Друга не обманывают.
- Я люблю тебя.
Это все, что он сумел сказать.
- Ты не лучше друга. Все вы говорите одно и то же.
"Зачем она так говорит?"
- Я несправедлива к тебе. Ты действительно любишь меня. Но я не хочу, чтобы твоя любовь убила нашу дружбу. Прошу тебя!
- Хорошо... друг Кирсти. Пойдем.
Мянд встал и надел полушубок. Кирсти подошла и прижалась к нему:
- Пойми меня. У тебя страшный голос. Ты смотришь на меня так, как в ту ночь. Обними. Твои руки меня не оскорбляют. Почему жизнь такая? Я должна быть суровой. Но я не могу. Я останусь. Помоги мне снять полушубок. Но ты должен понять, что я не люблю тебя... Нет, нет, нет! Я сама. У тебя дрожат руки, Рейн.
Была ясная ночь. Похолодало. Выйдя из землянки, оба почувствовали это. Кирсти зябко повела плечами. Мянд прижал ее к себе.
- На вечер мы не успеем,- сказала Кирсти.- Проводи меня в редакцию.
Всю дорогу Кирсти молчала. Вдруг остановилась и сказала:
- Рейн, я не хочу быть твоей любовницей.
Мянд изумленно смотрел на нее. Слова Кирсти были неожиданны и жестоки.
- Я не понимаю тебя.
- Останься моим другом.
- Мне мало твоей дружбы.
- Нет, Рейн. Я не люблю тебя"
- Я люблю тебя.
- Иди обратно. Не целуй меня. Достаточно мы наделали глупостей. Нет, я не пущу тебя к себе.
- Я приду завтра.
- Не приходи.
- Послезавтра?
- Нет.
- Когда же? - Я не знаю.
Мянд круто повернулся пошел
- До свидания, Рейн. Мянд шел не оглядываясь.
Все четыре километра пути он убеждал себя, что будет избегать встреч с Кирсти. Зачем мучить себя? Отвратительно выпрашивать. И чувства выпрашивать отвратительно. Но и другом Кирсти Мянд быть не может, не хочет. Оскорбленное самолюбие, сознание, что женщина, которую ты всего час тому назад считал своей, дальше от тебя, чем когда бы то ни было, все сильнее утверждали Мянда в этой мысли.
Ветер издалека донес треск пулемета. Он был слабый и казался манящим воркованием,
XI
1
Снова все произошло вдруг. Хотя все с нетерпением ожидали отправки на передовую, приказ о выступлении показался неожиданным. Все были взволнованы, все вдруг заторопились. Предположения возникали, как грибы после дождя. Знали очень много и не знали ничего. Хлопотали командиры, получали приказы от начальства и давали распоряжения подчиненным, старшины проверяли снаряжение. Командиры отделений песочили солдат, потерявших ту или иную вещь, а солдаты про себя костерили командиров отделений, что они и в такую спешку теребят людей. Одно за другим приходили распоряжения и приказы, требовались отчеты, доклады, списки. Составлялись графики, колонны, эшелоны. Согласовывали и отменяли. У всех было много хлопот, казалось, что никто ничего не делает, все суетятся, но, как ни странно, все дела были сделаны вовремя.
Седьмая рота третьего батальона узнала новость от капитана Аава. В роте шли политзанятия. Говорил старший лейтенант Мянд. Уже само появление командира батальона па занятиях было неожиданным. Ведь в обязанности капитана Аава не входила проверка политзанятий. Обычно этим занимался замполит. Строй, тактика, материальная часть, стрелковое дело - это его область. И держался он необычно. Движением руки прервал рапорт командира роты и начал говорить сам. Все поняли, что случилось что-то необычное.
- Товарищи! Мы получили приказ выступать. Рота затаила дыхание.
- Учения прерываются. Завтра утром начнется погрузка в вагоны.
Вдруг встал Сярглепп:
- Товарищ капитан, куда нас направляют? Все ждали ответа.
