- Я вижу, как ты мучаешься. Да и разве словами твое горе облегчишь? После Эмайыги ты сам на себя не похож, я тогда уже понял - что-то случилось. А ты молчал, а если человек молчит, ему еще хуже. Мянд молодец, что погнал тебя в Таллин. Теперь ты хоть заговорил.
- Первый человек, который обратился ко мне в Таллине, была женщина. Она. спросила меня, не знаю ли я Раймонда Лаурика. Это была незнакомая женщина лет тридцати - тридцати двух. У нее были бледные щеки, темные круги под глазами, и смотрела она на меня так, что чертовски трудно было ответить "нет". Но пришлось ответить, потому что я не знаю такого человека. Женщина сказала мне, что этот Раймонд Лаурик был в Ленинграде и прислал оттуда открытку. И из Вологды он отправил письмо, и это письмо, которое женщина мне показала, было последнее известие от ее мужа. Я обнадеживал, как умел. Сказал, что корпус у нас большой, полков, батальонов и специальных частей много. Она описала своего мужа, и все, что она сказала, я помню и сейчас. Немного повыше меня, смуглый, почти брюнет. На нем, мол, был синий костюм в тонкую светлую полоску и черный дождевик, на голове кепка. Еще шутил, что на волну идти как-то странно. Этот мужчина, которого я не знаю, но хотел бы знать, сказал, вернется, и женщина все еще верит несмотря то, на Тартуском шоссе она следила за прохождением наших войск, но мужа не встретила. И на Вышгороде она была - в Вышгородском замке паши стояли,- по и там никто ничего не о Раймонде Лаурике. Я ей объяснил, что нас много, двадцать, в Таллин попали лишь несколько сот солдат, гот наладят почту, придет и ей письмо. Женшина выслушала меня и сказала: "Хорошо, что вы пришли, очень хорошо, но без него я не могу радоваться". Так вот она сказала. И хотя потом многие люди спрашивали у меня о самых различных делах - фашисты наговорили им столько чуши, и они расспрашивали меня, как дети,- больше всего мне запомнились слова этой женщины, жены Раймонда Лаурика. Это хорошая женщина, и ее муж, наверное, был настоящий парень. Мне хочется, чтоб жена нашла его, но вот найдет ли?
- Хорошим людям всегда меньше везет, чем барахлу.
- Кого ждут, тот не приходит, а кого не ждут, тот приходит.
Рюнк и Тяэгер помолчали.
- Я ненавижу войну,- продолжал старшина роты,- хотя я коммунист и понимаю, что мы ведем справедливую войну. Ведь не могли же мы оставить свою страну в фашистском рабстве. Но война остается войной, какой бы справедливой она ни была. Она убивает нас, и мы сами убиваем, уничтожает наше имущество, и мы сами бомбим свои города, она разбивает наши жизни. Я понимаю, что в наших страданиях виновата война, но я знаю и то, что в войне виноват фашизм, и поэтому фашизм я ненавижу еще сильнее, чем войну.
Кальм спросил:
- Ты случайно не был в районе Малой Американской улицы?
- Был. Половина улицы сгорела. Или даже больше половины.
- Я ждал неподалеку от угла улицы Койду,- сказал Кальм и назвал номер дома.
Рюнк подумал.
- Не заметил,- произнес он наконец,- не знал, а то посмотрел бы.
Рюнка разыскивали.
- Начинается,- сказал он, вставая.- Наверное, трогаемся, ребята.
Дали сигнал сбора.
- Арну, кассеты заряжены? - спросил Тяэгер. - Говорил я тебе, браток, пропадешь ты из-за баб. Быть подручным пулеметчика - это дело не шуточное.
Вийес смеялся:
- Ерунда! Я только боюсь, что ты рассердишься.
Вчера ругал меня, как настоящая шкура. А из меня Никогда, наверное, настоящего драчуна не получится, хотя я и хочу быть не хуже других.
Рога построилась на дороге.
