Примерно на полдороге они нагнали жуков-бомбардиров и ту часть армии,
что отступала низом. К ужасу командира, эти пауки поесть у озера Дира не
догадались и теперь падали от истощения один за другим. Самое страшное -
делать что-либо было уже поздно. До кораблей добрались все смертоносцы
из отрядов, ведомых Дравигом, и считанные единицы из тех, что отступали
с жуками.
Душа у начальника охраны Смертоносца-Повелителя была полна скорби.
- Да, - кивнул Найл, - очень жаль.
К счастью, в разговоре со смертоносцами можно обходиться ничего не
значащими словами - пауки прекрасно чувствовали, что в душе Посланник
Богини искренне скорбит вместе с ними.
- А как удалось спастись тебе? - спросил Дравиг.
Найлу даже обидно стало. На месте паука любой человек при виде
окровавленного правителя немедленно вообразил бы себе жестокую сечу,
тяжелые раны, брошенного на поле боя правителя, принятого за мертвого,
потом - возвращение сознания в ночной прохладе и долгий путь домой. А
смертоносец не проявил ни малейшей искорки воображения. Просто увидел
Посланника Богини и спросил.
- Я попал в плен, - признал правитель города. - Потом меня
отпустили...
В этот момент Найл больше всего боялся вопроса "Почему?". Почему
жестокие захватчики отпустили попавшего им в руки вражеского правителя?
Как объяснить смертоносцам, что такое азарт, ставки в игре, пьяное
разгулье?
Но у Дравига, как и у всех остальных пауков, любопытство
отсутствовало начисто. Как ощущал Посланник Богини, даже вопрос о
спасении был продиктован, скорее, стремлением продемонстрировать
внимание и уважение со стороны Смертоносца-Повелителя.
Нет, Дравиг уважал и, пожалуй, любил Найла, вместе с которым ему
пришлось немало пережить, но какая связь между хорошим отношением и
расспросами, не дающими никакой пользы? Посланник Богини уже спасся - и
это хорошо, - так о чем теперь спрашивать?
- Я хочу встретиться со Смертоносцем-Повелителем, - разочарованно
вздохнув, произнес Найл.
- Я чем-нибудь обидел тебя, Посланник Богини? - забеспокоился
смертоносец, ощутив состояние правителя.
- Нет, Дравиг, - покачал головой Найл. - Просто у меня плохие вести.
- Смертоносец-Повелитель очень беспокоился за тебя, - на всякий
случай добавил паук. - Он не поверил в твою гибель и послал все корабли
дежурить вдоль берега моря.
- Я вернулся, - с чувством благодарности кивнул правитель. - Вы
можете их отозвать.
- Не можем, - признался смертоносец. - Нас осталось слишком мало,
чтобы отпустить столько пауков на корабли. Моряки должны вернуться сами,
когда истечет срок ожидания.
Насколько понял Найл по смене дней и ночей в сознании смертоносца,
ждать корабли собирались дней десять.
- Смертоносец-Повелитель будет рад тебя видеть, как только ты
отдохнешь. - Эта фраза Дравига дополнялась образом раннего утра.
- Хорошо, - после недолгого колебания согласился правитель. - Только
пригласите на нашу встречу еще и Хозяина. Нам понадобится обсудить
вопросы, касающиеся Договора.
Дравиг прислал импульс согласия, присел в ритуальном приветствии,
развернулся и вышел. Молодые смертоносцы побежали следом.
- Ну вот, - подал голос Симеон, - кажется, ты созрел. Расслабься,
успокойся. Сейчас начнем тебя раздевать. Кое-где, возможно, будет
больновато, но в целом терпимо. Готов?
- Давай, - кивнул правитель.
- Джарита, - позвал медик и обнажил тесак с локоть длиной, - ты не
поможешь?
Найл закрыл глаза и отсек от себя внешний мир. Наработанный за
последние месяцы опыт позволял делать это без малейших усилий. Если
раньше правителю могли помешать шаги служанки за стеной, то теперь даже
прикосновения ножа ничуть не мешали дисциплинированному сознанию.
