Ну ладно, ждет, а
тут к нему подваливает фараон и говорит, что, мол, гад, рано ты еще вышел щип
ать карманы, не стемнело, пойдем, говорит, в участок, нечего тебе коптить н
ебо в центре города… Фолли божится, что завязал, ждет тетушку, идем, мол, в т
еатр смотреть, как девки скачут и рычат, а фараон гнет свое: «В участок, там
разберемся, ворюга недобитая». А Фолли не терпел, когда его обижали, я ж го
ворю, он себя в тюрьме блюл, как на папском конкордате Ватикана. «Я освобод
ился подчистую, Ц повторил он фараону, Ц уйди от меня, не то рассержусь».
Тут фараон поднимает дубинку и смеется: как, мол, интересно, ты умеешь серд
иться? После тюрьмы люди перестают сердиться, они становятся спокойными
и послушными. Ну и огрел для пробы Фолли по носу. Тот умылся кровью, достал
из кармана браунинг и жахнул пять штук в брюхо фараона. Тот остался жить, л
егко отделался, а Фолли оттащили в суд и закатили еще тридцать лет, а у нег
о и без того чахотка в последней стадии, ну, мы и решили пустить шапку по тю
ремному кругу, чтобы собрать ему на лекарства и дополнительное питание.
Каждый узник давал по никелю, Билл Портер внес доллар, а миллионщик Карно
отказался дать и цент. Рэйдлер как услыхал про это, так и попер на него, мол,
сколько миллионов унес в клюве, сколько сирот оставил голодными, сколько
бедолаг с небоскребов покидалось на мостовую! А тот хнычет, что он финанс
ист и не намерен поддерживать мерзкого карманника. А Рэйдлер на него с ку
лаками, а я между ними, за драку тут полагается карцер. Правда, Карно это не
касается, миллионщик, а нам гнить в мокрухе, а потом харкать кровью. Ладно,
развел я их, а потом рассказал Портеру, а Карно вокруг него ходит лисом, ве
дь Билл Ц главный человек в тюрьме, к нему все идут за правдой, он здесь ка
к Верховный Судья. Билл пожал плечами, а потом сказал, что больше не намере
н видеть Карно и отлучает его от себя навеки. Что тут стало с нашим финанси
стом! Как он плакал и унижался, как клялся, что не понял, о каком Фолли идет р
ечь, как совал деньги и обещал помочь ему, вплоть до освобождения из-под с
тражи через два года! А Портер ему на это сказал, что суть не в досрочном ос
вобождении, а в том, что человек, отбывший наказание в тюрьме, все равно в н
ашем вшивом обществе остается парией, даже решив стать на путь труда и бл
агородной бедности. «Если бы родители относились к детям так, как наша вл
асть относится к людям, вольно или невольно преступившим черту закона,
Ц сказал Портер, Ц тогда бы вся Америка стала страной бандитов. Умение п
рощать Ц главное достоинство умных родителей, а еще более важно забыват
ь прошлое, если оно действительно стало прошлым, то есть не угрожает буду
щему. Власть должна подражать умным родителям, если мы надеемся хоть как-
нибудь превратить страну в большую, добрую семью».
Тут Карно сделал еще одну ошибку, нажав на больную мозоль Билла, ибо предл
ожил ему написать цикл очерков о проблеме вины, наказания и тюрьмы.
Портер аж побледнел: «А какое я имею отношение к вине и наказанию, мистер К
арно? Я не считаю возможным быть фиксатором тюремных передряг, поскольку
меня не намерены выставлять кандидатом в губернаторы, да и потом, у меня н
ет дяди-миллионера, который бы покупал мне бумагу и карандаши! Я вижу свое
призвание в другом, и никто не вправе обсуждать это мое призвание потому
лишь, что оно Ц мое, как и жизнь, которой я распоряжусь так, как мне подскаж
ет достоинство и совесть».
Тут Карно попер цитировать старого француза, который заварил в Европе ка
шу (то ли Руссо, то ли Вольтер, я их путаю), Портер ответил ему на латыни, тот п
ерешел на немецкий, а Портер начал чесать на французском, тешились так с п
олчаса, потом кое-как примирились, но что-то между ними пролегло такое, че
го уж не переступишь.
Ладно, Джонни, давай рассказывай о своем житье, но только чего посмешнее, т
ут своего дерьма хватает, хочется чего повозвышенней!
Остаюсь твоим братом Элом Дженнингсом".
16
"Многоуважаемый мистер Камингс!
