Тогда решили обратиться к приемной матери его дочки, и Дженнингс уговори
л начальника тюрьмы написать ей официальное письмо с вопросом, не появля
лся ли в их доме «Тюремный дьявол».
Через два часа в тюрьму приехала девушка поразительной красоты и грации
, дочь Маралата. Ей рассказали всю правду об отце.
Более всего узников потрясло и растрогало, как она рыдала, обвиняя тюрем
щиков, отчего они не сообщили обо всем заранее. Эти ее слова были для нас В
еликим Лекарством Надежды, дорогой Ли.
Оказывается, именно она, его дочь, несколько недель назад отворила дверь
громадному седому старику с маленькой клеткой в руке, где сидели канарей
ки.
Ц Не хотите ли вы купить их за доллар? Ц спросил свою дочь Маралат. Он смо
трел на девушку и плакал. Решив, что это какой-нибудь пьянчужка, девушка д
ала ему серебряную монету и ушла в дом. Одно только ее поразило, когда она
закрывала дверь: ей послышалось, что старик сказал: «Прощай, моя маленька
я Дора» (так девочка была похожа на свою родную мать несчастную жену Айры
!).
Дочь Айры потребовала, чтобы полиция немедленно нашла ей отца. Она получ
ила хорошее образование, знала законы, но сердце ее не зачерствело от это
го горестного знания.
Поскольку ее приемные родители являются друзьями губернатора, полицию
подняли на ноги, но все оказалось тщетным…
И лишь спустя три недели, когда пошел снег с дождем, Маралат вернулся в тюр
ьму Ц больной, голодный, оборванный. Послали за его дочерью. Айра лежал в
госпитале, на койке возле зарешеченного окна весь обметанный лихорадко
й, с высочайшей температурой, то и дело обрушиваясь в тревожное беспамят
ство. Девушка бросилась ему на грудь, стала шептать, что она его дочь, Мэри,
молила Айру не умирать, рассказывала ему, как они теперь будут жить вмест
е, счастливо и долго…
Айра открыл глаза, в них были слезы счастья, он погладил лицо дочери грома
дными ладонями, которые никогда не знали радости отцовства, прошептал чт
о-то доброе, закрыл глаза и умер…
Как всегда в нашей жизни, справедливость торжествует, но торжествует сли
шком поздно, когда и не нужна уж она, да и есть ли эта справедливость, коли ж
ертва не смогла воспользоваться ее плодами? Лишь то угодно Судьбе, что пр
иходит в свое время. Лишь то нужно людям, что успевает к тому моменту, когд
а ждут . Если бы я решился когда-нибудь описать эту судьбу, я бы
обязательно сделал так, чтобы справедливость восторжествовала через г
од-два, но ведь это невозможно, поскольку Мэри не могла бы понять, что седо
й великан с канарейками Ц ее отец… Маленькие дети боятся заросших велик
анов в скрипучих тюремных башмаках (их у нас специально шьют скрипучими
Ц на случай побега; надсмотрщикам легче нести караульную службу; бедняг
а Дженнингс решил бежать и был схвачен именно из-за проклятых башмаков, п
оплатился за это карцером и битьем палками над желобом, по которому слив
ают кровь, оставшуюся после экзекуции «воспитательного характера»). Так
что рассказ невозможен, ибо в нем будет нарушена великая традиция времен
и, места и действия. А если б и был возможен, я бы все равно не стал его писат
ь… Не могу я писать про тюрьму, и все тут, потому что на свободе, даже когда с
мерть смотрит тебе в лицо, остается шанс на спасение. Здесь этого шанса не
т. Его у тебя отнимают в тот миг, когда за тобою затворяются страшные, авто
матические, стальные двери…
…Я то и дело вспоминаю туманный день в Сан-Антонио, куда стали приезжать л
юди, больные тем страшным недугом, который отнял у меня Этол. Я вспоминаю т
рагедии, которые разыгрывались у меня на глазах, когда те, кто убоялся вер
ить, предпочитали яд борьбе за жизнь. В голове моей складывается рассказ
про то, как Судьба все же умеет быть милосердной к слабым, но, увы, за счет те
х, кто силен духом, Добр и Высок.
Дорогой Ли, сжигай все мои послания, молю тебя! Больше всего на свете я стр
ашусь памяти. Как только (и если) я выйду отсюда, Колумбус должен исчезнуть
из моей жизни, словно лет, проведенных здесь, и не было вовсе. Если когда-ни
будь кто-нибудь спросит меня, как я сидел на каторге, я брошусь с моста, пот
ому что отверженность, ее страшный смысл понятен лишь тем, кто был отверж
енным.
Жду весточек.
Твой Билл".