Посланник Богини раскрылся солнцу, свету, падающей с небес
живительной энергии. До чего обидно, что душа не может пить эту энергию,
как человек - воду из ручья, что нужен долгий и порою болезненный путь
от солнца к растениям, от растений к животным, от животных к людям, и
лишь от человеческого тела - к душе. Обидно, ведь энергия - одна, одна
для всех проявлений мироздания. Он чувствовал единство энергий, свою
причастность к движениям вселенной, колебаниям невидимых нитей,
натянутых в ней.
Но сейчас его интересовал не бескрайний мир, а маленькое селение, над
которым нависла смертельная опасность. Найл развернул свою суть и
опустил на город, накрывая его, словно туманом, сливаясь с движениями
сил и существ, из которых город состоял.
Он опять почувствовал шевеление огромного живого организма,
впитывающего из ближних полей питательные потоки, пропускающего их по
жилам-дорогам, усваивающего тысячами желудков, а потом - преобразующего
рост-строительство в мышление сразу четырьмя разумами: двумя крупными -
Смертоносца-Повелителя и его, Найла, и двумя маленькими - один скрывался
в изящном, почти игрушечном домике принцессы Мерлью, а другой - в здании
городского совета. Все эти нервные узлы соединялись, переплетались,
связывались множеством серебряных паутинок, истинного значения которых
правитель города не знал, но чувствовал, что организм здоров, что
впервые за последнее время с ним все в порядке. Такое ощущение, будто он
как бы похудел, но все же оставался совершенно здоров. Вдвойне обидно
дать ему погибнуть именно сейчас...
- Да, всякое бывало, когда я раны старые чистил. И ругались, и
кричали. За палец кретин один недавно укусил. Но чтобы под ножом
заснули...
- Я не сплю, - прервал медика Найл. - Я думаю.
- От этого у меня лекарства нет, - покачал головой Симеон, - а вот
спину я тебе порошком алоэ посыпал, так что сегодня придется спать на
животе.
- Я обычно так и сплю, -сказал правитель.
- Хороший знак, - кивнул медик, отошел к окну, взял с подоконника
графин и налил полный бокал вина. - Я вот читал, раньше делали такую
белую штуку, "пенициллин" называется, так вот она все болезни на корню
останавливала. Порошок алоэ куда слабее. Но, надеюсь, от возможного
заражения все же спасет... Джарита, ты почему так мало вина Посланнику
Богини приносишь? Это ведь тоже обеззараживающее средство. И
профилактическое, против многих...
Медик прервался и осушил бокал.
- Сейчас принесу, - схватилась за опустевший графин служанка.
- Да ладно, - великодушно отмахнулся медик, - я все равно ухожу.
Слушай приказ: я, как главный врач города, запрещаю тревожить Посланника
Богини до самого утра, пока он не выспится после своих похождений.
Завтрак подашь ему в постель. И никого к правителю не пускать. - Симеон
зевнул. - Сама, кстати, тоже не приставай... Претензий больного не
слушать... - Он зевнул снова. - Ну, до завтра...
Медик задумчиво покрутил бокал в своих тонких желтых пальцах,
поставил обратно на подоконник и, покачиваясь, вышел из столовой.
x x x
Спал Посланник Богини без снов - словно провалился в яму, полную
липкой темноты, и ночь не принесла ему отдыха. Поднялся он разбитый, с
больной головой и ломотой во всем теле. Однако позволить себе пару
лишних часов поваляться в постели правитель сегодня не мог. Не
притронувшись к сочно пахнущему рагу из кролика, Найл обошелся
несколькими персиками и гроздью винограда, после чего быстро оделся в
свежую тунику и приказал Нефтис подать коляску.
Некоторое облегчение наступило лишь после того, как он освежился в
реке, дав гужевым десятиминутный отдых. Сами гужевые, покрытые серым
слоем пыли со следами стекающего пота, ждали на берегу. Свойственная
паукам ненависть к воде впиталась им в плоть и кровь.
Начальник охраны Смертоносца-Повелителя встречал гостя у входа, во
главе почетного караула из полуобнаженных охранниц. Как всегда при
свидетелях, Дравиг выполнил ритуал приветствия с подчеркнутым уважением.
- Смертоносец-Повелитель ожидает тебя, Посланник Богини.
Паук и человек привычно соединили сознания, и смертоносец повел Найла
в главные покои дворца. Без восьмилапого проводника человеку здесь
пришлось бы туго: освещение во внутренних коридорах отсутствовало -
пауки при передвижении пользовались только своей великолепной памятью.
