Лишь
только начав писать о европейском Ренессансе, самое большое внимание ис
торики обращают на то, как слепые владыки и догматики-попы готовят свое к
ровавое пиршество, когда к столу подают рагу из Разума, Мозги под майонез
ом, Вырезку из Честности и Компот из свежей Крови. (Хотя, допускаю я, истори
ки, сосредоточивая наше внимание на ужасе истории, пытаются предостереч
ь человечество от повторения кошмаров, но разве такое возможно? Может бы
ть, лучше побольше и покрасочнее рассказывать о том, как прекрасны были д
ни мира в Элладе и сколь поразителен талант Сервантеса?) Борение Инквизи
ции и Возрождения Ц вечная тема, присущая, кстати говоря, и нашему времен
и, каждому городу, какое там, каждому дому. Мы в редакции получили более ст
а писем от возмущенных жителей Хьюстона, которые требуют применить санк
ции против "потерявших стыд и совесть девок , позволивших себе
сменить юбки на шаровары и взгромоздившихся на так называемый велосипе
д".
Меня пучит от ярости, когда я читаю письма этих благонамеренных идиотов,
более всего радеющих о традициях и внешнем приличии, понимая, что, напеча
тай я резкий фельетон против них, гневу их не будет предела, упадет подпис
ка и мой благодетель вышвырнет меня на улицу.
Я теперь довольно часто захожу в салуны, кафе и бары, где здешние жители пе
рехватывают «горячую собачку» в короткое время ленча, выпивают стакан м
олока и непременно пролистывают нашу газету. Я захожу туда не без умысла,
мне очень важно послушать, что говорят про те материалы, которые я пишу, ул
ыбаются ли им, спорят о них, или же, промахнув те страницы, где перепечатан
ы данные биржи, остальные бросают под стол после того, как уплатят бармен
у пятнадцать центов за еду и питье.
Должен тебе сказать, что это очень интересное занятие. Чего я не наслышал
ся о своей работе за эти недели! Один сказал: «сентиментальные побасенки
стала печатать наша газета», другой заметил, что «эти мелодрамы мне не по
сердцу, никакой правдивости», третий, обливши клетчатый жилет теплым мол
оком, произнес целую тираду про то, что «время дешевых анекдотов времен п
окорения Америки ушло в прошлое, жаль, что газета так низко пала», четверт
ый похвалил то из написанного мною, что мне самому совершенно не нравитс
я, и я лишний раз убедился, что газетчик не имеет права судить свою работу,
как, видимо, и художник, и писатель, и музыкант, Ц лишь зрители, читатели и
слушатели вправе выносить окончательное решение, которое не подлежит о
бжалованию критики.
Наша редакция довольно шумная, в большой комнате стоит двенадцать столо
в, на каждом телефон, а у репортеров скандальной хроники три аппарата, кот
орые беспрерывно трезвонят. Шум, гомон, стрекот пишущих машинок Ц все эт
о радует мое сердце, хоть утомляет голову, и я ухожу работать в маленькую к
омнатку обозревателя, занимающегося вопросами науки, школы и медицины. П
ечатается он мало, а думает и читает (что, конечно же, одно и то же) довольно
много. Он как-то сказал мне, что Шекспир не что иное, как современный нам то
лкователь Плутарха, только в отличие от историка он брал частное и иссле
довал эту малость в ее вечном смысле, в философской сущности,
в пересечении незримых нитей закономерного и случайного. Я тугодум, как
тебе известно, и не умею сразу понять то, что мне говорят, все надо перевар
ить наедине с самим собою; так случилось и на этот раз. Действительно, поду
мал я, каждое явление, любой человек, особенно если он есть персонаж истор
ии и память о нем не затерялась в пыли столетий, может быть оценен соверше
нно по-разному. Плутарх по-своему объяснял, отчего Кориолан изменил Риму
, тщательно изучал обстоятельства, предшествовавшие его поступку, и прич
ины, к нему приведшие, а Шекспир просто-напросто сострадал личности Кори
олана, разыгрывал свое действо, вдыхал свою плоть в его тлен. Видимо, высши
й смысл литературы в том и заключен, чтобы увидеть правду образа, поверит
ь в нее и восстановить свою правду. А уж насколько твоя правда
угодна людям, скажут они сами: если будут тебя читать, искать твои книги, п
ередавать их из рук в руки, значит, ты почувствовал правду, а если нет Ц зн
ачит, мимо, значит, не понял, не дотянулся. Вообще, писать об исторических п
ерсонажах крайне сложно. Согласись, сейчас можно подобрать исчерпывающ
е полное описание событий французской революции или нашей гражданской
войны. Однако что такое событие? Это есть расположение войск накануне ср
ажения, точные данные о том, где и какие полки Гранта стояли в ночь перед б
итвой, однако же кто может рассказать, что ел накануне этой столь важной д
ля нашей истории битвы генерал Ли? Что пил? О чем говорил с друзьями? Какие-
то обрывки правды могут дойти до нас, но они будут, понятное дело, тенденци
озными: те, которых генерал любил и отмечал, станут говорить о нем с любовь
ю, те, которым доставалось, выльют на него ушат грязи. Пойди-ка, отыщи золот
ую середину! И Ц главное: о чем он думал? Кто сможет сказать об этом? Да и по
том, разве мысль бывает когда-нибудь однолинейной? А мысль талантливого
человека Ц это вообще смесь образов, слов, видений. Необходимо прозрени
е, какое-то таинственное чувствование исторической (то есть людской) пра
вды, Ц только тогда можно написать то, что будет помогать нашим детям жит
ь на этой суровой земле.
