«Смер
ть в автозэке». Пока он спал. И хрустел зубами. В этом состояло моё превосх
одство, творческого человека над бандитом.
Несколько вечеров я заставил его говорить. Я брал тетрадку и раскалывал
его, уговаривал на тематический вечер. Скажем, я задавал тему: «Зона», и он
сообщал мне о зоне всё, что знал, а я быстро записывал. «Красные зоны Ц это
те, где правят бал менты, чёрные зоны Ц те, где всем заправляют воры и авто
ритеты, где собирают общак. Самая воровская зона Ц это „сотка“ в Твери, зо
на во Владимире тоже чёрная, там раньше смертники сидели. Чёрная зона в Кр
аснодаре пользуется славой, туда все хотят попасть, туда мешками закидыв
ают „план“. Там, где строгий режим, Ц везде нормально», Ц поясняет Мишка.
«Основные красные зоны в Волгограде, в Саратове. В Чувашии была красная з
она. Неизвестно, что там сейчас. Дело в том, что ориентация зон часто меняе
тся. Пришёл новый „хозяин“ Ц начальник изолятора с характером, закрутил
гайки Ц зона из чёрной становится красной», Ц поясняет Мишка.
"В Иваново неплохая воровская зона. Ещё зоны подразделяются по назначени
ю: в Мордовии есть лагеря для наркоманов и для иностранцев. В Нижнем Тагил
е сидят бывшие мусора. Красные зоны Ц дисциплинарные. Зэки ходят в столо
вую строем. С песнями. С повязками «СДП», с дубинками и рациями расхаживаю
т по зоне зэка из «Секции Дисциплины и Порядка». Построения на чёрной зон
е Ц два раза в день, на красной Ц четыре раза в день. На красной зоне Ц фут
болку, носки и трусы носишь свои, а роба, коцы и фуфайка Ц казённые. На чёрн
ой зоне носят своё.
«Есть целая куча общаков: воровской, хатный, больничный, Ц учил меня Мишк
а. Ц Когда приходит „кабан“ Ц дачка, самое ценное Ц сигареты, чай, сахар,
конфеты. По возможности даёшь из одного килограмма Ц ну грамм 300 на общак.
Обычно на зоне около 1500 зэков. Разделены они на отряды. В отряде может быть
сто человек».
Такие заветы оставил мне Мишка. Он рисовал мне свою камеру на Матроске. Об
ъяснял, как и что в камере называется. Где кто живёт. Полезные для революци
онера сведения давал.
Тринадцатого сентября, мы только что весело закончили обедать с Мишкой и
Шамсом Ибрагимовым (последний даже кружки всем вымыл с содой), пришли Zoldaten и
заявили нас всех троих на выход с вещами. Мишка ушёл вторым. Мы обнялись. Т
ак вот кончилась наша короткая тюремная дружба. Последним вывели меня. К
амера № 46 осталась одна.
АМЕРИКА АТАКОВАНА
После обеда 11 сентября Мишка спал. Он вернулся со встречи с адвокатом, поо
бедал, пощёлкал кнопкой телеящика, повертел радио и, не в силах сопротивл
яться хронической летаргии, улёгся. Шамс, таджик, вчера лишь закинутый к н
ам в хату, ещё утром был увезён на суд. Я сидел за дубком и читал накопившую
ся с субботы прессу: два номера «Коммерсанта» и «Независимую Газету». Пе
речитывать статьи мне приходилось по нескольку раз, поскольку вчера мне
продлили срок содержания под стражей на три месяца, подло, перед самым от
боем принесли бумагу следователя, а мы ждали все, адвокат, СМИ и я, что один
надцатого я выйду под подписку о невыезде. Утром на прогулке «Эхо Москвы
» сообщило: «Сегодня выходит на свободу скандальный писатель Эдуард Лим
онов. Генеральная прокуратура постановила заменить ему меру пресечени
я на подписку о невыезде». Каково мне было это слышать, когда со вчерашнег
о вечера я знал, что меня не выпустят! В 15 часов канал ТВ-6 показал телезрите
лям пустые ворота Лефортово, моего унылого и злого адвоката Сергея Беляк
а и пояснил, что «Лимонов оставлен под стражей ещё на три месяца». Мишка ещ
ё не спал и был удивлён кадрами на ТВ-6, так как я разумно ничего ему не сооб
щил о готовившемся освобождении.
Железный человек, распронаёбена мать, я сидел, и тупо пытался погрузитьс
я в строки. В довершение всего, во всех трёх газетах были помещены материа
лы обо мне! Если «Независимая Газета» опубликовала всего лишь мою статью
, назвав её письмом, то «Коммерсант» объявил во всеуслышание, что я выхожу
сегодня! Каково мне было читать газеты после этого. Я подозревал, что 11 сен
тября самый говёный день моей жизни.