Хочу порадовать Вас сообщением о том, что я (с компаньонами) открыл инстит
ут «Исследования критических ситуаций, советы, помощь действием». Не скр
ою, предложений поступает огромное количество, в основном от женщин, кот
орые обеспокоены времяпровождением мужей.
Среди клиентов есть дамы, имена которых Вам хорошо известны, ибо мужья яв
ляют собой цвет страны.
Поскольку я считаю себя обязанным Вам за то участие в моей судьбе, которо
е Вы столь добро проявили, готов оказывать Вам и впредь любые услуги.
Примите, уважаемый мистер Камингс, уверения в совершенном почтении, Искр
енне Ваш Бенджамин Во, Президент фирмы «Исследование критических ситуа
ций инкорпорэйтед».
17
"Уважаемый мистер Во!
Рад Вашим успехам.
Убежден, что, как и раньше, Вы будете руководствоваться в Вашей служебной
деятельности Законом и Джентльменством.
Лишь святое служение Духу и Букве нашей Конституции может помочь Вам раз
вернуть Ваш бизнес не только на уровне Штата, но и в столице.
В ближайшее время к Вам приедет один из юристов, который даст Вам ряд сове
тов и обменяется соображениями по всем интересующим Вас вопросам.
Искренне
Камингс".
18
"Любимая сестренка!
Как ты поживаешь, ненаглядная, нежная Магда? Уже три дня не было от тебя пи
сем, а мне кажется, что прошла вечность с тех пор, как я разговаривал с тобо
ю… Да, именно так, разговаривал, ибо я слышу твои интонации, когда читаю тв
ои письма, слышу твой смех, вижу твои лукавые глазенки и ямочки на румяных
щечках…
Солнце мое, пожалуйста, немедленно, подчеркиваю, немедленно поручи Шульц
у связаться с представителем «Фуд корпорэйшн». Эта фирма поставляет про
дукты нашей богадельне. Пусть Шульц скажет им, чтобы не валяли дурака! Бил
л Портер, принимающий продукты, рассказал, что в них слишком много червей,
и грозился устроить скандал. Мы-то здесь живем привилегированно, и нам, ка
к понимаешь, привозят отменную еду. Портер относится к числу тех людей, ко
торые могут закусить удила.
А у нас с тобой акций этой самой «Фуд корпорэйшн» примерно на сто двадцат
ь тысяч баков.
Понятно, я пока что погасил этот скандал, предложив Портеру написать раз
облачительную статью, пообещав переправить ее через тебя в газеты… Не уд
ивляйся, именно так следует поступать с людьми его норова. Попроси я его п
ромолчать, он бы взбрыкнул, как норовистый конь, конец отношениям… Я, наоб
орот, гневался и пускал пену, говорил, что его подвижничество, которое нем
инуемо приведет его в одиночку и карцер, станет примером для остальных з
аключенных. Тут в дискуссию включился «гном», Эл Дженнингс, которому Пор
тер дал кличку «полковник»: «На кой черт Биллу гнить в карцере?! Его оружие
Ц рассказ, а не статья про червивое мясо! Сами пишите, сами садитесь в кар
цер!» Знаешь, когда трое, всегда можно избежать конфликта. Самое страшное,
если друг другу противостоят двое, это как в неудачном браке, разрыв неми
нуем, трагедия неизбежна.
Словом, Портер, которому недолго уже осталось здесь пыхтеть, испугавшись
того, что его упрячут в подвал, а то и еще срок добавят, отступил. Мой план с
работал, я ж дока в интригах подобного рода, но вместо Портера может прийт
и другой, не имеющий призвания к изящной словесности и поэтому не берегу
щий себя для любимого дела, Ц тогда возможен скандал который грозит нам
крупным убытком.
Так что пусть Шульц срочно действует. Скажи что в бизнесе блефовать можн
о и должно, но до определенных пределов. Если преступишь грань, можешь не д
осчитаться зубов, а протез дорого стоит.
Как идет ремонт нашего маленького замка в Колорадо? Пожалуйста, не разре
шай делать лепные потолки, я буду чувствовать себя как в Версале, а мы с то
бою не аристократы, но истинные республиканцы.
Обнимаю твой брат Карно".
19
"Дорогой Ли!
Пожалуйста, перешли в ряд боевых газет те документы, которые я тебе высыл
аю с этим письмом о том ужасе, который может свершиться в Колумбусе: казня
т ни в чем не повинного человека!
