Здесь тайна Вашего теперешнего пребывания совершенно гарантирована.
Однако письма, которые Вы ей присылаете, Ц при невероятной впечатлител
ьности девочки, Ц то и дело рождают в ее головке слишком много вопросов,
на которые нам довольно трудно отвечать. Она чувствует не только слово, н
о и интонацию, а в Ваших письмах при всей их видимой беззаботности стольк
о горя… Она ощущает это, поверьте, дорогой Билл! Мы не знаем, что делать… Мо
жет быть, лучше воздержаться от того, чтобы писать ей? Мы бы придумали исто
рию про то, что Вы находитесь в Азии, откуда крайне трудно отправлять корр
еспонденцию. Мы бы стали передавать ей приветы от Вас на словах, которые В
ы якобы просили ей сообщить через Ваших друзей-путешественников.
Мистер Роч готов договориться со своим приятелем, живущим в Детройте, чт
обы тот приехал к нам на Рождество, передал Маргарет от Вас подарок (мы уже
присмотрели куклу с закрывающимися глазами) и рассказал несколько исто
рий про Вашу жизнь в Азии.
Как бы Вы ни старались писать, подделываясь под наш обычный стиль, все рав
но это у Вас не получится, оттого что Вы человек особенный, и это проскальз
ывает во всем, в Ваших открытках Маргарет.
Я понимаю, как Вам будет горько получить это письмо, но, дорогой Билл, зная
Вашу любовь к девочке я сочла необходимым поделиться с Вами этими сообра
жениями. Мистер Роч меня всецело поддерживает.
Если же Вам невмочь без того, чтобы писать Маргарет позвольте мне присыл
ать черновики, которые Вы перепишете своей рукой и перешлете нам, но толь
ко, пожалуйста, ничего не добавляйте. Маргарет невероятно умна и чувстви
тельна, но ведь она еще такая маленькая! Мы не имеем права лишать ее самого
дорогого Ц детства.
Пусть Господь сохранит Вас, дорогой Билл!
Ваша миссис Роч".

34

"Дорогой мистер Хауз!
Поскольку Ваше литературное агентство является одним из наиболее уваж
аемых в штате, мне бы хотелось весьма доверительным образом проконсульт
ировать именно с Вами одно дело, в высшей мере деликатное.
Один из моих друзей давно и тяжело болен. Но при этом он много лет занимает
ся литературным творчеством, и не мне, понятно, судить, сколь профессиона
льно он делает это.
Однако я убежден, что если он увидит свои работы напечатанными, собранны
ми в книжку, пусть даже маленькую, это вольет в него силы, поможет бороться
с недугом, даст хоть какую-то надежду на будущее.
Именно поэтому мне бы и хотелось просить Вас по смотреть его новеллы лич
но и в случае, если они понравятся Вам, сообщить мне, кто из издателей смог
бы выпустить маленькую книжку его историй, причем я бы оплатил расходы н
а бумагу, набор и тираж.
Примите, мистер Хауз, уверения в совершенном почтении,
Ли Холл, землевладелец".

35

"Дорогой Ли!
Здесь отбывает пожизненную каторгу девушка, которую зовут Салли. Она пре
красно поет в нашем церковном хоре. Ее голос упоителен. Салли получила та
кое страшное наказание за то, что убила Филиппа С. Тимоти-Аустина.
Ряд заключенных всячески побуждают меня к тому, чтобы организовать камп
анию (естественно, через тебя) в ее защиту.
По-человечески я ее понимаю (м-р Ф. Тимоти-Аустин отказался помочь деньга
ми на оплату визита доктора к новорожденному, и дитя погибло), но до сих по
р я не могу переступить самого себя, ибо мне кажется, что любые хлопоты с ц
елью смягчить ее участь могут быть истолкованы так, будто я злорадно пом
огаю убийце человека, который, как тебе представляется, сыграл ключевую
роль в моей трагедии.
Я запутался в самом себе.
Помоги мне советом.
Билл".

36

"Дорогой Билл!
Ты действительно малость запутался.
Какое ты имеешь отношение к тому, как эта девушка распорядилась жизнью ч
еловека, лишившего ее ребенка? Разве она знала, что покойник сыграл такую
страшную роль и в твоей судьбе?
Пришли мне все документы о ней, какие сможешь собрать. Я стану думать, как
можно помочь несчастной.
Обнимаю!
Твой Ли".

37

"Дорогая Магда!
Большое тебе спасибо за посылку, я обожаю джемперы из ангорской шерсти, д
а и цвет ты выбрала самый что ни на есть элегантный.
Не советовал бы тебе шить себе наряды к осеннему сезону в Нью-Йорке в одно
м лишь сиреневом тоне. Поищи сочетание зеленого и серого, тебе это пойдет.

