Быс
трее! Скорее! Скорее! Быстрее! Скорее!»
Хер подбрасывает Суккуб волосатыми коленками и приговаривает: «Поехал
и, поехали/ В город за орехами./ На пиздёнке нет волос/ Эта писька-хуесос!»
«Хуесос! Хуесос! Ц стонет радостный Суккуб, Ц Поехали! Поехали! Поехали!
» Ц в истерике орёт Суккуб.
Кончают они вместе. «Засосала тебя», стесняясь мычит обмякший Суккуб.
В этой и подобных сценах похоти, персонаж «Он» всегда анонимен. Я никогда
не ревновал свою самку к определённой личности. Я ревновал свою самку к С
амцу, а Самец Ц это тоже и я. В только что приведённой сцене соития с Сукку
б, Хер Ц это тоже я. У него нет лица и никаких личностных примет. В определё
нный момент он замещает меня, начинает произносить мои реплики. В сцене в
ажна «Она». Она всегда имеет все личностные черты и детали, какие необход
имы. Обычно «Она» Ц слепок с последней по времени возлюбленной. Это Лиза
с чертами Лизы и Суккуб с чертами и деталями девочки N. А «он» Ц это Хер и я.
Я и хер. Или «они» Ц это хуй.
Тюрьма полна Лиз, Херов, Суккубов. Исходя из расчёта это только у меня две
пассии: Лиза и Суккуб, а в камере ещё двое обитателей: боевик и мошенник, и у
них у каждого должны быть по две пассии, то всего в нашей камере присутств
уют шесть пассий. А если у них по три сожительницы, что весьма вероятно, по
скольку каждый из них на четверть века моложе меня, то восемь пассий прис
утствуют в камере №32. И мужчин-самцов в нашей камере, если исходить из расч
ёта, что у Лизы есть Олег и Давид, а у Суккуб кроме меня ещё есть любовник Хе
р; то есть в общей сложности трое. Кроме меня, с моей стороны обитают ещё тр
ое. Если предположить, что столько же мужчин у боевика и мошенника, то полу
чается что нас девять плюс три Ц двенадцать мужчин. Двенадцать мужчин и
восемь женщин совокупляются, таким образом, в нашей камере.
Представьте себе, в камере размером 7,5 шагов в длину на 3,5 шага в ширину.
В этих расчётах зарыта загадка книг маркиза де Сада (правильнее называть
его графом, г-н Топоров, ибо граф де Сад Ц его унаследованный титул. Титул
«маркиз» он носил где-то в середине жизни, ещё до тюрьмы). А именно здесь за
рыта в этих расчётах загадка многолюдности книг Сада. Вы помните, сюжет «
120 дней Содома» Ц четыре старых развратников уединяются на зиму (отсюда 120
дней Ц четыре зимних месяца), где имеют каждый по энному мультиплициров
анному количеству женщин и мужчин. Эти женщины и мужчины того же характе
ра, что и Лиза, Суккуб, Хер, Олег, Давид. Это тюремные призраки: Суккуб и её сё
стры, и их Херы. Пирамиды тел на старых гравюрах, иллюстрирующих романы Са
да таким образом не вымышлены Ц это реальные участники тюремных мистер
ий Сада. Пирамиды из тел готовы составить мы, несчастные узники, лишь бы ко
е-как удовлетворить свои желания, распалённые отсутствием женщин. В эти
х многолюдных (без преувеличения будет справедливо будет называть их «к
онцертными») сборищах Дыр и Херов, присутствует только одна материальна
я, живая субстанция, это сперма узника, расплёсканная меж грубых тюремны
х простыней.
Но эта сперма одновременно доказательство того, что призраки не менее ве
щественны, чем люди. Вовсе не напрасно средневековые монахи сурово карал
и себя, назначая себе ношение вериг и убивающие плоть посты за совокупле
ние с Суккуб, если монах был мужчина. К женщинам-монахиням приходил собла
знять их мужской призрак Ц Инкуб. Монахи и монахини так же сурово карали
себя за связь с Суккуб и Инкубом, как за связь с живыми облачёнными осязае
мой плотью, блудницами и блудниками.
О нет, Суккуб, толстая школьница! Для меня ты не греховна, я перевернул сре
дневековое учение наизнанку, дабы хитрым зэкам наебать надзирателей и с
удейских. Ты, Суккуб Ц моя верная покорная рабыня с шелковистыми бёдрам
и. Сладкая рабыня, безропотно выполняющая все мои прихоти. Угодливо масс
ируешь ты себе одну и ту же сиську, хнычешь, когда следует, и запускаешь се
бе руку в трусы. Суккуб, я люблю тебя. Я люблю тебя дольше чем любил всех мои
х жён! Нестареющая, вечно дочка, вечно юная, о, Суккуб!