Дравиг, следуя в двух шагах позади, постоянно передавал гостю "картинку"
помещений, что они проходили. Правителю города и вправду казалось, будто
он видит дорогу, только в несколько смещенном, розоватом свете. Только
вот изображения потолка паук не "рисовал", и потому казалось, что над
головой разверзлась бездонная темная бездна.
Вовремя получая предупреждения о возможных препятствиях и поворотах,
Найл шел спокойно и уверенно, словно по полуденной улице, и вскоре попал
в зал под огромным стеклянным куполом. Сквозь многочисленные слои
паутины пробивалось не так уж много солнечного света, и в обители
Смертоносца-Повелителя царил вечный полумрак.
Хозяин жуков-бомбардиров уже находился здесь. Он щедро излучал
недоумение по поводу своего приглашения на встречу, однако прихватил
внушительную свиту из четырех жуков и шестерых слуг, из числа которых
Найл знал только Доггинза. Со стороны хозяина дворца присутствовали
шестеро пауков и четыре замершие, словно изваяния, стражницы - похоже,
смертоносцы и впрямь начинали почитать людей за разумных существ.
И только правитель города явился один.
- Мы рады видеть тебя, Посланник Богини, - прозвучало безмолвное
приветствие Смертоносца-Повелителя.
- Мы рады видеть тебя, Посланник Богини, - повторил следом Хозяин, и
на мельчайшую долю секунды сознание бомбардира приоткрылось. Найл
только-только успел ощутить его уверенность в принятом решении, как жук
уже опять спрятался за ширму нарочитого недоумения.
"Эх, Тройлека бы сюда!" - подумал Найл и тут же услышал вопрос
повелителя пауков:
- Кто такой Тройлек?
- Сейчас расскажу.
Найл решительно вымел из сознания все мысли и догадки о странном
поведении Хозяина, сосредоточился и начал неторопливо, тщательно
припоминая малейшие детали, "рисовать" историю своего пленения, плести
узорную мысленную ткань из ярких картинок, в полной мере демонстрируя
то, что на языке пауков называется талантом шивада.
Он повествовал об издевательствах захватчиков, об общении с
переводчиком иноземного князя, о планах врагов по захвату города, о
разгульном праздновании победы, о варварском пари на свою жизнь -
переживания Посланника Богини, стоящего с петлей на шее, больно ужалили
весьма чувствительных при обоюдном телепатическом контакте смертоносцев,
- о пяти брошенных на песок картах и, наконец, о своем освобождении.
- Да, тебе пришлось пройти трудный путь, Посланник Богини, - признал
Смертоносец-Повелитель, проявляя нечто похожее на сочувствие. Впрочем, и
это вполне могло быть всего лишь данью вежливости.
- Нам всем пришлось пройти трудный путь, - ответил Найл, излучая
искреннее сожаление по погибшим смертоносцам, и решительно перешел к
делу: - Дравиг сказал, что рядом с озером Дира остались несколько
пауков. Так ли это?
- Да.
- Хоть кому-нибудь из них виден лагерь захватчиков?
Смертоносец-Повелитель помедлил с ответом - наверное, "разговаривал"
со смертоносцами у озера, - потом с беспокойством сообщил:
- Вчера они покинули свою стоянку.
- Вчера...
Воду и пищу они несут с собой, прикинул правитель, ни скорпионы, ни
сколопендры им не помеха, значит...
- Значит, у нас в запасе не больше пяти дней.
Найл еще не успел до конца сформулировать свое предложение, как
остановить врагов, но Смертоносец-Повелитель, почувствовавший самую
суть, запротестовал:
- Мы не можем использовать жнецы! Это слишком жестоко! - По натянутым
нитям телепатического контакта разбежалась дрожь давнего ужаса перед
холодной, бесчувственной смертью, истекающей из маленького механического
устройства; колыхнулась память о предсмертной муке тысяч и тысяч пауков,
об их невероятной боли, потрясшей весь мир, и яркая по сей день картина
усеянных мертвыми телами полей.