Попроси Шульца купить хорошей земли в районе Сан-Антонио, поближе к пляж
ам. Когда я освобожусь, мы поселимся именно там.
Запрети Фридриксену играть на бирже Цюриха, он не понимает смысла валютн
ых колебаний, потому что далек от политики.
По поводу договора, который мне предложила подписать со «Стил индастри»
. Пусть его тщательнейшим образом изучат в Чикаго и Детройте. Поручи Шуль
цу нанять лучших экспертов и адвокатов. Что-то я опасаюсь за судьбу этого
предприятия.
Теперь о предложении купить акции журнала «Уорлд ревю». Это интересная и
дея, но их требование уплатить семьдесят тысяч смехотворно, так им и скаж
и. Я готов дать двадцать пять тысяч и ни доллара больше. Мне кажется, что да
льнейшее развитие синема рано или поздно сделает журналы не очень-то пр
ибыльным делом, а поскольку мне, после отсидки, нельзя будет заниматься п
олитикой впрямую (только для этого нам и нужен журнал), пусть Шульц подума
ет, кто из наших людей на Холме в нем заинтересован, пусть подскажут имя ко
мпаньона, будем обсуждать более предметно.
По поводу отзывов на рассказы несчастного Портера. Я не стал передавать
их ему, потому что они слишком жестоки.
Однако он мне пока еще нужен, поэтому ты поступи следующим образом: пригл
аси одного из юристов нашей фирмы, не лишенного художественного вкуса, и
поручи ему посетить одну из крупных литературных контор. Пусть он намекн
ет там, что эти рассказы написаны таинственным человеком с крайне тяжелы
м прошлым. Пусть скажет, что если эти рассказы будут напечатаны, тогда в бу
дущем издатели могут рассчитывать на новую сенсацию из тюремной жизни. Д
умаю, на это клюнут. Но пусть держат язык за зубами, потому что Портер боле
зненно самолюбив и более всего на свете страшится, как бы кто не узнал, что
его судили и что он отбывает срок на каторге. Такой уж он идеалист, ничего
не поделаешь.
Да, ни в коем случае не носи в этом месяце жемчуг, плохая примета, если вери
ть китайскому календарю.
Обнимаю тебя!
Твой брат Карно".

38

"Дорогой Ли!
Бесконечно признателен тебе за письмо.
Ты не представляешь себе, как мне дороги весточки от тебя, потому что ты ед
инственный, с кем я могу говорить совершенно откровенно. Даже с добрейши
ми Рочами я вынужден постоянно цензуровать себя, и так я доставил им дост
аточно горя, надо точно дозировать правду, ибо в противном случае они мог
ут не уследить за собою, и Маргарет это почувствует, а это трагедия, этого
нельзя допустить!
Мне все время снится один и тот же сон: Маргарет входит в спальню к миссис
Роч, когда та уехала за покупками, открывает ее ларец, где хранятся письма
, и читает то, что я прислал из Колумбуса, а не из «Парижа» и «Пекина». Я прос
ыпаюсь в холодном поту и весь день хожу сам не свой.
…Да, помнишь, я писал тебе про супер-жулика Джо, который поменял свою унив
ерситетскую филантропию с игорным домом на ловлю матрон по способу «гад
ание, отвод дурного сглаза, гарантированное предсказание будущего»? Он в
ернулся к нам через три месяца после освобождения: отказался поделиться
заработками от своего «колдовского бизнеса» (а они действительно были г
игантскими) с местным шерифом, и тот законопатил его в Колумбус за «несан
кционированную врачебную практику». Его компаньон Эд по-прежнему остал
ся на свободе. Джо в унынии, но я заметил, что после недельного сплина он сн
ова начал посещать библиотеку, Ц готовит новое коварство.
Банкир Карно, подкупив администрацию, начал устраивать светские рауты с
бифштексом и стаканом бургундского. Снова поменял в камере мебель, приве
зли парижский ампир с купидонами.
…Вчера приводил в чувство двух бедолаг, которых подвергли экзекуции. Одн
ого спас, а второй совсем плох, вряд ли дотянет до завтрашнего дня…
Пиши!
Билл".