Злые земные женщины, отвратительные «жёны», обывательницы, «тётки» пога
ные (я представил себе деформированные трупики моих жён, покорёженные вр
еменем), неотвратимо ковыляете Вы к исчезновению. Чур Вам, вон Вас, долой В
ас!
Я никогда Вас не любил, стареющие организмы! А мой Суккуб вечно юн! У Сукку
б пурпурные ласковые губки. И голубенькие круглые глазки.
О, пусть не беспокоится Док, пусть не беспокоится Тубиб! Пусть тихо молчат
они в белых халатах! Я никогда и не хотел быть здоровым. Вопрос №461. Голоса? Р
азумеется, я слышу голоса, как же такой человек как я, может их не слышать…
Хотя в том мире, где живу я, в голосах нет необходимости. Мы элементарно пе
редаём друг другу мысли любой сложности на расстоянии. Я выслушиваю голо
са, просто чтобы досадить этим двум старикам в белых халатах Ц Док и Туби
б, знаменитые медицинские светила, знакомьтесь! Мистер Док, мсье Тубиб… Г
олоса, говорю, мне ничего не добавляют, и только из удовольствия похулига
нить я ответил на вопрос № 387 «Как часто Вы слышите голоса?» "Да я только и де
лаю, что слышу голоса. Они посылают меня в Москву и в Женеву, и в Сербию. А на
вопрос №372 «Хочется ли Вам убить Ваших близких, если они с Вами не согласны?
» я ответил правду. Мои близкие всегда со мною абсолютно согласны. Они пов
инуются мне без сомнений, без колебаний, без недовольных выражений лица.
Они делают точно то, что я хочу. Хер подбрасывает школьницу Суккуб волоса
тыми коленками и проговаривает детскую считалку: «Поехали, поехали/ В го
род за орехами./ На пиздёнке нет волос/ Эта писька-хуесос!» И радостно стон
ет, растёрший свою письку на красной палке Хера, Суккуб. «Поехали! Поехали
! Поехали!» А потом шепчет «Засосала тебя». Не было ещё случая, чтобы мои бл
изкие меня ослушались. У меня исключительно доброжелательные близкие, о
чень-очень хорошие, потому зачем же мне их убивать?
Изложу ещё один аспект проблемы. А именно судебно-медицинско-уголовный.
Аспект преступления, совершённого в отношении лиц, могущих быть квалифи
цированными как призраки. Наказуемо ли такое преступление, и если да, то н
а какое наказание следует рассчитывать маньяку, совокупившемуся с несо
вершеннолетним призраком, а именно это преступление я совершаю каждые д
вое суток из трёх, находясь в предварительном заключении в стенах Лефорт
овской тюрьмы, в правой верхней части буквы "К", предпоследняя камера от ко
нца правой верхней ножки.
Суккуб Ц школьница. Хотя я никогда не спросил её, сколько ей лет, я полага
ю, она несовершеннолетняя. Думаю, что судя по её формам половозрелости он
а вся уже распустилась до отказа, хотя паспортный возраст её Ц лет трина
дцать-четырнадцать. На самом деле, учитывая съеденные ею тонны морожено
го, сладкой сдобы, булочек, изготовляемых, как правило, мамами московских
школьниц, а также то обстоятельство, что она родилась и проживает не в хол
одной пещере, а в тёплом гнезде родителей где-нибудь в Братеево, она всё ж
е зрелая. Нужные кислоты, волосы на письке, сиськи Ц всё у неё есть, как и мо
крота между ног. Меня занимает вот какая немыслимая догадка. Что в добавл
ение ко всем моим статьям, меня возможно судить ещё по статье 134-ой. «Полово
е сношение, мужеложство или лесбиянство, совершенное лицом, достигшим во
семнадцатилетнего возраста с лицом, заведомо не достигшим четырнадцат
илетнего возраста, наказывается ограничением свободы на срок до трёх ле
т или лишением свободы на срок до четырёх лет», Ц гласит 134 статья УК Росси
йской Федерации. Однако ещё строже наказывают «за те же деяния, совершён
ные неоднократно (а я с тобой совершал и совершаю это неоднократно, о мой С
уккуб!) а также совершённые в отношении заведомо несовершеннолетней (а т
ы заведомо, о мой Суккуб!) наказываются лишением свободы на срок от четырё
х до десяти лет».
В Уголовном Кодексе и в статье 132-й и 134-й в частности нет указаний на то, что з
акон также сурово наказывает «за те же деяния, совершённые в отношении н
есовершеннолетних» призраков. Призраки не упоминаются в Уголовном Код
ексе вообще, хотя для монахов и монахинь Ц как были для средневековых, та
к и есть для современных, призраки Ц материальная реальность. Они собла
зняют и смущают. Неизвестно также, даёт ли закон поблажку тем преступник
ам, которые любят своих призраков чистой и нежной любовью. Как я тебя, Сукк
уб! Ради тебя я готов предстать перед самым суровым судом в мире, о Суккуб.
