Куда важнее исправить положение, пока не стало слишком поздно.
Спустя несколько минут колонны двуногих и восьмилапых перемешались,
став единым целым. И хотя пауки и люди относились друг к другу с
некоторой настороженностью, пользу перестроение принесло всем, причем
немедленно: первой добычи крылатым хищникам хватило ненадолго, они снова
бросились в атаку... Через минуту почти каждый из пауков обрел свой
обед.
Найл ощутил, как разом спало среди путешественников напряжение: люди
перестали ежеминутно ожидать гибели, а смертоносцы немного подкрепились.
Правда, от дневного привала пришлось отказаться - крылатые твари все
равно не дадут ни водорослей собрать, ни к воде спуститься, ни хоть
ненадолго отойти в сторонку. Впрочем, теперь походная колонна двигалась
неторопливо, и от усталости никто не падал.
С приходом сумерек стрекозы исчезли. Двуногие и восьмилапые опять
разошлись на две группы - смертоносцы окружили своих паучих, а люди
спустились к воде.
Правитель торопливо прошел до конца колонны, выискивая глазами
знакомые лица. Вроде все живы. На душе стало немного легче, отчего Найл
ощутил укол совести - ведь все равно погибло много людей, и каждый из
съеденных был чьим-то другом, чьим-то любимым. Точнее, чьей-то, ведь
абсолютное большинство путников - женщины.
- Ты доволен, Найл? - услышал правитель хмурый вопрос Симеона. - На
сегодня нас осталось ровно половина. Хотя "неголосующих граждан" ты
наверняка не считал. Тогда получается, сгинул почти каждый третий. Нужно
было тащиться в такую даль, чтобы принять смерть? Ты мог попросить
смертоносцев перебить нас прямо в городе.
- Смертей больше не будет, Симеон. - Правитель подошел к коляске, в
которой сидел медик, положил руку на поручни. - Теперь мы пойдем в
смешанном строю, и пауки не позволят стрекозам...
- Кого ты хочешь обмануть, Найл? - перебил медик, поморщившись,
расправил плечи, встал, спустился на горячий песок. - Ведь мы
приближаемся к Дельте.
- Ну и что? - пожал плечами правитель. - У нас вдосталь воды и пищи,
мы можем никуда не торопиться и набраться сил. В конце концов, мы с
тобой уже бывали в гостях у Великой Богини и остались целы и невредимы.
- Невредимы остались только мы - двое из семерых, Найл, и только
благодаря тому, что у нас были жнецы. А чем ты собираешься отбиваться
сейчас? - Симеон привстал на цыпочки и позвал: - Завитра! Подай мой нож.
Через минуту молоденькая девчушка в темной тунике прибежала с большим
мачете в руках. Лицо ее показалось Найлу знакомым.
- Надеюсь, Симеон, из твоих попутчиц никто не пострадал? - спросил он
медика.
- Понесло же меня... - буркнул, подпоясываясь, тот. - Как я только
мог поверить Мерлью? По мозгам и наука.
Из тяжелых мыслей медика Найл понял, что две из пяти отправившихся с
ним девушек остались лежать в песках. А еще узнал, чем сманила принцесса
Симеона.
Она обещала ему бессмертие!
В компании бунтовщиков, устроивших смерто-носцам несколько кровавых
дней, Симеон оказался самым старшим. Штатному медику слуг бомбардиров
уже тогда перевалило за тридцать, и за глаза все звали его стариком. В
прошедшем году Симеон, принявший на себя руководство детским островом,
справившийся с эпидемией и организовавший обучение молоденьких девчушек
своим премудростям, буквально высох, пожелтел, однако хорошо ощущаемая
Найлом жизненная энергия била в нем через край. Казалось, ночи,
проводимые за книгами, беготня по городу в поисках заболевших,
изготовление лекарств не утомляли, а, наоборот, напитывали его силами.
Как же он мог купиться на столь дешевую приманку? Бессмертие... Его не
смогли добиться даже улетевшие к звездам предки, бывшие на вершине
человеческого могущества.
А впрочем, принцесса иногда бывает чертовски убедительна...
- Простите, господин мой, надеюсь вы не обиделись на моего учителя?
Это была Завитра. Личность великого Посланника Богини внушала ей
трепет, и откровенная грубость Симеона в разговоре с самим Найлом
произвела на девушку двоякое впечатление. С одной стороны - щемящий
восторг перед учителем, отважившимся так говорить с Посланником Богини,
а с другой - столь же щемящий ужас перед возможным гневом равного
Богине.