Я не могу доказать этого, оттого что лишен права голоса и мысли; я человек
«без чести», каторжанин и расхититель. Однако в отличие от многих других (
это не хвастовство, поверь) я, как литератор (какой-никакой), чувствую прав
ду кожей, глазами, ощущаю ее в воздухе, она снится мне, я раздавлен ею, как не
рвная женщина Ц предчувствиями. Я прекраснейшим образом отдаю себе отч
ет в том, что это не довод для служителей Фемиды, не человек важен им, а коря
вые строчки свидетельских показаний и очных ставок. Но, Ли, верь мне, гряде
т такая несправедливость, которая породит много других несправедливос
тей. Впоследствии тот же мертвый закон так же мертво осудит на позор всех
тех, кто Ц следуя его мертвой букве Ц привел невиновного мальчика в кам
еру смертников. Одна несправедливость, санкционированная властью, роди
т десятки других. Общество может содрогнуться, устои окажутся непоколеб
ленными Ц вот что такое одна «государственная несправедливость». А есл
и представить себе, что среди родственников того, кого потом, когда истин
а запоздало восторжествует, накажут, может появиться маленький Лютер, Дж
ефферсон или Робеспьер, то на дрожжах этой несправедливости расцветет ф
илософия отмщения, которая чревата новой гражданской войной, штурмом Ба
стилии, очередным Термидором…
Убери с документов и показаний заключенных упоминание моей фамилии. Пож
алуйста, сделай это. Купируй в письме Эла Дженнингса мою фамилию и отправ
ь с сопроводительной памяткой одного из крепких адвокатов в газеты. Увер
яю тебя, среди репортеров найдется человек, который может дать ему имя, а и
мя Ц это деньги, то есть независимость.
Ли, сделай что-нибудь!
Твой Билл Портер".
20
"Дорогой Па!
Я не стал бы беспокоить тебя письмом о моем деле, ты уж и так достаточно хл
ебнул горя из-за непутевого сына. Но сейчас я сделался свидетелем такого
ужаса, который ранее за всю мою жизнь был неведом, а поскольку мне, как зак
люченному, вменено в обязанность составлять протокол агонии приговоре
нных к смертной казни на электрическом стуле, я Ц хоть и косвенно Ц стан
у соучастником преступления.
Следовательно, молчание невозможно, ибо преступно.
Конечно, Па, ты можешь подумать, что я снова загибаю, хочу выдать холодного
убийцу за несчастную жертву. Нет, в данном случае не я один убежден в полн
ейшей невиновности осужденного, но все узники Колумбуса.
Поскольку ты судья, а я бывший адвокат, позволю себе изложить историю под
робно.
В камеру смертников был посажен молодой парень по имени Кид. Его глаза см
отрели на всех по-детски доверчиво, а лицо было дружелюбным и мягким. Обви
няли его в том, что он зверски и преднамеренно утопил своего друга. Кид кат
егорически отрицал свою вину. Я знаю, как умеют преступники играть невин
овность, и поэтому, пользуясь должностью секретаря начальника тюрьмы, сд
елал так, что Портер, не только истинный джентльмен, но и писатель, чьи рас
сказы рано или поздно составят славу Америки, был допущен к смертнику во
время прогулки.
Когда он вернулся ко мне после этого свидания, лицо его стало желтым, на лб
у появилась испарина, а сильные пальцы были так сцеплены, что даже ногти в
пились в кожу.
«Я думал, что это мужчина, но ведь он ребенок, Ц сказал Портер. Ц Ему, оказ
ывается, всего семнадцать лет, понимаете?! Он невиновен, поверьте мне! Он у
бежден, что в последнюю минуту произойдет что-то неожиданное и его обяза
тельно спасут! Господи, можно ли верить хоть во что-то хорошее на этой зем
ле, где совершаются такие преднамеренные, хладнокровные, злодейские уби
йства! Этот мальчик невиновен! У него ласковые голубые глаза, такие глаза
бывают только у честных детей! Сделайте что-нибудь!» А что я могу сделать,
Па? Что? Отсюда, из-за тюремных стен, каторжанин ничего не может сделать, иб
о он обречен на полное недоверие нашего паршивого общества!
Вот фабула дела: в воскресный день Кид и его друг, тоже семнадцатилетний п
арнишка Боб Уитни, пошли на реку. Кид вернулся домой один, Боб пропал. Чере
з три недели в низовьях реки выловили тело утопленника. Лицо его было изъ
едено рыбами, но родители, осмотрев тело, опознали сына по родимым пятнам,
смутно угадывавшимся на ногах покойного.
Кида арестовали. Три свидетеля показали, что они своими глазами видели К
ида с парнем его же возраста на берегу реки, которые то ли дрались, то ли сс
орились, и вроде бы Кид крикнул: «Я тебя, гада, утоплю!» На основании этих по
казаний мальчишка приговорен к смертной казни на электрическом стуле.