Ту свою «грустную исповедь о марионетках» я, следуя твоему совету, не нап
ечатал в «Роллинг стоун», но думаю попробовать ее обкатать здесь, в Хьюст
оне, интересно будет посмотреть, как прореагируют здешние обыватели.
Дорогой Ли, я был бы счастлив получить от тебя письмо.
Любящий тебя
Билл С. Портер".
42
"Дорогая мамочка!
Мы устроились вполне сносно: комната, где мы спим, довольно большая, так чт
о Маргарет имеет свой уголок, выгороженный ширмой. Билл работает по ноча
м, поэтому мы не мешаем ему. Ему прибавили заработок, и мы теперь имеем сто
долларов в месяц, совсем как в Остине.
Билл купил себе в лавке подержанных вещей: английский клетчатый костюм и
желтые лайковые перчатки, потому что здесь очень следят за тем, как одева
ются служащие.
Я приискиваю заказы на рукоделие, думаю, мои занавеси вполне можно будет
выгодно продавать, это даст нам еще не менее тридцати долларов в месяц, но
я пока не говорю об этом Биллу, чтобы не ранить его самолюбие, ибо работающ
ая жена при муже, который не прикован к постели, конечно, позорно, и я вполн
е его понимаю.
Напиши мне, как развиваются дела у следователя? Есть ли надежда, что проце
сса не будет?
Очень тебя прошу, держи эту мою просьбу в секрете ото всех. Ты же достаточн
о хорошо знаешь Билла, он может перенести все, что угодно, но только не сос
традательную зависимость. Порою я поражаюсь ему: другой бы на его месте з
аплакал, заболел, впал в прострацию, запил, наконец, но он абсолютно ровен,
и мне делается страшно: не сокрыто ли в нем страшное равнодушие? Не бездуш
ный ли он, холодный эгоист?! Нет, нет, я люблю его! Он прекрасный отец, я таких
других не видела, просто, видимо, в нем нет того, что присуще нам, женщинам, н
ет воображения, которое не дает спать ночами, нет предчувствий, которые и
зматывают душу и делают сердце кровоточащим комочком. Я верю, Билл стане
т прекрасным юмористическим журналистом, еще больше я верю в то, что он сд
елается одним из лучших карикатуристов Техаса, но, когда он начинает рас
сказывать мне безысходные, грустные истории про ковбоев, которые кончаю
тся смертью лучших или еще какой трагедией, мне делается горько жить на с
вете. Я осторожно сказала ему об этом; он пожал плечами: «Ты хочешь толкнут
ь меня на стезю лжи?» Что мне ему было ответить?
Дорогая мамочка, было бы замечательно, пришли ты мне набор новых спиц, вып
ущенный сейчас в Нью-Йорке, они так же хороши, как заграничные, а ведь все, ч
то делают в Европе, несравнимо надежнее и красивей наших товаров! Стоимо
сть этого набора одиннадцать долларов сорок три цента. Если я найду хоро
шую клиентуру, эти спицы (в каталоге их номер или 88-2, или, наоборот, 2-88) помогу
т мне в приработке. Только, пожалуйста, ни в коем случае не говори про это Б
иллу, ты же знаешь его щепетильность и болезненную гордость.
