Ясноглазые, загорелые, почти все они
были моложе Кабакова, но война уже опалила их юные лица, обострив черты и н
аделив взгляд несвойственной возрасту жесткостью. Теперь юность брала
свое, горячила кровь и разглаживала скорбные морщины, как живительное со
лнечное тепло поднимает озимые злаки после утреннего заморозка. Женщин
ы, сбросив надоевшую мешковатую униформу, заново привыкали к ярким блузк
ам, юбкам и сандалиям, и мужчины новыми, жадно-ласковыми глазами смотрели
на боевых подруг. Разговоры о войне почти не возникали, никто не поминал и
мена погибших. Сегодня кадиш уже прочитан, хотя и не в последний раз.
Кафе для вечеринки сняли в предместье Тель-Авива, рядом с дорогой на Хайф
у. Луна окрасила особняком стоящее здание в серебристо-голубые тона. Уже
за триста ярдов до кафе, Кабаков услышал шум, превратившийся в настоящий
грохот, когда джип затормозил и остановился у обочины. Музыку, гремевшую
на полную железку, заглушали разгульные выкрики и взрывы хохота. На терр
асе и прямо перед кафе, под деревьями, танцевали пары.
Появление Кабакова, пробирающегося между танцующими, вызвало новое ожи
вление, со всех сторон раздавались громкие приветствия знакомых. Молоды
е солдаты кивками головы показывали на него и что-то объясняли своим дру
зьям. Такая известность ему немного льстила, хотя он пытался не подавать
виду и убеждал себя, что напрасно из него делают героя. Каждому на земле пр
едопределено заниматься каким-то делом; Кабакову просто повезло Ч его
способности в самый раз соответствовали тем заданиям, которые ему поруч
ало командование. А молодежь еще не понимает, что многое зависит от слепо
го случая, и верит в разную дерьмовую чушь о героизме. К тому же его работе
нку никак не назовешь чистой.
При всем при том Кабаков не отказался бы появиться здесь вместе с Рэйчел,
хотя наивно не признавался себе, что, думая об этом, не последнюю роль отво
дил эффекту, который могла бы произвести на спутницу устроенная ему встр
еча. Ах, чертова баба!
За длинным столом на краю террасы сидел Мошевский с какими-то развеселе
нькими девицами. Перед ними выстроилась батарея бутылок. Мошевский сыпа
л остротами из своего дешевого арсенала скабрезностей. Кабаков лишь усм
ехнулся про себя и огляделся. На вечеринке смешались самые разные чины, и
никого не удивляло, что майоры пьют с сержантами, а кадровые военные пиру
ют бок о бок с мобилизованными рядовыми резервистами. Дисциплина, позвол
ившая израильтянам перевалить через Синай, крепилась взаимным уважени
ем и духом патриотизма, и сейчас ее, подобно кольчуге, без опаски повесили
на крючок в прихожей. В общем, вечеринка удалась на славу: люди еще больше
сблизились и поняли друг друга, чему способствовали израильские вина и т
анцы, как в кибуцах.
Ближе к полуночи основательно уже нагрузившийся и яствами, и напитками К
абаков, развалясь в кресле в позе Нерона, предавался созерцанию забавно
расплывчатой в его восприятии картины происходящего. В зубах у него торч
ала сигара, у виска Ч кем-то игриво заткнутый за ухо цветок. Вдруг он заме
тил Рэйчел. Она стояла под деревом на краю освещенной площадки и смотрел
а на танцующие пары, беззвучно подпевая. Теплый ветерок колыхал короткие
рукава и подол ее простого платья. В воздухе, настоенном на букете вин и к
репкого табака, мимолетно проносились тонкие цветочные ароматы.
Рэйчел тоже заметила Кабакова. Рядом с майором сидела незнакомая девица
и что-то со смехом говорила, склоняясь дочти к самому его уху.
Рэйчел, обходя танцующих, нерешительно двинулась в их сторону. По дороге
она подверглась внезапному нападению некоего зеленого лейтенантика, к
оторый сгреб ее в охапку и закружил в быстром танце. Когда музыка смолкла
и мир перестал вертеться перед глазами Рэйчел, лейтенант исчез, а на его м
есте возник майор Кабаков. Рэйчел уже успела забыть, как он высок ростом.
Ч Дэвид, Ч начала она, глядя снизу вверх в его радостно ухмыляющееся ли
цо, Ч я хотела сказать, что...
Ч Что вам необходимо выпить? Ч блестя немного шальными глазами, продол
жил Кабаков и протянул ей бокал.
Ч Нет. Я завтра улетаю домой. Мне сказали, что вы здесь, и я не могла уехать,
не...
Ч Не потанцевав со мной? Разумеется, нет.