10

"Уважаемый мистер Грегори Ф. Презерз!
Возвращаем письма, отправленные Вами м-ру Уолту Порчу, в связи с тем, что о
н выбыл и по указанному адресу не проживает более.
С уважением почтмейстер Конрад У. Стаун".

11

"Уважаемый почтмейстер Конрад У. Стаун!
Был бы весьма благодарен, найди Вы возможность выяснить новый адрес лите
ратора и эссеиста Уолта Порча.
Ответ заранее оплачен.
Надеюсь на Вашу любезность.
Искренне Ваш
Грегори Ф. Презерз, литератор".

12

"Уважаемый мистер Грегори Ф. Презерз!
С прискорбием должен сообщить, что мистер Уолт М. Порч не менял адреса в пр
ивычном смысле этого слова, но умер, покончив жизнь самоубийством (отрав
ился газом).
Искренне Ваш почтмейстер Конрад У. Стаун".

13

"Дорогой Ли!
Да здравствует тюрьма, лучшее сюжетохранилище мира!
Нет, правда! Я замечаю, что в умных книгах, посвященных теории литературы,
прежде всего разбирают Язык произведения и Характеры, в нем выведенные.
К Сюжету отношение вполне второстепенное, в то время как Слово, то есть Ид
еи, создающие Характеры, нигде не проявляются так точно, как в Его Величес
тве Сюжете! Разве б человечество зачитывалось Шекспиром не будь интерес
на фабула его вещей? А Гюго? Бальзак? Мопассан? А Диккенс? (Конечно, из каждог
о правила можно найти исключения Ц Монтень, Кампанелла, Руссо. Но ведь эт
о Проповеди, Новое Откровение, Катехизис Бунтующего Разума.) Сюжет Ц я им
ею в виду истинный Сюжет, а не графоманство Ц невозможен вне Слова, то ест
ь Идей, воплощенных в характеры.
Ребенок не станет слушать скучную сказку. Ему потребен Сюжет.
Ребенок не станет слушать корявую сказку. Он внемлет Слову!
Вот так.
Изволь, последний пример по теории «сюжетологии». Лихие парни нашли в Те
рритории несколько серебряный месторождений, застолбили их, задарма пр
одали заявки «Скотоводческому банку» (получили сорок тысяч баков вмест
о двухсот), переселились в город, попили пару недель и решили чем-то занят
ься. Первый (его звали Джо) говорит второму (того звали Эд), что, мол, надо ста
ть филантропом не только потому, что это модно, а оттого, что налоги не бер
ут и вообще под это дело можно раскрутить серьезный бизнес. Ну и решили от
крыть университет, дав ему свое имя. Напечатали объявления, пригласили п
реподавателей, густо повалил студент, накупили книг для библиотеки, стал
и самыми уважаемыми людьми в «городе науки», а потом глянули на свой банк
овский счет и обмерли: там осталась всего пара тысяч! Эд говорит Джо, что п
ора давать деру, повеселились, и хватит, а Джо ответил ему, что это бесстыд
но Ц бросать в беде доверчивых питомцев, и вызвал из столицы какого-то ак
адемика, звезду математического небосклона, положив ему пятьсот баков в
месяц. Эд бушевал, клял филантропию Джо, оставившую без средств к существ
ованию, уверяя друга, что за триста баков в месяц он и сам бы преподавал ал
гебру с геометрией не то что студентам, а самому Исааку Ньютону, но Джо мол
чал, вздыхал, а по вечерам ходил в игорный дом, который только что открылся
. Там, объяснял он другу, можно по-настоящему понять характер и студентов
и профессоров. Так прошел еще месяц. Эд снова пошел в банк и увидел, что ден
ьги кончились совершенно. В панике он бросился искать Джо, два часа мотал
ся по городу и смог встретиться с ним поздней ночью в задней комнате игор
ного дома, где Джо прятал в саквояж пачки долларов, разделенные на три куч
и: одну Ц себе, вторую Ц Эду, а третью Ц молчаливому крупье. Перед тем как
нанять экипаж, чтобы дать деру из облагодетельствованного филантропам
и города, Эд ворчливо поинтересовался, отчего крупье получил так много. Д
жо разъяснил, что крупье и есть та математическая звезда, которая получи
ла за консультации пятьсот баков и в течение месяца дала доход в сумме пя
тьдесят тысяч баков, обыгрывая алчных преподавателей и доверчивых студ
ентов.
Как ты догадываешься, попался умный Джо. Дуракам везет. Эд пишет ему сюда в
еселые письма и говорит, что ведет переговоры с Арканзасом об открытии к
олледжа, как только Джо закончит пятилетний курс наук в Колумбусе.
Джо, однако, посоветовал ему переговоры прекратить, потому что все свобо
дное от работы в котельной время он посвящал чтению. Именно в литературе
прошлого века он почерпнул сюжет для нового бизнеса, который вознамерен
начать, как только окажется на свободе.
Вчера он пришел ко мне с книгой, в которой описывалась история Катрин Дез
ейе, специализировавшейся при дворе Людовика на организации «черной ме
ссы». Знаешь, что это такое? О, невероятная штука. Сбесившиеся от жира дамы
двора, лишенные каких бы то ни было забот, занимались лишь тем, что денно и
нощно утоляли жажду плоти.
Катрин Дезейе принимала аристократок королевского рода, герцогинь и пр
очих баронесс, брала с них по полста тысяч франков (золотом), велела раздев
аться, клала голенькими на алтарь, затем входил расстрига-священник с мл
аденцем, купленным в кварталах у бедняков, резал несчастному горло и пол
ивал кровью грудь клиентки в то время, как та высказывала свои желания. За
тем запекшуюся кровь дитя оформляли в облатки и давали просительнице: пр
ием утром, после еды, запивать теплой водой! (Мне холодно стало, оттого что
все это происходило всего двести лет назад!) Джо Ц человек бизнеса, младе
нцев резать не собирается, да и человек добрый. Он дал указание компаньон