- Этого я еще не знаю. Приказано завтра утром быть на станции.
- В Эстонию! - выпалил Тяэгер.- Ведь верно, товарищ командир, нас направляют на Ленинградский фронт?
Капитан Аава улыбнулся.
Старшина третьего взвода Соловьев крикнул:
- Ура, ребята!
Мянд для виду пытался утихомирить людей. Его лицо сияло, и бойцы понимали, что он требует тишины только потому, что так полагается. Кричали "ура", каждый чувствовал потребность что-то сказать.
- Поверьте моему слову, нас направят под Нарву,- уже в который раз повторял Тяэгер.
- А то куда же! -ухмылялся Вески. Урмет повторял:
- Черт возьми, наконец-то! Черт возьми, наконец-то!
- В тринадцать ноль-ноль в штабе совещание командиров,- сказал капитан Аава Мянду и ушел.
Рота вдруг притихла. Бойцы столпились вокруг своего командира.
- Я знаю не больше, чем вы,- сказал взволнованный Мянд.- И я думаю, что нашу дивизию перебросят на Ленинградский фронт.
- В Эстонию,- отрубил Вески.- В Эстонию.
- Замечательно, ребята, слов нет, как замечательно! Смеху еще будет! - произнес Сярглепп.
Кальм напомнил:
- В Эстонии пока еще немцы.
- Мы выкинем фрицев к чертям, Энн,- сказал Тяэгер.
Старший сержант Соловьев кричал:
- Под Нарву! Пари держу, что под Нарву!
- Не верил я, что нас направят на фронт,- растерянно сказал Рауднаск.
- И ты пойдешь. Или хочешь опять остаться? - весело засмеялся ему в лицо Вийес.- Под пулями я себя чувствую чертовски погано, но отсиживаться в тылу было бы еще поганее.
Младший лейтенант Мяги подошел к Тислеруз
- Самбрук, сын мой, понимаешь ли ты хоть что нибудь?
- Кое-что, кое-что, Джурчи. Туда мы идем, и я рад,
- Под Нарву - это уже как аминь в церкви,- уверял сияющий Сярглепп,- Хорошая новость. Вот только глупая история, что я выкинул противогаз. Если теперь проверят... Рюнк шутить не любит.
Рючк крикнул Вески:
- В нынешнем году приеду к тебе в гости! Смотри не забудь солод замочить!
- А что я говорил, ребята? - громко разглагольст-вовал Тяэгер.- Кто еще под Новый год сказал, что нынче мы будем в Эстонии? Туда-то мы теперь и махнем, честное слово!
- Невероятно,- протянул Рауднаск Лоог был настроен скептически:
- Не каждый туда дойдет.
- Браток, не пищи, - сказал ему Тяэгер. - Радуйся тыл! Скоро расцветут цветы, скоро распустятся розы!
- Нарву немцы легко не сдадут,- высказал предположение Кальм.
- Отобьем! Своими руками отобьем! - куражился Тяэгер.
- Я согласен с Кальмом, гитлеровцы легко Нарву не отдадут,- произнес теперь Мянд.- Охотно ли они драпали от Ленинграда? Если нужно, пойдем под Нарву.- Он посмотрел на часы и добавил: - Командиры взводов, вместе со мной в штаб.
Офицеры ушли.
Вскоре они вернулись, и начались торопливые сборы. Но этот день принес Кальму еще одну неожиданность.
- Иди к комиссару,- сказал Вийес.- Звонили из штаба. Быстро, Энн!
Кальм побледнел.
- Один я?
- Только ты. .
"Отошлют,- подумал Кальм.- Как Рауднаска перед Луками". В этот момент Кальм почувствовал себя очень плохо. Он пытался внушить себе, что ему это безразлично, но ничего не помогало.
В штабе батальона выяснилось, что его вызвала работник редакции лейтенант Сарапик, Кирсти?!
Кальм смешался еще больше.
- Я хотела поговорить с вами. Кальм постарался взять себя в руки.