И еще, дорогая мамочка! Когда Билл опубликует свои юморески и получит за н
их двадцать-тридцать долларов, я тебе сразу же верну деньги, но сейчас ты
бы очень выручила меня, ссудив пятнадцатью долларами, чтобы я смогла уст
роить ужин для коллег Билла по редакции, это для него крайне важно. Он гово
рит им, что ходит на ленч домой, и отказывается посещать вместе с ними бар,
но домой-то он не приходит, а сидит в дешевом кафе, попивая сырую воду. Я узн
ала об этом совершенно случайно от стенографистки редакции мисс Пичес.
Дорогая мамочка, я пытаюсь следовать твоему совету и ставлю себе оценку
за то, как себя вела каждый день. Когда мне делается совсем плохо и я чувст
вую, что могу не совладать с собою и снова наговорю Биллу грубостей или об
идных колкостей, я, как и обещала, читаю Евангелие. Иногда мне это помогает
, но, если начинаются приступы кашля, я совладать с собою не могу, особенно
из-за изматывающей сердце неизвестности.
Целую тебя, дорогая мамочка, твоя Этол Портер".
43
"Дорогой мистер Камингс!
Конечно, «Первому Национальному» так и эдак пяток каторги обеспечен, это
мне точно сказали, следовательно, ушат с дерьмом им будет надет на голову
по самые уши, за воротник потечет.
Но если предлагается вообще суда над Портером не делать, а чтоб обвиняем
ый кассир сбежал, то и это можно попробовать.
Я проработал тут кое-чего, и выходит, что в поезде, который ходит из Хьюсто
на в Остин Ц а судить голубя будут там, Ц вполне можно организовать ему
встречу с человеком, которому тот верит. Я полистал записную книжку памя
ти, нашел имя Конрада А. Смита, который сейчас на мели, но хочет купить себе
отель, а голубь его помнит со своих юношеских лет и уважает. Он готов повли
ять на голубка, но ломает за это изрядную сумму, пятьсот баков. Так что смо
трите, на ваше благоусмотрение, а про случившееся он знает от Ли Холла, кот
орый в дружестве с подследственным и очень к нему сердечен.
В случае успеха предприятия я возьму за услуги пятьдесят долларов с вас
и сто со старого ковбоя, дайте только знать и пришлите задаток в двадцать
пять баков.
Ваш Кеннет, президент фирмы «Посреднические услуги».
44
"Дорогой Майкл!
Как мне ни горько тебе сообщать это известие, но пусть оно лучше придет к т
ебе от меня, чем от кого другого.
Следствие закончено, Портеру инкриминируется растрата в пять тысяч дол
ларов, и через три дня он будет Ц увы, по моему указанию Ц арестован.
Для тебя я готов сделать то, что мне в общем-то делать нелегко: я выпущу его
до суда под залог.
Прости меня.
Твой Кальберсон, прокурор.
P. S. Пожалуйста, сожги это письмо, потому что я не имею права говорить об это
м никому".
45
"Дорогой мистер Портер!
Поскольку я безграмотный, это письмо под мою диктовку пишет внучка Кэрол
айн, ей двенадцать лет.
Наверное, вы меня не помните, я служил объездчиком коней на ферме мистера
Ричарда Д. Холла, где вы были в то же время ковбоем, гитаристом, переводчик
ом на испанский, а также поваром. Потом вы снова уехали к брату мистера Рич
арда Д. Холла, мистеру Ли Л. Холлу, а все постоянно про вас вспоминали: и как
вы разыгрывали спектакли, в которых надо всеми шутили, но не обидно, а по-д
ружески, и как ухаживали за испанкой Тонью.
Когда я вложил свои деньги в акции «Фрут компани», которые были выпущены
проходимцами (о, я, конечно, об этом не знал), и стал поэтому нищим, мне надо б
ыло срочно выплатить за аренду земли, на которой я поставил маленький са
лун (а то «Скотопромышленный банк» сразу же погнал бы взашей, они не церем
онятся, совсем молодые люди, пришли сюда, на Дальний Запад, на все готовень
кое, после того, как мы его для них обжили, а я бы стал совершенно нищим, а ве
дь у меня семья и две внучки, а их отца убили во время перестрелки на грани
це, и я их содержу один, больше некому).
Теперь вы, наверное, меня вспомнили, я же вам все об этом рассказал, когда в
ы служили в «Первом Национальном», и попросил у вас ссуду в сорок девять д
олларов шестьдесят два цента под обязательство вернуть через сорок дне
й, и вы пошли на то, чтобы спасти меня от нищеты. А теперь меня вызвали к прок
урору, и там молодой человек в очках, назвавший себя мистером Трамсом, спр
осил, сколько вы взяли себе из тех сорока девяти долларов шестидесяти дв
ух центов. Я даже не понял сначала, о чем он говорил, а потом только дошло до
меня, что вы, давая ссуды горемыкам вроде меня или же друзьям директора Ба
нка без достаточно оформленной финансовой поручительской документаци
и, получали со всех мзду, которую клали себе в карман.