Телевизор я оставил работать, но звук был выключен. Телевизор стоял на др
угом дубке у двери, и на маленьком белом параллепипеде мелькало изображе
ние. Я ждал 17-часовых новостей. Справа, за стеклом, угадывалось на воле осен
нее солнце. Каково так вот сидеть, зная, что для того, чтобы выйти из-за решё
тки, тебе не хватило трёх с лишним часов! Я мог бы быть уже на свободе, шёл бы
по московской улице, окружённый пацанами-партийцами, пил бы пиво, обнима
л бы девочку.
Мать его, этого зампрокурора, который вместо зампрокурора Колмогорова, К
олмогоров уехал в отпуск, подписал бумагу номер два, по которой меня не ос
вободили, но продлили мне арест.
Железный из железных, я неукротимо читал. Перечитывая свою статью, неукл
юже переозаглавленную «Независимой Газетой» Ц Инвективы террориста,
причём террориста без кавычек, я увлёкся своей статьёй. Я пожалел, что ста
тью переозаглавили, у меня она называлась «Реставрация». Я отметил неско
лько неудачных сокращений. О зачем! И я начисто забыл о телевизоре.
Когда я взглянул на экран, там горела чёрными клубами башня World Trade центра. Во,
вздор какой! Ц где же «Новости»? Ц подумал я, и сдвинулся по шконке, предп
олагая сменить программу. Но прежде я включил звук. Диктор, заикаясь, гово
рил о страшной катастрофе, упомянул самолёт, и я понял, что самолёт влетел
в здание Мирового Торгового Центра. «Нам неизвестно, что это за самолёт, и
почему он отклонился от курса», Ц провещал диктор. Последовала пауза, и з
атем диктор закричал, задыхаясь: «Второй самолёт! Летит!» Через мгновени
е я увидел, как в башню World Trade центра номер два воткнулся игрушечный аккурат
ный самолётик, и, расплескавшись, вышел из Мирового Торгового с другой ст
ороны в форме клякс и капель на экране!
Позднее эти кадры тиражировали вновь и вновь телестанции всего мира. Сам
олётик тысячи раз влетал в башню, как в кремовый торт, и, расплескавшись, в
ылетал из тела башни на противоположной стороне. Голубые небеса, чёрный
дым над макушкой другой башни. Чистенькая аккуратная картинка. Два самол
ётика как сперматозоиды пробили плоть двух рослых 110-этажных американок,
изнасиловав United States of America. Известная пуританская целка получила два shots of sperme. Чья с
перма? Чужаков, разумеется. Но на то оно и изнасилование, что чужаки хотят
остаться анонимными.
Вчера, десятого сентября, на прогулке, я услышал, как по радио сказали что
десятое Ц день Святого Саввы Псковского и святого Вениамина. Моя фамили
я Ц Савенко Ц происходит от имени Савва, а отца моего зовут Вениамин. Дес
ятого на прогулке, вчера, я приободрился, получив такую защиту в важный дл
я меня день. В четверг утром, я знал, уже появилась бумага Генеральной Прок
уратуры, заменяющая мне арест на освобождение под подписку о невыезде. Я
понял, что будет тяжелая битва, раз мобилизованы такие силы. Дело в том, чт
о я не верил что меня отпустят. Вопреки очевидным фактам моё тело говорил
о мне «нет». И уже после 20 часов, за два часа до отбоя мне сунули-таки в корму
шку бумагу. «Ознакомьтесь и подпишите!» Письмо следователя подполковни
ка Шишкина к начальнику изолятора полковнику Кирюшину: «Сообщаю, что 10 се
нтября 2001 года, заместителем Ген. Прокурора РФ, Государственным советнико
м юстиции 1-го класса Бирюковым Ю. С. срок содержания под стражей следстве
нно-арестованного САВЕНКО Э. В. продлён до 8 месяцев и 3 дней, т.е. до 11 декабря
2001 года». Святой Савва, святой Вениамин, семейные святые, не сдюжили. Борьб
а сил Зла с силами Добра закончилась победой сил Зла…
И вот, менее чем через сутки силы Зла поражены смертельными сперматозоид
ами. С Америкой у меня были старые счёты. Мой первый роман вышел в Германии
под заголовком «Fuck off, Amerika!» (да, именно с К, а не с С, редактор, если рука твоя потя
нется корректировать, в немецком варианте стояла буква К).
Корпорация CNN поместила в нижней части кадра, Ц лого, кредо, резюме дня
: America under attack! Будете знать, палачи, как продлевать срок заключения под стражей с
ледственно-арестованному Савенко Эдуарду Вениаминовичу в день святых
Саввы и Вениамина!