- Старший лейтенант Мянд не стрелял в вас. Таких слов он не ожидал.
- Мянд и не мог в вас стрелять. В это время он был в третьем взводе.
Кальм перевел дух
- Это правда?
- Я ошиблась. Простите. Старший лейтенант говорил, что вы сражались мужественно.
- Если бы это было правдой..
- Так вы сами считали, что выстрелил Мянд?
- Нет, я поверил этому только после разговора с вами.
- Разве вы раньше не знали, что у вас в легком нашли нашу пулю?
Кальм не ответил.
- Знали?
- До вас мне никто об этом не говорил. - Кто же стрелял в вас?
- У меня все в голове смешалось...
В соседнюю комнату непрерывно входили и выходили. Хлопали двери. Слышались голоса. Гудели шаги. Кто-то постучал и заглянул в дверь, потом еще кто-то.
- Товарищ лейтенант,- прервал молчание Кальм,- спасибо, я рад, теперь вы знаете, что я не предатель!
- Это была страшная ночь. Говорили о перебежчиках. Я попала в санбат в то время, когда вас оперировали. Ну... и подумала, что вы один из тех, кто хотел сдаться.
- Вы имели право подозревать меня.
- Нет, ни один человек не имеет права вас подозревать,- взволнованно сказала Кирсти.
- Еще раз спасибо. Я боялся, что меня отошлют из дивизии. Теперь будто груз с плеч сняли. Я не хотел быть предателем, я не могу быть предателем.- Кальм глотнул и попросил: - Разрешите назвать вас Березкой, Один разок...
Кирсти испугалась.
- Спасибо, Березка.
- Не говорите так... Кальм торопливо продолжал;
- Не помните ли вы одного случая? Это было в дни, когда формировалась наша дивизия. Помните бойца, который копался в куче отбросов? Это был я. Вы не позволили мне грызть кость. Благодарю вас и за это... товарищ лейтенант.
- Вы можете говорить мне "Кирсти".
- Благодарю вас... Кирсти.
Снова постучали. Кальм ушел. На лестнице на него наскочил лейтенант Симуль.
- Чего вы здесь слоняетесь? - рявкнул он и поспешил куда-то.
- Чертов дармоед! - обругал Симуля какой-то младший сержант.
Почему - этого Кальм не понял. Это и не интересовало его, потому что он сразу же позабыл и о Симуле и о сержанте.
2
В первый же день бойцы убедились, что их предпо-ложейия сбываются, эшелон действительно направлялся на север.
- Не на север, а на восток,- объяснял Тяэгер.
- Не на восток, а на северо-восток,- поправил Сярглепп.
- Ты прав, комсомолец, но не вмешивайся в разговор старших. Есть дорога и прямо на север, но она проходит через Повосокольники, а этот город еще у немцев. Вот мы и идем кругом, через Бологое.
- Непорядок! - ворчал Тяэгер.- Вытянуться путем- и то негде. Лоог, смотри теперь, что стоят твои тыловые крысы. И досок для нар не сумели раздобыть.
- Валяйся тут на полу, как скотина,- заметил Урмет.
- Черти безрукие! - продолжал ругаться пулеметчик.- Повезло тебе, Лоог, что ты к людям попал!
За Лоога заступился Вески:
- И чего ты на него все время наскакиваешь? Вярди 1 такой же солдат, как и ты.
- У него тыловая душа.
- И я бы не отказался от теплого местечка в тылу;
1 Вярди - уменьшительное от Фердинанд.
- Точно,- быстро согласился с Вески ефрейтор.- Там я спал под одеялом. В офицерских брюках ходил. Ел консервы. Покуривал офицерский табак. Беготни хватало, хлопот хватало, язык нужно было знать, со всеми ладить. Но жилось как у Христа за пазухой.
- И шкура осталась цела,- дополнил Тяэгер.
- Шкура осталась цела,- подтвердил Лоог.- Здесь...