Я, конечно, послал этого подлого мистера Трамса куда подальше, а он стал мн
е грозить, что, мол, привлечет меня в качестве соучастника хищений, на что
я пообещал ему дырку в голове, я всегда работал с оружием сорок пятого кал
ибра, сердце не выдерживало вида страданий раненых, а сорок пятый гарант
ирует моментальный переход в лучший мир, никаких мучений.
Он на это сказал мне, что засадит меня в тюрьму, а я предложил ему попробов
ать это сделать.
С этим я ушел от него, но решил сразу же написать вам письмо.
Можете рассчитывать на меня, как на себя. С помощью вашей ссуды в сорок дев
ять долларов шестьдесят два цента я откупился от «Скотопромышленного б
анка», потом рискнул вложить деньги, оставшиеся от выплаты, в приобретен
ие новых пластинок для граммофона и стал продавать билеты в мой салун на
музыкальные концерты. Это принесло кое-какой барыш. Тогда я Ц коли пошла
удача, пользуйся ею Ц выписал из Лос-Анджелеса больного деда моего друг
а, где он потерял врачебную практику и ниществовал. А тут я нарисовал боль
шой плакат с его именем и оповестил всех, что самый великий врач Западног
о побережья дает консультации за два доллара. Ну, и повалил народ. Так что
я сейчас при деньгах и строю большой крытый навес, чтобы гостям можно был
о держать коней в тепле, когда идут ливни.
Жду указаний, как мне поступить.
Глубоко вам благодарный и уважающий вас
Конрад Арчибальд Смит".
46
"Дорогой Ли!
Если ты представишь себе пустоглазого дурня в светлом, английского кроя
, костюме, клетчатом, как тюремная решетка, в целлулоидном воротничке, кот
орый вытягивает шею, делая ее похожей на цыплячью, за длинным столом, зава
ленным гранками, вырезками из газет, телеграммами и письмами читателей,
то это буду я.
Ты не можешь себе представить, сколь много горестного я узнал за то корот
кое время, что провел в Хьюстоне.
Мне теперь приходится вести и светскую хронику, это очень важная рубрика
в газете, ее читают, ты снова прав, несмотря даже на то, что у нас тут нет ни о
дного артиста или художника. По роду новой службы мне пришлось посещать
рауты отцов города… Видел бы ты, с каким нескрываемым презрением разгляд
ывали мой старый костюм здешние дамы, обсыпанные сапфирами, изумрудами и
брильянтами, как перхотью! Человек ценится по одежде, вывел я для себя и с
делал вывод: одеваюсь, как денди, даже завел себе лайковые перчатки и брош
ь для галстука с фальшивым алмазом. С тоской и болью я вспоминаю прошедшу
ю молодость, когда цену человека определяла не одежда, а его сущность, то е
сть умение выручить из беды друга, объездить норовистого коня, отстрелят
ься от бандитов, сколотить дом в том месте, куда не ступала еще нога челове
ка, развести в этом доме очаг и радостно встречать там тех, кто пойдет еще
дальше…
На Дальний Запад пришли совсем другие люди. Ли, ты даже не представляешь, к
ак они не похожи на нас и на тех, кто был до нас! Молодые, с холодными глазами
, без всяких сантиментов, они, наверное, делают нужное дело, организовывая
нашу вольницу в штат, подчиненный законам страны, но неужели прогрессу у
годны не люди, а некие инструменты государственной машины, лишенные всег
о человеческого, романтического, доброго, самобытного?!
Знаешь, я споткнулся на одном интересном размышлении: ведь сказки про ко
злят, мышат, про добрых принцев и нежных волшебниц сочиняют мужчины: женщ
ины лишь пересказывают их детям. Нельзя ли сделать из этого вывод, что муж
чинам (я имею в виду истинных представителей этого пола) более, чем женщин
ам, свойственно желание принести всем (а не одной лишь своей семье) благос
ть, увидеть справедливость при жизни, а не в загробном царстве?