Дубок, окрашенный синей краской, синее одеяло, синяя шконка из мягкого ме
талла Ц тюремный гарнитур. Я, в усах и бороде, маньяк, безумный учёный, Ака
демик, Энерджайзер Ц это я перечисляю все данные мне в камерах и автозэк
ах прозвища, Ц сидел в чёрной футболке с капюшоном, подаренной мне садис
том Лёхой, в чёрном свитере, перед маленьким тельцем чёрного телевизора
и смотрел, смотрел. Ненасытным взором. Обе башни скоро обрушились.
Мэр Нью-Йорка Джулиани, как стало известно позднее, заказал 30 тысяч мешко
в для трупов. Но что там осталось от трупов, если на них обрушились многие
сотни тысяч тонн? Если на живую мышь скинуть десяток кирпичей, что остане
тся от мыши? Даже кожи не останется. Сукровица и вода, и несколько тканей, н
о и они тотчас подсохнут в пыль. 30 тысяч мешков нечем заполнять, мэр Джулиа
ни!
Янки убивали с небес жителей Сербии. Они разбомбили, помню, поезд, идущий п
о мосту. Погибло сто человек. Они оправдались тем, что они целили в мост. Он
и бомбили телевидение Сербии. Её учреждения. Они бомбили иракских солдат
аэрозольными бомбами. Невинные, широкоплечие, улыбчивые, добродушные ян
ки-распиздяи. Сейчас, снимая из Бруклина на видео свои горящие башни, они
ревут, напрягая брюха: «Oh, My God! Oh, My God!» Им больно, больно их толстым ногам, сытым ж
елудкам, оболочке их глаз больно. Увидеть такое! Но ваши оседающие башни, г
орящий Пентагон, эти картинки называются скромно и благородно Ц «Высша
я справедливость, карающая несправедливость за совершённое ею зло». Гос
ударство Соединённые Штаты Америки злобно принесло столько горя стран
ам Ц «изгоям», столько горя, что народные мстители этих стран прибегли к
неармейскому способу войны против Империи Зла.
Я разбудил Мишку. Я потряс худое плечо молодого бандита. «Мишаня, неизвес
тные самолёты атаковали Америку! Мишаня!» Молодой бандит пробормотал «Н
е может быть…», и недовольно пробудился. Разобравшись, в чём дело, он приня
л участие Ц уселся на корточки между шконок, а вопрошающий взор устреми
л на телеящик. Часам к девяти появился Шамс и мы ввели его в курс Истории, р
азвёртывающейся у нас перед глазами.
В моей книге «Дневник Неудачника», написанной в 1977 году в Нью-Йорке есть не
сколько картинок будущего. Город полностью разрушен, в развалинах кое-к
ак обитают опустившиеся жители некогда Великого Города. На месте Бродве
я течёт река. Через Бродвей устроен примитивный перевоз. Я ненавидел тог
да этот город, безработный и одинокий. И вот четверть века спустя наблюда
ю реализацию своих пророчеств. Клубы известковой пыли и пепла, затемнени
е воздуха, пожары, бегство толп, заваленные обломками башен кварталы… Па
ника, страх, паника. Перепуганные, жирные, беспомощные, нью-йоркцы лавиной
бегут в Верхний Манхэттен. А Дрезден вы помните, а Кёльн, а Хиросиму и Нага
саки, а Белград, а Багдад, янки?!
Шамс соорудил из последних остатков моих помидоров и огурцов салат. Возб
уждённые до крайности зэки, мы поужинали. Одновременно узнавая постепен
но, что четыре самолёта были угнаны из пассажирских аэропортов из Бостон
а, Нью-Арка и Лос-Анжелеса. Что два самолёта-сперматозоида вонзились в те
ла башен, один влетел в западное крыло Пентагона, а ещё один потерпел круш
ение в Пенсильвании. Его сбили по приказу Джорджа Буша американские ВВС,
он летел то ли на Белый Дом, то ли на резиденцию Буша в «Кэмп Дэвид», то ли на
атомную электростанцию.
На следующий день газета «Коммерсант» прибыла в камеру с заголовком «
Armageddon now». Ну да, Армагеддон, Апокалипсис для Соединённых Штатов. Для тех же, ко
го Соединённые Штаты не жалея убивали доселе; высокомерно, выглядывая из
своей техники, презрительно, не рискуя; сверхчеловеками проносились жит
ели Америки на сверкающих машинах над городами стран-изгоев, над Багдад
ом и Белградом; для этих Ц радость. Даже в Чечне, которую Штаты не бомбили,
вот какая была реакция: «Ведь когда взорвали WTC, они тут все радовались как
дети: пели, плясали прямо на улицах, поздравляли друг друга». («Коммерсант
» за 25 сентября). « Joy now!» А в тюремных стенах картинка «Справедливость, караю
щая несправедливость за совершённое ею зло», Ц вызывает восторг, ведь в
тюрьме над каждым зэка совершена несправедливость. Мы ликуем. Шамс, мале
нькая пухлая обезьянка, таджик, совершает над дальняком омовение: моет я
йца, уши, лицо, ноги. Вскарабкивается на кровать, преклоняет колени, шепчет
молитву, кладёт поклоны Аллаху и возвращается к телевизору.