39

"Дорогой Билл!
Вокруг твоих новелл, которые я отправил в литературное агентство Хауза,
начался бум. Ко мне трижды обращались оттуда с просьбой сообщить о тебе в
сякие подробности, дать твой адрес и все такое прочее.
Так что, думаю, дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки.
Адрес твой я им, конечно, не дал, мол, автор находится на излечении в санато
рии под Женевой, там собрались одни боссы и знаменитости, никого видеть н
е хотят, ни с кем встречаться не желают. Коли, мол, намерены поддерживать с
ним связь, то я к вашим услугам.
Они просят прислать им еще несколько новелл. Я сказал, что не премину отпи
сать тебе об этом, пусть ждут. Но верь моему чутью, полоса невезения кончил
ась. Так что нос кверху! Победа!
Мне не очень-то, честно говоря, понравился тон твоего последнего письма, е
сть в нем то, что тебе несвойственно, то есть уныние. Как не стыдно!
Наш мир Ц в отличие от твоего тюремного Ц больше размером, злее в нравах
и подлее в общении; у вас всё на виду, твари видны сразу же; у нас, увы, подлец
может считаться самым уважаемым человеком, хотя каждому известно, что он
есть на самом деле.
Я получил письмо от миссис Роч. Дома все в порядке, Маргарет очень ждет сво
его папу, который вот-вот вернется из увлекательнейшего путешествия по
Азии.
В Питтсбурге ни одна живая душа не знает о твоей истории, так что девочка у
бережена от вопросов.
Я написал пару писем в газеты Детройта, Чикаго и Питтсбурга, рассказав им
про то, что у меня есть друг, за которого я могу дать любое гарантийное пис
ьмо, возвращающийся вскоре из кругосветного путешествия (как ты и предуп
реждал, я ни словом не упоминаю твою газету «Роллинг стоун»), проведший до
лгие годы в Аргентине, Бразилии, Гондурасе и Мексике, знающий жизнь юга на
шего континента так, как никто другой.
Думаю, умные люди не смогут не заинтересоваться такого рода кандидатуро
й.
Так что, пожалуйста, не хандри и готовься к активной журналистской деяте
льности.
Крепко жму руку, твой
Ли Холл".

40

"Дорогой Ли!
Я хотел написать тебе большое письмо, но не смог сесть за стол, хотя дни бы
ли относительно спокойные, не было экзекуций, никто не умер в лазарете, ра
здирая сердце предсмертными криками, и не повесился в камере.
Просто-напросто та девушка, Салли, документы по делу которой я собрал, сош
ла с ума. Болезнь не поддается лечению, поскольку безумие ее тихое; она сде
лала себе куклу (из подушки), ходит с нею по камере и поет ей одну и ту же пес
ню про храброго капитана, который вознамерился переплыть все моря, но ум
ер от тоски по своим детям, которых оставил дома. Она поет постоянно, с утр
а и до ночи, не прерываясь ни на минуту, словно граммофонная пластинка. Ее
песня слышна арестантам, когда их выпускают на прогулку. Сначала люди не
понимали, в чем дело, а потом в тюрьме началась истерика: «Пусть она замолч
ит!» Салли посадили в одиночную камеру без окон. Она никак на это не реагир
овала. Лицо ее постоянно сосредоточено, она поет, как работает.
Я напишу тебе попозже.
Билл".