Рэйчел не танцевала уже много лет, с тех пор как провела свое лето в кибуце
, но тут же забыла об этом, расслабилась, и ноги уже сами вспоминали нужные
фигуры. Кабаков, обнимая ее одной рукой, держал в другой бокал, из которого
они по очереди отпивали. Майор явно пользовался здесь определенными при
вилегиями: вино ему подливали прямо на ходу. Он поднял руку, которой обним
ал ее, вытянул из тугой прически несколько заколок, и пышные волосы рассы
пались по ее спине и плечам. Кабаков даже слегка опешил, столь бесподобно
много их оказалось. Вино ударило Рэйчел в голову; страдания и увечья, пост
оянные спутники ее работы, как-то отдалились, отпустили сердце. Кабаков з
алюбовался смеющимся лицом в темно-рыжем обрамлении.
Неожиданно оказалось, что уже очень поздно. Стихло многоголосье вечерин
ки, большая часть гостей незаметно исчезла, лишь несколько пар продолжал
и танцевать среди деревьев. Музыканты кемарили на столиках у эстрады, а т
анцоры, тесно прижимаясь друг к другу, переминались под старую песню Эди
т Пиаф, звучащую из музыкального автомата возле бара. Пол террасы усеива
ли сломанные цветы, обгорелые спички, кончики сигар; подсыхали пятна вин
а. Совсем молоденький солдат, водрузив загипсованную ногу на стул, подпе
вал певице, раскачивая рукой бутылку на столе. Был час, когда небо на восто
ке выцветает, а предметы теряют ночную зыбкость, окрашиваясь и твердея в
предрассветном сумраке.
Рэйчел с Кабаковым еле-еле покачивались под музыку и наконец, истомленн
ые, совсем остановились, не разнимая объятий. Кабаков прижался губами к в
лажной коже на шее Рэйчел, провел по ней языком. Она была солоноватая, слов
но от морской воды. Он чувствовал через одежду тепло гибкого тела, волную
щий запах разгоряченной кожи касался ноздрей, проникал в нос, оседал в го
ртани горьковатым привкусом. Рэйчел чуть покачнулась и, удерживая равно
весие, легонько отклонилась в сторону, скользнув бедром по его бедру, пот
ом прильнула щекой к груди Кабакова, непонятно почему вспомнив, как в дет
стве прижималась вот так же к теплой и твердой лошадиной шее.
Они с трудом оторвались друг от друга и, касаясь бедрами, спустились с тер
расы. Кабаков успел прихватить со стола бутылку бренди. Взбираясь по тро
пинке по склону холма, Рэйчел мигом промочила ноги в росистой траве. Слух
наполнила музыка свежей рассветной тишины. Глаза после бессонной ночи с
неправдоподобной остротой различали мельчайшие детали окружающего пе
йзажа, каждый камень или выступ скалы, каждую былинку или ветку кустарни
ка.
Сев на траву, они прислонились спинами к большому валуну, лицом к восходя
щему солнцу. Кабаков покосился на Рэйчел. Сейчас, в ярком свете утра, стали
заметны тени усталости под ее глазами, обострившиеся скулы, поры на коже
и крошечные веснушки, но от этого его вдруг охватило еще более жгучее жел
ание. А время уходило.
Он запустил пальцы в ее густые волосы, притянул к себе, жадно припал к ее г
убам. Тянулись минуты, а он все не отпускал Рэйчел, и поцелуй все длился. Из
зарослей выше по тропинке появилась какая-то парочка. Оба выглядели сму
щенными, отряхивая с одежды приставшие сухие веточки и листья. Спускаясь
по склону, они едва не споткнулись о вытянутые ноги Кабакова но так и не б
ыли замечены.
Ч Дэвид, я в отчаянии, Ч сказала, оторвав наконец губы, Рэйчел. Ч Вы ведь
знаете, я совсем не хотела, чтобы у нас это началось...
Ч В отчаянии?
Ч Точнее сказать, расстроена, встревожена.
Ч Хм. Ч Кабаков попытался придумать что-нибудь сдержанно галантное, по
том мысленно усмехнулся. Рэйчел нравилась ему, к чему все эти проклятые д
урацкие условности? Он снова начал: Ч Не будем лить слезы. Зачем забивать
себе голову всякой чепухой? Лучше поедем в Хайфу. Я хочу, чтобы вы поехали
со мной. Возьму недельный отпуск, а через недельку поговорим о вашем отъе
зде.
Ч Через недельку... Через недельку это может потерять смысл. Я должна вер
нуться в Нью-Йорк к своим обязанностям. Да и что изменится за неделю?
Ч Если мы недельку поскрипим кроватью, понежимся в постели, пожаримся н
а солнце и вообще побудем вместе, то многое может измениться.
Рэйчел порывисто отвернулась.