Я попрошу, чтобы меня повесили, чтобы совокупиться с тобою на пороге смер
ти, о мой Суккуб с косичкой!
РАЗГОВОР С РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГ
ЕНЦИЕЙ
Ночью в тюрьмах не выключают свет. До свободных людей этот феномен не дох
одит, как до жирафов. Да им и всё равно. Сколько раз я слышал известную блат
ную песню: «Таганка, о ночи полные огня!/ Централка, навек сгубила ты меня!/ Я
твой бессменный арестант/ Погибли юность и талант/ В твоих стенах…» Слыш
ал и не понимал истинного смысла. А когда сам оказался в тюрьме, всё встало
на свои места. Ночи, полные освещения, не «огня», конечно, это автор для риф
мы «огня» подсунул, чтоб срифмовать с «меня». Во всех тюрьмах, в Бутырке и
Матроске, в девичьей Шестёрке, в Пятёрке, на Пресне, да повсюду Ц ночами и
днём находятся зэки в жёлтом тумане света, достаточном для того, чтобы ст
аршой в глазок мог обозреть их несчастные тела. У нас в Лефортово, в дополн
ение к вечному слабому свету (лампочки постоянно меняют) наши зеленые во
енные унтера требуют, чтоб мы не закрывались с головой. Они боятся, что под
покровом одеяла ускользнёт от них зэк, уйдёт из жизни в мир иной, натянув
на голову пластиковый пакет или удавку, разгрызёт себе вены под одеялом,
взбрыкнёт ножками и до свиданья! А правосудие останется неудовлетворён
ным, облизываться. Поэтому у нас в Лефортово не только не позволяют с голо
вой закрываться, так ещё и все пластиковые пакеты неуклонно прокалывают
во многих местах. Я защищаюсь от света следующим образом: складываю поло
сой вафельное полотенце и кладу его на лоб и глаза. Так и сплю. И чернильны
й штамп СИЗО зияет с полотенца.
Обычно я тотчас засыпаю. Несмотря на то, что сокамерники начинают возить
ся именно после отбоя. Поскольку их лишают телевизора, выключая розетку
без церемоний, сокамерники начинают двигаться, производить большой шум.
Ихтиандр именно после отбоя начинает мыть ноги. У Ихтиандра, здоровенног
о, пузатого, всклокоченного верзилы (по внешним данным он, скорее, подходи
т в пациенты «Серпов», шиздома имени Сербского, чем в обитатели Лефортов
о) странные общения с водой. Он любит открыть кран на всю катушку и долго с
водою общаться. Из-за этого крошечная камера наша становится сырой как о
бщественный туалет. Вода, стекая в раковину, к тому же попадает затем в тру
бу выходящую прямиком в «дальняк» Ц тюремный туалет, и низвергается све
рху на дно «дальняка» шумной Ниагарой. Если Ихтиандр «плещется», то шум с
тоит такой, как мельница работает или горная река течёт. Я как-то назвал с
клонность пузана к воде Ц «синдромом Ихтиандра» и заклеймил его за эту
склонность. Особенно противно становится, когда Ихтиандр моет овощи. А о
н их моет по вечерам, когда готовит нам салаты, когда есть из чего готовить
. Зрелище это не для слабонервных. Как маньяк, открыв кран на полную мощнос
ть, он чистит, моет, шумит, и всё это маниакальное действо продолжается гор
аздо дольше часа. Он трёт каждую овощ чуть ли не зубной щёткой. Я теперь ст
ал хитрее и потому стараюсь задержаться в карцере, куда я хожу писать пос
ле обеда, как можно дольше, чтобы избавить себя от зрелища моющего овощи м
аньяка. Я теперь являюсь, когда он уже режет овощи. Ихтиандр скрутил за вре
мя моего пребывания в камере 32 крана… То, что он нездорово обращается с во
дой, не подлежит сомнению. Одновременно, это его как будто патологическо
е влечение к чистоте соседствует с дикой грязью в камере. Явившись к ним в
32-ю, я чуть убрался у них, хотя бы взял тряпицу и стёр со стен трупики комаро
в, в изобилии прибитые тапком Ихтиандра к стенам. Нижнюю их грязь, на полу,
я разгребать не стал. Под моей кроватью у меня в относительном порядке ле
жат на газетах продукты. Под кроватями сокамерников пространство забит
о их пожитками, старыми газетами…
Но вернёмся к Ихтиандру. После отбоя, ни раньше, ни позже, но именно после, к
огда следует ложиться в постель (в случае Ихтиандра «ложиться» никак не
звучит, он и так лежит целый день на спине и или чешет живот или занят выта
скиванием из носа сухих козявок), Ихтиандр начинает шумно мыть красный т