Я спросил его: «Как все было?»
Он ответил: «Все было так, да не так. Я действительно пошел с Бобом купатьс
я и загорать, но только долго лежать на солнце скучно, мы начали возиться,
бегать друг за другом, играть, одним словом, Боб одолел меня, оседлал, как к
оня, а я, вырвавшись, крикнул: „Ну, погоди, сейчас я тебя за это утоплю!“ И пов
олок Боба за ногу к воде. А потом я оделся и пошел в город Ц я ведь уже работ
ал, надо было жить на что-то, родных нет, а кто сестренку будет кормить? А Бо
б исчез».
Вот и все. На основании трех свидетельских показаний и обезображенного т
рупа Кида убьют Ц по закону, с соблюдением формальностей, а я составлю ра
порт о том, сколько времени его била агония, кричал ли он, сопротивлялся, п
лакал, просил о помиловании или же был в состоянии прострации.
Па, ты обязан сделать что-нибудь!
Я ведь не говорю, что меня неверно отправили на каторгу. Я говорю только, ч
то меня не имели права катать на пожизненное, а против пяти ле
т я не возражаю, закон есть закон, я его маму видел кое с кем в гробу после по
минок.
Когда меня взяли, я не просил тебя о помощи, ибо знал свою вину.
Сейчас я прошу тебя о помощи, оттого что знаю невиновность Кида.
Твой сын
Эл Дженнингс".
21
"Дорогая и любимая Маргарет!
Как я рад твоему письму!
Как прекрасен твой почерк!
Ты умеешь писать значительно красивее, чем я. Боже, я испытываю зависть к м
оей любимой Маргарет!
Неужели ты так же лихо решаешь задачи по математике? Если «да», то я разрыв
аю контракт с моими компаньонами, бросаю Рим и возвращаюсь домой, потому
что ты вполне сможешь обеспечить безбедное существование не только себ
е, но и мне, твоему старому, больному, тридцатишестилетнему отцу, который,
продолжая дружбу с Домовым, прилетает к тебе на чудо-ковре каждую суббот
у в двенадцать часов семьдесят девять минут в образе пушинки и проводит
возле твоей кроватки ровно два часа. Ты помнишь меня? Однажды ты открыла г
лазки, взяла меня на ладошку, дунула, и я вознесся к темному потолку, счаст
ливый оттого, что побыл рядом с тобою и ощутил тепло твоей руки.
А еще я видел на улице Рима, что ведет к Капитолию, трициклет. О, это чудо-ма
шина будущего! Три колеса, сиденье и моторчик Ц тридцать миль в час! Я не м
ог поверить своим глазам до тех пор, пока сам не научился управлять. Это пр
екрасное ощущение! Когда я вернусь, мы станем с тобою кататься на трицикл
ете по дорогам вокруг Питтсбурга.
Надеюсь, ты по-прежнему не обижаешь бабушку?
Домовой просил передать тебе привет.
Гном, который не расстается со мною ни на минуту, поселившись в кармашке д
ля носового платка, шлет тебе рисунок, на котором изображает Папу и Дочь в
о время игры в жмурки.
Целую тебя, Человечек!
Папа".
22
"Дорогой мистер Роуз!
Прошу Вас не удивляться этому письму.
Действительно, я никогда не посылал Вам ни единой рукописи из тех, что поп
адают ко мне от начинающих литераторов, однако рассказы Билла Сиднея Пор
тера, которые в свое время направил мне для консультации столь трагическ
и ушедший Уолт Порч, являются своего рода событием в нашей литературной
жизни.
Я считаю своим долгом рекомендовать их к публикации, ибо в них есть свой с
тиль, своя форма мышления, свой подход к теме.
Не скрою, поначалу я не понял стиль м-ра Портера, и лишь по прошествии врем
ени, а особенно когда нас покинул несравненный, честный и талантливый Уо
лт Порч, я все больше и больше проникался сознанием того, что эта проза, хо
ть и отличающаяся от моей самым кардинальным образом, тем не менее имеет
право на свое место под нашим литературным солнцем.
Искренне Ваш
Грегори Презерз".
23
"Дорогой мистер Презерз!
Для моего литературного агентства была большая честь получить от Вас но
веллы молодого неизвестного автора Билла Сиднея Портера.