Ч Вы перевозбудились.
Ч Нисколько.
Ч А по-моему, наоборот, чересчур.
Кабаков улыбнулся. Рэйчел тоже улыбнулась. Наступило неловкое молчание.
Ч Вы вернетесь? Ч спросил он.
Ч Не скоро. Здесь мне больше нечего делать. Во всяком случае, пока снова н
е начнется война. Это для вас она не прекращалась, так ведь, Дэвид? Для вас о
на никогда не кончится.
Кабаков ничего не ответил.
Ч Странно, Дэвид: почему-то считается, что женщины должны уступать и отк
азываться от своих стремлений, если те мешают делам мужчин. Ведь мужчины
Исполняют Свой Долг! Но моя работа по-настоящему необходима, я дорожу ею.
И если я говорю, что это мой долг, если я тоже хочу исполнять его, значит, для
меня это не менее важно, чем для вас военная форма. Нет, мы не поговорим об о
тъезде через недельку.
Ч Превосходно! Ч воскликнул Кабаков. Ч Ну, так идите же, исполняйте сво
й долг!
Ч Говорю же, вы перевозбудились.
Ч Вовсе нет.
Ч Ладно, Дэвид, спасибо за приглашение. Если бы можно было, я бы тоже пригл
асила вас в Хайфу. Или куда-нибудь в другое место. Поскрипеть кроватью, по
нежиться в постели... Ч Рэйчел помолчала, потом пробормотала сдавленно:
Ч Прощайте, майор Дэвид Кабаков. Я буду о вас вспоминать, Ч И побежала вн
из по тропинке, сама не замечая, что плачет.
Джип Рэйчел набрал скорость, и ветер превратил слезы в холодные бороздки
на щеках, а потом высушил их без следа. Так было в Израиле, семь лет назад.
* * *
Прервав воспоминания Кабакова, в палату вошла медсестра. Он снова увидел
спинку кровати, белые простыни, казенные стены. Медсестра поставила на с
толик бумажный стаканчик с пилюлями.
Ч На сегодня все, мистер Кэбов, до свидания. Завтра днем приду к вам опять.
Кабаков взглянул на часы. Вот-вот должен позвонить Мошевский из отеля в г
орах.
Сиделки ночной смены тянулись ко входу в госпиталь. Из автомобиля, припа
ркованного у тротуара на противоположной стороне улицы, за ними наблюда
ла Далиа Айад. Она засекла время и вскоре уехала.
Глава 11
Кабаков принимал в госпитале свои пилюли, а в это время Мошевский стоял н
а пороге ночного клуба «Бум-Бум-Рум» в отеле «Марри Лодж», мрачно взирая
на посетителей. Три часа утомительной езды по дороге, ведущей через карл
иковые Поконские горы, покрытые слепящим снегом, привели его в дурное на
строение. Как и следовало ожидать, имя Рэйчел Боумен в списках постояльц
ев не значилось. Не обнаружилось ее и среди публики, обедавшей в ресторан
е первого этажа, где метрдотель, обеспокоенный назойливым вниманием Мош
евского к своим клиентам, трижды надоедал ему предложением провести к св
ободному столику.
Оркестр в «Бум-Бум-Рум» играл неплохо, хотя и гремел вовсю. По дороге сюда
Мошевский переговорил с директором-распорядителем шоу и теперь следил,
как круг от луча театрального прожектора скользил от стола к столу, нена
долго задерживаясь на каждом из них. Посетители недовольно отворачивал
ись от яркого света, отмахивались, как от назойливой мухи.
Рэйчел Боумен со своим новоявленным женихом сидели за одним столиком с с
упружеской четой, с которой они познакомились уже здесь, в отеле. Рэйчел п
ришла к выводу, что отель со всех точек зрения отвратителен. Поконские го
ры оказались просто жалкими, никчемными холмами, публика вульгарна, обст
ановка Ч сплошная безвкусица. Руки многих посетителей поблескивали но
венькими обручальными кольцами, парочки то и дело начинали миловаться, и
все это отдавало пошлятинкой массового токования. Рэйчел же это угнетал
о еще и тем, что напоминало о ее собственном вроде бы согласии выйти замуж
за молодого и многообещающего, но занудного, адвоката, сидящего сейчас р
ядом с ней. Нет, этот человек не сможет внести в ее жизнь ощущение счастья
или хотя бы небольшого праздника.
Какой уж тут праздник, если они поселились в шестидесятидолларовом номе
ре с аляповатой псевдовосточной мебелью, сварганенной бруклинскими ум
ельцами, унылыми обоями и крашеным дощатым полом. Пыльные окна, похоже, от
крывались только летом Ч хозяева экономили на обогреве; в застойном воз
духе пахло туалетом. В день приезда из сливного отверстия ванны торчал п
ук волос. Жених щеголял в халате и сетке для волос, а спать укладывался стр
ого по распорядку.