аз, вращая его в рукомойнике. Потом сливает воду в дальняк. Опять вращает т
аз Ц и так минут десять! Наконец он наполняет таз водой, ставит его на пол
и тщательно моет, трёт одну волосатую, большую ногу. Затем сливает воду, вн
овь моет таз. Но уже минуты три всего, ставит на пол, погружает и моет в нём в
торую ногу… На воле я бы дал ему по голове тазом и тем, возможно, излечил бы
его от синдрома Ихтиандра, но здесь, в вынужденном тюремном общежитии, я п
ереношу своё внимание с Ихтиандра на содержимое моей головы. Это самое р
азумное, что я могу сделать. Ихтиандр сидит в тюрьме уже четвёртый год, кры
ша у него давно съехала, посему пытаться воздействовать на его водолюбов
ь Ц бесполезно. Возможно также, что и на воле крыша у Ихтиандра уже была н
абекрень. На второй или третий день после моего вселения в камеру 32, Аслан
сообщил мне (Ихтиандра не было, его вызвали к адвокату), что наш сокамерник
по всей вероятности Ц стукач. К такому выводу пришёл Аслан вместе с моим
подельником Сергеем Аксёновым ещё летом, когда Аксёнов сидел в камере 32. И
хтиандр подозрительно интересуется деталями чужих дел. Его интересует,
«ну что сказал адвокат», когда я возвращаюсь со свидания с адвокатом, что
мне пишут в письмах, короче он ведёт себя как классическая сука, выдавая с
ебя за общительного болтуна. И даже имеет наглость обижаться на то, что я н
еизменно отказываю в удовлетворении его любопытства. История его перев
ода из Бутырки в Лефортово (а он как и Лёха переведён сюда из Бутырки, и как
и Лёха ностальгически вспоминает Бутырку как рай) также маловразумител
ьна, как и история перевода оттуда Лёхи. Согласно Ихтиандру его уже судил
и за мошенничество и приговорили к шести годам лишения свободы. Он сидел
себе спокойно, якобы, и ждал перевода в сортировочную тюрьму на Пресню. Вм
есто этого его перевели в Лефортово и якобы проводят его сейчас по делу о
фальшивых авизо. Вероятнее всего всё это ложь. Куда более правдоподобной
выглядит версия, что в самом Лефортово нелегко найти стукачей, здесь сид
ят очень серьёзные люди, потому ФСБ импортирует стукачей с Бутырок. Все «
переведённые» из простых тюрем выглядят подозрительно. Но сокамернико
в не выберешь, потому я кладу полотенце на глаза, пусть плещется Ихтиандр,
кто бы он ни был, сука и маньяк, или просто маньяк. Боевик Аслан смотрит при
глушённый мой телевизор, сериал «Крот»…Занудные голоса гундосят о прес
туплениях, но с такими голосами и преступления тоже занудные, выдуманные
советским недоделком-режиссёром. Аслан сидит на корточках перед телеви
зором. Я обращаюсь к Бродскому, завожу беседу. Последнее время я всё больш
е общаюсь с мёртвыми.
Я: Ты остался позади, Иосиф. Я тебя уделал в нашем соревновании. Тюрьма мен
я возвеличивает. Даже страшно. Здесь я омываюсь водами вечности, здесь я п
ревращаюсь в бронзу, начиная снизу, с ног. Верхняя часть тела, где сердце и
голова, ещё живые, а внизу уже статуя самого себя начинается.
Бродский(мрачно): я всегда тебе говорил, что ты расчётливый тип. Всё рассчи
тал и проигрываешь свою жизнь как по нотам.
Я: Я не рассчитывал свою жизнь. Я её пророчески предвидел. Вот, из «Истории
его слуги» строки, попытаюсь вспомнить: «Если ты хочешь написать книги, о
сновать партию или религию, скорей, скорей поторопись. Всё должно быть за
кончено до 2000-2005 года, до превращения в ничто, до возвращения из солнечных к
аникул в вечность». Это написано в 1980 году. За 21 год, прошедшие с тех пор я осн
овал газету, партию. Правда, ещё не основал религию, но у меня остаются чет
ыре года. Где, как не в казематах тюрьмы 18 века основывать религию.
Бродский(так же мрачно): Скажи спасибо ГэБэ. Они сделались ещё тупее, чем в
моё время.
Я: У нас с тобой общее время. Просто ты почувствовал, что стал ненужен и ушё
л. Ты мог ещё тянуть. Но твои неспешные философские мудрые стихи никому ст
али не нужны в лихорадочную эпоху войн и сказочного обогащения. Ты знал э
то. Признайся, что ушёл по собственному желанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
трее! Скорее! Скорее! Быстрее! Скорее!»
