Никаких прожилок
внутри не нашлось, но это уже не имело никакого значения: обретя полный
покой сознания, Найл впервые за последние дни смог отрезать себя от
внешнего мира и глубоко, без сновидений, заснул.
x x x
Разбудило его бодрое, жизнерадостное жужжание: четыре мелкие - с
ладонь - желтые мухи обнаружили вскрытый плод опунции и, расталкивая
друг друга, накинулись на сочное лакомство. Вскоре к ним добавились еще
две, потом еще.
Посланник Богини покосился на солнце - похоже, полдень уже миновал -
и поднялся на ноги. Мухи сами по себе безопасны, но когда собираются в
крупный рой, всегда найдутся несколько, рискнувших попробовать "на язык"
человека. А слюна их вызывает сильные ожоги. К тому же их жужжание может
привлечь более крупных обитателей барханов.
Увидев поднявшегося из песка человека, мелкие крылатые существа
дружно взмыли в воздух, но уже через секунду снова накинулись на добычу.
- Ладно, жрите, - беззлобно разрешил правитель. - Я себе другой
собью.
Опунции лоснились жирной, насыщенной зеленью. Подойдя поближе,
правитель города долго присматривался к зарослям, но никакой живности не
заметил.
Странно, конечно. Вокруг таких вот оазисов обычно собирается немало
зверья. Тут ведь и прохладная тень, и мякоть плодов для тех, кто
способен прогрызть толстую кожуру кактусов, и объедки для тех, кто
зубами не разжился; тут и крупные хищники, готовые слопать и первых и
вторых. Почему же никого не видно?
Хотя какая разница? Ему тут не жить. Подходящий плод Посланник Богини
приметил издалека: тот висел довольно высоко, но зато размером вымахал с
человеческую ляжку. Найл достал из-за пазухи круглый камень, прицелился,
кинул. Мимо. Правитель подобрал камень и кинул снова. Опять мимо. Третий
бросок пришелся в цель: кактусовый "огурец" дернулся вверх, отломился у
основания и рухнул к ногам путника. Только после этого Найл перестал
смотреть вверх, опустил взгляд - и в пяти шагах прямо перед собой
обнаружил сколопендру, словно собранную из огромных светло-серых
шариков.
Грозная тварь, остановить которую способен разве что яд черного
скорпиона, метнулась вперед. Посланник Богини подпрыгнул не хуже
кузнечика.
Длинные, полукруглые коричневые жвалы щелкнули в воздухе, но твердый
покатый лоб ударил человека по ногам, и Найл, вскрикнув от боли,
закувыркался по песку. Сколопендра быстро стянулась, будто сложилась
пополам, и резко выпрямилась - правитель еле успел вскочить на ноги и
шарахнуться в сторону, уходя от очередной атаки. Рядом медленно
завалилась набок подрезанная жвалами опунция. Найл откатился в сторону,
вскочил, увидел прямо перед собой бок жирной твари, без колебаний ударил
заточенным камнем - из длинного пореза заструилась зеленоватая жидкость
- и задал стрекача, виляя между кактусов. С тихим зловещим шелестом
сколопендра семенила следом, быстро нагоняя.
Посланник Богини издал громкий предсмертный вопль, развернулся и в
отчаянии наугад ударил камнем. Правая жвала сколопендры на удивление
легко переломилась почти посередине, но лоб гигантской многоножки с
такой силой ударил Найла в грудь, что у того перехватило дыхание, и он
отлетел шагов на десять, ломая шипы ближних кактусов. Сколопендра снова
сложилась пополам и молниеносно метнулась вперед, распахнув влажную
пасть. Едва успев встать на колено, Найл перехватил свой так и
недоделанный "наконечник" двумя руками и со всех сил ударил тварь в
бронированный лоб.
Камень вошел почти наполовину. Сколопендра дернула головой, вырвав из
рук Посланника Богини последнее оружие, и опять сложилась пополам.
Найл закрыл глаза, готовясь принять смерть.
На этот раз ему даже не было страшно. Только какое-то тоскливое
разочарование в душе: "Ну вот и все..."
Однако смерть медлила.
Посланник Богини осторожно приоткрыл глаза: многоногая хищная тварь в
последний момент решила-таки, что забредшая "дичь" для обеда слишком
клыкаста, и теперь торопливо улепетывала. Найл без сил опустился на
песок и надолго замер.