Я прожил в Нью-Йорке шесть лет. Я написал о Нью-Йорке четыре, нет, пять рома
нтических произведений: «Это я, Эдичка», «Дневник неудачника», «История
его слуги», «Палач», "316, пункт "В", и ещё множество рассказов. Я стал затем, в до
лжный срок, руководителем молодёжной организации, оравшей у американск
ого посольства: «Дайте нам американца, мы ему отрежем яйца!» Ц вот и отрез
али яйца! Вот и отрезали! Высокомерная жестокость янки наказана. Мишка Ц
самый консервативный из нас, у него нет ненависти к америкосам, у него с ни
ми завистливое соревнование. Не далее чем три дня назад он вещал со шконк
и: «Что их день Святого Валентина, разве это круто? Каких-то семерых гангс
теров замочили в гараже в один присест, это не крутизна. У русской мафии бы
вали побоища с полусотнями трупов». То есть Мишкина гипертрофированная
гордость русского бандита заставляет его соревноваться с янки. И вот они
повержены!
Утро 12 сентября было плотно забито у меня благодаря атаке на Америку. С се
ми утра я плотно прилип к телевизору и отлип от него лишь на время обеда. П
осле обеда прилип ещё крепче. Технокартинка башни и самолётики пополнил
ись любительскими съёмками. Наиболее ударным был видео-клип, снятый со с
тороны Бруклина, сопровождаемый уже упомянутыми мной воплями: Oh, My God! Oh, My God!
Российское телевидение рассыпалось в сладком сочувствии Америке. Наши
Zoldaten довольно щурились. Палестинцы на экране теле танцевали радостную джи
гу. Композитор Карл Хайнц Штокхаузен назвал акцию самым великим произве
дением искусства из когда-либо созданных. На пресс-конференции в Гамбур
ге в беседе с журналистами речь зашла о Люцифере, и композитор заметил, чт
о дьявол не может быть только историческим персонажем, что этот образ вс
егда актуален, и незаметно перешёл к самой роли разрушения в искусстве. «
То, чему мы оказались свидетелями 11 сентября, заставит нас изменить взгля
д на вещи, словно величайшее произведение искусства. Эти творцы достигли
одним своим поступком того, чего мы, музыканты, никогда не смогли бы дости
гнуть. Эти люди фанатично репетировали в течении десяти лети, как безумн
ые, ради единственного исполнения. А затем погибли… Я не смог такого доби
ться. Композиторам нечего этому противопоставить».
За такое высказывание 73-летнему Штокхаузену пришлось сразу же поплатит
ься. Оба его концерта в Гамбурге были аннулированы. Представляю, как его р
азмажут европейские СМИ, если он уже высказывается в том смысле, что его н
еправильно поняли. Штокхаузен правильно определил авторов акции как тв
орцов.
«То, что произошло Ц настоящая война, первая война XXI века. Отказываешься
верить своим глазам, настолько она кажется галлюцинацией, пришедшей из м
ира фантастики. Создаётся впечатление, что только слепая ярость „чужих“
, и холодный, непостижимый для нас разум представителей другой цивилизац
ии могли сыграть такую сложную по своему замыслу партию. Нет никаких сом
нений в том, что тот, кто задумал и осуществил эту чудовищную акцию, облада
ет огромной мощью», Ц пишет Джульетто Кьеза, корреспондент итальянской
газеты «Карьеро де ла Серра», живущий в Москве. И добавляет: «Вспоминаютс
я трагические слова лауреата Нобелевской премии по литературе Иво Андр
ича о „клубах ярости и гнева“, которые обволакивают тех, кого считают отв
етственными за былые несправедливость и насилие». А под всем этим «в глу
бине зреют ураганы и смерчи ненависти, которые ждут своего часа». И вот эт
от час настал. Мы все являемся свидетелями конца целой эпохи. Удар нанесё
н в самый центр огромной пирамиды мирового порядка, и её обломки не могут
миновать то, что покоится у основания. Пирамида обрушилась как два колос
са Ц близнеца Всемирного Торгового Центра, которые рухнули на глазах у
миллиардов зрителей, замерших у экранов своих телевизоров.