Боже мой, думала Рэйчел, да ведь я-то ничем не лучше, раз нацепила на пальцы
дурацкие эмалированные колечки.
Мошевский возник у столика, словно кашалот, вынырнувший из пучины морско
й перед утлым гребным суденышком. Он заранее выучил первые слова. Начать
следовало с шутки.
Ч Кажется, доктор Боумен, мы с вами встречаемся исключительно на вечери
нках. Вы помните меня? Мошевский. Шестьдесят седьмой год, Израиль... Не могл
и бы вы уделить мне несколько минут?
Ч Простите, не припоминаю.
Мошевский рассчитывал, что заготовленного вступления будет достаточно
, поэтому несколько растерялся, но, справившись с секундным замешательст
вом, повторил:
Ч Роберт Мошевский. Израиль, тысяча девятьсот шестьдесят седьмой. Ч Он
наклонился, демонстрируя свою физиономию. Ч Я лежал с майором Кабаковы
м в госпитале, а потом мы гуляли на вечеринке.
Ч Ах, да, конечно! Сержант Мошевский. Простите, не узнала вас в штатском.
Мошевский не совсем понял Ч ему послышалось слово «подштанники». Он нед
оуменно взглянул вниз, на свои брюки. Вроде бы все в норме.
Приятель Рэйчел разглядывал его с интересом.
Ч Марк Тобмен... Роберт Мошевский, мой старый знакомый, Ч представила их
Рэйчел. Ч Пожалуйста, присаживайтесь, сержант.
Ч Да-да, прошу вас, Ч с долей сомнения подтвердил приглашение Тобмен.
Ч Какими судьбами?.. Ч Внезапно лицо Рэйчел напряглось. Ч С Дэвидом все
в порядке?
Ч Почти.
Не втянуться бы в светскую болтовню, подумал Мошевский. Ему совсем недос
уг здесь рассиживаться. Он наклонился к уху Рэйчел и пророкотал:
Ч Прошу прощения, но мне необходимо поговорить с вами конфиденциально.
Это крайне важно и срочно.
Рэйчел положила ладонь на плечо жениха.
Ч Извини, Марк, надеюсь, это займет не более нескольких минут. Не беспоко
йся.
Через пять минут она вернулась, но только для того, чтобы отозвать Марка Т
обмена, а еще десятью минутами позже адвокат уже сидел в баре один-одинеш
енек, тоскливо уткнувшись подбородком в кулак.
Мошевский гнал машину обратно в Нью-Йорк, доктор Боумен молча сидела ряд
ом, а снежная крупка выбивала дробь по ветровому стеклу и, проносясь мимо,
мелькала по бокам, словно трассирующие пули.
* * *
Значительно южнее ледяная крупка барабанила по крыше и стеклам лэндеро
вского пикапа. Далиа Айад вела его по аллее национального парка. Аллея бы
ла присыпана песком, но после поворота на семидесятую дорогу, ведущую на
запад, к Лэйкхерсту, стало скользко, и скорость пришлось снизить.
До дома Лэндера Далиа добралась лишь к трем часам ночи. Она вбежала на кух
ню, где Лэндер варил кофе, и бросила на стол экстренный выпуск «Дейли Ньюс
», развернутый на странице с фотографией. Отчетливый снимок не оставлял
сомнений Ч лицо Кабакова. Ледяная крупка таяла в волосах Далии, и холодн
ые капельки покалывали глаза Лэндера радужными искрами.
Ч Итак, это Кабаков. Что будем делать?
Ч А вот что, Ч вступил Фазиль, появляясь из комнаты. Ч Если до взрыва Ка
баков успел обработать Музи, то он заполучил ваше описание. На Музи он, дол
жно быть, вышел через сухогруз, а там мог узнать и мои приметы. Даже если ем
у пока не удалось установить мою личность, достаточно уже и того, что ему и
звестно о моем существовании. А в Бейруте он видел Далию. Рано или поздно д
о него дойдет...
Лэндер с треском поставил чашку на стол, расплескав кофе.
Ч Не гони волну! Если бы полиция что-нибудь пронюхала то давно нагрянула
бы сюда. Ты хочешь убрать его исключительно ради мести. Ведь это он грохну
л вашего вождя, верно? Нафаршировал его кишки свинцовой начинкой?
Ч Он убил его во сне...