Хер подбрасывает Суккуб волосатыми коленками и приговаривает: «Поехал
и, поехали/ В город за орехами./ На пиздёнке нет волос/ Эта писька-хуесос!»
«Хуесос! Хуесос! Ц стонет радостный Суккуб, Ц Поехали! Поехали! Поехали!
» Ц в истерике орёт Суккуб.
Кончают они вместе. «Засосала тебя», стесняясь мычит обмякший Суккуб.
В этой и подобных сценах похоти, персонаж «Он» всегда анонимен. Я никогда
не ревновал свою самку к определённой личности. Я ревновал свою самку к С
амцу, а Самец Ц это тоже и я. В только что приведённой сцене соития с Сукку
б, Хер Ц это тоже я. У него нет лица и никаких личностных примет. В определё
нный момент он замещает меня, начинает произносить мои реплики. В сцене в
ажна «Она». Она всегда имеет все личностные черты и детали, какие необход
имы. Обычно «Она» Ц слепок с последней по времени возлюбленной. Это Лиза
с чертами Лизы и Суккуб с чертами и деталями девочки N. А «он» Ц это Хер и я.
Я и хер. Или «они» Ц это хуй.
Тюрьма полна Лиз, Херов, Суккубов. Исходя из расчёта это только у меня две
пассии: Лиза и Суккуб, а в камере ещё двое обитателей: боевик и мошенник, и у
них у каждого должны быть по две пассии, то всего в нашей камере присутств
уют шесть пассий. А если у них по три сожительницы, что весьма вероятно, по
скольку каждый из них на четверть века моложе меня, то восемь пассий прис
утствуют в камере №32. И мужчин-самцов в нашей камере, если исходить из расч
ёта, что у Лизы есть Олег и Давид, а у Суккуб кроме меня ещё есть любовник Хе
р; то есть в общей сложности трое. Кроме меня, с моей стороны обитают ещё тр
ое. Если предположить, что столько же мужчин у боевика и мошенника, то полу
чается что нас девять плюс три Ц двенадцать мужчин. Двенадцать мужчин и
восемь женщин совокупляются, таким образом, в нашей камере.
Представьте себе, в камере размером 7,5 шагов в длину на 3,5 шага в ширину.
В этих расчётах зарыта загадка книг маркиза де Сада (правильнее называть
его графом, г-н Топоров, ибо граф де Сад Ц его унаследованный титул. Титул
«маркиз» он носил где-то в середине жизни, ещё до тюрьмы). А именно здесь за
рыта в этих расчётах загадка многолюдности книг Сада. Вы помните, сюжет «
120 дней Содома» Ц четыре старых развратников уединяются на зиму (отсюда 120
дней Ц четыре зимних месяца), где имеют каждый по энному мультиплициров
анному количеству женщин и мужчин. Эти женщины и мужчины того же характе
ра, что и Лиза, Суккуб, Хер, Олег, Давид. Это тюремные призраки: Суккуб и её сё
стры, и их Херы. Пирамиды тел на старых гравюрах, иллюстрирующих романы Са
да таким образом не вымышлены Ц это реальные участники тюремных мистер
ий Сада. Пирамиды из тел готовы составить мы, несчастные узники, лишь бы ко
е-как удовлетворить свои желания, распалённые отсутствием женщин. В эти
х многолюдных (без преувеличения будет справедливо будет называть их «к
онцертными») сборищах Дыр и Херов, присутствует только одна материальна
я, живая субстанция, это сперма узника, расплёсканная меж грубых тюремны
х простыней.
Но эта сперма одновременно доказательство того, что призраки не менее ве
щественны, чем люди. Вовсе не напрасно средневековые монахи сурово карал
и себя, назначая себе ношение вериг и убивающие плоть посты за совокупле
ние с Суккуб, если монах был мужчина. К женщинам-монахиням приходил собла
знять их мужской призрак Ц Инкуб. Монахи и монахини так же сурово карали
себя за связь с Суккуб и Инкубом, как за связь с живыми облачёнными осязае
мой плотью, блудницами и блудниками.
О нет, Суккуб, толстая школьница! Для меня ты не греховна, я перевернул сре
дневековое учение наизнанку, дабы хитрым зэкам наебать надзирателей и с
удейских. Ты, Суккуб Ц моя верная покорная рабыня с шелковистыми бёдрам
и. Сладкая рабыня, безропотно выполняющая все мои прихоти. Угодливо масс
ируешь ты себе одну и ту же сиську, хнычешь, когда следует, и запускаешь се
бе руку в трусы. Суккуб, я люблю тебя. Я люблю тебя дольше чем любил всех мои
х жён! Нестареющая, вечно дочка, вечно юная, о, Суккуб!