- Надо же, учитель, - усмехнулся Найл. - Я строил в городе
библиотеку, готовил классы, собирался дать людям образование. А слово
"учитель" впервые услышал здесь, в глухой пустыне.
- Я увидела, что вы уходите, и подумала... что... может быть...
На самом деле она подумала, что Посланник Богини обиделся и бросает
их на произвол судьбы, и здорово испугалась.
- Садись, - пригласил девушку правитель. - Посмотри на эту реку.
Просто посмотри. Вокруг песок, жара, сушь, а в ней сколько угодно
прохлады и влаги. Течет себе и течет. Спокойная, неторопливая. Ты можешь
не дойти одного шага - и сгинуть, пропасть. А стоит дотянуться - и вот
она, жизнь. Целая река жизни. Щедрая, бесконечная. У тебя не возникает
желания хоть немного побыть наедине с этим чудом?
- Река в городе намного больше.
- Ты не поверишь, Завитра, но на протяжении первых десяти лет жизни
самое большое количество воды, которое я видел за один раз, это те
четыре глотка, которые помещаются в чашке из листьев уару.
- Вы знаете мое имя, господин?!
Найл рассмеялся. Трогательная наивность, открытость, ничем не
прикрытый трепет девушки возбуждали его, как возбуждает даже сытого
человека острый аромат жаркого. И правитель не смог сдержаться. Нет, он
не набросился на нее, как похотливый раб, он всего лишь коснулся ее
волос, погладил густые кудри, но Завитра с такой жаждущей готовностью
открылась в ответ, что остановиться оказалось невозможно.
Найл осторожно опустил ее на песок, откинул подол туники и крепко
поцеловал, одновременно войдя в горячее лоно.
Сознание девушки взорвалось - ведь она не просто получала
удовольствие от близости с мужчиной, она приобщалась к божеству,
становилась его частью, его душой. Происходящее с Завитрой напоминало
восторженную молитву, подкрепляемую острыми телесными ощущениями, и
Найл, постоянно находящийся с ней в телепатическом контакте, оказался
захвачен феерией чувств, потерял контакт с собственным телом, со своими
мыслями, утратил счет времени и лишь кружился, словно щепка, в чужом
восторге.
Провал.
И вот он всплывает, словно из глубины теплого черного колодца, мир
вокруг начинает обретать прежние очертания, он чувствует, как щекочут
плечо ее волосы, чувствует на шее горячее дыхание, руку девушки на груди
и никак не может избавиться от ошалелой мысли: "Что это было?"
- Пойдем, - тихонько позвал он Завитру, - не то без ужина останемся.
- Не хочу, - мурлыкнула она, не открывая глаз, и в этот момент никто
из богов не смог бы заставить ее подчиниться.
Найл тоже закрыл глаза. На душе было легко и покойно. Ведь если к
людям вернулась способность любить, самое страшное уже позади.
Однако подняться все-таки пришлось. Не мог же Найл позволить, чтобы
его хватились и пустились на поиски! Отдохнув, Завитра опять стушевалась
и незаметно отстала - еще до того, как они вернулись в лагерь.
Здесь вовсю ужинали. В воздухе витали рыбные запахи, заставляя
желудок судорожно сжиматься, а рот - наполняться густой слюной.
Толкаться возле котлов Найл не стал, высмотрел Нефтис, подошел к ней.
Начальница стражи, как выяснилось, не просто взяла для правителя его
порцию - Найла ждал столовый прибор: фарфоровая тарелка, нож с вилкой и
хрустальный фужер с прозрачной водой.
- Пожалуй, Джарита поторопилась распаковывать мешки, - покачал
головой правитель. - Нам еще идти и идти.
- Это не значит, что нужно есть руками, - послышалось за спиной.
- Мерлью? Так это ты?
- Посуда твоя. Я просто дала совет. - Принцесса опустилась на песок,
поджав ноги, поставила тарелку на колени, взялась за нож и вилку. Даже в
такой неудобной позе она умудрялась трапезничать красиво. - Должна тебя
огорчить, Найл, но все собранные за день сухие водоросли мы уже сожгли.
Утром придется есть всухомятку, благо вяленое мясо еще осталось. А в
дальнейшем нужно или делать более длинные переходы, или переправить
часть отряда на тот берег, пусть там собирают.
