Вот. Мы намерены попробовать двинуть тебя еще выш
е, кое-какие разговоры уже проведены, но в таких вопросах, как понимаешь, о
пасно переторопиться.
Ты лучше подумай, Дэйв, как можно исхитриться, Ц ни в чем, ясно, не преступа
я черту закона, Ц чтобы погасить дело Портера, бросить его из твоего шкаф
а в архив и забыть?
Ты прекраснейшим образом понимаешь, что во всем этом происшествии меня в
олнует не судьба молокососа Портера, но престиж нашего Банка. Кто пойдет
к нам, если люди будут знать, Ц и не из разговоров, а по решению прокурора,
Ц что в «Первом Национальном» на виду у руководителей, средь белого дня
работают жулики и прощелыги, а что еще страшнее Ц малокомпетентные люди
? Вот.
Подумай и ответь мне, сынок.
Очень жду твоего ответа. Вот так-то.
Остаюсь твоим верным старым другом
Майклом, Серым Наездником".
23
"Дорогой Боб!
С тех пор как мы расстались после выпускного вечера в нашем колледже, я ни
разу не встречал никого из наших, что, конечно, жаль. Поскольку наши с тобо
й отношения отличались доверительностью, я позволю обратиться к тебе с б
ольшой просьбой.
Человек, оплативший мое обучение в колледже, попал в неловкое положение:
клерк его банка украл какую-то мелочь из кассы; это сразу же попало на зуб
ок ревизоров из Вашингтона, а тем надо как-то показывать работу, чтобы про
биваться наверх. Ну и завертелось дело , которое не стоит выед
енного яйца! Несмотря на то, что деньги давно внесены в кассу, случайная не
достача его покрыта, Вашингтон требует, чтобы я возбудил уголовное дело
против Банка, а один из его президентов именно тот, который был моим благо
детелем.
Если ты сочтешь мою просьбу тактичной, подскажи, как мне следует поступи
ть. Поскольку ты сидишь в судейском кресле, а я лишь в прокурорском, тебе в
иднее все в совокупности.
Искренне твой
Дэйв Кальберсон".
24
"Дорогой Ли!
Мне рассказывали, что на Аляске бытует смешное выражение: «Битому не спи
тся». Именно потому, что оно бытует, я считаю его истинным; все, что химерич
но, хоть даже поддерживается властью и религией, обречено Ц рано или поз
дно Ц на исчезновение, тлен, беспамятство. Поэтому выскажи свои соображ
ения по поводу писульки, которую я намерен опубликовать в моей «Роллинг
стоун». Пиши нелицеприятно, так, как ты ответил мне по поводу той штуки о п
резиденте, которую я все-таки опубликовал, несмотря на твои предостереж
ения. (Прокурор Кальберсон сказал в связи с этим своему сыну, что я Ц сука.)
Кстати, через месяц после твоего предостережения на меня покатили камни
значительно более тяжелые, чем моя «Роллинг стоун»; до сих пор грохочет, к
ак тогда, в горах, когда мы с тобою переходили сыпучую балку и твоего кауро
го унесло в пропасть. Ну да ничего, обойдется.
Но все-таки честно скажу тебе, Ли: как-то скучно становится жить на белом с
вете…
Ну, слушай писулю: самая великая книга Ц это жизнь, которая нас окружает.
Все, что может постичь человеческий разум, все, что могут передать слова, з
аключено в крошечном мирке, куда нас заключили с рождения. Тот, кто облада
ет проницательным взглядом, вполне может обнаружить под пыльным покров
ом удушающей повседневности трагические, романтические и комические с
кетчи, которые разыгрываем мы Ц большие и маленькие актеры, Ц выпущенн
ые на какое-то время сюда, на подмостки Вселенной.
Впрочем, жизнь нельзя определять ни как чисто трагический спектакль, ни
как комический водевиль, это слезы и смех. Именно так, ибо Всесильные руки
дергают за незримые веревочки, и тогда хохот прерывается рыданием или же
неожиданное веселье приходит в час глубочайшей скорби.
Мы танцуем и плачем, как и все марионетки, отнюдь не по собственной воле, д
а и спать укладываемся в деревянные ящики именно тогда, когда гаснут све
ркающие огни рампы, освещавшие наше место на сцене, и наступает темнота, с
ловно ночь, укрывающая своей бездыханной мглою арену краткого, как миг, т
риумфа.