Злые земные женщины, отвратительные «жёны», обывательницы, «тётки» пога
ные (я представил себе деформированные трупики моих жён, покорёженные вр
еменем), неотвратимо ковыляете Вы к исчезновению. Чур Вам, вон Вас, долой В
ас!
Я никогда Вас не любил, стареющие организмы! А мой Суккуб вечно юн! У Сукку
б пурпурные ласковые губки. И голубенькие круглые глазки.
О, пусть не беспокоится Док, пусть не беспокоится Тубиб! Пусть тихо молчат
они в белых халатах! Я никогда и не хотел быть здоровым. Вопрос №461. Голоса? Р
азумеется, я слышу голоса, как же такой человек как я, может их не слышать…
Хотя в том мире, где живу я, в голосах нет необходимости. Мы элементарно пе
редаём друг другу мысли любой сложности на расстоянии. Я выслушиваю голо
са, просто чтобы досадить этим двум старикам в белых халатах Ц Док и Туби
б, знаменитые медицинские светила, знакомьтесь! Мистер Док, мсье Тубиб… Г
олоса, говорю, мне ничего не добавляют, и только из удовольствия похулига
нить я ответил на вопрос № 387 «Как часто Вы слышите голоса?» "Да я только и де
лаю, что слышу голоса. Они посылают меня в Москву и в Женеву, и в Сербию. А на
вопрос №372 «Хочется ли Вам убить Ваших близких, если они с Вами не согласны?
» я ответил правду. Мои близкие всегда со мною абсолютно согласны. Они пов
инуются мне без сомнений, без колебаний, без недовольных выражений лица.
Они делают точно то, что я хочу. Хер подбрасывает школьницу Суккуб волоса
тыми коленками и проговаривает детскую считалку: «Поехали, поехали/ В го
род за орехами./ На пиздёнке нет волос/ Эта писька-хуесос!» И радостно стон
ет, растёрший свою письку на красной палке Хера, Суккуб. «Поехали! Поехали
! Поехали!» А потом шепчет «Засосала тебя». Не было ещё случая, чтобы мои бл
изкие меня ослушались. У меня исключительно доброжелательные близкие, о
чень-очень хорошие, потому зачем же мне их убивать?
Изложу ещё один аспект проблемы. А именно судебно-медицинско-уголовный.
Аспект преступления, совершённого в отношении лиц, могущих быть квалифи
цированными как призраки. Наказуемо ли такое преступление, и если да, то н
а какое наказание следует рассчитывать маньяку, совокупившемуся с несо
вершеннолетним призраком, а именно это преступление я совершаю каждые д
вое суток из трёх, находясь в предварительном заключении в стенах Лефорт
овской тюрьмы, в правой верхней части буквы "К", предпоследняя камера от ко
нца правой верхней ножки.
Суккуб Ц школьница. Хотя я никогда не спросил её, сколько ей лет, я полага
ю, она несовершеннолетняя. Думаю, что судя по её формам половозрелости он
а вся уже распустилась до отказа, хотя паспортный возраст её Ц лет трина
дцать-четырнадцать. На самом деле, учитывая съеденные ею тонны морожено
го, сладкой сдобы, булочек, изготовляемых, как правило, мамами московских
школьниц, а также то обстоятельство, что она родилась и проживает не в хол
одной пещере, а в тёплом гнезде родителей где-нибудь в Братеево, она всё ж
е зрелая. Нужные кислоты, волосы на письке, сиськи Ц всё у неё есть, как и мо
крота между ног. Меня занимает вот какая немыслимая догадка. Что в добавл
ение ко всем моим статьям, меня возможно судить ещё по статье 134-ой. «Полово
е сношение, мужеложство или лесбиянство, совершенное лицом, достигшим во
семнадцатилетнего возраста с лицом, заведомо не достигшим четырнадцат
илетнего возраста, наказывается ограничением свободы на срок до трёх ле
т или лишением свободы на срок до четырёх лет», Ц гласит 134 статья УК Росси
йской Федерации. Однако ещё строже наказывают «за те же деяния, совершён
ные неоднократно (а я с тобой совершал и совершаю это неоднократно, о мой С
уккуб!) а также совершённые в отношении заведомо несовершеннолетней (а т
ы заведомо, о мой Суккуб!) наказываются лишением свободы на срок от четырё
х до десяти лет».
В Уголовном Кодексе и в статье 132-й и 134-й в частности нет указаний на то, что з
акон также сурово наказывает «за те же деяния, совершённые в отношении н
есовершеннолетних» призраков. Призраки не упоминаются в Уголовном Код
ексе вообще, хотя для монахов и монахинь Ц как были для средневековых, та
к и есть для современных, призраки Ц материальная реальность. Они собла
зняют и смущают. Неизвестно также, даёт ли закон поблажку тем преступник
ам, которые любят своих призраков чистой и нежной любовью. Как я тебя, Сукк
уб! Ради тебя я готов предстать перед самым суровым судом в мире, о Суккуб.