- Прекрати болтовню! Шкура у него цела осталась! С души воротит. Твоя шкура дороже, что ли, чем шкура Вески, Тислера, Кальма или Урмета? Консервные банки нас, конечно, не ожидают. Но идти нужно, пока не разобьем в пух и прах адольфов.
Больше Лоог не осмелился хвалить жизнь в тылу, хотя именно теперь, когда он на себе испытал, что такое стрелковая рота, тыл казался ему прямо раем. Будь он на прежней писарской должности, и он бы сейчас радовался. А теперь придется лезть в самую кашу. Было бы идиотизмом умереть сейчас, когда до Эстонии рукой подать. Под Луками в стрелковых ротах выбыло из строя больше половины людей. Многие, правда, вернулись, на разве мало таких, кто сложил голову? Пулю в легкие он не выдержал бы. Еще страшнее - в живот. Вески вчера ночью метался от боли, разве он не видел? А у него нет ни здоровья, ни лошадиного терпения Вески. Он не такой крепкий и сильный.
На следующей станции Рюнк пришел в их вагон.
- Ванакюла взята,- коротко сообщил он.
- Что? - не понял сразу Тяэгер. Вийес пояснил:
- Ванакюла - это деревня в Эстонии. Я знаю. Бывал там. У меня, кажется, невеста осталась.
- Мечта? - издевательски спросил Урмет. Тяэгер рассердился:
- Да хватит вам трепаться! Значит, кусочек Эстонии от фрицев очищен, так, что ли?
- Очищен. Точно так.
- Нарву бы надо брать с флангов,-с неожиданным жаром сказал Рауднаск.- От Васькнарвы и от Усть-Нарвы. Иначе похороним там людей побольше, чем под Луками.
- Артиллерия, артиллерия там нужна,- заметил Вески.
- Ванакюла? - повторил название освобожденной деревни Кальм.- Я и понятия не имел о такой деревне. Теперь запомнится навсегда: Ванакюла.
Тяэгер разволновался и, как обычно, вскочил:
- Черт побери, тянемся, как улитки!
- На нервы действует,- согласился Вески.
- Главное в жизни солдата - ожидание,- сладко зевнул Соловьев.- Поспеем вовремя.
- Поспеем,- повторил Лоог. Тяэгер разъярился:
- Упаси бог, что вы за люди! Успеем! От тебя, Соловьев, не ожидал! Я тридцать месяцев ждал. Потому-то я и тороплюсь. Черт подери, мне некогда! А вам, если у вас времени хватает, самое подходящее место в трудармии.
В Бологом поезд стоял целый день. Тяэгер вяло слонялся между вагонами. Проклинал штабы, железнодорожников, по вине которых их эшелон едва ползет, как будто это дачный поезд.
На соседний путь подошел другой воинский эшелон. Из вагона, остановившегося напротив них, доносилась удалая русская песня. Пел всего один человек, но пел хорошо.
- Вийес,- скомандовал Тяэгер,- теперь покажи ты, что можешь.
- Только не шлягер,- вмешался Рюнк.- Спой "Три танкиста".
Вийес запел.
В вагоне напротив слушали.
Потом снова запел солдат в том вагоне.
Тяэгер куда-то исчез и вскоре привел аккордеониста.
- Давай-ка развернись. -- подбадривал он полкового оркестранта.- Вийес не вытянул против ихнего певца.
Оркестрант из музвзвода заиграл. Тяэгер привел еще двоих-гитариста и скрипача.
Вскоре Тяэгер уже перебрался в вагон новых знакомых.
- Трио,- гордо показал он на музыкантов.- Мы эстонцы. Под Нарву едем.
Выяснилось, что и соседний эшелон направлялся туда же. Это были гвардейцы.
Оркестр понравился русским солдатам. Когда музыканты отдыхали, пел их сержант.
- Тенор со школой,- признал Вийес,
Урмет сказал:
- Славные парни.
- Певец у нас хороший,- говорили гвардейцы. Только уставать начинает. С утра уже заливается.