Я не зря взял в скобки свое замечание про истинных представителей нашей
с тобою половины рода человеческого, ибо сейчас к власти пришли злейшие
враги сказочников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
только начав писать о европейском Ренессансе, самое большое внимание ис
торики обращают на то, как слепые владыки и догматики-попы готовят свое к
ровавое пиршество, когда к столу подают рагу из Разума, Мозги под майонез
ом, Вырезку из Честности и Компот из свежей Крови. (Хотя, допускаю я, истори
ки, сосредоточивая наше внимание на ужасе истории, пытаются предостереч
ь человечество от повторения кошмаров, но разве такое возможно? Может бы
ть, лучше побольше и покрасочнее рассказывать о том, как прекрасны были д
ни мира в Элладе и сколь поразителен талант Сервантеса?) Борение Инквизи
ции и Возрождения Ц вечная тема, присущая, кстати говоря, и нашему времен
и, каждому городу, какое там, каждому дому. Мы в редакции получили более ст
а писем от возмущенных жителей Хьюстона, которые требуют применить санк
ции против "потерявших стыд и совесть девок , позволивших себе
сменить юбки на шаровары и взгромоздившихся на так называемый велосипе
д".
Меня пучит от ярости, когда я читаю письма этих благонамеренных идиотов,
более всего радеющих о традициях и внешнем приличии, понимая, что, напеча
тай я резкий фельетон против них, гневу их не будет предела, упадет подпис
ка и мой благодетель вышвырнет меня на улицу.
Я теперь довольно часто захожу в салуны, кафе и бары, где здешние жители пе
рехватывают «горячую собачку» в короткое время ленча, выпивают стакан м
олока и непременно пролистывают нашу газету. Я захожу туда не без умысла,
мне очень важно послушать, что говорят про те материалы, которые я пишу, ул
ыбаются ли им, спорят о них, или же, промахнув те страницы, где перепечатан
ы данные биржи, остальные бросают под стол после того, как уплатят бармен
у пятнадцать центов за еду и питье.
Должен тебе сказать, что это очень интересное занятие. Чего я не наслышал
ся о своей работе за эти недели! Один сказал: «сентиментальные побасенки
стала печатать наша газета», другой заметил, что «эти мелодрамы мне не по
сердцу, никакой правдивости», третий, обливши клетчатый жилет теплым мол
оком, произнес целую тираду про то, что «время дешевых анекдотов времен п
окорения Америки ушло в прошлое, жаль, что газета так низко пала», четверт
ый похвалил то из написанного мною, что мне самому совершенно не нравитс
я, и я лишний раз убедился, что газетчик не имеет права судить свою работу,
как, видимо, и художник, и писатель, и музыкант, Ц лишь зрители, читатели и
слушатели вправе выносить окончательное решение, которое не подлежит о
бжалованию критики.
Наша редакция довольно шумная, в большой комнате стоит двенадцать столо
в, на каждом телефон, а у репортеров скандальной хроники три аппарата, кот
орые беспрерывно трезвонят. Шум, гомон, стрекот пишущих машинок Ц все эт
о радует мое сердце, хоть утомляет голову, и я ухожу работать в маленькую к
омнатку обозревателя, занимающегося вопросами науки, школы и медицины. П
ечатается он мало, а думает и читает (что, конечно же, одно и то же) довольно
много. Он как-то сказал мне, что Шекспир не что иное, как современный нам то
лкователь Плутарха, только в отличие от историка он брал частное и иссле
довал эту малость в ее вечном смысле, в философской сущности,
в пересечении незримых нитей закономерного и случайного. Я тугодум, как
тебе известно, и не умею сразу понять то, что мне говорят, все надо перевар
ить наедине с самим собою; так случилось и на этот раз. Действительно, поду
мал я, каждое явление, любой человек, особенно если он есть персонаж истор
ии и память о нем не затерялась в пыли столетий, может быть оценен соверше
нно по-разному. Плутарх по-своему объяснял, отчего Кориолан изменил Риму
, тщательно изучал обстоятельства, предшествовавшие его поступку, и прич
ины, к нему приведшие, а Шекспир просто-напросто сострадал личности Кори
олана, разыгрывал свое действо, вдыхал свою плоть в его тлен. Видимо, высши
й смысл литературы в том и заключен, чтобы увидеть правду образа, поверит
ь в нее и восстановить свою правду. А уж насколько твоя правда
угодна людям, скажут они сами: если будут тебя читать, искать твои книги, п
ередавать их из рук в руки, значит, ты почувствовал правду, а если нет Ц зн
ачит, мимо, значит, не понял, не дотянулся. Вообще, писать об исторических п
ерсонажах крайне сложно. Согласись, сейчас можно подобрать исчерпывающ
е полное описание событий французской революции или нашей гражданской
войны. Однако что такое событие? Это есть расположение войск накануне ср
ажения, точные данные о том, где и какие полки Гранта стояли в ночь перед б
итвой, однако же кто может рассказать, что ел накануне этой столь важной д
ля нашей истории битвы генерал Ли? Что пил? О чем говорил с друзьями? Какие-
то обрывки правды могут дойти до нас, но они будут, понятное дело, тенденци
озными: те, которых генерал любил и отмечал, станут говорить о нем с любовь
ю, те, которым доставалось, выльют на него ушат грязи. Пойди-ка, отыщи золот
ую середину! И Ц главное: о чем он думал? Кто сможет сказать об этом? Да и по
том, разве мысль бывает когда-нибудь однолинейной? А мысль талантливого
человека Ц это вообще смесь образов, слов, видений. Необходимо прозрени
е, какое-то таинственное чувствование исторической (то есть людской) пра
вды, Ц только тогда можно написать то, что будет помогать нашим детям жит
ь на этой суровой земле.