Мы проходим по улицам, скользя рассеянным взглядом по лицам тех, кто на са
мом-то деле вровень с теми великими героями, которых воспевали поэты. Одн
ако же далеко не все могут различить в глазах неприметных женщин и совер
шенно обыкновенных мужчин отпечатки тех страстей, что высверкивали на с
траницах романов и поэм.
Ученый в таинственной и взрывоопасной тишине библиотеки, дровосек в каф
едральном, солнечностволом сосновом лесу, моя возлюбленная в своем буду
аре и разгульная, намазанная бродяжка с жесткими глазами Ц все слеплены
из одной глины.
Руки Судьбы дергают за незримые веревочки, мы делаем пируэты, одни возно
сятся вверх, другие обрушиваются вниз, Случай или Потаенное Божество бро
сают нас то в одну, то в другую сторону, Ц где мы окажемся в конце концов? Н
езрячие куклы, мы болтаем и болтаемся на краю непознаваемой вечности. Вс
е мы вышли из одного корня… Король и каменщик равны между собою, если, впро
чем, не считать их окружения; королева и доярка усядутся на обрывистом кр
аю Судьбы, одна с короной, другая с ведром, но кто окажется сильнее и выше, к
огда Судьба начнет разбирать дела всех своих марионеток?
Напиши мне, Ли, о чем-нибудь веселом. Только не пиши о тех годах, когда мы бы
ли беззаботными девятнадцатилетними ковбоями Ц это звучит сказкой, а в
зрослым людям опасно верить сказкам, может разорваться сердце или начне
тся запой.
Твой Сидней Портер".
25
"Дорогой Дэйв!
Я был рад получить твое письмо, и хоть оно носит характер делового, но все
равно, я сразу же вспомнил нашу молодость и подумал, что люди до двадцати п
яти лет, пока они еще не сели в седло дела, самые счастливые на земле, ибо им
не надо ложиться спать с мыслью о том, что надлежит провернуть завтра. Меч
татели Ц что может быть счастливее этой должности на земле, которую Тво
рец так щедро отдал молодым?!
Ладно, это я высказал свою обиду! Теперь по поводу твоего вопроса. Для меня
не составило труда вспомнить, кто был твоим благодетелем, я соотнес имя т
ого человека с ситуациями в Банках, запросил моих друзей в Техасе и получ
ил ответ, что речь идет о «Первом Национальном» в Остине, о его кассире м-р
е Портере. Лишь потому, что я был вынужден заниматься наведением справок,
вместо того чтобы сразу же тебе ответить, я и запоздал с этим моим послани
ем.
Говоря откровенно, у тебя нет никаких шансов, Дэйв! Ты обязан возбудить де
ло против этого прощелыги Портера, который занимается тем, что одной рук
ой пишет дешевые пасквили против президента в «Роллинг стоун», а другой
тягает из кассы деньги, принадлежащие гражданам, оказавшим доверие твое
му покровителю.
Однако если твой благодетель обладает силой (а он обладает ею), вполне мож
но найти возможность обсудить вопрос с Большим Жюри, которое единственн
о и вправе принять окончательное решение: сажать Портера на скамью подсу
димых или же удовлетвориться тем, что он вернул все деньги.
Это делается вполне легально, закон не будет нарушен ни в малости.
Ты, как прокурор, не можешь не обличить зло и преступление. Большое Жюри, в
свою очередь, имеет законное право удовлетвориться статус-кво, особенно
в том случае, если руководство Банка не требует крови Портера. Прокурор т
равит преступника, как гончая Ц зайца; Большое Жюри подобно охотнику, ко
торый может промазать, а порою, Ц если зайчишка еще слишком мал, Ц прост
о-напросто пожалеть его и не вскидывать дробовик. Прокурор требует макс
имума, суд, наоборот, более всего думает о гуманизме.
Конечно, если прокурор так представит дело Большому Жюри, что речь идет о
кошмарном преступлении, то надежда на локальный исход дела маловероятн
а! Если же ты Ц по закону совести Ц полагаешь, что дело не представляет у
грозы Закону и морали, Большому Жюри будет нетрудно принять искомое реше
ние, которое обозначит порок, но при этом проявит гуманность,
полагая, что чем меньше обвинительных приговоров, чем меньше арестантов
в тюрьмах, тем меньше детей, оставшихся без отцов, тем благополучнее обще
ство, ибо в нем нет дрожжей взаимного зла, которое разлагает общество и, ко
нденсируя в нем злобу, делает его взрывоопасным.