Я попрошу, чтобы меня повесили, чтобы совокупиться с тобою на пороге смер
ти, о мой Суккуб с косичкой!
РАЗГОВОР С РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГ
ЕНЦИЕЙ
Ночью в тюрьмах не выключают свет. До свободных людей этот феномен не дох
одит, как до жирафов. Да им и всё равно. Сколько раз я слышал известную блат
ную песню: «Таганка, о ночи полные огня!/ Централка, навек сгубила ты меня!/ Я
твой бессменный арестант/ Погибли юность и талант/ В твоих стенах…» Слыш
ал и не понимал истинного смысла. А когда сам оказался в тюрьме, всё встало
на свои места. Ночи, полные освещения, не «огня», конечно, это автор для риф
мы «огня» подсунул, чтоб срифмовать с «меня». Во всех тюрьмах, в Бутырке и
Матроске, в девичьей Шестёрке, в Пятёрке, на Пресне, да повсюду Ц ночами и
днём находятся зэки в жёлтом тумане света, достаточном для того, чтобы ст
аршой в глазок мог обозреть их несчастные тела. У нас в Лефортово, в дополн
ение к вечному слабому свету (лампочки постоянно меняют) наши зеленые во
енные унтера требуют, чтоб мы не закрывались с головой. Они боятся, что под
покровом одеяла ускользнёт от них зэк, уйдёт из жизни в мир иной, натянув
на голову пластиковый пакет или удавку, разгрызёт себе вены под одеялом,
взбрыкнёт ножками и до свиданья! А правосудие останется неудовлетворён
ным, облизываться. Поэтому у нас в Лефортово не только не позволяют с голо
вой закрываться, так ещё и все пластиковые пакеты неуклонно прокалывают
во многих местах. Я защищаюсь от света следующим образом: складываю поло
сой вафельное полотенце и кладу его на лоб и глаза. Так и сплю. И чернильны
й штамп СИЗО зияет с полотенца.
Обычно я тотчас засыпаю. Несмотря на то, что сокамерники начинают возить
ся именно после отбоя. Поскольку их лишают телевизора, выключая розетку
без церемоний, сокамерники начинают двигаться, производить большой шум.
Ихтиандр именно после отбоя начинает мыть ноги. У Ихтиандра, здоровенног
о, пузатого, всклокоченного верзилы (по внешним данным он, скорее, подходи
т в пациенты «Серпов», шиздома имени Сербского, чем в обитатели Лефортов
о) странные общения с водой. Он любит открыть кран на всю катушку и долго с
водою общаться. Из-за этого крошечная камера наша становится сырой как о
бщественный туалет. Вода, стекая в раковину, к тому же попадает затем в тру
бу выходящую прямиком в «дальняк» Ц тюремный туалет, и низвергается све
рху на дно «дальняка» шумной Ниагарой. Если Ихтиандр «плещется», то шум с
тоит такой, как мельница работает или горная река течёт. Я как-то назвал с
клонность пузана к воде Ц «синдромом Ихтиандра» и заклеймил его за эту
склонность. Особенно противно становится, когда Ихтиандр моет овощи. А о
н их моет по вечерам, когда готовит нам салаты, когда есть из чего готовить
. Зрелище это не для слабонервных. Как маньяк, открыв кран на полную мощнос
ть, он чистит, моет, шумит, и всё это маниакальное действо продолжается гор
аздо дольше часа. Он трёт каждую овощ чуть ли не зубной щёткой. Я теперь ст
ал хитрее и потому стараюсь задержаться в карцере, куда я хожу писать пос
ле обеда, как можно дольше, чтобы избавить себя от зрелища моющего овощи м
аньяка. Я теперь являюсь, когда он уже режет овощи. Ихтиандр скрутил за вре
мя моего пребывания в камере 32 крана… То, что он нездорово обращается с во
дой, не подлежит сомнению. Одновременно, это его как будто патологическо
е влечение к чистоте соседствует с дикой грязью в камере. Явившись к ним в
32-ю, я чуть убрался у них, хотя бы взял тряпицу и стёр со стен трупики комаро
в, в изобилии прибитые тапком Ихтиандра к стенам. Нижнюю их грязь, на полу,
я разгребать не стал. Под моей кроватью у меня в относительном порядке ле
жат на газетах продукты. Под кроватями сокамерников пространство забит
о их пожитками, старыми газетами…
Но вернёмся к Ихтиандру. После отбоя, ни раньше, ни позже, но именно после, к
огда следует ложиться в постель (в случае Ихтиандра «ложиться» никак не
звучит, он и так лежит целый день на спине и или чешет живот или занят выта
скиванием из носа сухих козявок), Ихтиандр начинает шумно мыть красный т