Мы с радостью начнем публикацию его новелл, однако нам срочно необходим
адрес м-ра Портера, чтобы мы могли соответствующим образом оформить наш
и отношения и оговорить условия оплаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
тут к нему подваливает фараон и говорит, что, мол, гад, рано ты еще вышел щип
ать карманы, не стемнело, пойдем, говорит, в участок, нечего тебе коптить н
ебо в центре города… Фолли божится, что завязал, ждет тетушку, идем, мол, в т
еатр смотреть, как девки скачут и рычат, а фараон гнет свое: «В участок, там
разберемся, ворюга недобитая». А Фолли не терпел, когда его обижали, я ж го
ворю, он себя в тюрьме блюл, как на папском конкордате Ватикана. «Я освобод
ился подчистую, Ц повторил он фараону, Ц уйди от меня, не то рассержусь».
Тут фараон поднимает дубинку и смеется: как, мол, интересно, ты умеешь серд
иться? После тюрьмы люди перестают сердиться, они становятся спокойными
и послушными. Ну и огрел для пробы Фолли по носу. Тот умылся кровью, достал
из кармана браунинг и жахнул пять штук в брюхо фараона. Тот остался жить, л
егко отделался, а Фолли оттащили в суд и закатили еще тридцать лет, а у нег
о и без того чахотка в последней стадии, ну, мы и решили пустить шапку по тю
ремному кругу, чтобы собрать ему на лекарства и дополнительное питание.
Каждый узник давал по никелю, Билл Портер внес доллар, а миллионщик Карно
отказался дать и цент. Рэйдлер как услыхал про это, так и попер на него, мол,
сколько миллионов унес в клюве, сколько сирот оставил голодными, сколько
бедолаг с небоскребов покидалось на мостовую! А тот хнычет, что он финанс
ист и не намерен поддерживать мерзкого карманника. А Рэйдлер на него с ку
лаками, а я между ними, за драку тут полагается карцер. Правда, Карно это не
касается, миллионщик, а нам гнить в мокрухе, а потом харкать кровью. Ладно,
развел я их, а потом рассказал Портеру, а Карно вокруг него ходит лисом, ве
дь Билл Ц главный человек в тюрьме, к нему все идут за правдой, он здесь ка
к Верховный Судья. Билл пожал плечами, а потом сказал, что больше не намере
н видеть Карно и отлучает его от себя навеки. Что тут стало с нашим финанси
стом! Как он плакал и унижался, как клялся, что не понял, о каком Фолли идет р
ечь, как совал деньги и обещал помочь ему, вплоть до освобождения из-под с
тражи через два года! А Портер ему на это сказал, что суть не в досрочном ос
вобождении, а в том, что человек, отбывший наказание в тюрьме, все равно в н
ашем вшивом обществе остается парией, даже решив стать на путь труда и бл
агородной бедности. «Если бы родители относились к детям так, как наша вл
асть относится к людям, вольно или невольно преступившим черту закона,
Ц сказал Портер, Ц тогда бы вся Америка стала страной бандитов. Умение п
рощать Ц главное достоинство умных родителей, а еще более важно забыват
ь прошлое, если оно действительно стало прошлым, то есть не угрожает буду
щему. Власть должна подражать умным родителям, если мы надеемся хоть как-
нибудь превратить страну в большую, добрую семью».
Тут Карно сделал еще одну ошибку, нажав на больную мозоль Билла, ибо предл
ожил ему написать цикл очерков о проблеме вины, наказания и тюрьмы.
Портер аж побледнел: «А какое я имею отношение к вине и наказанию, мистер К
арно? Я не считаю возможным быть фиксатором тюремных передряг, поскольку
меня не намерены выставлять кандидатом в губернаторы, да и потом, у меня н
ет дяди-миллионера, который бы покупал мне бумагу и карандаши! Я вижу свое
призвание в другом, и никто не вправе обсуждать это мое призвание потому
лишь, что оно Ц мое, как и жизнь, которой я распоряжусь так, как мне подскаж
ет достоинство и совесть».
Тут Карно попер цитировать старого француза, который заварил в Европе ка
шу (то ли Руссо, то ли Вольтер, я их путаю), Портер ответил ему на латыни, тот п
ерешел на немецкий, а Портер начал чесать на французском, тешились так с п
олчаса, потом кое-как примирились, но что-то между ними пролегло такое, че
го уж не переступишь.
Ладно, Джонни, давай рассказывай о своем житье, но только чего посмешнее, т
ут своего дерьма хватает, хочется чего повозвышенней!
Остаюсь твоим братом Элом Дженнингсом".
16
"Многоуважаемый мистер Камингс!