Это конец всех политических стратегий, подчинявших мир в прошедшем веке
…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
ть в автозэке». Пока он спал. И хрустел зубами. В этом состояло моё превосх
одство, творческого человека над бандитом.
Несколько вечеров я заставил его говорить. Я брал тетрадку и раскалывал
его, уговаривал на тематический вечер. Скажем, я задавал тему: «Зона», и он
сообщал мне о зоне всё, что знал, а я быстро записывал. «Красные зоны Ц это
те, где правят бал менты, чёрные зоны Ц те, где всем заправляют воры и авто
ритеты, где собирают общак. Самая воровская зона Ц это „сотка“ в Твери, зо
на во Владимире тоже чёрная, там раньше смертники сидели. Чёрная зона в Кр
аснодаре пользуется славой, туда все хотят попасть, туда мешками закидыв
ают „план“. Там, где строгий режим, Ц везде нормально», Ц поясняет Мишка.
«Основные красные зоны в Волгограде, в Саратове. В Чувашии была красная з
она. Неизвестно, что там сейчас. Дело в том, что ориентация зон часто меняе
тся. Пришёл новый „хозяин“ Ц начальник изолятора с характером, закрутил
гайки Ц зона из чёрной становится красной», Ц поясняет Мишка.
"В Иваново неплохая воровская зона. Ещё зоны подразделяются по назначени
ю: в Мордовии есть лагеря для наркоманов и для иностранцев. В Нижнем Тагил
е сидят бывшие мусора. Красные зоны Ц дисциплинарные. Зэки ходят в столо
вую строем. С песнями. С повязками «СДП», с дубинками и рациями расхаживаю
т по зоне зэка из «Секции Дисциплины и Порядка». Построения на чёрной зон
е Ц два раза в день, на красной Ц четыре раза в день. На красной зоне Ц фут
болку, носки и трусы носишь свои, а роба, коцы и фуфайка Ц казённые. На чёрн
ой зоне носят своё.
«Есть целая куча общаков: воровской, хатный, больничный, Ц учил меня Мишк
а. Ц Когда приходит „кабан“ Ц дачка, самое ценное Ц сигареты, чай, сахар,
конфеты. По возможности даёшь из одного килограмма Ц ну грамм 300 на общак.
Обычно на зоне около 1500 зэков. Разделены они на отряды. В отряде может быть
сто человек».
Такие заветы оставил мне Мишка. Он рисовал мне свою камеру на Матроске. Об
ъяснял, как и что в камере называется. Где кто живёт. Полезные для революци
онера сведения давал.
Тринадцатого сентября, мы только что весело закончили обедать с Мишкой и
Шамсом Ибрагимовым (последний даже кружки всем вымыл с содой), пришли Zoldaten и
заявили нас всех троих на выход с вещами. Мишка ушёл вторым. Мы обнялись. Т
ак вот кончилась наша короткая тюремная дружба. Последним вывели меня. К
амера № 46 осталась одна.
АМЕРИКА АТАКОВАНА
После обеда 11 сентября Мишка спал. Он вернулся со встречи с адвокатом, поо
бедал, пощёлкал кнопкой телеящика, повертел радио и, не в силах сопротивл
яться хронической летаргии, улёгся. Шамс, таджик, вчера лишь закинутый к н
ам в хату, ещё утром был увезён на суд. Я сидел за дубком и читал накопившую
ся с субботы прессу: два номера «Коммерсанта» и «Независимую Газету». Пе
речитывать статьи мне приходилось по нескольку раз, поскольку вчера мне
продлили срок содержания под стражей на три месяца, подло, перед самым от
боем принесли бумагу следователя, а мы ждали все, адвокат, СМИ и я, что один
надцатого я выйду под подписку о невыезде. Утром на прогулке «Эхо Москвы
» сообщило: «Сегодня выходит на свободу скандальный писатель Эдуард Лим
онов. Генеральная прокуратура постановила заменить ему меру пресечени
я на подписку о невыезде». Каково мне было это слышать, когда со вчерашнег
о вечера я знал, что меня не выпустят! В 15 часов канал ТВ-6 показал телезрите
лям пустые ворота Лефортово, моего унылого и злого адвоката Сергея Беляк
а и пояснил, что «Лимонов оставлен под стражей ещё на три месяца». Мишка ещ
ё не спал и был удивлён кадрами на ТВ-6, так как я разумно ничего ему не сооб
щил о готовившемся освобождении.
Железный человек, распронаёбена мать, я сидел, и тупо пытался погрузитьс
я в строки. В довершение всего, во всех трёх газетах были помещены материа
лы обо мне! Если «Независимая Газета» опубликовала всего лишь мою статью
, назвав её письмом, то «Коммерсант» объявил во всеуслышание, что я выхожу
сегодня! Каково мне было читать газеты после этого. Я подозревал, что 11 сен
тября самый говёный день моей жизни.