Насилу отдышавшись, правитель города не без труда поднялся. Спину
саднило. Неизвестно, что творилось там, а на правой руке красовались
штук пять глубоких ссадин от шипов кактуса. Кровь под жарким солнцем
запеклась почти мгновенно, и туника намертво присохла к телу. Найл
подобрал обломок жвала; прихрамывая на обе ноги, добрел до сбитого
плода, взял его под мышку и поспешно заковылял прочь.
Ближе к вечеру барханы измельчали, и закат Посланник Богини встретил
на краю каменистой равнины, усыпанной мелкими соляными кристалликами.
Здесь путник подкрепил силы, последний раз взглянул на вершины Хайбада,
уже еле виднеющиеся над горизонтом, выбрал хорошо заметную звезду, на
которую нужно держать направление, и отправился дальше.
Идти по равнине стало заметно легче, Найл почти не уставал. Вот
только никакого укрытия на день было не вырыть. Поутру правитель только
стиснул зубы и продолжал переставлять ноги, шаг за шагом приближаясь к
дому.
Когда дорогу снова начали пересекать полоски песка, Найл обрадовался
им, как родным, и даже устроил праздник - доел опунцию, после чего
понял, что встать уже не сможет. По счастью, судьба сжалилась над
путником и послала на небо облака. Не будь их - к вечеру Посланник
Богини превратился бы в мумию.
На этот раз путника разбудил холод. Негромко ругаясь, он встал и
направился дальше, следуя за примеченной вчера путеводной звездой. Во
рту снова пересохло, на зубах скрипел песок, но больше всего теперь
мучил голод. Одна надежда, что хоть полдороги осталось позади.
Спустя несколько часов Найл уже опять брел через вязкие барханы, едва
волоча ноги. Когда-то дед утверждал, что это самый экономичный способ
движения. Сейчас правитель просто не мог идти иначе. Холодный ветер,
колющий свет звезд и хватающий за ноги песок. Шаг за шагом, шаг за
шагом. Найл уже давно пребывал в полной прострации, и ползучие стебли
репурки заметил не столько он, сколько его пустой желудок.
Путник сбежал с бархана вниз - откуда только силы взялись? - упал на
колени, выдернул обломок жвалы и принялся лихорадочно рыть песок.
Клубни репурки вырастают размером со взрослого человека, а по вкусу
больше всего напоминают мокрые опилки с яблочным запахом; от них пучит
живот и надолго привязывается отрыжка, но это настоящая еда! Отец и дед,
помнится, шинковали ослепительно-белую сердцевину на мелкие ломтики,
толкли, а потом надолго замачивали в кувшине, употребляя настой в минуты
хорошего настроения, а осадок выбрасывали, но в голодные дни не раз
только строганина из этих корней позволяла всей семье дожить до лучших
времен.
Впервые за последние дни правитель испытал чувство сытости. Возможно,
подобная слабость и не украшает Посланника Богини, но он решил позволить
себе небольшой отдых. Тростниковую трубку Найл вертикально закопал в
чуть влажный песок рядом с корнеплодом - так, чтобы кончик трубки,
заткнутый мелко порванным листом репурки, выступал наружу, - а сам
зарылся рядом, в тени четырех близко растущих макушек.
Тростниковая трубка порою является единственным способом утолить
жажду в пустыне: из едва влажного песка с ее помощью удается высосать
два-три глотка воды за раз. Спустя полчаса - еще несколько глотков.
Только житель песков способен понять, какое это сокровище. Глоток за
глотком Найл набирался сил; время от времени он перекусывал. Он опускал
голову в яму и отгрызал кусочки жесткой сердцевины репурки.
Пока у человека есть вода и пища, ему не страшны ни жара, ни холод, и
Найл чувствовал себя почти счастливым. К вечеру он успокоился настолько,
что уже смог достаточно уверенно управлять сознанием.
Под палящими лучами Посланник Богини сел на песок, положил руки на
колени ладонями вверх и закрыл глаза.