Ч Ну, народ! Всякий раз, когда я слышал о вас, арабах что-нибудь такое, меня
всегда это поражало. Знаешь, почему израильтяне лупят вас с неизменным п
остоянством? Потому что у вас на уме одно возмездие, вы вечно пытаетесь ра
сквитаться за прошлые обиды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
были моложе Кабакова, но война уже опалила их юные лица, обострив черты и н
аделив взгляд несвойственной возрасту жесткостью. Теперь юность брала
свое, горячила кровь и разглаживала скорбные морщины, как живительное со
лнечное тепло поднимает озимые злаки после утреннего заморозка. Женщин
ы, сбросив надоевшую мешковатую униформу, заново привыкали к ярким блузк
ам, юбкам и сандалиям, и мужчины новыми, жадно-ласковыми глазами смотрели
на боевых подруг. Разговоры о войне почти не возникали, никто не поминал и
мена погибших. Сегодня кадиш уже прочитан, хотя и не в последний раз.
Кафе для вечеринки сняли в предместье Тель-Авива, рядом с дорогой на Хайф
у. Луна окрасила особняком стоящее здание в серебристо-голубые тона. Уже
за триста ярдов до кафе, Кабаков услышал шум, превратившийся в настоящий
грохот, когда джип затормозил и остановился у обочины. Музыку, гремевшую
на полную железку, заглушали разгульные выкрики и взрывы хохота. На терр
асе и прямо перед кафе, под деревьями, танцевали пары.
Появление Кабакова, пробирающегося между танцующими, вызвало новое ожи
вление, со всех сторон раздавались громкие приветствия знакомых. Молоды
е солдаты кивками головы показывали на него и что-то объясняли своим дру
зьям. Такая известность ему немного льстила, хотя он пытался не подавать
виду и убеждал себя, что напрасно из него делают героя. Каждому на земле пр
едопределено заниматься каким-то делом; Кабакову просто повезло Ч его
способности в самый раз соответствовали тем заданиям, которые ему поруч
ало командование. А молодежь еще не понимает, что многое зависит от слепо
го случая, и верит в разную дерьмовую чушь о героизме. К тому же его работе
нку никак не назовешь чистой.
При всем при том Кабаков не отказался бы появиться здесь вместе с Рэйчел,
хотя наивно не признавался себе, что, думая об этом, не последнюю роль отво
дил эффекту, который могла бы произвести на спутницу устроенная ему встр
еча. Ах, чертова баба!
За длинным столом на краю террасы сидел Мошевский с какими-то развеселе
нькими девицами. Перед ними выстроилась батарея бутылок. Мошевский сыпа
л остротами из своего дешевого арсенала скабрезностей. Кабаков лишь усм
ехнулся про себя и огляделся. На вечеринке смешались самые разные чины, и
никого не удивляло, что майоры пьют с сержантами, а кадровые военные пиру
ют бок о бок с мобилизованными рядовыми резервистами. Дисциплина, позвол
ившая израильтянам перевалить через Синай, крепилась взаимным уважени
ем и духом патриотизма, и сейчас ее, подобно кольчуге, без опаски повесили
на крючок в прихожей. В общем, вечеринка удалась на славу: люди еще больше
сблизились и поняли друг друга, чему способствовали израильские вина и т
анцы, как в кибуцах.
Ближе к полуночи основательно уже нагрузившийся и яствами, и напитками К
абаков, развалясь в кресле в позе Нерона, предавался созерцанию забавно
расплывчатой в его восприятии картины происходящего. В зубах у него торч
ала сигара, у виска Ч кем-то игриво заткнутый за ухо цветок. Вдруг он заме
тил Рэйчел. Она стояла под деревом на краю освещенной площадки и смотрел
а на танцующие пары, беззвучно подпевая. Теплый ветерок колыхал короткие
рукава и подол ее простого платья. В воздухе, настоенном на букете вин и к
репкого табака, мимолетно проносились тонкие цветочные ароматы.
Рэйчел тоже заметила Кабакова. Рядом с майором сидела незнакомая девица
и что-то со смехом говорила, склоняясь дочти к самому его уху.
Рэйчел, обходя танцующих, нерешительно двинулась в их сторону. По дороге
она подверглась внезапному нападению некоего зеленого лейтенантика, к
оторый сгреб ее в охапку и закружил в быстром танце. Когда музыка смолкла
и мир перестал вертеться перед глазами Рэйчел, лейтенант исчез, а на его м
есте возник майор Кабаков. Рэйчел уже успела забыть, как он высок ростом.
Ч Дэвид, Ч начала она, глядя снизу вверх в его радостно ухмыляющееся ли
цо, Ч я хотела сказать, что...
Ч Что вам необходимо выпить? Ч блестя немного шальными глазами, продол
жил Кабаков и протянул ей бокал.
Ч Нет. Я завтра улетаю домой. Мне сказали, что вы здесь, и я не могла уехать,
не...
Ч Не потанцевав со мной? Разумеется, нет.