Ту свою «грустную исповедь о марионетках» я, следуя твоему совету, не нап
ечатал в «Роллинг стоун», но думаю попробовать ее обкатать здесь, в Хьюст
оне, интересно будет посмотреть, как прореагируют здешние обыватели.
Дорогой Ли, я был бы счастлив получить от тебя письмо.
Любящий тебя
Билл С. Портер".
42
"Дорогая мамочка!
Мы устроились вполне сносно: комната, где мы спим, довольно большая, так чт
о Маргарет имеет свой уголок, выгороженный ширмой. Билл работает по ноча
м, поэтому мы не мешаем ему. Ему прибавили заработок, и мы теперь имеем сто
долларов в месяц, совсем как в Остине.
Билл купил себе в лавке подержанных вещей: английский клетчатый костюм и
желтые лайковые перчатки, потому что здесь очень следят за тем, как одева
ются служащие.
Я приискиваю заказы на рукоделие, думаю, мои занавеси вполне можно будет
выгодно продавать, это даст нам еще не менее тридцати долларов в месяц, но
я пока не говорю об этом Биллу, чтобы не ранить его самолюбие, ибо работающ
ая жена при муже, который не прикован к постели, конечно, позорно, и я вполн
е его понимаю.
Напиши мне, как развиваются дела у следователя? Есть ли надежда, что проце
сса не будет?
Очень тебя прошу, держи эту мою просьбу в секрете ото всех. Ты же достаточн
о хорошо знаешь Билла, он может перенести все, что угодно, но только не сос
традательную зависимость. Порою я поражаюсь ему: другой бы на его месте з
аплакал, заболел, впал в прострацию, запил, наконец, но он абсолютно ровен,
и мне делается страшно: не сокрыто ли в нем страшное равнодушие? Не бездуш
ный ли он, холодный эгоист?! Нет, нет, я люблю его! Он прекрасный отец, я таких
других не видела, просто, видимо, в нем нет того, что присуще нам, женщинам, н
ет воображения, которое не дает спать ночами, нет предчувствий, которые и
зматывают душу и делают сердце кровоточащим комочком. Я верю, Билл стане
т прекрасным юмористическим журналистом, еще больше я верю в то, что он сд
елается одним из лучших карикатуристов Техаса, но, когда он начинает рас
сказывать мне безысходные, грустные истории про ковбоев, которые кончаю
тся смертью лучших или еще какой трагедией, мне делается горько жить на с
вете. Я осторожно сказала ему об этом; он пожал плечами: «Ты хочешь толкнут
ь меня на стезю лжи?» Что мне ему было ответить?
Дорогая мамочка, было бы замечательно, пришли ты мне набор новых спиц, вып
ущенный сейчас в Нью-Йорке, они так же хороши, как заграничные, а ведь все, ч
то делают в Европе, несравнимо надежнее и красивей наших товаров! Стоимо
сть этого набора одиннадцать долларов сорок три цента. Если я найду хоро
шую клиентуру, эти спицы (в каталоге их номер или 88-2, или, наоборот, 2-88) помогу
т мне в приработке. Только, пожалуйста, ни в коем случае не говори про это Б
иллу, ты же знаешь его щепетильность и болезненную гордость.