Небольшой энергетический клубок, таящийся в области живота, казался
серым и блеклым. Найл принялся осторожно раскручивать его, вытягивая
энергию, похожую на суровую нить, в правую ладонь, перебрасывал ее в
левую под насыщенными солнечными лучами и втягивал обратно. Постепенно
энергия очищалась, приобретая естественный, серебристый цвет. И тогда
Посланник Богини стал как бы "распушать" клубок, превращая энергию тела
в энергию сознания, выращивая переливающийся всеми цветами радуги шарик,
увеличивая его сперва до размеров небольшого кролика, потом вырастив
величиной с цикаду и, наконец, сделав огромным, как буро-брюхий
паук-бык.
Дав получившейся сфере немного "устояться", Найл внезапно сжал ее,
послав на восток тончайшую, искрящуюся иглу крика.
"Ответь, Смертоносец-Повелитель!" - Тишина.
Странно все-таки: пауки способны услышать мысли друг друга на
расстоянии десяти-двенадцати переходов, но не замечают мольбы о помощи
высыхающего рядом дерева. Найл чувствует малейшие колебания и напряжения
целого города, но не может разговаривать со смертоносцем, если тот
отошел дальше чем на сотню шагов. Что это? Исконно заложенная в
восьмилапых глухота к чужакам? Или пауки ощущают совершенно другие
эманации? Впрочем, не важно. Просто, будь сейчас рядом с ним паук,
правитель без труда договорился бы о помощи, а так приходится
рассчитывать только на себя.
Попытка связаться со Смертоносцем-Повелителем отняла много сил. Хотя
внешне Найл всего лишь спокойно сидел, на самом деле он выложился
полностью и теперь с трудом преодолел пару шагов до зарытой тростниковой
трубки, сделал глоток тепловатой воды и наклонился над ямой с репуркой.
Ему удалось откусить и прожевать пару кусочков, когда он услышал
шумное шуршание осыпающегося песка. Найл поднял голову и, несмотря на
жару, покрылся крупными холодными мурашками.
Повелителю пустыни нечего скрываться - спускаясь с бархана, широко
раскидывал лапами песок черный скорпион. Изогнутый хвост грозно
покачивался высоко над спиной, как недвусмысленное напоминание всем и
вся о неминуемой каре за неповиновение, а две клешни, каждая размером с
туловище взрослого человека, нетерпеливо раскрывались и закрывались.
Найл мгновенно вспомнил давнишнюю историю - как они с отцом и братом
отбивали сестренку у обычного, серого скорпиона. Их было трое - при
копьях, ножах и факелах, и тем не менее Вайг получил тяжелую рану, а
шестилапый благополучно ушел, хорошо хоть Мару бросил.
Сейчас к правителю приближалось чудовище почти вчетверо крупнее.
Повелитель пустыни по-хозяйски протянул к человеку раскрытую клешню -
словно за куском праздничного пирога. Найл отступил, ткнув в хитиновый
"захват" обломком жвалы - а что еще оставалось делать? Скорпион жвалу
прихватил и, затормозив, сунул в пасть.
Посланник Богини стоял и покорно ждал. Бежать бесполезно - все равно
догонит. Отбиваться нечем. Воистину пирожок для скорпиона: мяконький, на
солнце подрумянившийся. И никуда ведь не денешься...
По телу расползлась предательская слабость. Глядя на неторопливо
шевелящего хелицерами черного скорпиона, Найл опустился на колени. До
чего глупо - закончить жизнь в брюхе безмозглой твари!
"А может, он сытый?" - со слабой надеждой подумал правитель и
осторожно коснулся мыслей черного монстра.
Больше всего сознание скорпиона напоминало пускающий слюнки рот:
что-то прожевывается сейчас, а кое-что еще лежит рядом; проглочу одно,
займусь другим. Найл даже разглядел себя со стороны, как нечто аппетитно
пахнущее и прохладное.
Наверное, пустись Посланник Богини наутек, повелитель пустыни уже
нагнал бы его и разорвал, но сейчас шестилапый не торопился...
"Удирает!"
Черный скорпион сорвался с места и рванул в погоню. Шагов через
двести он замедлил ход, а потом и вовсе остановился, закрутившись в
недоумении.
Найл с улыбкой наблюдал за действиями могучего чудовища. Надо же так
запросто купиться! Самый глупый из "неголосующих граждан" и то
заподозрил бы неладное.