В ответ Посланник Богини стиснул зубы, и все собравшиеся увидели
ровные ряды всадников. Сверкающие в солнечных лучах длинные наконечники
копий со специальными зубчиками - чтобы причинить как можно больше
мучений, - серебристые шлемы, прочные кирасы, высокие рыжие насекомые,
взнузданные и оседланные. Потребовались считанные мгновения, чтобы
всадники одолели узкую полоску песка.
Шипастые копья впились в мягкие тела, и смертоносцев захлестнула
такая волна боли, что даже перепоясанные ремнями пауки, успевшие удрать
до гребня холма, свалились в жестоких судорогах.
Всадники промчались почти до стены, оставляя за собой омерзительное
месиво - Найла чуть не вытошнило, - развернулись и разделились на две
части, чтобы добить уцелевших пауков. Они неслись, беспощадно затаптывая
раненых, сминая стоящих на ногах, уничтожая все живое, и лишь считанным
сотням смертоносцев удалось спастись.
А потом Найл показал то, что осталось после сражения: широкое поле,
устланное рваными телами смертоносцев; обрывки лап, обломки хелицер,
клочья голов с черными влажными глазами. Толстый - почти по колено -
слой из того, что еще вчера жило, дышало, думало...
- Ну как, ты все еще боишься использовать жнецы? - холодно
поинтересовался Посланник Богини. - Они идут сюда. Им не нужны свободные
смертоносцы. Они собираются жить здесь сами. Поставить на центральной
площади столб, на котором сидит паук с человеческим лицом, а потом
веселиться - насиловать женщин, убивать всех остальных, а созданное нами
забирать себе, продавать, превращать в деньги...
Смертоносцу-Повелителю неведомо было ни что значит "насиловать", ни
что значит "продать" - смертоносцы вообще не знакомы с понятием личной
собственности, - однако по пропитывающим Найла эмоциям он догадался, что
это так же ужасно, как и "убивать".
- Какой же злобой нужно обладать, чтобы изобрести сразу две муки,
равные смерти! - дало трещину хваленое спокойствие повелителя пауков. -
Против таких мокрых врагов можно применить любое оружие.
Для человека слово "мокрых" не несло того смысла, который вложил в
него Смертоносец-Повелитель: пауки не умеют плавать, совершенно
беспомощны в воде и ненавидят широкие водные поверхности на том
неосознанном уровне, на каком некоторые женщины боятся маленьких,
вкусных и совершенно беспомощных перед человеком крыс. Непереносимость
смертоносцами воды настолько велика, что даже во времена неограниченного
владычества над людьми пауки, пересекая море на кораблях, отдавали всю
власть и вверяли жизни людям-морякам, впадая в состояние, напоминающее
ступор.
Думая о захватчиках, правитель пауков излучил такую эмоцию, будто
попал в воду на самом глубоком месте самого широкого моря. В
человеческом языке для такого ощущения названия попросту нет.
- Нужно собрать все оставшиеся силы в новую армию, усилить ее жнецами
и выставить в пустыне, там, где я вышел к полям, - предложил Посланник
Богини и замолк, с интересом наблюдая, как работает фасеточное сознание
Смертоносца-Повелителя над возникшей задачей.
Какой-то небольшой кусочек его разума прикидывал, откуда еще можно
наскрести бойцов, другой - где назначить им точку встречи, третий
беспокоился о том, что войско противника может просто обойти
выставленную армию, не принимая боя, а потому хорошо бы встать не в
пустыне, а на дороге, перед входом в город...
Тут Найл вмешался, послав картинку цветущих крестьянских хозяйств,
какими они выглядят сейчас, и вид обугленных равнин, в которые они
превратятся после прохода врага. Даже уничтоженные в конце концов,
захватчики нанесут слишком большой урон городу и определенно посадят
жителей на голодный паек. Смертоносец-Повелитель подумал и согласился.
Одновременно - откуда-то из другой фасетки - пришла справедливая мысль:
если враг попытается их обойти, пауки могут просто ударить ему в спину.
Не решатся же пришельцы на столь явное самоубийство? План битвы в
пустыне, предложенный Найлом, был признан единственно правильным,
утвержден, и одновременно из другой, совершенно самостоятельной ячейки
паучьего разума выскочил и был направлен к исполнению приказ о
регулярном запуске разведывательных шаров - каждые четверть суток
начиная с послезавтрашнего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41