2
Ночью было темно, как в мешке. Кусты можжевельника в двух шагах казались людьми. Шоссе, песчаные поля, лес справа и низкие облака -все сливалось в этом мраке.
Слева рокотало море. Ветер доносил запах водорослей.
- Ну, пальцем в рот и то не попадешь,- послышался голос Тяэгсра.- Не дан бог снова каша заварится, в темноте не разберешь, кого лупишь, своего или фрица.
Как бы в ответ на ею слова со стороны полуострова Сырье послышались глухие выстрелы и неподалеку разорвались снаряды.
- Спать сегодня ее придется,- заметил старшина роты Рюнк.
- ПОХГЖР, что так,-пробурчал Вески. Он становился все задумчивее и мрачнее. Вместе с Кальмом они послали письмо жене Тислера. Кальм писал, а Вески или одобрял, или 'отклонял написанное. Был он нераз-говбрчив и только кивал или качал головой.
Младший лейтенант Мяги прикачал взводу разомкнуться в цепь. По обе стороны шоссе непрерывно рвались снаряды я мины.
- Как бы в ловушку не попасть,- беспокоился Вийес.
- Помолчи, если можешь,- проворчал Тяэгер. Стрельба утихла.
- Ничего, можно будет поспать,- решил Кальм.
- Не надейся,- сомневался Вийес,
- Попридержи язык,- уговаривал его Тяэгер.- Видели бы "мечты" таким?
- Ни гам себе противен, честное слово,- сказал Вийес- Поверь, дружище, я никогда не прикидываюсь перед женщинами героем.
- Спой - посоветовал Рюнк.-Мычи себе под нос Только не шлягер,- ты знаешь, я их не терплю. Спой "Три танкиста".
Вийсс вздохнул!
- Лет, ребята, не могу я сейчас петь. И мычать не могу. Не презирайте меня, я...
Яростная стрельба позади них прервала его слова. Послышался шум моторов: Вийес подвинулся к Тяэгеру:
- Что... что... это?
- Спокойно, ребята! - сказал Рюик - Может, свои,
- Это не наши пулеметы,- усомнился Тяэгер.--Другой звук.
Пулеметные очереди заглушали громкие, частые выстрелы орудий. На шоссе рвались^ снаряды. Грохот моторов усилился.
Прибежал связной.
- Вески? - Здесь.
- Оттяни свое отделение на пятьдесят метров назад и разверни лицом к Курессааре. Приказ Мянда.
- Боже мой! - испугался Вийес.
- Молчи ты, несчастье господне! - прикрикнул на пего Тяэгер.
- Не отходи от меня.
- Слыхали? - спросил Вески.- Пошли.
Через несколько минут они уже лежали па новом месте. Вийес начал торопливо окапываться. Неподалеку как из-под земли появились два противотанковых орудия. Кто-то сочно ругался. На том месте, где они только что были, разорвались подряд три снаряда. Вийес начал копать еще торопливее.
- Чего это ты вздумал наощупь рыться? Рано еще моппу себе копать,- успокаивал друга Тяэгер.
Грохот придвинулся уже совсем близко. Кальм услыхал, как один из артиллеристов сказал другому:
- Вдруг свои... Примут нас за фрицев...
- В такую ночь все может быть.
Кальм порадовался, что командир передовой группы отказался взять с собой Кирсти.
В воздух взлетели красные и зеленые ракеты. На момент дорогу и ее окрестности залил странный свет. И в этом призрачном свете, в котором лица людей катись лиловые, зеленовато-желтыми, они увидели, что по дороге, грохоча гусеницами, приближались немецкие и, бронетранспортеры, самоходные орудия. Вражеская колонна потянулась до леса.
Фашисты! - скрипнул зубами Вески.
- Мы отрезали им путь отступления,- вслух рассуждал Тяэгер.- Пытаются прорваться.
Больше не говорили.
Вески тяжело дышал.
