающим шумам. Кабаков, как не раз бывал
о прежде, погрузился в размышления о жизни. Больница почти во всех попавш
их в нее людях пробуждает воспоминания о детских несчастьях, неконтроли
руемую жалость к себе и желание плакать.
Кабаков не оценивал людей с точки зрения их храбрости или трусости, он во
обще был бихевиористом
Бихевиоризм Ч направление в американской психологии, счи
тающее ее предметом не сознание, а поведение как совокупность откликов н
а сигналы внешней среды.
. Он полагал, что некоторые из множества достоинств, которые припис
ывались ему в его послужном списке, не существуют в принципе. Правда, подч
иненные испытывали перед своим командиром нечто вроде благоговейного
трепета, но это не служило для него источником гордости, а лишь помогало и
ми руководить. Слишком многие из них умирали на глазах у Кабакова.
Он знал, что такое мужество. Он мог бы определить это качество как способн
ость делать, не рассуждая, то, что необходимо. Однако ключевым в этом опред
елении являлось слово «необходимость», а отнюдь не «безрассудство». Каб
аков знавал двух-трех человек, не ведавших страха. Все они были психопата
ми. Страх можно контролировать, его можно подавлять Ч в этом секрет хоро
шего солдата.
Майор рассмеялся бы в лицо тому, кто назвал бы его идеалистом, однако чувс
твовал в глубине душе тяготение к Богу. Прагматик во взглядах на человеч
еское поведение, Кабаков все-таки подспудно считался с божественным нач
алом.
Он не был религиозен в обыденном понимании, был несведущ в иудейских обр
ядах и ритуалах, но всю жизнь помнил, что он еврей, и верил в Израиль. Свою ра
боту Кабаков выполнял на совесть, а Шабат и Кашрут предоставлял талмудис
там.
Кожа под бинтами на груди мучительно зудела. Кабаков эмпирически обнару
жил, что, легонько ерзая, может облегчить свои страдания. Лучше было бы поч
есаться, но трение тоже помогало. Этот молокосос, доктор как-бишь-его, не у
держался-таки от расспросов про его старые шрамы. Кабаков внутренне раз
веселился, вспомнив, как покоробило Мошевского любопытство доктора. Мош
евский отбил у бедолаги охоту спрашивать, сурово ответив, что Кабаков бы
л профессиональным мотогонщиком. Ложь была слишком явной Ч не настольк
о юн и неопытен этот эскулап, чтобы не отличить раны, заработанные при пад
ении с мотоцикла, от огнестрельных и осколочных, которые Кабаков получил
в бою за Мильту Пасс в 1956, за сирийские блиндажи близ Рафида в 1967 и в других, м
енее традиционных местах сражений, например, когда удавалось развороши
ть гнездо арабских террористов, Ч будь то на крыше отеля в Триполи или в
критских доках, где пули превращали доски в сплошную щепу.
Нетактичный вопрос доктора пустил Кабакова по волнам воспоминаний, и он
задумался о Рэйчел. Он вспоминал, лежа в темноте, как у них все началось.

* * *

9 июня 1967 года. Кабаков с Мошевским лежат на носилках перед полевым госпита
лем в Галилее. Ветер со свистом задувает песок под брезент, и рев моторов з
аглушает стоны раненых. Военный хирург, как ибис, высоко задирая ноги, пер
ешагивает через кучи соломы, используемые вместо коек, и занимается стра
шным делом сортировки раненых Ч на тех, кем стоит заниматься, и тех, кому
уже вряд ли поможешь. Кабакова и Мошевского, попавших под ураганный огон
ь на Сирийских высотах, внесли внутрь шатра, ярко освещенного операционн
ыми лампами и аварийными фонарями. Игла вошла в тело, и от нее по мышцам ст
ало растекаться онемение. Над Кабаковым склонились закрытые масками ли
ца. С любопытством чужака косясь по сторонам, он слегка удивился, заметив,
что рука, потянувшаяся за свежей парой стерильных перчаток, была женской
. Врач-психотерапевт Рэйчел Боумен, постоянно проживающая при Синайском
госпитале в Нью-Йорке, добровольно отправилась на войну работать полев
ым хирургом. Она извлекла пулю, застрявшую в ключице Кабакова.