Хочу порадовать Вас сообщением о том, что я (с компаньонами) открыл инстит
ут «Исследования критических ситуаций, советы, помощь действием». Не скр
ою, предложений поступает огромное количество, в основном от женщин, кот
орые обеспокоены времяпровождением мужей.
Среди клиентов есть дамы, имена которых Вам хорошо известны, ибо мужья яв
ляют собой цвет страны.
Поскольку я считаю себя обязанным Вам за то участие в моей судьбе, которо
е Вы столь добро проявили, готов оказывать Вам и впредь любые услуги.
Примите, уважаемый мистер Камингс, уверения в совершенном почтении, Искр
енне Ваш Бенджамин Во, Президент фирмы «Исследование критических ситуа
ций инкорпорэйтед».
17
"Уважаемый мистер Во!
Рад Вашим успехам.
Убежден, что, как и раньше, Вы будете руководствоваться в Вашей служебной
деятельности Законом и Джентльменством.
Лишь святое служение Духу и Букве нашей Конституции может помочь Вам раз
вернуть Ваш бизнес не только на уровне Штата, но и в столице.
В ближайшее время к Вам приедет один из юристов, который даст Вам ряд сове
тов и обменяется соображениями по всем интересующим Вас вопросам.
Искренне
Камингс".
18
"Любимая сестренка!
Как ты поживаешь, ненаглядная, нежная Магда? Уже три дня не было от тебя пи
сем, а мне кажется, что прошла вечность с тех пор, как я разговаривал с тобо
ю… Да, именно так, разговаривал, ибо я слышу твои интонации, когда читаю тв
ои письма, слышу твой смех, вижу твои лукавые глазенки и ямочки на румяных
щечках…
Солнце мое, пожалуйста, немедленно, подчеркиваю, немедленно поручи Шульц
у связаться с представителем «Фуд корпорэйшн». Эта фирма поставляет про
дукты нашей богадельне. Пусть Шульц скажет им, чтобы не валяли дурака! Бил
л Портер, принимающий продукты, рассказал, что в них слишком много червей,
и грозился устроить скандал. Мы-то здесь живем привилегированно, и нам, ка
к понимаешь, привозят отменную еду. Портер относится к числу тех людей, ко
торые могут закусить удила.
А у нас с тобой акций этой самой «Фуд корпорэйшн» примерно на сто двадцат
ь тысяч баков.
Понятно, я пока что погасил этот скандал, предложив Портеру написать раз
облачительную статью, пообещав переправить ее через тебя в газеты… Не уд
ивляйся, именно так следует поступать с людьми его норова. Попроси я его п
ромолчать, он бы взбрыкнул, как норовистый конь, конец отношениям… Я, наоб
орот, гневался и пускал пену, говорил, что его подвижничество, которое нем
инуемо приведет его в одиночку и карцер, станет примером для остальных з
аключенных. Тут в дискуссию включился «гном», Эл Дженнингс, которому Пор
тер дал кличку «полковник»: «На кой черт Биллу гнить в карцере?! Его оружие
Ц рассказ, а не статья про червивое мясо! Сами пишите, сами садитесь в кар
цер!» Знаешь, когда трое, всегда можно избежать конфликта. Самое страшное,
если друг другу противостоят двое, это как в неудачном браке, разрыв неми
нуем, трагедия неизбежна.
Словом, Портер, которому недолго уже осталось здесь пыхтеть, испугавшись
того, что его упрячут в подвал, а то и еще срок добавят, отступил. Мой план с
работал, я ж дока в интригах подобного рода, но вместо Портера может прийт
и другой, не имеющий призвания к изящной словесности и поэтому не берегу
щий себя для любимого дела, Ц тогда возможен скандал который грозит нам
крупным убытком.
Так что пусть Шульц срочно действует. Скажи что в бизнесе блефовать можн
о и должно, но до определенных пределов. Если преступишь грань, можешь не д
осчитаться зубов, а протез дорого стоит.
Как идет ремонт нашего маленького замка в Колорадо? Пожалуйста, не разре
шай делать лепные потолки, я буду чувствовать себя как в Версале, а мы с то
бою не аристократы, но истинные республиканцы.
Обнимаю твой брат Карно".
19
"Дорогой Ли!
Пожалуйста, перешли в ряд боевых газет те документы, которые я тебе высыл
аю с этим письмом о том ужасе, который может свершиться в Колумбусе: казня
т ни в чем не повинного человека!