Тебе может показаться странным мое письмо, ибо я всегда стоял на позиции
«жесткой руки», но чем дольше я сижу в судейском кресле, чем больше людски
х трагедий проходит через меня, тем чаще я задумываюсь над тем, кто повине
н в людском горе.
Если стать на точку зрения, что преступниками рождаются, тогда возникает
вопрос: в какой мере это угодно Создателю? Ведь он творит людей по своему
образу и подобию, а ему не нужны ни злодеи, губящие женщин и детей, ни гангс
теры, взламывающие банки, ни тихие растратчики с манерами французских су
тенеров.
Видимо, все же виновато Общество, Дэйв. А мы с тобою служим его Столпам. И ес
ли Столпы не думают о том, как нивелировать полярную разницу, приводящую
к преступлению, рожденному обидой неравенства, то нам с тобою сам Бог вел
ел подумать об этом.
Отныне любое сомнение я толкую в пользу обвиняемого, и никто не сможет ме
ня столкнуть с этой моей позиции.
Был бы рад, найди ты возможность приехать ко мне в гости. Я построил очень
красивый дом, двенадцать комнат, застекленная веранда и красивый бассей
н; мы бы пожили с тобою так, как когда-то в маленькой комнатушке, когда учил
ись в колледже. Поговорили бы всласть. В нашем возрасте, когда мы приближа
емся к безжалостному рубежу старости, это порою бывает совершенно необх
одимо.
Остаюсь твоим другом Бобом, Добрым Судьей, которому за это свернут шею".
26
"Дорогой Ли!
Меня давно тянет написать очередную безделицу про слово «если бы». О, это
великое слово! Когда бы человек смог реализовать его потаенный, мистичес
кий смысл, жизнь его стала бы сказочно счастливой.
Если бы я был вором, я бы открыл специальную школу для жуликов и с каждого
брал всего лишь доллар за учебу, потому что курс обучения длился б не боле
е получаса, а то и того меньше. Я бы рассказывал тем, кто решил стать на стез
ю порока, лишь одну историю: в некотором царстве, в далеком государстве жу
лики работали так массово, что шейх решил сделать образцовый процесс и п
ублично, на страх всем, казнить самого главного вора. Но для этого надо был
о придумать такую провокацию, которая бы отдала ему в руки злоумышленник
а. И вот хитрый шейх повелел поставить на площади мешок, полный золота. А с
траже приказал занять наблюдательные посты как с левой ее стороны, так и
с правой, чтобы никто не мог ускользнуть. Если даже предположить чудо и до
пустить, что жулик окажется сноровистым и сможет убежать, то его все равн
о опознают те, кто сидел в засаде и справа от мешка и слева.
Тайна существует для того, чтобы про нее узнавали; если хочешь, чтобы о чем
-то никто не узнал, не делай из этого секрета; только запретный плод сладо
к, все разрешенное никого не интересует; пару недель пошумят и забудут то,
что было у всех на языке.
Шейх, однако, пренебрег этим золотым правилом, и его приказ страже сидеть
в домах, лавках и на чердаках справа и слева от огромного мешка с золотом с
тал известен самому умному вору царства. Тот купил костюм шута, покрасил
правую часть в черный, а левую Ц в белый цвет, приобрел коня, таким же мака
ром перекрасил и его, и лицо свое сделал двухцветным. После этого он сел в
седло, пришпорил скакуна, понесся на площадь, ухватил мешок Ц и был таков!
Шейх пришел в ярость. Часть стражников утверждала, что вор был на черном к
оне в черном костюме, другая Ц что он был на белом коне и в белом костюме. П
олетели в корзины головы стражников, а главный вор купил себе маленький
халифат неподалеку и установил с незадачливым шейхом дипломатические
отношения, обменявшись с ним послом и консулом…
Если бы я был вором, если бы я сочинил эту сказку, перед тем как заниматься
грабежом, я был бы счастливым человеком, не находишь?
…Моя нежная Этол совсем изменилась из-за постоянных приступов туберкул
еза. Она взрывается из-за любого пустяка… Разве хоть один мужчина решилс
я бы на брак с прекрасной девушкой, имей он возможность заглянуть в то буд
ущее, когда заботы, трудности, счастье и горе превратят его Дульсинею в со
вершенно другое существо?!