И еще, дорогая мамочка! Когда Билл опубликует свои юморески и получит за н
их двадцать-тридцать долларов, я тебе сразу же верну деньги, но сейчас ты
бы очень выручила меня, ссудив пятнадцатью долларами, чтобы я смогла уст
роить ужин для коллег Билла по редакции, это для него крайне важно. Он гово
рит им, что ходит на ленч домой, и отказывается посещать вместе с ними бар,
но домой-то он не приходит, а сидит в дешевом кафе, попивая сырую воду. Я узн
ала об этом совершенно случайно от стенографистки редакции мисс Пичес.
Дорогая мамочка, я пытаюсь следовать твоему совету и ставлю себе оценку
за то, как себя вела каждый день. Когда мне делается совсем плохо и я чувст
вую, что могу не совладать с собою и снова наговорю Биллу грубостей или об
идных колкостей, я, как и обещала, читаю Евангелие. Иногда мне это помогает
, но, если начинаются приступы кашля, я совладать с собою не могу, особенно
из-за изматывающей сердце неизвестности.
Целую тебя, дорогая мамочка, твоя Этол Портер".
43
"Дорогой мистер Камингс!
Конечно, «Первому Национальному» так и эдак пяток каторги обеспечен, это
мне точно сказали, следовательно, ушат с дерьмом им будет надет на голову
по самые уши, за воротник потечет.
Но если предлагается вообще суда над Портером не делать, а чтоб обвиняем
ый кассир сбежал, то и это можно попробовать.
Я проработал тут кое-чего, и выходит, что в поезде, который ходит из Хьюсто
на в Остин Ц а судить голубя будут там, Ц вполне можно организовать ему
встречу с человеком, которому тот верит. Я полистал записную книжку памя
ти, нашел имя Конрада А. Смита, который сейчас на мели, но хочет купить себе
отель, а голубь его помнит со своих юношеских лет и уважает. Он готов повли
ять на голубка, но ломает за это изрядную сумму, пятьсот баков. Так что смо
трите, на ваше благоусмотрение, а про случившееся он знает от Ли Холла, кот
орый в дружестве с подследственным и очень к нему сердечен.
В случае успеха предприятия я возьму за услуги пятьдесят долларов с вас
и сто со старого ковбоя, дайте только знать и пришлите задаток в двадцать
пять баков.
Ваш Кеннет, президент фирмы «Посреднические услуги».
44
"Дорогой Майкл!
Как мне ни горько тебе сообщать это известие, но пусть оно лучше придет к т
ебе от меня, чем от кого другого.
Следствие закончено, Портеру инкриминируется растрата в пять тысяч дол
ларов, и через три дня он будет Ц увы, по моему указанию Ц арестован.
Для тебя я готов сделать то, что мне в общем-то делать нелегко: я выпущу его
до суда под залог.
Прости меня.
Твой Кальберсон, прокурор.
P. S. Пожалуйста, сожги это письмо, потому что я не имею права говорить об это
м никому".
45
"Дорогой мистер Портер!
Поскольку я безграмотный, это письмо под мою диктовку пишет внучка Кэрол
айн, ей двенадцать лет.
Наверное, вы меня не помните, я служил объездчиком коней на ферме мистера
Ричарда Д. Холла, где вы были в то же время ковбоем, гитаристом, переводчик
ом на испанский, а также поваром. Потом вы снова уехали к брату мистера Рич
арда Д. Холла, мистеру Ли Л. Холлу, а все постоянно про вас вспоминали: и как
вы разыгрывали спектакли, в которых надо всеми шутили, но не обидно, а по-д
ружески, и как ухаживали за испанкой Тонью.
Когда я вложил свои деньги в акции «Фрут компани», которые были выпущены
проходимцами (о, я, конечно, об этом не знал), и стал поэтому нищим, мне надо б
ыло срочно выплатить за аренду земли, на которой я поставил маленький са
лун (а то «Скотопромышленный банк» сразу же погнал бы взашей, они не церем
онятся, совсем молодые люди, пришли сюда, на Дальний Запад, на все готовень
кое, после того, как мы его для них обжили, а я бы стал совершенно нищим, а ве
дь у меня семья и две внучки, а их отца убили во время перестрелки на грани
це, и я их содержу один, больше некому).
Теперь вы, наверное, меня вспомнили, я же вам все об этом рассказал, когда в
ы служили в «Первом Национальном», и попросил у вас ссуду в сорок девять д
олларов шестьдесят два цента под обязательство вернуть через сорок дне
й, и вы пошли на то, чтобы спасти меня от нищеты. А теперь меня вызвали к прок
урору, и там молодой человек в очках, назвавший себя мистером Трамсом, спр
осил, сколько вы взяли себе из тех сорока девяти долларов шестидесяти дв
ух центов. Я даже не понял сначала, о чем он говорил, а потом только дошло до
меня, что вы, давая ссуды горемыкам вроде меня или же друзьям директора Ба
нка без достаточно оформленной финансовой поручительской документаци
и, получали со всех мзду, которую клали себе в карман.