Вдруг два орудия противотанкового дивизиона открыли частый огонь.
Дальше все напоминало кошмарный сон. Перед Кальмом разорвался снаряд. Мелькнуло лицо Вески. Дрожа от возбуждения, Кальм выстрелил туда, где мгновение назад виделась большая группа вражеских солдат. За спиной что-то крикнули, и он узнал голос командира роты. Слов не разобрал, И тут же забыл об этом. Из двух сорокапятимиллиметровых орудий стреляло только одно. Второе, видимо, вышло из строя. Эта мысль промелькнула и исчезла в неразберихе новых впечатлений. Он услыхал" злобную ругань Тяэгера. "Чего он ругается?" - подумал Кальм. Кругом стреляло, рвалось, трещало, выло, свистело. Кто-то громко стонал, и это было жутко. Умолкло и второе орудие. Тут он снова услыхал голос Мянда и снова не понял слов. Он заметил, что люди рядом с ним поднялись и куда-то бегут. Он тоже поднялся и побежал. Куда - этого он точно не знал. Возможно, что в сторону шоссе. Подумал, что туда и нужно бы сейчас бежать. Наверное, это и кричал Мянд. Если бы не проклятая темнота... Вдруг ракеты снова осветили окрестности. Кальм понял, что он не отстал от других, и обрадовался этому. Шоссе кишело людьми в голубовато-зеленых мундирах. Они наобум стреляли во все стороны. "Надо бы залечь",- сказал он себе, но не сделал этого, а продолжал идти вперед.
Впереди рвались гранаты. Он тоже схватил гранам ту, сорвал предохранитель и" бросил ее. Тут же споткнулся обо что-то и упал. Что делать? Вспыхивали выстрелы, в темноте едва выделялись силуэты людей. Кто они? Немцы? Свои?
Вдруг он услыхал яростный голос Тяэгера:
- Прикладом лупи!
Кальм пошел на голос Он попал в свалку мечущихся, пыхтящих, ругающихся, дерущихся людей. Его огрели по плечу. Он пошатнулся и упал в кусты можжевельника, Кальм не успел встать - тяжелое тела навалилось и судорожно обхватил его. Он выронил
винтовку и попытался разорвать руки, охватившие его. Это не удалось. Секунды две он яростно вырывался испытывая дикий ужас. Потом голова начала работать спокойно. Руки нащупали горло немца, и Кальм сдавил его изо всех сил. Руки врага шарили по его лицу, и он прижал подбородок к груди. Злобные пальцы с силой давили за ушами. Через мгновение он ощутил, как ему сдавили горло. Кровь зашумела в ушах. Кальм напряг последние силы. Вдруг пальцы на его шее сразу ослабли. Кальм не разжимал рук. Лишь когда немец не подавал уже никаких признаков жизни, Кальм попытался встать, но пошатнулся и, прерывисто дыша, снова упал.
На шоссе и около него продолжался бой. Реже рвались снаряды. Трещали автоматы. Раздавались отдельные выстрелы, тупо доносились удары, крики и хрип. Кальму показалось, что немец у его ног пошевелился, Кальм бросился на него. Труп уже успел окоченеть. Кальм поднялся на ноги. В этот момент все было ему противно - коченеющий труп немца и он сам, как бешеный зверь бросившийся на мертвое тело, вся эта ночная бойня здесь, на песчаных полях, проросших можжевельником.
Ветер по-прежнему доносил с моря запах водорослей,
3
Тяэгер пользовался своим легким пулеметом так, как много поколений назад его предки пользовались боевыми дубинами. Он смог расстрелять всего один диск и потребовал от Вийеса новый, но там, где десять минут назад лежал его помощник, никого не было, Тяэгер вспомнил гибель Вальтера и ощутил на лбу испарину.
- Арну! - прохрипел он в темноту.
Взрывы снарядов и мин, выстрелы орудий, грохот мо" торов и треск автоматов - вот все, что услыхал.
- Арну! - крикнул он во всю силу.