Черный скорпион неторопливо затрусил обратно. На этот раз он хорошо
чувствовал местоположение человека и твердо держал направление. Найл
лишь немного усилил его ощущения, и... повелитель пустыни остановился
шагах в пяти и начал яростно резать клешнями воздух. В конце концов даже
до куцых мозгов скорпиона стало доходить, что тут что-то не так. Монстр
замер, принюхался... и с такой яростью ударил ядовитым жалом песок, что
несколько песчинок долетело до Посланника Богини.
Найл поморщился и снова хлестнул скорпиона коротким: "Убегает!"
Шестилапый молнией взметнулся на бархан и замер, медленно шевеля
клешнями.
Правитель города расхохотался. Он подумал было соткать громадному
хищнику еще более крупного мысленного врага, но пожалел тратить время на
бесполезное баловство. Просто поманил неясным силуэтом - и безмозглый
властитель песков шустро умчался вдаль.
Посланник Богини подкрепился в последний раз, засыпал яму песком -
репурка рану залечит, - сделал последний глоток из тростинки, выдернул
ее, сунул за пазуху; бросил прощальный взгляд на приютивший его оазис из
пяти травяных кочек и пустился в дальнейший путь.
Часа через два за ним увязался маленький - по колено - серый
скорпиончик, долго плелся следом, но напасть на слишком крупную дичь не
решился и, когда спустилась ночь, отстал сам.
Песок под ногами постепенно становился плотнее. Все чаще попадались
кустики макушек. Шесть раз встретились мясистые чашечки уару. Около
каждой Найл благоговейно опускался на колени и отпивал половину
чистейшей, прозрачной воды, собранной между лепестками, - если выпить
всю, растение может погибнуть. Однажды сбоку выполз вялый от холода и до
безумия голодный тощий клоп. Правитель не поленился свернуть и затоптать
тварь - для спящего человека они смертельно опасны.
Теперь Найл шел не останавливаясь, пока не стало невмоготу жарко,
потом вырыл глубокую нору под густо заросшим макушками склоном дюны и
спокойно заснул, впервые не боясь, что песчаный склон может осесть и
погрести его под собой.
Днем спящим путником никто не заинтересовался, и по вечерней прохладе
он благополучно отправился дальше.
Поляны макушек начали перемежаться кактусовыми зарослями. В середине
ночи Найл наткнулся на несколько опунций и подкрепил силы десятком
мелких, с кулак, плодов. Дважды спугнул небольших змей.
Трава сплошь покрывала землю, и сквозь густо переплетенный ковер
стеблей приходилось буквально продираться. Однако Найл не унывал - все
это было явными признаками близости большой воды. Ни вокруг оазисов, ни
над руслами подземных ручьев таких зарослей не бывает. А когда в
утренних лучах он увидел над горизонтом характерный - крупное тело,
длинный тонкий хвост - силуэт стрекозы, то решил не останавливаться.
Вскоре между кактусовыми зарослями стали встречаться чахлые
молоденькие деревца, изредка - огромные патриархи растительного мира в
несколько обхватов толщиной. В небе барражировали голубые стрекозы. Две
из них долго висели над человеком, и Найл уже начал всерьез опасаться за
свою голову - именно ее откусывает в первую очередь атакующая хищница, -
но в конце концов одна из крылатых бестий выхватила у него почти из-под
ног змею, другая же, почти одновременно, сцапала клопа. И за то, и за
другое - спасибо.
Около полудня правитель наткнулся на низкий пень - значит, жилье
действительно рядом! Но лишь далеко за полдень Найл увидел узенькую
тропинку.
Дошел!
Сразу навалилась безмерная усталость, однако Посланник Богини не
остановился.
Тропа становилась все более торной; впереди замаячила густо-зеленая
полоса, которая, по мере приближения, разделялась на заросли высокого
кустарника, отдельно стоящие деревья с округлыми, ухоженными кронами и
поля, покрытые густой ботвой.
Наконец правитель вошел в тень между стенами акации, и этот проход
вывел его к длинной низкой хижине из плетеных щитов.
Откинув плотный полог, правитель вошел внутрь.
Дом этот, скорее, смахивал на барак: крыша сработана достаточно
плотной, но вот стены просвечивают насквозь; из обстановки только дюжина
матов, ровными рядами лежащих на полу, на каждом - мягкая шкура
листорезки.
В дальней стене Найл увидел еще один полог, дошел до него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41