Я не могу доказать этого, оттого что лишен права голоса и мысли; я человек
«без чести», каторжанин и расхититель. Однако в отличие от многих других (
это не хвастовство, поверь) я, как литератор (какой-никакой), чувствую прав
ду кожей, глазами, ощущаю ее в воздухе, она снится мне, я раздавлен ею, как не
рвная женщина Ц предчувствиями. Я прекраснейшим образом отдаю себе отч
ет в том, что это не довод для служителей Фемиды, не человек важен им, а коря
вые строчки свидетельских показаний и очных ставок. Но, Ли, верь мне, гряде
т такая несправедливость, которая породит много других несправедливос
тей. Впоследствии тот же мертвый закон так же мертво осудит на позор всех
тех, кто Ц следуя его мертвой букве Ц привел невиновного мальчика в кам
еру смертников. Одна несправедливость, санкционированная властью, роди
т десятки других. Общество может содрогнуться, устои окажутся непоколеб
ленными Ц вот что такое одна «государственная несправедливость». А есл
и представить себе, что среди родственников того, кого потом, когда истин
а запоздало восторжествует, накажут, может появиться маленький Лютер, Дж
ефферсон или Робеспьер, то на дрожжах этой несправедливости расцветет ф
илософия отмщения, которая чревата новой гражданской войной, штурмом Ба
стилии, очередным Термидором…
Убери с документов и показаний заключенных упоминание моей фамилии. Пож
алуйста, сделай это. Купируй в письме Эла Дженнингса мою фамилию и отправ
ь с сопроводительной памяткой одного из крепких адвокатов в газеты. Увер
яю тебя, среди репортеров найдется человек, который может дать ему имя, а и
мя Ц это деньги, то есть независимость.
Ли, сделай что-нибудь!
Твой Билл Портер".
20
"Дорогой Па!
Я не стал бы беспокоить тебя письмом о моем деле, ты уж и так достаточно хл
ебнул горя из-за непутевого сына. Но сейчас я сделался свидетелем такого
ужаса, который ранее за всю мою жизнь был неведом, а поскольку мне, как зак
люченному, вменено в обязанность составлять протокол агонии приговоре
нных к смертной казни на электрическом стуле, я Ц хоть и косвенно Ц стан
у соучастником преступления.
Следовательно, молчание невозможно, ибо преступно.
Конечно, Па, ты можешь подумать, что я снова загибаю, хочу выдать холодного
убийцу за несчастную жертву. Нет, в данном случае не я один убежден в полн
ейшей невиновности осужденного, но все узники Колумбуса.
Поскольку ты судья, а я бывший адвокат, позволю себе изложить историю под
робно.
В камеру смертников был посажен молодой парень по имени Кид. Его глаза см
отрели на всех по-детски доверчиво, а лицо было дружелюбным и мягким. Обви
няли его в том, что он зверски и преднамеренно утопил своего друга. Кид кат
егорически отрицал свою вину. Я знаю, как умеют преступники играть невин
овность, и поэтому, пользуясь должностью секретаря начальника тюрьмы, сд
елал так, что Портер, не только истинный джентльмен, но и писатель, чьи рас
сказы рано или поздно составят славу Америки, был допущен к смертнику во
время прогулки.
Когда он вернулся ко мне после этого свидания, лицо его стало желтым, на лб
у появилась испарина, а сильные пальцы были так сцеплены, что даже ногти в
пились в кожу.
«Я думал, что это мужчина, но ведь он ребенок, Ц сказал Портер. Ц Ему, оказ
ывается, всего семнадцать лет, понимаете?! Он невиновен, поверьте мне! Он у
бежден, что в последнюю минуту произойдет что-то неожиданное и его обяза
тельно спасут! Господи, можно ли верить хоть во что-то хорошее на этой зем
ле, где совершаются такие преднамеренные, хладнокровные, злодейские уби
йства! Этот мальчик невиновен! У него ласковые голубые глаза, такие глаза
бывают только у честных детей! Сделайте что-нибудь!» А что я могу сделать,
Па? Что? Отсюда, из-за тюремных стен, каторжанин ничего не может сделать, иб
о он обречен на полное недоверие нашего паршивого общества!
Вот фабула дела: в воскресный день Кид и его друг, тоже семнадцатилетний п
арнишка Боб Уитни, пошли на реку. Кид вернулся домой один, Боб пропал. Чере
з три недели в низовьях реки выловили тело утопленника. Лицо его было изъ
едено рыбами, но родители, осмотрев тело, опознали сына по родимым пятнам,
смутно угадывавшимся на ногах покойного.
Кида арестовали. Три свидетеля показали, что они своими глазами видели К
ида с парнем его же возраста на берегу реки, которые то ли дрались, то ли сс
орились, и вроде бы Кид крикнул: «Я тебя, гада, утоплю!» На основании этих по
казаний мальчишка приговорен к смертной казни на электрическом стуле.