- Стрекозы не дадут. А пауков в воду не заманишь, они на тот берег не
поплывут.
- Надо что-нибудь придумать.
- Надо, - согласился Найл.
Переправлять каким-то образом смертоносцев рано или поздно придется -
ведь Великая Богиня растет за двумя реками. Но как?
- Ладно, - махнул он рукой. - Не будем торопиться. Еще неизвестно,
что ждет нас завтра.
Завтра принесло плакучую иву, склонившуюся над темным омутом на
излучине реки. Огромное дерево с длинными и тонкими, безвольно
обвисшими, почти касающимися воды ветвями, затеняло половину русла.
- Смотри, Найл! Совсем как у нас в Дире, на озере.
- Стой! - Правитель едва успел поймать за руку радостно рванувшую
вперед принцессу.
- Ты чего? - удивилась девушка.
- Подожди...
Найл не мог сказать, что не понравилось ему в этой иве. Дерево как
дерево. Толстый корявый ствол, крепкие узловатые сучья, зеленые веревки
ветвей, узкие, чуть серебристые листья. Разве только засохший
раздвоенный сук выпирает над кроной... Ну не нравилось ему это дерево, и
все!
- Так что случилось, Найл?
- Подожди, Мерлью, мало ли что... Дельта рядом.
- А хочешь, я тебе свистульку сделаю? Помнишь, в Дире...
Девушка так и не договорила: две самые усталые из стрекоз опустились
на сухой сук, но не успели замереть прозрачные трепещущие крылья, как
плети ветвей хлестко вскинулись вверх, опали, и неосторожных хищниц на
месте уже не оказалось.
- Привет тебе от Дельты, принцесса, - усмехнулся Найл. - Как, все еще
хочешь наделать из этой ивы свистулек?
- Что это? - Нефтис смотрела на дерево круглыми от изумления глазами.
- Хищное дерево. Мы еще много таких встретим. - Найл вспомнил
огромный нож Симеона и спросил: - У нас есть ножи-мачете?
- Два или три, - ответила начальница стражи. - Нужно у Джариты
спросить.
- И у меня штук пять должно быть, - вспомнила принцесса.
- Возьмите себе и раздайте тем, кто посильнее. Нужно быть наготове.
Как выяснилось впоследствии, ивы оказались совершенно безопасны. Они
ловко захватывали стрекоз, которые садились на торчащие вверху сучья и
даже ухитрялись ловить тех, кто пролетал слишком близко к кронам, но
нисколько не интересовались происходящим внизу. К вечеру, когда хищные
деревья стояли уже плотными рощами, путники осмелели настолько, что
раздвигали ветви руками, отдыхая от дневного зноя в тенистой гуще.
Землю скрывал плотный ковер песчаной травы. Здесь, в дальнем от
Богини краю Дельты, она не излучала усыпляющего аромата, не стремилась
задушить спящих и вообще вела себя подобно обычной землянике из
принцессина сада. Вдосталь нашлось здесь и сушняка из пористых стволов,
и хвороста, напоминающего причудливо гнутый тростник.
Стрекозы от путников не отстали, продолжая неустанно трещать высоко
над головами, проносились между деревьями, но под кроны соваться не
решались. Расположившись на широких полянах, пауки отлавливали крылатых
хищниц, которые время от времени норовили сцапать какого-нибудь малыша,
- так что кто на кого охотится, было неясно.
Никакой живности в рощах не водилось, что весьма насторожило
правителя, но он все же решил воспользоваться относительной
безопасностью и дать людям полноценный, продолжительный отдых.
Первые дни все держались вместе, потом постепенно разбрелись под
кроны: бывшие охранницы дворца Смертоносца-Повелителя отдельно,
принцесса со своей свитой - отдельно; Симеон, присвоив обе повозки,
отделился с тремя ученицами; несколько крупных ив дали приют
многочисленной челяди Найла; а некоторые путешественники - как,
например, Рион и Юккула - вообще уединились парочками, благо шатры
древесных крон надежно оберегали от посторонних глаз. Больше всего
повезло гужевым - наверное, за всю свою жизнь они не испытывали к своим
персонам такого обильного женского внимания, как в этой роще.
Объединяли людей только три костра под котлами на берегу реки, - ивы
опасливо поджимали ветви, побаиваясь игривого пламени, - да принцесса
Мерлью, по одному ей известному графику отправлявшая на рыбалку женщин
из-под разных крон.