Страшная безысходность бытия сокрыта в том, что все повторяется, дорогой
Ли! Все возвращается на круги своя. Одни считают, что людям надобно постоя
нно напоминать об этом, и таких большинство, в то время как я отношусь к ме
ньшинству, к тем, кто все больше и больше убеждается: нет, не надо человеко
в, словно щенков неразумных, тыкать носом в их же дерьмо. Каждому надо оста
влять пару грошей надежды, каждый должен быть убежден, что вот сейчас, за п
оворотом, в свете уличного фонаря ему встретится самая прекрасная женщи
на; она никогда не изменится и всегда будет ему любовницей, другом, священ
ником, который легко и добро отпускает все грехи. Каждый обязан иметь пра
во верить, что завтра он, устав от многолетних стараний, увидит наконец в л
отке, сквозь который мыл породу, серый тяжелый самородок; каждый должен в
ерить в то, что его салун, который был сколочен из досок, вдруг посетит зае
зжий певец и туда повалит народ, а тут еще пойдут дожди, и поселок будет от
резан от других городков, и люди станут пить, и будут платить за стакан вис
ки не сорок центов, а доллар, и ливни будут продолжаться три недели кряду,
и человек станет состоятельным, никого при этом не ограбив.
Ты ведь веришь мне, что я не крал проклятые деньги в кассе «Пер
вого Национального банка»? Ты поэтому должен понимать, что я каждое утро
просыпаюсь с верой в чудо: тот, кто знает всю правду, придет в Большое Жюри
и скажет собравшимся, что все дело было так и так и Портер здесь пятая вода
на киселе.
Беда, впрочем, заключается в том еще, что я не просыпаюсь с мечтой об этом; и
засыпаю-то я с такого рода мечтой, и она бывает такой убаюкивающе-сладост
ной, так мне спокойно жить, когда она живет во мне… Но как страшно расстава
ться с нею днем, дорогой Ли!
А в общем-то жизнь идет нормально, я много думаю о будущем, строю планы и со
чиняю смешную ерунду с использованием многочисленных «если бы»…
Извини за то, что я так долго, скучно и слезливо ныл.
Твой Билл Портер".
27
"Дорогой Эрл!
Уж и не знаю даже, что написать тебе о последних событиях…
Вроде бы все образовалось, снова в Остине тихо, скандал с делами нашего Ба
нка погашен, твой долг получен, отдан тем, кто возместил недостающую сумм
у, но ощущение тревоги не отпускает меня. Вот.
Билл Сидней Портер держал себя так, как ты рекомендовал, парень проявил с
ебя молодцом, но в нем после всего родилось какое-то внутреннее ожесточе
ние. То, что он печатает в своем «Перекати-поле», восстанавливает против н
его очень многих. Начал он с домовладельцев, мол, обижают бедненьких квар
тиросъемщиков; потом опубликовал злые карикатуры на отцов города, а тепе
рь стал заниматься правдоискательством в вопросе о «диких землях», кото
рыми пока еще можно с выгодой спекульнуть. Вот. Теперь мои отношения с ним
таковы, что говорить откровенно, как раньше, уже нельзя. Я чувствую себя не
ловко; говоря честно, во всем том, что на него обрушилось, виноват один я. Ко
нечно, пока что я не допускаю мысли, что он решится во всеуслышание сказат
ь правду, да и в конце концов больше поверят мне, чем ему, но удар по репутац
ии, теперь уже лично моей, а не банковской, это может нанести.
А парень он странный, я вроде говорил тебе… Здесь уже забыли, как он стал з
ятем миссис и мистера Роча, одного из самых состоятельных граждан Остина
, но я помню. Вот так-то. Тот его поступок совершенно не вяжется с его нынешн
им обликом: действительно, своровать дочку Этол, отвезти ее в церковь и ве
нчаться без согласия родителей Ц штука в наших краях рискованная, а Роч
Ц такой мужик, который умеет постоять за честь падчерицы.
Я бы не хотел, чтобы Портер показал зубы, а два факта Ц история с похищени
ем будущей жены и теперешние нападки на уважаемых граждан, когда многие
разделились во мнениях Ц был мой кассир вором или нет, Ц вполне позволя
ют считать, что он вполне может пойти на то, чтобы зарычать оскалившись, а
потом и укусить.
Поскольку ты был в юности дружен с покойным отцом Этол Портер, не счел бы т
ы возможным каким-то образом повлиять на нее в том смысле, чтобы она подей
ствовала на тихого, молчаливого, а потому все более и более малопонятног
о мне мужа?
Если тебе покажется обременительной эта просьба, забудь о ней и расскажи
-ка мне про то, правда ли, что серебряные акции Филиппа Тимоти-Аустина из С
котского банка действительно стоит покупать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
е, кое-какие разговоры уже проведены, но в таких вопросах, как понимаешь, о
пасно переторопиться.