Рэйчел не танцевала уже много лет, с тех пор как провела свое лето в кибуце
, но тут же забыла об этом, расслабилась, и ноги уже сами вспоминали нужные
фигуры. Кабаков, обнимая ее одной рукой, держал в другой бокал, из которого
они по очереди отпивали. Майор явно пользовался здесь определенными при
вилегиями: вино ему подливали прямо на ходу. Он поднял руку, которой обним
ал ее, вытянул из тугой прически несколько заколок, и пышные волосы рассы
пались по ее спине и плечам. Кабаков даже слегка опешил, столь бесподобно
много их оказалось. Вино ударило Рэйчел в голову; страдания и увечья, пост
оянные спутники ее работы, как-то отдалились, отпустили сердце. Кабаков з
алюбовался смеющимся лицом в темно-рыжем обрамлении.
Неожиданно оказалось, что уже очень поздно. Стихло многоголосье вечерин
ки, большая часть гостей незаметно исчезла, лишь несколько пар продолжал
и танцевать среди деревьев. Музыканты кемарили на столиках у эстрады, а т
анцоры, тесно прижимаясь друг к другу, переминались под старую песню Эди
т Пиаф, звучащую из музыкального автомата возле бара. Пол террасы усеива
ли сломанные цветы, обгорелые спички, кончики сигар; подсыхали пятна вин
а. Совсем молоденький солдат, водрузив загипсованную ногу на стул, подпе
вал певице, раскачивая рукой бутылку на столе. Был час, когда небо на восто
ке выцветает, а предметы теряют ночную зыбкость, окрашиваясь и твердея в
предрассветном сумраке.
Рэйчел с Кабаковым еле-еле покачивались под музыку и наконец, истомленн
ые, совсем остановились, не разнимая объятий. Кабаков прижался губами к в
лажной коже на шее Рэйчел, провел по ней языком. Она была солоноватая, слов
но от морской воды. Он чувствовал через одежду тепло гибкого тела, волную
щий запах разгоряченной кожи касался ноздрей, проникал в нос, оседал в го
ртани горьковатым привкусом. Рэйчел чуть покачнулась и, удерживая равно
весие, легонько отклонилась в сторону, скользнув бедром по его бедру, пот
ом прильнула щекой к груди Кабакова, непонятно почему вспомнив, как в дет
стве прижималась вот так же к теплой и твердой лошадиной шее.
Они с трудом оторвались друг от друга и, касаясь бедрами, спустились с тер
расы. Кабаков успел прихватить со стола бутылку бренди. Взбираясь по тро
пинке по склону холма, Рэйчел мигом промочила ноги в росистой траве. Слух
наполнила музыка свежей рассветной тишины. Глаза после бессонной ночи с
неправдоподобной остротой различали мельчайшие детали окружающего пе
йзажа, каждый камень или выступ скалы, каждую былинку или ветку кустарни
ка.
Сев на траву, они прислонились спинами к большому валуну, лицом к восходя
щему солнцу. Кабаков покосился на Рэйчел. Сейчас, в ярком свете утра, стали
заметны тени усталости под ее глазами, обострившиеся скулы, поры на коже
и крошечные веснушки, но от этого его вдруг охватило еще более жгучее жел
ание. А время уходило.
Он запустил пальцы в ее густые волосы, притянул к себе, жадно припал к ее г
убам. Тянулись минуты, а он все не отпускал Рэйчел, и поцелуй все длился. Из
зарослей выше по тропинке появилась какая-то парочка. Оба выглядели сму
щенными, отряхивая с одежды приставшие сухие веточки и листья. Спускаясь
по склону, они едва не споткнулись о вытянутые ноги Кабакова но так и не б
ыли замечены.
Ч Дэвид, я в отчаянии, Ч сказала, оторвав наконец губы, Рэйчел. Ч Вы ведь
знаете, я совсем не хотела, чтобы у нас это началось...
Ч В отчаянии?
Ч Точнее сказать, расстроена, встревожена.
Ч Хм. Ч Кабаков попытался придумать что-нибудь сдержанно галантное, по
том мысленно усмехнулся. Рэйчел нравилась ему, к чему все эти проклятые д
урацкие условности? Он снова начал: Ч Не будем лить слезы. Зачем забивать
себе голову всякой чепухой? Лучше поедем в Хайфу. Я хочу, чтобы вы поехали
со мной. Возьму недельный отпуск, а через недельку поговорим о вашем отъе
зде.
Ч Через недельку... Через недельку это может потерять смысл. Я должна вер
нуться в Нью-Йорк к своим обязанностям. Да и что изменится за неделю?
Ч Если мы недельку поскрипим кроватью, понежимся в постели, пожаримся н
а солнце и вообще побудем вместе, то многое может измениться.
Рэйчел порывисто отвернулась.