41

"Хай, Джонни!
Как дела? Не болит ли твоя рана вечером, накануне дождя? Если бы я подстави
л свое плечо под вторую пулю, она б у тебя не болела уже девять лет, на кладб
ище никому не больно! Как Па? По-прежнему держит на меня зло? Повлияй на нег
о, чтоб он сменил гнев на милость. Я завязал отношения с поставщиками съес
тного для нашей богадельни, парни имеют с этого дела большие баки, у них св
язи, я им кое в чем помогаю, они обещали поговорить кое с кем о моем помилов
ании, так что если б Па поднажал, дело могло б выгореть. Фрэнк написал мне п
исьмецо (целых двадцать семь слов, ну, разболтался!), что его пятилетнее за
ключение может окончиться на два года раньше, если Па прокрутит все свои
судейские связи, особенно с сенатором Марком Ханна, я ж помню, как Па вытащ
ил из тюряги его племянника, когда тот раздел своих компаньонов по сереб
ряному бизнесу.
Мой здешний приятель банкир Карно скоро выходит на свободу, он бы мог вый
ти раньше, но дяди в Верховном суде намекнули, что это будет стоить ему пят
ьдесят тысяч баков, а он жаден, как Иуда Искориот, предпочел отсидеть в сво
ем здешнем будуаре лишних два года, только б не раскошелиться, а гробанул
он два миллиона, куда ни крути, деньги.
Я попросил его связаться с тобою, мужик он ловкий, у него тоже есть идеи, ка
к помочь мой пожизненный срок свести к пяти годам, хватит, насиделся!
Билл Портер тоже готовится к свободе. Похудел, глаза запали, это не шутка
Ц выйти из тюрьмы с клеймом на лбу, отверженным. Но держаться он умеет, во
т уж что-что, а такого парня я не встречал еще в жизни.
«Давай, Ц говорит, Ц Эл, работай! Ты смачно рассказываешь свои истории, п
ора научиться их записывать, а потом продавать за двадцать баков в воскр
есный номер газеты». Ц «Ладно, Ц отвечаю я ему, Ц давай. А как?» Ц «Да про
ще простого. Расскажи-ка мне, как ты совершил первый налет на поезд». Ц «О
чень просто, Ц говорю я ему, Ц надо найти место, где паровоз заправляетс
я водой, но только чтоб это была не многолюдная станция, а разъезд. Берешь
на мушку машинистов, сгоняешь их в сторону, велишь поднять руки и начинае
шь работать». Ц «А это что такое, „работать“?» Ц «Ну как „что такое“? Граб
ить начинаешь». Ц «Ты же знаешь, я не грабил, не знаю, как это делается». Ц
«Да проще простого! Идешь в почтовый вагон и берешь баки!» Ц «А кто-нибуд
ь есть в почтовом вагоне?» Ц «Как кто? Охрана». Ц «Вооруженная?» Ц «Коне
чно, разве охрана бывает невооруженной?» Ц «А почему же они не отстрелив
аются?» Ц «Так ведь мы нападаем, а они обороняются! Кто напал, тот и выигра
л». Ц «Значит, вы стучитесь в дверь почтового вагона, охранники распахив
ают двери, приглашают вас на чашку чая и передают мешки с золотом?» Ц Ну н
аивный парень, а?! Кто ж добровольно передаст мешки с золотом?! Это только д
ерьмо отдают добровольно, и то не всегда: начинающий фермер гоняет свое с
емейство облегчаться на огород, упаси бог, если кто оправится не на его зе
мле, а в сторонке! Я начинаю ему рассказывать, что приходится довольно нас
тойчиво стучать в дверь почтового вагона, а он свое: «Чем?» Ц «Как „чем“? Я
сное дело, рукоятью кольта. А еще лучше для начала бабахнуть из сорок пято
го под крышу, дырка останется величиною с кошачью голову, впечатляет». Ц
«А если охранники ответят на ваш выстрел своими двумя?» Ц «Так у них дроб
овики!» Ц «Почему?» Как ребенок «почемукает», честное слово, абсолютный
несмышленыш в наших делах. Ну, объяснил я ему, что сорок пятый калибр стоит
в десять раз дороже дробовика. «А где хранятся деньги?» Ц «Как где? В сейф
е!» Ц «А ключи?» Ц «Ключи в Банке, куда они везут деньги». Ц «А как же вскр
ыть?» Ц «Очень просто: упираешь кольт в затылок охранника и почтальона, о
ни и трудятся за милую душу, пыхтят с ломом, а потом отдают содержимое». Ц
«А если в сейфе пусто?» Ц «Плохо тогда дело!» Ц «Что, надо ждать нового по
езда?» Ц «Ну да, новый поезд придет с полицией, те всех нас перестреляют».
Ц «Так ведь можно убежать?» Ц «От полиции бежать трудно». Ц «Почему?»
Ц «Да потому что все полицейские на Диком Западе сами раньше были налет
чиками». Ц «А как же они смогли попасть в полицию?» Ц «Да проще простого:
заложат своих друзей, скрутят ночью, перестреляют самых ершистых, сдадут
властям, вот и получают шерифские звезды». Ц «Ладно, теперь понял, но что
ж делать, если в сейфе пусто?» Ц «Как что? Грабить пассажиров!» Ц «Так вед
ь они могут быть вооружены?» Ц «Они и с револьверами под лавки залезают».
Ц «Почему?» Ц «Да потому что люди трусы. Если ты распахнул ногой дверь, г
аркнул на них, они сразу потекут!» Ц «А если найдется человек, который вып
устит в вас пять патронов?» Ц «Это, конечно, будет плохо, но ни разу никогд
а и никто так не поступал. Я ж говорю, трусы». Ц «Все?» Ц «Все, кроме женщин
». Ц «Почему?» Ц «А потому что те любопытные. Им страсть как интересно на
живых налетчиков посмотреть». Ц «Почему?» Ц «Да потому что ихние мужик
и, словно тряпки, прими, подай, пшел вон! Им настоящего хочется, чтоб можно б
ыло со всей душой подчиняться». Ц «Почему?» Ц «Да потому что баба любит
сильного, им матрацы не нужны». Ц «И не стыдно вам было женщин грабить?» Я
аж взвился: «Да я никогда их не грабил!» Ц «Только мужчин?» Ц «Конечно. Он
и хитрые, пока мы почтовый вагон шерудим, все свое передают бабам, а те в чу
лки прячут». Ц «Ну и как же вы поступали?» Ц «Чулочки берем, высыпаем сод
ержимое, всякие там золотые челюсти, бумажники с зелененькими и платинов
ые часы берем себе, а сережки и обручальные кольца возвращаем женщинам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24