Ты лучше подумай, Дэйв, как можно исхитриться, Ц ни в чем, ясно, не преступа
я черту закона, Ц чтобы погасить дело Портера, бросить его из твоего шкаф
а в архив и забыть?
Ты прекраснейшим образом понимаешь, что во всем этом происшествии меня в
олнует не судьба молокососа Портера, но престиж нашего Банка. Кто пойдет
к нам, если люди будут знать, Ц и не из разговоров, а по решению прокурора,
Ц что в «Первом Национальном» на виду у руководителей, средь белого дня
работают жулики и прощелыги, а что еще страшнее Ц малокомпетентные люди
? Вот.
Подумай и ответь мне, сынок.
Очень жду твоего ответа. Вот так-то.
Остаюсь твоим верным старым другом
Майклом, Серым Наездником".
23
"Дорогой Боб!
С тех пор как мы расстались после выпускного вечера в нашем колледже, я ни
разу не встречал никого из наших, что, конечно, жаль. Поскольку наши с тобо
й отношения отличались доверительностью, я позволю обратиться к тебе с б
ольшой просьбой.
Человек, оплативший мое обучение в колледже, попал в неловкое положение:
клерк его банка украл какую-то мелочь из кассы; это сразу же попало на зуб
ок ревизоров из Вашингтона, а тем надо как-то показывать работу, чтобы про
биваться наверх. Ну и завертелось дело , которое не стоит выед
енного яйца! Несмотря на то, что деньги давно внесены в кассу, случайная не
достача его покрыта, Вашингтон требует, чтобы я возбудил уголовное дело
против Банка, а один из его президентов именно тот, который был моим благо
детелем.
Если ты сочтешь мою просьбу тактичной, подскажи, как мне следует поступи
ть. Поскольку ты сидишь в судейском кресле, а я лишь в прокурорском, тебе в
иднее все в совокупности.
Искренне твой
Дэйв Кальберсон".
24
"Дорогой Ли!
Мне рассказывали, что на Аляске бытует смешное выражение: «Битому не спи
тся». Именно потому, что оно бытует, я считаю его истинным; все, что химерич
но, хоть даже поддерживается властью и религией, обречено Ц рано или поз
дно Ц на исчезновение, тлен, беспамятство. Поэтому выскажи свои соображ
ения по поводу писульки, которую я намерен опубликовать в моей «Роллинг
стоун». Пиши нелицеприятно, так, как ты ответил мне по поводу той штуки о п
резиденте, которую я все-таки опубликовал, несмотря на твои предостереж
ения. (Прокурор Кальберсон сказал в связи с этим своему сыну, что я Ц сука.)
Кстати, через месяц после твоего предостережения на меня покатили камни
значительно более тяжелые, чем моя «Роллинг стоун»; до сих пор грохочет, к
ак тогда, в горах, когда мы с тобою переходили сыпучую балку и твоего кауро
го унесло в пропасть. Ну да ничего, обойдется.
Но все-таки честно скажу тебе, Ли: как-то скучно становится жить на белом с
вете…
Ну, слушай писулю: самая великая книга Ц это жизнь, которая нас окружает.
Все, что может постичь человеческий разум, все, что могут передать слова, з
аключено в крошечном мирке, куда нас заключили с рождения. Тот, кто облада
ет проницательным взглядом, вполне может обнаружить под пыльным покров
ом удушающей повседневности трагические, романтические и комические с
кетчи, которые разыгрываем мы Ц большие и маленькие актеры, Ц выпущенн
ые на какое-то время сюда, на подмостки Вселенной.
Впрочем, жизнь нельзя определять ни как чисто трагический спектакль, ни
как комический водевиль, это слезы и смех. Именно так, ибо Всесильные руки
дергают за незримые веревочки, и тогда хохот прерывается рыданием или же
неожиданное веселье приходит в час глубочайшей скорби.
Мы танцуем и плачем, как и все марионетки, отнюдь не по собственной воле, д
а и спать укладываемся в деревянные ящики именно тогда, когда гаснут све
ркающие огни рампы, освещавшие наше место на сцене, и наступает темнота, с
ловно ночь, укрывающая своей бездыханной мглою арену краткого, как миг, т
риумфа.