Телевизор я оставил работать, но звук был выключен. Телевизор стоял на др
угом дубке у двери, и на маленьком белом параллепипеде мелькало изображе
ние. Я ждал 17-часовых новостей. Справа, за стеклом, угадывалось на воле осен
нее солнце. Каково так вот сидеть, зная, что для того, чтобы выйти из-за решё
тки, тебе не хватило трёх с лишним часов! Я мог бы быть уже на свободе, шёл бы
по московской улице, окружённый пацанами-партийцами, пил бы пиво, обнима
л бы девочку.
Мать его, этого зампрокурора, который вместо зампрокурора Колмогорова, К
олмогоров уехал в отпуск, подписал бумагу номер два, по которой меня не ос
вободили, но продлили мне арест.
Железный из железных, я неукротимо читал. Перечитывая свою статью, неукл
юже переозаглавленную «Независимой Газетой» Ц Инвективы террориста,
причём террориста без кавычек, я увлёкся своей статьёй. Я пожалел, что ста
тью переозаглавили, у меня она называлась «Реставрация». Я отметил неско
лько неудачных сокращений. О зачем! И я начисто забыл о телевизоре.
Когда я взглянул на экран, там горела чёрными клубами башня World Trade центра. Во,
вздор какой! Ц где же «Новости»? Ц подумал я, и сдвинулся по шконке, предп
олагая сменить программу. Но прежде я включил звук. Диктор, заикаясь, гово
рил о страшной катастрофе, упомянул самолёт, и я понял, что самолёт влетел
в здание Мирового Торгового Центра. «Нам неизвестно, что это за самолёт, и
почему он отклонился от курса», Ц провещал диктор. Последовала пауза, и з
атем диктор закричал, задыхаясь: «Второй самолёт! Летит!» Через мгновени
е я увидел, как в башню World Trade центра номер два воткнулся игрушечный аккурат
ный самолётик, и, расплескавшись, вышел из Мирового Торгового с другой ст
ороны в форме клякс и капель на экране!
Позднее эти кадры тиражировали вновь и вновь телестанции всего мира. Сам
олётик тысячи раз влетал в башню, как в кремовый торт, и, расплескавшись, в
ылетал из тела башни на противоположной стороне. Голубые небеса, чёрный
дым над макушкой другой башни. Чистенькая аккуратная картинка. Два самол
ётика как сперматозоиды пробили плоть двух рослых 110-этажных американок,
изнасиловав United States of America. Известная пуританская целка получила два shots of sperme. Чья с
перма? Чужаков, разумеется. Но на то оно и изнасилование, что чужаки хотят
остаться анонимными.
Вчера, десятого сентября, на прогулке, я услышал, как по радио сказали что
десятое Ц день Святого Саввы Псковского и святого Вениамина. Моя фамили
я Ц Савенко Ц происходит от имени Савва, а отца моего зовут Вениамин. Дес
ятого на прогулке, вчера, я приободрился, получив такую защиту в важный дл
я меня день. В четверг утром, я знал, уже появилась бумага Генеральной Прок
уратуры, заменяющая мне арест на освобождение под подписку о невыезде. Я
понял, что будет тяжелая битва, раз мобилизованы такие силы. Дело в том, чт
о я не верил что меня отпустят. Вопреки очевидным фактам моё тело говорил
о мне «нет». И уже после 20 часов, за два часа до отбоя мне сунули-таки в корму
шку бумагу. «Ознакомьтесь и подпишите!» Письмо следователя подполковни
ка Шишкина к начальнику изолятора полковнику Кирюшину: «Сообщаю, что 10 се
нтября 2001 года, заместителем Ген. Прокурора РФ, Государственным советнико
м юстиции 1-го класса Бирюковым Ю. С. срок содержания под стражей следстве
нно-арестованного САВЕНКО Э. В. продлён до 8 месяцев и 3 дней, т.е. до 11 декабря
2001 года». Святой Савва, святой Вениамин, семейные святые, не сдюжили. Борьб
а сил Зла с силами Добра закончилась победой сил Зла…
И вот, менее чем через сутки силы Зла поражены смертельными сперматозоид
ами. С Америкой у меня были старые счёты. Мой первый роман вышел в Германии
под заголовком «Fuck off, Amerika!» (да, именно с К, а не с С, редактор, если рука твоя потя
нется корректировать, в немецком варианте стояла буква К).
Корпорация CNN поместила в нижней части кадра, Ц лого, кредо, резюме дня
: America under attack! Будете знать, палачи, как продлевать срок заключения под стражей с
ледственно-арестованному Савенко Эдуарду Вениаминовичу в день святых
Саввы и Вениамина!