Оркестранты все подходили. Гвардейцы хвалили оркестр.
- Давайте фокстрот!
- Эстонскую песню!
- Еще!
Оркестр играл. Между солдатами завязалась беседа. Тяэгер, Рюнк, Вески, Урмет и Кальм сидели в вагоне у гвардейцев. Кальм свернул себе такую же гигантскую козью ножку, какую курил старшина средних лет, уже второй раз угостивший его табаком. Оба они сидели молча, лишь изредка улыбаясь друг другу, и слушали, что говорил старший сержант, которого гвардейцы ласково звали Темой.
- Я знаю Эстонию - рассказывал старший сержант.- Был там в сорок первом году. Как раз перед войной. В Пальдиски. Маленький городок. Мы там многое построили. Пальдиски, Пыллкюла, Клоога - все помню. И в Таллине бывал. Кремль у вас могучий, высокие башни, особенно одна...
Он остановился, вспомнил что-то и медленно, по слогам, произнес:
- Пикк Хер-ман. Тяэгер просиял:
-- Пикк Херман! И верно, Пикк Херман! Кальм улыбнулся и попытался перевести:
- Длинный Герман. Пикк - это длинный. Герман - это имя. Я жил в Таллине.
- Интересно,- заметил старший сержант и после паузы продолжал: - А я из Смоленска.
"В Смоленске долго были немцы,- думал Кальм.- Где-то его родия?" Кальм постеснялся спросить об этом.
- В Эстонии меня первый раз ранило,- рассказывал Тема.- На обороне Таллина. Рядом с нами сражался рабочий полк. Ваши бойцы меня подобрали и отнесли на перевязочный пункт. Тяжелые были дни. Фрицы дали нам жиани. Па сердце было погано. Называли себя защитниками, а сами сдавали один город за другим,
- Оюро все обратно отберем,- сказал старшина.
- Большую часть уже освободили,-заметил Рюнк, лучше других говоривший по-русски.
- Конечно, отберем. Уже отобрали и еще отберем. Все отберем. И Таллин освободим,- оживленно подтвердил Тема.- Отступать было тяжело. Да и наступать нелегко. Наступательные бои порой такие тяжелые, что... Смерть все время рядом ходит, И все же наступать лучше. На сердце легче.
Кальм внимательно слушал.
Тязгер хотел сказать, что мы не только освободим свою страну, но побываем и в Германии, потому что иначе фрицев па ум не наставишь, но он не мог вспомнить нужных русских слов, поэтому коротко рявкнул:
- Берлин! Гвардейцы поняли его.
- Берлин! - подтвердили они.
Молоденький лейтенант оживленно разговаривал с Рюнком. Выяснилось, что оба они в первую военную зиму воевали под Ленинградом.
Старшина спросил:
- Кто из вас бывал в Ярославле? Я ярославский. Урмет бывал. После выздоровления его послали на
три недели на поправку в Тудаевский санаторий под Ярославль.
- Старинный город. Большие фабрики. Волга,- сказал он. И у него русский язык сильно хромал.
Старшина весело засмеялся. Ему было приятно, что нашелся человек, бывавший у него на родине. Эшелон гвардейцев отправился раньше. Тяэгер шел рядом с вагоном и повторял:
- Нарва!
- Нарва! - кивали головами русские товарищи. Они преотлично понимали Тяэгера, и Тяэгер их.
з
И капитан Аава считал, что эшелон двигался медленно. Аава был полон нетерпения, как младший сержант Тяэгер. Только внешне он этого ничем не выказывал.
Офицеры были настроены так же, как солдаты. Все были оживлены, все нетерпеливо ждали. Только адъютант лейтенант Симуль ходил с несчастным видом.
- У меня страшные головные боли,- жаловался он каждому встречному.- Проклятое последствие контузии! И, как на грех, именно теперь начали мучать. Теперь, когда мы вскоре вступим на родную землю...
Он глотал колоссальное количество различных пилюль и порошков, но категорически отказался обратиться к врачам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28