у по филантропии начать кампанию в южных штатах, где особенно много нуво
ришей, чтобы заинтересовать их «опытами» доктора Ворса (это он себе прид
умал такой псевдоним), который через два месяца возвращается из Тибета, г
де проходит курс обучения в монастыре по узкой специальности: «Гарантия
верности мужа и совершенно надежный отвод соперниц. Для девиц Ц организ
ация свадьбы с желаемым объектом в течение трех месяцев».
Джо пригласил меня в дело, предложив помудрить с лекарствами; обещал за э
то пятую часть прибыли.
Я с благодарностью отказался, чем немало его удивил.
Естественно, интересно узнать, как он намерен раскрутить свою колдовску
ю индустрию.
"Нет ничего проще, Ц ответил Джо. Ц Как и всякий бизнес, этот, колдовской,
не имеет права на экспромт. Все надо поставить на деловые, научные рельсы.
Эд должен «размять» десяток городов на Юге, завязав широкие связи в кажд
ом салуне, в каждой аптеке и отеле. Это есть «материал для анализа». Причем
анализировать должен я, Эд такое наанализирует, что все дело, не начавшис
ь еще, полетит в тартарары. Из полученных данных надо отобрать пару
матрон , которые бесятся с жиру, вроде Людовиковых аристократок. Жел
ательно, чтобы кандидатки были с восточного побережья, из богатых семей,
на Дикий Запад приехали недавно, ну и, конечно, что такое заработать детям
на кружева (не то что на хлеб), понятия никогда не имели. Такая матрона боле
е всего озабочена следующим: а) выслеживает мужа в рабочее время, б) хочет
навсегда оградить себя от дурного глаза, в) намерена выдать замуж дочь за
Д. С. В. Рокфеллера и г) получить наследство от дальнего родственника, разб
огатевшего на Кубе. Эд обязан войти в корыстный контракт с почтмейстером
и узнать адреса всех корреспондентов матроны . Важнее всего у
знать подруг, ибо никто так не предает друг друга, как женщины, состоящие в
приятельстве. Обнаружив их, Эд обязан отправиться в те города и фермы, где
они проживают, представиться коммивояжером по распродаже туалетов мад
ам Помпадур, в процессе рекламы и последующей торговли по образцам выясн
ить об интересующей нас матроне все, что только удастся, а дал
ьше дело техники".
Как ты понимаешь, «вопрос техники», то есть подробность, самое для меня ин
тересное, но все жулики отчего-то с неохотой про это говорят. Сначала я ду
мал, что они скрытничают, а потом понял свою неправоту. Как истинные профе
ссионалы, они считают совершенно неинтересной свою работу. Их всегда уди
вляет, отчего же я, неглупый вроде бы человек, не могу уразуметь телячий см
ысл наипростейшей комбинации.
«Техника отработана здесь, Ц ответил Джо, постучав костяшками пальцев
по переплету книг. Ц Вы пишете матроне письмо, в котором остерегаете ее о
т того, чтобы она выходила на улицу пятнадцатого числа с двух до трех, пото
му что несколько месяцев назад ей приснился сон про то, как она копает зем
лю, а в земле черви и она кидает червей на свою племянницу Сузи… Естествен
но, матрона сидит дома с двух до трех, и в это время Эд стучится в дверь и спр
ашивает, какую бахрому пришивать на гроб, заказанный ею позавчера вечеро
м… Вот и все, матрона ваша, птичка в клетке». В клетке? Отчего? Почему «естес
твенно»? Зачем ей помнить сон месячной давности, да и был ли он?" Джо вздохн
ул: «Так ведь это рассказала подруга, разве не ясно? Матрона писала об этом
, подруга помнит, потому что это сон к смерти, все ждут, затаились…» И все-та
ки я не мог понять, что последует за этим психологическим пассажем, Ц сли
шком для меня мудрено все это.
Джо объяснил Ц без всякого интереса, так сапожник-виртуоз говорит про с
вою работу, Ц что в следующем письме матроне, объятой ужасом после визит
а гробовщика Эда, он оставляет свой адрес и делает постскриптум: «Готовы
й к услугам врач-экспериментатор Ноэль Дуримаба-Бамба…» Через час пичу
жка будет отталкивать портье в пансионате с криком: «Пустите меня к Дури
маба-Бамба!». Ее пустят (портье взят на содержание, тридцать баков в месяц,
ибо выучит несколько фраз про то, что «мистер Дуримаба откажется помочь
вам, если вы начнете говорить о цене за визит. Положите, причем незаметно,
пятьдесят баков в конверте на стол и начинайте излагать просьбу…»). Матр
она входит. Я Ц в чалме, а дело Ц в шляпе. Вот и все…"
Я снова не понял.
Джо посмотрел на меня как на ублюдочного ребенка и объяснил, что он скаже
т матроне, какое она вскоре получит известие (об этом узнает Эд, просмотре
в корреспонденцию от подруг с помощью почтмейстера), и та, прочитав назав
тра письмо приятельницы, решит, что вы посланы ей богом. Об этом узнают все
остальные матроны, успевай принимать клиентуру; потом включат фармакол
огию (цена за пилюли вполне сносная, не более двадцати баков за пять штук).
Если бы я вошел в его предприятие и покрасил каждую таблетку слабительно
го в желтый и красный цвет, он бы платил мне двести долларов в месяц…
И все-таки я отказался, хотя так мечтаю послать Маргарет к рождению пятьд
есят долларов…
Подожди, меня срочно зовут в лазарет, допишу, когда вернусь…
…А дописывать нечего… Повесился «Джим-кукольник» из двести тринадцато
й камеры… Искусственное дыхание не помогло… На столике оставил записку:
«А вот теперь-то я навсегда свободен и от вас всех, и от страха!»
Пиши чаще, Ли!
Твой Билл".