Шабр совершенно забыл про Нефтис, шастая от дерева к дереву, и
наверняка откладывал в своей бездонной памяти, кто, с кем и сколько раз
спарился, чтобы потом проверить результаты своих теорий
наследственности. Найл был уверен, что каждая из его встреч с Завитрой у
тихого омута нашла свое место в ученых расчетах восьмилапого
селекционера.
Сыты, довольны и счастливы оставались все. По прошествии двух
десятков дней Найл начал всерьез подумывать о том, чтобы остаться в этом
райском уголке и основать здесь новый город.
Однако планы рухнули в одночасье.
Поздним утром, когда почти все уже проснулись, но еще ленились
вставать, нежась в легкой полудреме, мерный шелест ветвей перекрыл
истошный крик боли; потом к нему присоединился еще один, но тут же все
смолкло.
Найл выскочил из-под кроны на поляну, огляделся. Ничего, все в
порядке. Зеленая трава, серебристая листва, тихий шелест пробирающегося
сквозь ветви ветра. Через минуту примчались принцесса и Симеон.
- Что случилось?
Правитель мог лишь пожать плечами.
- Вы ничего не слышите? - поднял тонкий желтый палец Симеон. - Вроде,
какой-то лишний звук. А?
- Вроде ничего.
- Мне очень неприятно огорчать тебя, Посланник Богини, - зазвучал в
мозгу голос Дра-вига, - но двое из твоих соплеменников мертвы.
- Как?! - вскинулся правитель, опять закрутил головой, но старого
смертоносца нигде не увидел.
- Да есть же звук! - опять заявил Симеон. - Вон оттуда!
Медик быстро зашагал меж деревьев. Мерлью с Найлом устремились за
ним.
Минуту-другую спустя все трое замерли как вкопанные: впереди лежала
выжженная земля. Остовы деревьев без листьев и ветвей, вместо травы -
серый пепел. Граница зеленой рощи и опаленной пустыни колыхалась
недалеко впереди и медленно приближалась.
В первый момент Найл даже не различил черных гусениц, покрытых
тонкими, длинными - с руку - иглами. Гусеницы двигались полосой шагов в
десять шириной, наползая на сочную зелень и оставляя за собой голую
землю, покрытую маленькими серыми катышками.
В этот момент Дравиг с вежливой осторожностью вошел в контакт с
сознанием Посланника Богини и обратил его внимание на обглоданную иву
слева, шагах в десяти. Там, у самого ствола, лежало два белых скелета.
- Теперь понятно, почему здесь нет живности, - сказал Найл. - Если
такие нашествия случаются хотя бы два-три раза в год...
- Но почему они не убежали? - удивилась принцесса.
- Может быть, их окружили под деревом, - ответил Симеон. - К тому же
иглы этих гусениц вполне могут оказаться ядовитыми. Боюсь, эти зверюшки
выгонят нас обратно в пустыню. Они наверняка двигаются по всей ширине
полосы растительности.
- Они совсем не страшны. - Дравиг выстрелил картинкой, на которой
перед группой смертоносцев неподвижно стояла целая толпа гусениц. -
Легко парализуются небольшим усилием воли.
- А почему смертоносцы их не едят? - шепотом спросила принцесса
Мерлью.
- Некоторых из нас задели иглы, - признал старый паук, - и теперь они
не могут двигаться. Но все живы и не испытывают боли.
- Где они?
У Найла возникло ощущение, будто трава справа от него приникла к
земле, образуя малохоженую тропинку. Поняв, что таким образом
смертоносец показывает дорогу, правитель побежал вперед, обогнул большую
иву, выскочил на широкую поляну, уже почти захваченную гусеницами, и
увидел зеленое округлое пятно посреди черного мертвого пространства. В
центре зеленого оазиса неподвижно стояло около полусотни смертоносцев,
по краям - сотни гусениц. Под ажурными лапами пауков беззаботно бегали
восьмил апые малыши.
- Они в ловушке, - мрачно сообщил Симеон. - Их всех сожрут.
- Пока опасности не видно, - возразил ему Правитель. - Пауки могут
сдерживать их сколько угодно.
- А гусеницы могут сколько угодно ждать. Смертоносцам приходится
постоянно тратить силы на их сдерживание, так что они рано или поздно
устанут. А потом... Будет как под деревом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41