Он набирался сил в одном из госпиталей Тель-Авива, когда Рэйчел пришла в е
го палату с послеоперационным обходом. Доктор Боумен оказалась привлек
ательной женщиной лет двадцати шести, с собранными в пучок темно-рыжими
волосами. С самого начала обхода Кабаков не отводил от нее глаз. Ее сопров
ождали пожилой штатский врач и медсестра.
Медсестра откинула простыню. Доктор Боумен, не заговорив с пациентом, за
нялась его раной, надавливая пальцами на кожу вокруг нее. Потом рану осмо
трел другой врач.
Ч Прекрасная работа, коллега, Ч похвалил он.
Ч Благодарю вас, доктор, но мне доверяют только простые случаи.
Ч Так это вы меня штопали? Ч спросил Кабаков.
Она посмотрела на него чуть смущенно, словно сейчас только его заметила.

Ч Да.
Ч У вас американский акцент.
Ч Я американка.
Ч Спасибо, что приехали к нам.
Неловкая пауза, блеск зрачков. Рэйчел покраснела.
Ч Спасибо, что вы дышите, Ч ответила она и вышла из палаты. На лице Кабако
ва отразилось недоумение.
Ч Ну, чего уставился, чудак-человек, Ч проворчал старик-врач. Ч Тебе по
нравилось бы, если бы тебя поблагодарили за то, что ты сегодня целый день б
ыл евреем? Ч И он на прощание похлопал Кабакова по руке.
Неделей позже Кабаков, облаченный в мундир, покидая госпиталь, столкнулс
я с Рэйчел на ступенях у входа.
Ч Доктор Боумен!
Ч А, майор Кабаков, рада вас видеть. Выписались? Ч Она не улыбалась. Ветер
прилепил прядь волос к ее щеке.
Ч Не согласитесь ли вы со мной пообедать?
Ч Благодарю, но у меня мало времени. Я должна идти. Ч И она скрылась в две
рях.
На две недели, пока Кабаков восстанавливал связь с агентурой вдоль сирий
ского фронта, он исчез из Тель-Авива. В это же время он предпринял один рей
д за линию прекращения огня, отправившись безлунной ночью к месту дислок
ации сирийских ракетных установок советского производства, которые ос
тавались там в нарушение достигнутого соглашения и, несмотря на присутс
твие наблюдателей ООН, продолжали угрожать израильтянам. Ракеты одновр
еменно взорвались на своих пусковых столах, обезобразив склон холма гро
мадной воронкой.
Получив предписание вернуться в город, Кабаков возобновил знакомства с
несколькими прежними своими пассиями, и нельзя сказать, что они его разо
чаровали. Однако он не забыл о Рэйчел Боумен и опять начал искать встречи
с ней. Рэйчел пропадала в операционной по шестнадцать часов в сутки. Ее уж
е допустили ассистировать при обработке черепно-мозговых травм. Устава
ла она зверски, в ноздри лез насквозь пропитавший одежду, неистребимый з
апах дезинфекции. Ей ничего не хотелось, но и спорить не было сил. В конце к
онцов она уступила, и они начали встречаться возле госпиталя, чтобы торо
пливо перекусить в кафе по соседству.
Обстоятельства не способствовали быстрому сближению. Рэйчел замыкалас
ь в себе, ничего не рассказывала о своем прошлом и старалась не касаться н
астоящего. Изредка, по вечерам, если на этот день не планировалось новых о
пераций, они усаживались в парке на скамейку и потягивали бренди из похо
дной фляжки. Утомленная Рэйчел бывала не с состоянии поддерживать оживл
енный разговор, но обоюдное молчание не вызывало в ней чувства неловкост
и. Ей было покойно и уютно ощущать в темноте рядом с собой рослую, мужестве
нную фигуру Кабакова. Однако она упорно игнорировала любые приглашения
зайти к нему домой.