Тяэгер вскочил, взял оружие под мышку и поспешил вверх. Едва ли Вийес мог пойти в противоположном направлении. Тяэгер блуждал между кустами можжевельника и вскоре понял, что в такой темени найти Вийеса невозможно. Но нужно найти. Иначе Арну может погибнуть, погибнуть так, как погиб Вальтер Вальтера он под Луками также оставил одного. До сих пор Тяэгер считал себя виновным в смерти Друга. И чего Арну трусит? Ведь и Тяэгер, услыхав яростную стрельбу, почувствовал, что у него под ложечкой похолодело. Но он подавил страх. А Вийес не смог. Теперь дрожит где-нибудь под можжевеловым кустом. Пулеметчик столкнулся с кем-то.
- Тяэгер?
Он узнал голос командира роты.
- Я,- спокойно ответил он.
- Ты куда?
- Арну, черт... И Вальтер, помнишь?.. Не хочу брать на душу вторую смерть.
Мянд ничего не понял. Ему показалось, что Тяэгер уходит от боя.
- Назад! - приказал он, волнуясь.
- Арну, черт, сбежал. Говорил я ему, чтобы дер-жался рядом...
- Назад! - еще настойчивее приказал Мянд. Тяэгер рассердился:
- Ты, командир, на меня не ори. Я не боюсь. Сперва разыщу Арну и тогда пойду.
Они молча стояли почти вплотную, ощущая дыхание друг друга. Каждый как будто ожидал, что предпримет Другой. И как ни странно - в этом адском грохоте и шуме они услыхали, как кто-то третий дышит тут же, рядом, возле камня.
- Арну, чертова шкура! - облегченно проговорил Тяэгер.
- Вийес?
И в голосе Мянда чувствовалось облегчение.
- Я,- послышалось от камня.
- Вставай Пойдем. Держись рядом.
Они пошли. Мянд не видел их больше. А они вскоре услыхали голос командира роты, который кричал:
- Вперед, ребята!
И без этого крика Тяэгер пошел бы вперед и повел ^ы с собой Вийеса. Тяэгер сердито засопел - только теперь он понял, что старший лейтенант принял его за труса, за шкурника.
Они столкнулись с каким-то хрипло дышавшим человеком. Свободной рукой Тяэгер схватил встречного за плечо.
- Назад! - яростно рявкнул он.
Перед глазами что-то сверкнуло. Он почувствовал сильный удар в лоб. "Немец, сволочь",- мелькнула мысль.
В тот же момент Вийес ударил лопатой человека, выстрелившего в Тяэгера.
- Прикладом лупи! - крикнул Тяэгер. Этот-то крик и слыхал Кальм.
Вийес ударил еще раз.
Встречный упал на четвереньки. Последний удар ему нанес Тяэгер.
- А вдруг свой? - пробормотал Вийес.
Тязгер испугался. Он ощупал голову убитого... Нет, у нею длинные волосы, и Тяэгер облегченно вздохнул.
- Фриц. Чуть не отправил меня на тот свет. Спасибо тебе, Арну!
Тяэгер провел рукой по лбу, ощутил под пальцами кровь. Пуля задела голову.
Это окончательно разъярило Тяэгера. Кровь заливала правый глаз. "Все равно ничего не видно",- утешал он себя. Рядом кто-то дал очередь из автомата. "ППШ" трещит не так. Он огрел стрелявшего своим пулеметом.
Незнакомое слово погасло в хриплом бульканье.
Тяэгер выпрямился:
- Арну!
Вийес больше не отставал от него.
В ночной темноте впереди Тяэгер увидел мечущиеся, шагающиеся, сцепившиеся фигуры. Удары, одиночные выстрелы, глухой стук падающих тел и крики слились в один хор. Тяэгер ворвался на шоссе и ожесточенно крушил все вокруг своим странным оружием.