аз, вращая его в рукомойнике. Потом сливает воду в дальняк. Опять вращает т
аз Ц и так минут десять! Наконец он наполняет таз водой, ставит его на пол
и тщательно моет, трёт одну волосатую, большую ногу. Затем сливает воду, вн
овь моет таз. Но уже минуты три всего, ставит на пол, погружает и моет в нём в
торую ногу… На воле я бы дал ему по голове тазом и тем, возможно, излечил бы
его от синдрома Ихтиандра, но здесь, в вынужденном тюремном общежитии, я п
ереношу своё внимание с Ихтиандра на содержимое моей головы. Это самое р
азумное, что я могу сделать. Ихтиандр сидит в тюрьме уже четвёртый год, кры
ша у него давно съехала, посему пытаться воздействовать на его водолюбов
ь Ц бесполезно. Возможно также, что и на воле крыша у Ихтиандра уже была н
абекрень. На второй или третий день после моего вселения в камеру 32, Аслан
сообщил мне (Ихтиандра не было, его вызвали к адвокату), что наш сокамерник
по всей вероятности Ц стукач. К такому выводу пришёл Аслан вместе с моим
подельником Сергеем Аксёновым ещё летом, когда Аксёнов сидел в камере 32. И
хтиандр подозрительно интересуется деталями чужих дел. Его интересует,
«ну что сказал адвокат», когда я возвращаюсь со свидания с адвокатом, что
мне пишут в письмах, короче он ведёт себя как классическая сука, выдавая с
ебя за общительного болтуна. И даже имеет наглость обижаться на то, что я н
еизменно отказываю в удовлетворении его любопытства. История его перев
ода из Бутырки в Лефортово (а он как и Лёха переведён сюда из Бутырки, и как
и Лёха ностальгически вспоминает Бутырку как рай) также маловразумител
ьна, как и история перевода оттуда Лёхи. Согласно Ихтиандру его уже судил
и за мошенничество и приговорили к шести годам лишения свободы. Он сидел
себе спокойно, якобы, и ждал перевода в сортировочную тюрьму на Пресню. Вм
есто этого его перевели в Лефортово и якобы проводят его сейчас по делу о
фальшивых авизо. Вероятнее всего всё это ложь. Куда более правдоподобной
выглядит версия, что в самом Лефортово нелегко найти стукачей, здесь сид
ят очень серьёзные люди, потому ФСБ импортирует стукачей с Бутырок. Все «
переведённые» из простых тюрем выглядят подозрительно. Но сокамернико
в не выберешь, потому я кладу полотенце на глаза, пусть плещется Ихтиандр,
кто бы он ни был, сука и маньяк, или просто маньяк. Боевик Аслан смотрит при
глушённый мой телевизор, сериал «Крот»…Занудные голоса гундосят о прес
туплениях, но с такими голосами и преступления тоже занудные, выдуманные
советским недоделком-режиссёром. Аслан сидит на корточках перед телеви
зором. Я обращаюсь к Бродскому, завожу беседу. Последнее время я всё больш
е общаюсь с мёртвыми.
Я: Ты остался позади, Иосиф. Я тебя уделал в нашем соревновании. Тюрьма мен
я возвеличивает. Даже страшно. Здесь я омываюсь водами вечности, здесь я п
ревращаюсь в бронзу, начиная снизу, с ног. Верхняя часть тела, где сердце и
голова, ещё живые, а внизу уже статуя самого себя начинается.
Бродский(мрачно): я всегда тебе говорил, что ты расчётливый тип. Всё рассчи
тал и проигрываешь свою жизнь как по нотам.
Я: Я не рассчитывал свою жизнь. Я её пророчески предвидел. Вот, из «Истории
его слуги» строки, попытаюсь вспомнить: «Если ты хочешь написать книги, о
сновать партию или религию, скорей, скорей поторопись. Всё должно быть за
кончено до 2000-2005 года, до превращения в ничто, до возвращения из солнечных к
аникул в вечность». Это написано в 1980 году. За 21 год, прошедшие с тех пор я осн
овал газету, партию. Правда, ещё не основал религию, но у меня остаются чет
ыре года. Где, как не в казематах тюрьмы 18 века основывать религию.
Бродский(так же мрачно): Скажи спасибо ГэБэ. Они сделались ещё тупее, чем в
моё время.
Я: У нас с тобой общее время. Просто ты почувствовал, что стал ненужен и ушё
л. Ты мог ещё тянуть. Но твои неспешные философские мудрые стихи никому ст
али не нужны в лихорадочную эпоху войн и сказочного обогащения. Ты знал э
то. Признайся, что ушёл по собственному желанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39