Мы проходим по улицам, скользя рассеянным взглядом по лицам тех, кто на са
мом-то деле вровень с теми великими героями, которых воспевали поэты. Одн
ако же далеко не все могут различить в глазах неприметных женщин и совер
шенно обыкновенных мужчин отпечатки тех страстей, что высверкивали на с
траницах романов и поэм.
Ученый в таинственной и взрывоопасной тишине библиотеки, дровосек в каф
едральном, солнечностволом сосновом лесу, моя возлюбленная в своем буду
аре и разгульная, намазанная бродяжка с жесткими глазами Ц все слеплены
из одной глины.
Руки Судьбы дергают за незримые веревочки, мы делаем пируэты, одни возно
сятся вверх, другие обрушиваются вниз, Случай или Потаенное Божество бро
сают нас то в одну, то в другую сторону, Ц где мы окажемся в конце концов? Н
езрячие куклы, мы болтаем и болтаемся на краю непознаваемой вечности. Вс
е мы вышли из одного корня… Король и каменщик равны между собою, если, впро
чем, не считать их окружения; королева и доярка усядутся на обрывистом кр
аю Судьбы, одна с короной, другая с ведром, но кто окажется сильнее и выше, к
огда Судьба начнет разбирать дела всех своих марионеток?
Напиши мне, Ли, о чем-нибудь веселом. Только не пиши о тех годах, когда мы бы
ли беззаботными девятнадцатилетними ковбоями Ц это звучит сказкой, а в
зрослым людям опасно верить сказкам, может разорваться сердце или начне
тся запой.
Твой Сидней Портер".
25
"Дорогой Дэйв!
Я был рад получить твое письмо, и хоть оно носит характер делового, но все
равно, я сразу же вспомнил нашу молодость и подумал, что люди до двадцати п
яти лет, пока они еще не сели в седло дела, самые счастливые на земле, ибо им
не надо ложиться спать с мыслью о том, что надлежит провернуть завтра. Меч
татели Ц что может быть счастливее этой должности на земле, которую Тво
рец так щедро отдал молодым?!
Ладно, это я высказал свою обиду! Теперь по поводу твоего вопроса. Для меня
не составило труда вспомнить, кто был твоим благодетелем, я соотнес имя т
ого человека с ситуациями в Банках, запросил моих друзей в Техасе и получ
ил ответ, что речь идет о «Первом Национальном» в Остине, о его кассире м-р
е Портере. Лишь потому, что я был вынужден заниматься наведением справок,
вместо того чтобы сразу же тебе ответить, я и запоздал с этим моим послани
ем.
Говоря откровенно, у тебя нет никаких шансов, Дэйв! Ты обязан возбудить де
ло против этого прощелыги Портера, который занимается тем, что одной рук
ой пишет дешевые пасквили против президента в «Роллинг стоун», а другой
тягает из кассы деньги, принадлежащие гражданам, оказавшим доверие твое
му покровителю.
Однако если твой благодетель обладает силой (а он обладает ею), вполне мож
но найти возможность обсудить вопрос с Большим Жюри, которое единственн
о и вправе принять окончательное решение: сажать Портера на скамью подсу
димых или же удовлетвориться тем, что он вернул все деньги.
Это делается вполне легально, закон не будет нарушен ни в малости.
Ты, как прокурор, не можешь не обличить зло и преступление. Большое Жюри, в
свою очередь, имеет законное право удовлетвориться статус-кво, особенно
в том случае, если руководство Банка не требует крови Портера. Прокурор т
равит преступника, как гончая Ц зайца; Большое Жюри подобно охотнику, ко
торый может промазать, а порою, Ц если зайчишка еще слишком мал, Ц прост
о-напросто пожалеть его и не вскидывать дробовик. Прокурор требует макс
имума, суд, наоборот, более всего думает о гуманизме.
Конечно, если прокурор так представит дело Большому Жюри, что речь идет о
кошмарном преступлении, то надежда на локальный исход дела маловероятн
а! Если же ты Ц по закону совести Ц полагаешь, что дело не представляет у
грозы Закону и морали, Большому Жюри будет нетрудно принять искомое реше
ние, которое обозначит порок, но при этом проявит гуманность,
полагая, что чем меньше обвинительных приговоров, чем меньше арестантов
в тюрьмах, тем меньше детей, оставшихся без отцов, тем благополучнее обще
ство, ибо в нем нет дрожжей взаимного зла, которое разлагает общество и, ко
нденсируя в нем злобу, делает его взрывоопасным.