Тяжелый удар настиг его самого. Он упал на колени. Попытался встать, но не смог. Откуда-то издалека донесся нежный, странно дрожащий детский голос:
- Биллем!
Тяэгеру показалось, что его зовет младший брат. Он подумал, что брат умер уже двадцать пять лет назад, И тут он навзничь упал в придорожную канаву.
Когда Вийес заметил, что Тяэгер исчез, у него вдруг сперло дыхание. Он сделал несколько шагов, но его толкнули, и он упал на четвереньки. Лопата вылетела из рук. Он поднялся и осмотрелся. Впереди боролись расплывчатые тени. Слева кто-то лежал. Вийес, качаясь, подошел туда. Это был не Тяэгер. Он взял еще ле^ вее, снова наткнулся на убитых, но Тяэгера среди них не было.
Вийес повернул назад, снова упал, пополз. Но Тяэгера он не нашел. Кто-то споткнулся о него, встал и, шатаясь, пошел дальше. Вийес также поднялся и пошел по канаве вправо. Там было много мертвых. Вийес мог бы уйти с шоссе и где-нибудь спрятаться, но он не сделал этого. Что-то в нем было сильнее страха. И это что-то заставляло его, шатаясь, идти по придорожной канаве и переползать через раненых и умирающих.
Он наткнулся на автомат и поднял его.
Потом он столкнулся с темной фигурой, которая попятилась от него. Машинально Вийес нажал на спуск. Оружие сработало. Он стрелял вслед убегавшему, тот упал.
Что-то сбило Вийеса с ног. Он хотел крикнуть: "Биллем!", но язык не послушался. Тело стало горячим, рот наполнился чем-то соленым. "Кровь",- подумал он. Вдруг он почувствовал дикую жажду жизни, хотел что-то сказать, крикнуть, что он хочет жить, но не смог. Больше он не слышал взрывов гранат, треска автоматов, криков и стонов умирающих. Звучал только мотив "Трех танкистов",- эту песню он не смог спеть перед боем. Потом исчез и этот мотив.
Когда Тяэгер очнулся, вокруг было тихо. Это показалось страшнее, чем непрерывные разрывы снарядов. Он попытался пошевелиться, но не смог. Тяжесть давила на спину. Руки были как будто связаны.
С трудом открыл он глаза. Прямо перед глазами виднелись чьи-то бледные, восковые пальцы. Это была не его рука, он пошевелил пальцами, а рука перед ним оставалась недвижимой.
"Я в могиле",- мелькнула в голове страшная мысль. Он начал подниматься. Ему казалось, что если он сможет сесть, все будет спасено.
Напрягая всю силу, он поднялся на четвереньки. Стряхнул что-то тяжелое со спины на землю. Рассветало, и он смог оглядеться. Он был не в могиле, а в придорожной канаве. На его ногах лежал мертвый немец. Другое тело навалилось ему на спину. Левой рукой он оттолкнул немца. Правая рука не слушалась. Он попытался встать, но не смог. На коленях он пополз выше. На обочине дороги лежало еще одно тело. На этот раз в красноармейской шинели. Что-то заставило его перевернуть мертвого на спину.
Зто был Арну.
Уже совсем рассвело, а Тяэгер все еще сидел на месте ночного боя. Он перенес Вййеса под высокий можжевельник.
"Не смог уберечь Арну,-в который уже раз думал он.- Арну мог бы отлежаться у камня". Так рассуждал Тяэгер, а сердце говорило, что поступил он правильно. Ведь он разыскал Вййеса для того, чтобы защитить его до тех пор, пока он стоял на ногах, все шло хорошо. "А ведь так, Биллем,- сказал он себе.- Арну спас тебя, не ты его. Из-за тебя он и лежит теперь здесь".
Неподалеку от шоссе чернел обгорелый танк, немного дальше - орудие, упершееся дулом в землю. И еще разбитые орудия и броневики. Вокруг и между ними лежали трупы. Всюду, куда достигал взгляд Тяэгера, виднелись тела убитых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28