Я спросил его: «Как все было?»
Он ответил: «Все было так, да не так. Я действительно пошел с Бобом купатьс
я и загорать, но только долго лежать на солнце скучно, мы начали возиться,
бегать друг за другом, играть, одним словом, Боб одолел меня, оседлал, как к
оня, а я, вырвавшись, крикнул: „Ну, погоди, сейчас я тебя за это утоплю!“ И пов
олок Боба за ногу к воде. А потом я оделся и пошел в город Ц я ведь уже работ
ал, надо было жить на что-то, родных нет, а кто сестренку будет кормить? А Бо
б исчез».
Вот и все. На основании трех свидетельских показаний и обезображенного т
рупа Кида убьют Ц по закону, с соблюдением формальностей, а я составлю ра
порт о том, сколько времени его била агония, кричал ли он, сопротивлялся, п
лакал, просил о помиловании или же был в состоянии прострации.
Па, ты обязан сделать что-нибудь!
Я ведь не говорю, что меня неверно отправили на каторгу. Я говорю только, ч
то меня не имели права катать на пожизненное, а против пяти ле
т я не возражаю, закон есть закон, я его маму видел кое с кем в гробу после по
минок.
Когда меня взяли, я не просил тебя о помощи, ибо знал свою вину.
Сейчас я прошу тебя о помощи, оттого что знаю невиновность Кида.
Твой сын
Эл Дженнингс".
21
"Дорогая и любимая Маргарет!
Как я рад твоему письму!
Как прекрасен твой почерк!
Ты умеешь писать значительно красивее, чем я. Боже, я испытываю зависть к м
оей любимой Маргарет!
Неужели ты так же лихо решаешь задачи по математике? Если «да», то я разрыв
аю контракт с моими компаньонами, бросаю Рим и возвращаюсь домой, потому
что ты вполне сможешь обеспечить безбедное существование не только себ
е, но и мне, твоему старому, больному, тридцатишестилетнему отцу, который,
продолжая дружбу с Домовым, прилетает к тебе на чудо-ковре каждую суббот
у в двенадцать часов семьдесят девять минут в образе пушинки и проводит
возле твоей кроватки ровно два часа. Ты помнишь меня? Однажды ты открыла г
лазки, взяла меня на ладошку, дунула, и я вознесся к темному потолку, счаст
ливый оттого, что побыл рядом с тобою и ощутил тепло твоей руки.
А еще я видел на улице Рима, что ведет к Капитолию, трициклет. О, это чудо-ма
шина будущего! Три колеса, сиденье и моторчик Ц тридцать миль в час! Я не м
ог поверить своим глазам до тех пор, пока сам не научился управлять. Это пр
екрасное ощущение! Когда я вернусь, мы станем с тобою кататься на трицикл
ете по дорогам вокруг Питтсбурга.
Надеюсь, ты по-прежнему не обижаешь бабушку?
Домовой просил передать тебе привет.
Гном, который не расстается со мною ни на минуту, поселившись в кармашке д
ля носового платка, шлет тебе рисунок, на котором изображает Папу и Дочь в
о время игры в жмурки.
Целую тебя, Человечек!
Папа".
22
"Дорогой мистер Роуз!
Прошу Вас не удивляться этому письму.
Действительно, я никогда не посылал Вам ни единой рукописи из тех, что поп
адают ко мне от начинающих литераторов, однако рассказы Билла Сиднея Пор
тера, которые в свое время направил мне для консультации столь трагическ
и ушедший Уолт Порч, являются своего рода событием в нашей литературной
жизни.
Я считаю своим долгом рекомендовать их к публикации, ибо в них есть свой с
тиль, своя форма мышления, свой подход к теме.
Не скрою, поначалу я не понял стиль м-ра Портера, и лишь по прошествии врем
ени, а особенно когда нас покинул несравненный, честный и талантливый Уо
лт Порч, я все больше и больше проникался сознанием того, что эта проза, хо
ть и отличающаяся от моей самым кардинальным образом, тем не менее имеет
право на свое место под нашим литературным солнцем.
Искренне Ваш
Грегори Презерз".
23
"Дорогой мистер Презерз!
Для моего литературного агентства была большая честь получить от Вас но
веллы молодого неизвестного автора Билла Сиднея Портера.
Мы с радостью начнем публикацию его новелл, однако нам срочно необходим
адрес м-ра Портера, чтобы мы могли соответствующим образом оформить наш
и отношения и оговорить условия оплаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24