Ч Вы перевозбудились.
Ч Нисколько.
Ч А по-моему, наоборот, чересчур.
Кабаков улыбнулся. Рэйчел тоже улыбнулась. Наступило неловкое молчание.
Ч Вы вернетесь? Ч спросил он.
Ч Не скоро. Здесь мне больше нечего делать. Во всяком случае, пока снова н
е начнется война. Это для вас она не прекращалась, так ведь, Дэвид? Для вас о
на никогда не кончится.
Кабаков ничего не ответил.
Ч Странно, Дэвид: почему-то считается, что женщины должны уступать и отк
азываться от своих стремлений, если те мешают делам мужчин. Ведь мужчины
Исполняют Свой Долг! Но моя работа по-настоящему необходима, я дорожу ею.
И если я говорю, что это мой долг, если я тоже хочу исполнять его, значит, для
меня это не менее важно, чем для вас военная форма. Нет, мы не поговорим об о
тъезде через недельку.
Ч Превосходно! Ч воскликнул Кабаков. Ч Ну, так идите же, исполняйте сво
й долг!
Ч Говорю же, вы перевозбудились.
Ч Вовсе нет.
Ч Ладно, Дэвид, спасибо за приглашение. Если бы можно было, я бы тоже пригл
асила вас в Хайфу. Или куда-нибудь в другое место. Поскрипеть кроватью, по
нежиться в постели... Ч Рэйчел помолчала, потом пробормотала сдавленно:
Ч Прощайте, майор Дэвид Кабаков. Я буду о вас вспоминать, Ч И побежала вн
из по тропинке, сама не замечая, что плачет.
Джип Рэйчел набрал скорость, и ветер превратил слезы в холодные бороздки
на щеках, а потом высушил их без следа. Так было в Израиле, семь лет назад.
* * *
Прервав воспоминания Кабакова, в палату вошла медсестра. Он снова увидел
спинку кровати, белые простыни, казенные стены. Медсестра поставила на с
толик бумажный стаканчик с пилюлями.
Ч На сегодня все, мистер Кэбов, до свидания. Завтра днем приду к вам опять.
Кабаков взглянул на часы. Вот-вот должен позвонить Мошевский из отеля в г
орах.
Сиделки ночной смены тянулись ко входу в госпиталь. Из автомобиля, припа
ркованного у тротуара на противоположной стороне улицы, за ними наблюда
ла Далиа Айад. Она засекла время и вскоре уехала.
Глава 11
Кабаков принимал в госпитале свои пилюли, а в это время Мошевский стоял н
а пороге ночного клуба «Бум-Бум-Рум» в отеле «Марри Лодж», мрачно взирая
на посетителей. Три часа утомительной езды по дороге, ведущей через карл
иковые Поконские горы, покрытые слепящим снегом, привели его в дурное на
строение. Как и следовало ожидать, имя Рэйчел Боумен в списках постояльц
ев не значилось. Не обнаружилось ее и среди публики, обедавшей в ресторан
е первого этажа, где метрдотель, обеспокоенный назойливым вниманием Мош
евского к своим клиентам, трижды надоедал ему предложением провести к св
ободному столику.
Оркестр в «Бум-Бум-Рум» играл неплохо, хотя и гремел вовсю. По дороге сюда
Мошевский переговорил с директором-распорядителем шоу и теперь следил,
как круг от луча театрального прожектора скользил от стола к столу, нена
долго задерживаясь на каждом из них. Посетители недовольно отворачивал
ись от яркого света, отмахивались, как от назойливой мухи.
Рэйчел Боумен со своим новоявленным женихом сидели за одним столиком с с
упружеской четой, с которой они познакомились уже здесь, в отеле. Рэйчел п
ришла к выводу, что отель со всех точек зрения отвратителен. Поконские го
ры оказались просто жалкими, никчемными холмами, публика вульгарна, обст
ановка Ч сплошная безвкусица. Руки многих посетителей поблескивали но
венькими обручальными кольцами, парочки то и дело начинали миловаться, и
все это отдавало пошлятинкой массового токования. Рэйчел же это угнетал
о еще и тем, что напоминало о ее собственном вроде бы согласии выйти замуж
за молодого и многообещающего, но занудного, адвоката, сидящего сейчас р
ядом с ней. Нет, этот человек не сможет внести в ее жизнь ощущение счастья
или хотя бы небольшого праздника.
Какой уж тут праздник, если они поселились в шестидесятидолларовом номе
ре с аляповатой псевдовосточной мебелью, сварганенной бруклинскими ум
ельцами, унылыми обоями и крашеным дощатым полом. Пыльные окна, похоже, от
крывались только летом Ч хозяева экономили на обогреве; в застойном воз
духе пахло туалетом. В день приезда из сливного отверстия ванны торчал п
ук волос. Жених щеголял в халате и сетке для волос, а спать укладывался стр
ого по распорядку.