Дубок, окрашенный синей краской, синее одеяло, синяя шконка из мягкого ме
талла Ц тюремный гарнитур. Я, в усах и бороде, маньяк, безумный учёный, Ака
демик, Энерджайзер Ц это я перечисляю все данные мне в камерах и автозэк
ах прозвища, Ц сидел в чёрной футболке с капюшоном, подаренной мне садис
том Лёхой, в чёрном свитере, перед маленьким тельцем чёрного телевизора
и смотрел, смотрел. Ненасытным взором. Обе башни скоро обрушились.
Мэр Нью-Йорка Джулиани, как стало известно позднее, заказал 30 тысяч мешко
в для трупов. Но что там осталось от трупов, если на них обрушились многие
сотни тысяч тонн? Если на живую мышь скинуть десяток кирпичей, что остане
тся от мыши? Даже кожи не останется. Сукровица и вода, и несколько тканей, н
о и они тотчас подсохнут в пыль. 30 тысяч мешков нечем заполнять, мэр Джулиа
ни!
Янки убивали с небес жителей Сербии. Они разбомбили, помню, поезд, идущий п
о мосту. Погибло сто человек. Они оправдались тем, что они целили в мост. Он
и бомбили телевидение Сербии. Её учреждения. Они бомбили иракских солдат
аэрозольными бомбами. Невинные, широкоплечие, улыбчивые, добродушные ян
ки-распиздяи. Сейчас, снимая из Бруклина на видео свои горящие башни, они
ревут, напрягая брюха: «Oh, My God! Oh, My God!» Им больно, больно их толстым ногам, сытым ж
елудкам, оболочке их глаз больно. Увидеть такое! Но ваши оседающие башни, г
орящий Пентагон, эти картинки называются скромно и благородно Ц «Высша
я справедливость, карающая несправедливость за совершённое ею зло». Гос
ударство Соединённые Штаты Америки злобно принесло столько горя стран
ам Ц «изгоям», столько горя, что народные мстители этих стран прибегли к
неармейскому способу войны против Империи Зла.
Я разбудил Мишку. Я потряс худое плечо молодого бандита. «Мишаня, неизвес
тные самолёты атаковали Америку! Мишаня!» Молодой бандит пробормотал «Н
е может быть…», и недовольно пробудился. Разобравшись, в чём дело, он приня
л участие Ц уселся на корточки между шконок, а вопрошающий взор устреми
л на телеящик. Часам к девяти появился Шамс и мы ввели его в курс Истории, р
азвёртывающейся у нас перед глазами.
В моей книге «Дневник Неудачника», написанной в 1977 году в Нью-Йорке есть не
сколько картинок будущего. Город полностью разрушен, в развалинах кое-к
ак обитают опустившиеся жители некогда Великого Города. На месте Бродве
я течёт река. Через Бродвей устроен примитивный перевоз. Я ненавидел тог
да этот город, безработный и одинокий. И вот четверть века спустя наблюда
ю реализацию своих пророчеств. Клубы известковой пыли и пепла, затемнени
е воздуха, пожары, бегство толп, заваленные обломками башен кварталы… Па
ника, страх, паника. Перепуганные, жирные, беспомощные, нью-йоркцы лавиной
бегут в Верхний Манхэттен. А Дрезден вы помните, а Кёльн, а Хиросиму и Нага
саки, а Белград, а Багдад, янки?!
Шамс соорудил из последних остатков моих помидоров и огурцов салат. Возб
уждённые до крайности зэки, мы поужинали. Одновременно узнавая постепен
но, что четыре самолёта были угнаны из пассажирских аэропортов из Бостон
а, Нью-Арка и Лос-Анжелеса. Что два самолёта-сперматозоида вонзились в те
ла башен, один влетел в западное крыло Пентагона, а ещё один потерпел круш
ение в Пенсильвании. Его сбили по приказу Джорджа Буша американские ВВС,
он летел то ли на Белый Дом, то ли на резиденцию Буша в «Кэмп Дэвид», то ли на
атомную электростанцию.
На следующий день газета «Коммерсант» прибыла в камеру с заголовком «
Armageddon now». Ну да, Армагеддон, Апокалипсис для Соединённых Штатов. Для тех же, ко
го Соединённые Штаты не жалея убивали доселе; высокомерно, выглядывая из
своей техники, презрительно, не рискуя; сверхчеловеками проносились жит
ели Америки на сверкающих машинах над городами стран-изгоев, над Багдад
ом и Белградом; для этих Ц радость. Даже в Чечне, которую Штаты не бомбили,
вот какая была реакция: «Ведь когда взорвали WTC, они тут все радовались как
дети: пели, плясали прямо на улицах, поздравляли друг друга». («Коммерсант
» за 25 сентября). « Joy now!» А в тюремных стенах картинка «Справедливость, караю
щая несправедливость за совершённое ею зло», Ц вызывает восторг, ведь в
тюрьме над каждым зэка совершена несправедливость. Мы ликуем. Шамс, мале
нькая пухлая обезьянка, таджик, совершает над дальняком омовение: моет я
йца, уши, лицо, ноги. Вскарабкивается на кровать, преклоняет колени, шепчет
молитву, кладёт поклоны Аллаху и возвращается к телевизору.