Неожиданно этим свиданиям настал конец. Они, как обычно, сидели в парке, и
Кабакову в сумерках показалось, хотя и не наверняка, что у Рэйчел глаза на
мокром месте. Рэйчел и в самом деле готова была расплакаться. Только что з
акончилась безнадежная четырехчасовая операция, во время которой она в
качестве специалиста по черепным травмам помогала нейрохирургу. На сто
ле лежал семнадцатилетний араб с симптомами обширной субдуральной гем
атомы. Повышенное давление спинномозговой жидкости и наличие в ней след
ов крови не оставляли никаких сомнений в диагнозе. Последовало неизбежн
ое кровоизлияние, и юноша умер. Угас у Рэйчел на глазах.
Кабаков, не ведая худого, решил поднять ее настроение байкой о скорпионе,
забравшемся под нижнее белье танкисту-водителю, в результате чего один
из сборных домиков из гофрированного железа был раздавлен в лепешку. Ожи
даемой реакции Рэйчел не последовало.
Ч Вы о чем-то задумались? Ч спросил Кабаков.
Невдалеке по улице загромыхала колонна бронетранспортеров, и Рэйчел вы
нужденно повысила голос.
Ч Да, я думала. О том, что на вас одного, вероятно, работает как проклятый ц
елый каирский госпиталь. Вы ведь, кажется, мастер заварить кровавую кашу?
И занимаетесь этим даже во время перемирия, я не ошибаюсь? Вы да еще федаин
ы.
Ч У нас не бывает перемирий.
Ч В госпитале поговаривают, что вы Ч суперкоммандос. Это правда? Отвеча
йте! Ч Рэйчел теряла выдержку, в ее голосе прорывались истеричные интон
ации. Ч Молчите? Я на днях бежала к себе в номер и услышала в холле ваше имя
. Там был такой толстяк, второй секретарь какого-то посольства, хлестал во
дку с вашими офицерами. Он сказал, что, если наступит настоящий мир, вас пр
идется пристрелить, как бешеного пса!
Вспышка гнева лишила ее последних сил, на Рэйчел вдруг навалилась страшн
ая опустошенность. Зачем ей лезть во все это? Ч думала она, охваченная ап
атией. Но она чувствовала себя обязанной выговориться до конца.
Ч Тогда офицеры встали и один влепил толстяку пощечину. Потом... Потом он
и ушли, забыв про выпивку, Ч вяло закончила Рэйчел, опустив глаза.
Кабаков поднялся.
Ч Вам следует отдохнуть, доктор Боумен. Вредно так недосыпать, Ч сказал
он и ушел.
Потом Кабаков на несколько месяцев погряз в кабинетной рутине. Его отозв
али в Моссад, который лихорадочно оценивал вражеские потери в Шестиднев
ной войне и вероятность повторного удара. Работа заключалась в проведен
ии изматывающе однообразных опросов летчиков, сухопутных командиров и
рядовых. Полученный материал кропотливо сопоставлялся с информацией, п
оступившей от агентуры в арабских странах, и суммировался, а сводки напр
авлялись руководству для тщательного изучения. Кабаков стервенел от ск
уки, порой мозги его буксовали, и тогда он подолгу сидел в прострации в сво
ей комнатушке.
Рэйчел Боумен редко вторгалась в его мысли. Он давно с нею не виделся и не
звонил ей. Одно время его увлекли атлетические формы, распирающие гимнас
терку некой сержантши-сабры
Сабра Ч еврейка, родившаяся в Израиле.
. Ей бы следовало быков объезжать без узды, и Кабаков пожелал окунут
ься в новые ощущения. Однако вскоре сабра была переведена в другое место,
и он вновь остался без женской ласки, по горло заваленный бумажками.
Однажды он решил чуть-чуть встряхнуться и отправился на вечеринку. Вече
ринка стала первым настоящим праздником после окончания войны. Ее устро
или два десятка ребят из десантного подразделения, в котором служил Каба
ков. Приглашенные Ч шумная компания военных в полсотни человек Ч забыв
обо всем, предались буйному веселью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38