14

"Дорогая миссис Роч!
Билл прислал мне пятьдесят долларов, заработанные им, чтобы я передал их
Вам для вручения Маргарет на рождество.
С радостью выполняю его просьбу.
Прилагаю конверт, погашенный в Барселоне, так что это вполне подтвердит
девочке, что папа находится в интересном, далеком путешествии и постоянн
о о ней думает.
Через моих друзей я выяснил, что Билл чувствует себя хорошо, условия в Кол
умбусе отменные, он много работает, надеясь на скорую встречу с Вами.
Искренне Ваш
Ли Холл".

15

"Хай, Джонни!
Как дела? Что молчишь? Неужели тебе нечего сказать братцу, закатившемуся
на каторгу, словно на вечный карнавал, но без переодеваний? Как Па? Я черто
вски по вас соскучился!
У меня все по-старому. Билл Портер назначил курс против ревматических бо
лей, я помолодел на десять лет, даже баб стал видеть во сне, а больным их не п
оказывают, им все больше облака, да птичек в кущах, да дедушек с бородками…

Рэйдлер, правда, заваривал кашу, но, думаю, все рассосется. Помнишь, я расск
азывал тебе про Фолли, карманника из Нью-Йорка? Боевой парень, ни карцера
не боялся, ни палок. Отсидел срок, освободился, прислал Биллу письмо, что, м
ол, вернулся в Нью-Йорк, нашел свою старенькую тетушку, та разревелась, пр
ишлось придумать сказочку про то, что три года провел в путешествии по му
зеям Рима и Флоренции (или Неаполя? Я всегда путаю, где там у макаронников
расположены музеи), и дать старушке слово, что более никогда от нее не отлу
чится. В тот же вечер, надев костюм и подбрив усы, отправился в город, купил
билеты в театр, принес их старушке, та кинулась наряжаться, а он, нетерпели
вый, сказал, что будет ждать ее внизу, на улице, под фонарем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24