Тебе может показаться странным мое письмо, ибо я всегда стоял на позиции
«жесткой руки», но чем дольше я сижу в судейском кресле, чем больше людски
х трагедий проходит через меня, тем чаще я задумываюсь над тем, кто повине
н в людском горе.
Если стать на точку зрения, что преступниками рождаются, тогда возникает
вопрос: в какой мере это угодно Создателю? Ведь он творит людей по своему
образу и подобию, а ему не нужны ни злодеи, губящие женщин и детей, ни гангс
теры, взламывающие банки, ни тихие растратчики с манерами французских су
тенеров.
Видимо, все же виновато Общество, Дэйв. А мы с тобою служим его Столпам. И ес
ли Столпы не думают о том, как нивелировать полярную разницу, приводящую
к преступлению, рожденному обидой неравенства, то нам с тобою сам Бог вел
ел подумать об этом.
Отныне любое сомнение я толкую в пользу обвиняемого, и никто не сможет ме
ня столкнуть с этой моей позиции.
Был бы рад, найди ты возможность приехать ко мне в гости. Я построил очень
красивый дом, двенадцать комнат, застекленная веранда и красивый бассей
н; мы бы пожили с тобою так, как когда-то в маленькой комнатушке, когда учил
ись в колледже. Поговорили бы всласть. В нашем возрасте, когда мы приближа
емся к безжалостному рубежу старости, это порою бывает совершенно необх
одимо.
Остаюсь твоим другом Бобом, Добрым Судьей, которому за это свернут шею".
26
"Дорогой Ли!
Меня давно тянет написать очередную безделицу про слово «если бы». О, это
великое слово! Когда бы человек смог реализовать его потаенный, мистичес
кий смысл, жизнь его стала бы сказочно счастливой.
Если бы я был вором, я бы открыл специальную школу для жуликов и с каждого
брал всего лишь доллар за учебу, потому что курс обучения длился б не боле
е получаса, а то и того меньше. Я бы рассказывал тем, кто решил стать на стез
ю порока, лишь одну историю: в некотором царстве, в далеком государстве жу
лики работали так массово, что шейх решил сделать образцовый процесс и п
ублично, на страх всем, казнить самого главного вора. Но для этого надо был
о придумать такую провокацию, которая бы отдала ему в руки злоумышленник
а. И вот хитрый шейх повелел поставить на площади мешок, полный золота. А с
траже приказал занять наблюдательные посты как с левой ее стороны, так и
с правой, чтобы никто не мог ускользнуть. Если даже предположить чудо и до
пустить, что жулик окажется сноровистым и сможет убежать, то его все равн
о опознают те, кто сидел в засаде и справа от мешка и слева.
Тайна существует для того, чтобы про нее узнавали; если хочешь, чтобы о чем
-то никто не узнал, не делай из этого секрета; только запретный плод сладо
к, все разрешенное никого не интересует; пару недель пошумят и забудут то,
что было у всех на языке.
Шейх, однако, пренебрег этим золотым правилом, и его приказ страже сидеть
в домах, лавках и на чердаках справа и слева от огромного мешка с золотом с
тал известен самому умному вору царства. Тот купил костюм шута, покрасил
правую часть в черный, а левую Ц в белый цвет, приобрел коня, таким же мака
ром перекрасил и его, и лицо свое сделал двухцветным. После этого он сел в
седло, пришпорил скакуна, понесся на площадь, ухватил мешок Ц и был таков!
Шейх пришел в ярость. Часть стражников утверждала, что вор был на черном к
оне в черном костюме, другая Ц что он был на белом коне и в белом костюме. П
олетели в корзины головы стражников, а главный вор купил себе маленький
халифат неподалеку и установил с незадачливым шейхом дипломатические
отношения, обменявшись с ним послом и консулом…
Если бы я был вором, если бы я сочинил эту сказку, перед тем как заниматься
грабежом, я был бы счастливым человеком, не находишь?
…Моя нежная Этол совсем изменилась из-за постоянных приступов туберкул
еза. Она взрывается из-за любого пустяка… Разве хоть один мужчина решилс
я бы на брак с прекрасной девушкой, имей он возможность заглянуть в то буд
ущее, когда заботы, трудности, счастье и горе превратят его Дульсинею в со
вершенно другое существо?!