Я, конечно, послал этого подлого мистера Трамса куда подальше, а он стал мн
е грозить, что, мол, привлечет меня в качестве соучастника хищений, на что
я пообещал ему дырку в голове, я всегда работал с оружием сорок пятого кал
ибра, сердце не выдерживало вида страданий раненых, а сорок пятый гарант
ирует моментальный переход в лучший мир, никаких мучений.
Он на это сказал мне, что засадит меня в тюрьму, а я предложил ему попробов
ать это сделать.
С этим я ушел от него, но решил сразу же написать вам письмо.
Можете рассчитывать на меня, как на себя. С помощью вашей ссуды в сорок дев
ять долларов шестьдесят два цента я откупился от «Скотопромышленного б
анка», потом рискнул вложить деньги, оставшиеся от выплаты, в приобретен
ие новых пластинок для граммофона и стал продавать билеты в мой салун на
музыкальные концерты. Это принесло кое-какой барыш. Тогда я Ц коли пошла
удача, пользуйся ею Ц выписал из Лос-Анджелеса больного деда моего друг
а, где он потерял врачебную практику и ниществовал. А тут я нарисовал боль
шой плакат с его именем и оповестил всех, что самый великий врач Западног
о побережья дает консультации за два доллара. Ну, и повалил народ. Так что
я сейчас при деньгах и строю большой крытый навес, чтобы гостям можно был
о держать коней в тепле, когда идут ливни.
Жду указаний, как мне поступить.
Глубоко вам благодарный и уважающий вас
Конрад Арчибальд Смит".
46
"Дорогой Ли!
Если ты представишь себе пустоглазого дурня в светлом, английского кроя
, костюме, клетчатом, как тюремная решетка, в целлулоидном воротничке, кот
орый вытягивает шею, делая ее похожей на цыплячью, за длинным столом, зава
ленным гранками, вырезками из газет, телеграммами и письмами читателей,
то это буду я.
Ты не можешь себе представить, сколь много горестного я узнал за то корот
кое время, что провел в Хьюстоне.
Мне теперь приходится вести и светскую хронику, это очень важная рубрика
в газете, ее читают, ты снова прав, несмотря даже на то, что у нас тут нет ни о
дного артиста или художника. По роду новой службы мне пришлось посещать
рауты отцов города… Видел бы ты, с каким нескрываемым презрением разгляд
ывали мой старый костюм здешние дамы, обсыпанные сапфирами, изумрудами и
брильянтами, как перхотью! Человек ценится по одежде, вывел я для себя и с
делал вывод: одеваюсь, как денди, даже завел себе лайковые перчатки и брош
ь для галстука с фальшивым алмазом. С тоской и болью я вспоминаю прошедшу
ю молодость, когда цену человека определяла не одежда, а его сущность, то е
сть умение выручить из беды друга, объездить норовистого коня, отстрелят
ься от бандитов, сколотить дом в том месте, куда не ступала еще нога челове
ка, развести в этом доме очаг и радостно встречать там тех, кто пойдет еще
дальше…
На Дальний Запад пришли совсем другие люди. Ли, ты даже не представляешь, к
ак они не похожи на нас и на тех, кто был до нас! Молодые, с холодными глазами
, без всяких сантиментов, они, наверное, делают нужное дело, организовывая
нашу вольницу в штат, подчиненный законам страны, но неужели прогрессу у
годны не люди, а некие инструменты государственной машины, лишенные всег
о человеческого, романтического, доброго, самобытного?!
Знаешь, я споткнулся на одном интересном размышлении: ведь сказки про ко
злят, мышат, про добрых принцев и нежных волшебниц сочиняют мужчины: женщ
ины лишь пересказывают их детям. Нельзя ли сделать из этого вывод, что муж
чинам (я имею в виду истинных представителей этого пола) более, чем женщин
ам, свойственно желание принести всем (а не одной лишь своей семье) благос
ть, увидеть справедливость при жизни, а не в загробном царстве?
Я не зря взял в скобки свое замечание про истинных представителей нашей
с тобою половины рода человеческого, ибо сейчас к власти пришли злейшие
враги сказочников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24