Я прожил в Нью-Йорке шесть лет. Я написал о Нью-Йорке четыре, нет, пять рома
нтических произведений: «Это я, Эдичка», «Дневник неудачника», «История
его слуги», «Палач», "316, пункт "В", и ещё множество рассказов. Я стал затем, в до
лжный срок, руководителем молодёжной организации, оравшей у американск
ого посольства: «Дайте нам американца, мы ему отрежем яйца!» Ц вот и отрез
али яйца! Вот и отрезали! Высокомерная жестокость янки наказана. Мишка Ц
самый консервативный из нас, у него нет ненависти к америкосам, у него с ни
ми завистливое соревнование. Не далее чем три дня назад он вещал со шконк
и: «Что их день Святого Валентина, разве это круто? Каких-то семерых гангс
теров замочили в гараже в один присест, это не крутизна. У русской мафии бы
вали побоища с полусотнями трупов». То есть Мишкина гипертрофированная
гордость русского бандита заставляет его соревноваться с янки. И вот они
повержены!
Утро 12 сентября было плотно забито у меня благодаря атаке на Америку. С се
ми утра я плотно прилип к телевизору и отлип от него лишь на время обеда. П
осле обеда прилип ещё крепче. Технокартинка башни и самолётики пополнил
ись любительскими съёмками. Наиболее ударным был видео-клип, снятый со с
тороны Бруклина, сопровождаемый уже упомянутыми мной воплями: Oh, My God! Oh, My God!
Российское телевидение рассыпалось в сладком сочувствии Америке. Наши
Zoldaten довольно щурились. Палестинцы на экране теле танцевали радостную джи
гу. Композитор Карл Хайнц Штокхаузен назвал акцию самым великим произве
дением искусства из когда-либо созданных. На пресс-конференции в Гамбур
ге в беседе с журналистами речь зашла о Люцифере, и композитор заметил, чт
о дьявол не может быть только историческим персонажем, что этот образ вс
егда актуален, и незаметно перешёл к самой роли разрушения в искусстве. «
То, чему мы оказались свидетелями 11 сентября, заставит нас изменить взгля
д на вещи, словно величайшее произведение искусства. Эти творцы достигли
одним своим поступком того, чего мы, музыканты, никогда не смогли бы дости
гнуть. Эти люди фанатично репетировали в течении десяти лети, как безумн
ые, ради единственного исполнения. А затем погибли… Я не смог такого доби
ться. Композиторам нечего этому противопоставить».
За такое высказывание 73-летнему Штокхаузену пришлось сразу же поплатит
ься. Оба его концерта в Гамбурге были аннулированы. Представляю, как его р
азмажут европейские СМИ, если он уже высказывается в том смысле, что его н
еправильно поняли. Штокхаузен правильно определил авторов акции как тв
орцов.
«То, что произошло Ц настоящая война, первая война XXI века. Отказываешься
верить своим глазам, настолько она кажется галлюцинацией, пришедшей из м
ира фантастики. Создаётся впечатление, что только слепая ярость „чужих“
, и холодный, непостижимый для нас разум представителей другой цивилизац
ии могли сыграть такую сложную по своему замыслу партию. Нет никаких сом
нений в том, что тот, кто задумал и осуществил эту чудовищную акцию, облада
ет огромной мощью», Ц пишет Джульетто Кьеза, корреспондент итальянской
газеты «Карьеро де ла Серра», живущий в Москве. И добавляет: «Вспоминаютс
я трагические слова лауреата Нобелевской премии по литературе Иво Андр
ича о „клубах ярости и гнева“, которые обволакивают тех, кого считают отв
етственными за былые несправедливость и насилие». А под всем этим «в глу
бине зреют ураганы и смерчи ненависти, которые ждут своего часа». И вот эт
от час настал. Мы все являемся свидетелями конца целой эпохи. Удар нанесё
н в самый центр огромной пирамиды мирового порядка, и её обломки не могут
миновать то, что покоится у основания. Пирамида обрушилась как два колос
са Ц близнеца Всемирного Торгового Центра, которые рухнули на глазах у
миллиардов зрителей, замерших у экранов своих телевизоров.
Это конец всех политических стратегий, подчинявших мир в прошедшем веке
…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39