Страшная безысходность бытия сокрыта в том, что все повторяется, дорогой
Ли! Все возвращается на круги своя. Одни считают, что людям надобно постоя
нно напоминать об этом, и таких большинство, в то время как я отношусь к ме
ньшинству, к тем, кто все больше и больше убеждается: нет, не надо человеко
в, словно щенков неразумных, тыкать носом в их же дерьмо. Каждому надо оста
влять пару грошей надежды, каждый должен быть убежден, что вот сейчас, за п
оворотом, в свете уличного фонаря ему встретится самая прекрасная женщи
на; она никогда не изменится и всегда будет ему любовницей, другом, священ
ником, который легко и добро отпускает все грехи. Каждый обязан иметь пра
во верить, что завтра он, устав от многолетних стараний, увидит наконец в л
отке, сквозь который мыл породу, серый тяжелый самородок; каждый должен в
ерить в то, что его салун, который был сколочен из досок, вдруг посетит зае
зжий певец и туда повалит народ, а тут еще пойдут дожди, и поселок будет от
резан от других городков, и люди станут пить, и будут платить за стакан вис
ки не сорок центов, а доллар, и ливни будут продолжаться три недели кряду,
и человек станет состоятельным, никого при этом не ограбив.
Ты ведь веришь мне, что я не крал проклятые деньги в кассе «Пер
вого Национального банка»? Ты поэтому должен понимать, что я каждое утро
просыпаюсь с верой в чудо: тот, кто знает всю правду, придет в Большое Жюри
и скажет собравшимся, что все дело было так и так и Портер здесь пятая вода
на киселе.
Беда, впрочем, заключается в том еще, что я не просыпаюсь с мечтой об этом; и
засыпаю-то я с такого рода мечтой, и она бывает такой убаюкивающе-сладост
ной, так мне спокойно жить, когда она живет во мне… Но как страшно расстава
ться с нею днем, дорогой Ли!
А в общем-то жизнь идет нормально, я много думаю о будущем, строю планы и со
чиняю смешную ерунду с использованием многочисленных «если бы»…
Извини за то, что я так долго, скучно и слезливо ныл.
Твой Билл Портер".
27
"Дорогой Эрл!
Уж и не знаю даже, что написать тебе о последних событиях…
Вроде бы все образовалось, снова в Остине тихо, скандал с делами нашего Ба
нка погашен, твой долг получен, отдан тем, кто возместил недостающую сумм
у, но ощущение тревоги не отпускает меня. Вот.
Билл Сидней Портер держал себя так, как ты рекомендовал, парень проявил с
ебя молодцом, но в нем после всего родилось какое-то внутреннее ожесточе
ние. То, что он печатает в своем «Перекати-поле», восстанавливает против н
его очень многих. Начал он с домовладельцев, мол, обижают бедненьких квар
тиросъемщиков; потом опубликовал злые карикатуры на отцов города, а тепе
рь стал заниматься правдоискательством в вопросе о «диких землях», кото
рыми пока еще можно с выгодой спекульнуть. Вот. Теперь мои отношения с ним
таковы, что говорить откровенно, как раньше, уже нельзя. Я чувствую себя не
ловко; говоря честно, во всем том, что на него обрушилось, виноват один я. Ко
нечно, пока что я не допускаю мысли, что он решится во всеуслышание сказат
ь правду, да и в конце концов больше поверят мне, чем ему, но удар по репутац
ии, теперь уже лично моей, а не банковской, это может нанести.
А парень он странный, я вроде говорил тебе… Здесь уже забыли, как он стал з
ятем миссис и мистера Роча, одного из самых состоятельных граждан Остина
, но я помню. Вот так-то. Тот его поступок совершенно не вяжется с его нынешн
им обликом: действительно, своровать дочку Этол, отвезти ее в церковь и ве
нчаться без согласия родителей Ц штука в наших краях рискованная, а Роч
Ц такой мужик, который умеет постоять за честь падчерицы.
Я бы не хотел, чтобы Портер показал зубы, а два факта Ц история с похищени
ем будущей жены и теперешние нападки на уважаемых граждан, когда многие
разделились во мнениях Ц был мой кассир вором или нет, Ц вполне позволя
ют считать, что он вполне может пойти на то, чтобы зарычать оскалившись, а
потом и укусить.
Поскольку ты был в юности дружен с покойным отцом Этол Портер, не счел бы т
ы возможным каким-то образом повлиять на нее в том смысле, чтобы она подей
ствовала на тихого, молчаливого, а потому все более и более малопонятног
о мне мужа?
Если тебе покажется обременительной эта просьба, забудь о ней и расскажи
-ка мне про то, правда ли, что серебряные акции Филиппа Тимоти-Аустина из С
котского банка действительно стоит покупать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24