Боже мой, думала Рэйчел, да ведь я-то ничем не лучше, раз нацепила на пальцы
дурацкие эмалированные колечки.
Мошевский возник у столика, словно кашалот, вынырнувший из пучины морско
й перед утлым гребным суденышком. Он заранее выучил первые слова. Начать
следовало с шутки.
Ч Кажется, доктор Боумен, мы с вами встречаемся исключительно на вечери
нках. Вы помните меня? Мошевский. Шестьдесят седьмой год, Израиль... Не могл
и бы вы уделить мне несколько минут?
Ч Простите, не припоминаю.
Мошевский рассчитывал, что заготовленного вступления будет достаточно
, поэтому несколько растерялся, но, справившись с секундным замешательст
вом, повторил:
Ч Роберт Мошевский. Израиль, тысяча девятьсот шестьдесят седьмой. Ч Он
наклонился, демонстрируя свою физиономию. Ч Я лежал с майором Кабаковы
м в госпитале, а потом мы гуляли на вечеринке.
Ч Ах, да, конечно! Сержант Мошевский. Простите, не узнала вас в штатском.
Мошевский не совсем понял Ч ему послышалось слово «подштанники». Он нед
оуменно взглянул вниз, на свои брюки. Вроде бы все в норме.
Приятель Рэйчел разглядывал его с интересом.
Ч Марк Тобмен... Роберт Мошевский, мой старый знакомый, Ч представила их
Рэйчел. Ч Пожалуйста, присаживайтесь, сержант.
Ч Да-да, прошу вас, Ч с долей сомнения подтвердил приглашение Тобмен.
Ч Какими судьбами?.. Ч Внезапно лицо Рэйчел напряглось. Ч С Дэвидом все
в порядке?
Ч Почти.
Не втянуться бы в светскую болтовню, подумал Мошевский. Ему совсем недос
уг здесь рассиживаться. Он наклонился к уху Рэйчел и пророкотал:
Ч Прошу прощения, но мне необходимо поговорить с вами конфиденциально.
Это крайне важно и срочно.
Рэйчел положила ладонь на плечо жениха.
Ч Извини, Марк, надеюсь, это займет не более нескольких минут. Не беспоко
йся.
Через пять минут она вернулась, но только для того, чтобы отозвать Марка Т
обмена, а еще десятью минутами позже адвокат уже сидел в баре один-одинеш
енек, тоскливо уткнувшись подбородком в кулак.
Мошевский гнал машину обратно в Нью-Йорк, доктор Боумен молча сидела ряд
ом, а снежная крупка выбивала дробь по ветровому стеклу и, проносясь мимо,
мелькала по бокам, словно трассирующие пули.
* * *
Значительно южнее ледяная крупка барабанила по крыше и стеклам лэндеро
вского пикапа. Далиа Айад вела его по аллее национального парка. Аллея бы
ла присыпана песком, но после поворота на семидесятую дорогу, ведущую на
запад, к Лэйкхерсту, стало скользко, и скорость пришлось снизить.
До дома Лэндера Далиа добралась лишь к трем часам ночи. Она вбежала на кух
ню, где Лэндер варил кофе, и бросила на стол экстренный выпуск «Дейли Ньюс
», развернутый на странице с фотографией. Отчетливый снимок не оставлял
сомнений Ч лицо Кабакова. Ледяная крупка таяла в волосах Далии, и холодн
ые капельки покалывали глаза Лэндера радужными искрами.
Ч Итак, это Кабаков. Что будем делать?
Ч А вот что, Ч вступил Фазиль, появляясь из комнаты. Ч Если до взрыва Ка
баков успел обработать Музи, то он заполучил ваше описание. На Музи он, дол
жно быть, вышел через сухогруз, а там мог узнать и мои приметы. Даже если ем
у пока не удалось установить мою личность, достаточно уже и того, что ему и
звестно о моем существовании. А в Бейруте он видел Далию. Рано или поздно д
о него дойдет...
Лэндер с треском поставил чашку на стол, расплескав кофе.
Ч Не гони волну! Если бы полиция что-нибудь пронюхала то давно нагрянула
бы сюда. Ты хочешь убрать его исключительно ради мести. Ведь это он грохну
л вашего вождя, верно? Нафаршировал его кишки свинцовой начинкой?
Ч Он убил его во сне...
Ч Ну, народ! Всякий раз, когда я слышал о вас, арабах что-нибудь такое, меня
всегда это поражало. Знаешь, почему израильтяне лупят вас с неизменным п
остоянством? Потому что у вас на уме одно возмездие, вы вечно пытаетесь ра
сквитаться за прошлые обиды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38