— Завистник тот, кто вчера пытался сбросить моего брата с высоты. Не для того ли, чтобы самому взгромоздиться в это кресло?
— Да пусть он сидит в нем еще сто лет! А вчера... своим выступлением я спасал доброе имя своей жены, на которую Шерзод пытался свалить вину за свой никчемный проект.
Аброр коротко рассказал о том, что вчера случилось с Вазирой на обсуждении и после обсуждения, не скрыв и того, что она сейчас лежит больная: будущие родственники должны и это знать.
Тут вдруг приоткрылась дверь с шелковой занавеской, на ручке двери показалась изящная девичья рука. Нигора не стала выходить в коридор, постеснялась показаться Аброру в утреннем виде, в домашнем халатике и с заплаканным лицом. Но молчать она больше не могла:
— Извините нас, Аброр-ака!.. Столько неприятностей и мучений мы вам всем причинили... Передайте, пожалуйста, Шакиру... Завтра я пойду в загс, что бы это ни стоило, пойду...
— Пойдешь, если мы тебе разрешим,— жестко осадила мать.
— Мамочка, вы тоже все слышали... Зачем вы вернули свадебные подарки?
— А почему они... почему такой ширпотреб покупают? Мы для жениха из заграничной парчи чапан шили. Костюм японский купили... А они какого-то местного производства кофты-мофты послали... Не будет наша дочь одеваться в тряпье!
— Ничего не надо, мама! Зачем вы все в торговлю превращаете?! Мне стыдно! Стыдно! — Нигора громко заплакала за дверью, но продолжала говорить сквозь рыдания: — Если вы... не прекратите... уйду из этого дома! Убегу! Выброшусь с балкона... Мне стыдно!
Ширзод сделал знак сестре, и та исчезла в комнате за стеклянной дверью. Аброр вопросительно посмотрел на Мухтара.
— Аброр Агзамович... вправду...вышло нехорошо.— Мухтар развел руками.— Дело не в подарках, конечно, но... надо было все недоразумения выяснить... Хорошо, что вы зашли... Пройдемте в гостиную... а то в коридоре все стоим... Шерзод Исламович, пригласите и вы нашего гостя в комнату.
— В другой раз, Мухтар-ака, спасибо. Сейчас я спешу на работу.
— Ну. — Шерзод замялся, прислушался к тому, как затихал плач Нигоры.— Раз молодые крепко держатся друг за друга... мы... вообще-то говоря... хотим того или нет, но оказываемся в одной упряжке.
— Вы верно сказали, Шерзод Исламович! — Мухтар сразу ухватился за эти слова.— Свадьбу сыграть надо.
— Но достойно! — Шерзод бросил на Аброра неприязненный взгляд.— Ты же любишь разглагольствовать о верности традициям, Аброр. Щедрость и широта — вот наши традиции.
— Душевную щедрость и нравственную чистоту — вот что я прежде всего ценю в традициях! В этом и будем проверять наши взаимоотношения, верно, Мухтар-ака?
Мухтар согласно кивнул головой.
Приостановленная было «свадебная машина» снова заработала. В субботу молодые должны были отправиться в загс. Вазира хоть и встала с постели, но ехать с молодыми не могла — врачи не разрешили выходить на улицу. У Аброра в кабинете сидел Шакир (томясь от сорокаградусной жары!) в своем черном парадном костюме. В час дня трое его друзей прикатили на новеньком «рафике». К ним присоединился Алибек с Насибой. Аброр ехал во главе на своих вишневых «Жигулях».
Договорились, что в загс поедут по пять человек со стороны жениха и столько же со стороны невесты. Но у подъезда, откуда должна была выйти Нигора, собралось гораздо больше молодых людей. Они окружили наряженную в белое невесту.
Шествием невесты руководил, конечно, Шерзод. Он небрежно кивнул в ответ на приветствие Аброра, строго заметил Шакиру:
— Транспортом жених обязан обеспечивать всех гостей. Истина известная. Это ведь свадьба, а не просто собрание...
Отец Нигоры до блеска надраил свою и без того новенькую белую «Волгу». По распоряжению Шерзода эту машину обтянули лентой, впереди, над бампером, взгромоздили модный символ — пластмассовую куклу.
Мухтар-ака отдал Шерзоду ключ от своей «Волги» — она предназначалась жениху с невестой. Шерзод, прежде чем сесть за руль, произнес перед кружком шоферов маленькую инструктивную речь:
— Будете следовать за мной. Как только тронемся с места, сразу же пускайте в ход клаксон. До тех пор, пока не выедем на трассу, понятно? Пусть все во дворе и в домах знают, что происходит большое событие!
— Понятно!
— Погудим!
В машину к Аброру сели Алибек с Насибой. «Жигули» следовали за «Волгой» через две машины. Аброр не сигналил, конечно. Ворчал: - Чего расшумелись? Стыдно...
-- Это, видно, какой-то новый обычай,— предположила Насиба.— Раньше так сигналили, когда умирал какой-нибудь таксист и товарищи провожали его на кладбище.
— Для Бахрамова и в этой церемонии главное — показуха,— заметил Аброр.
А сколько пришлось вытерпеть Аброру, пока Шакир с Нигорой регистрировались в загсе! Фотограф по указке Шерзода то и дело останавливал жениха и невесту, множество раз щелкал аппаратом, едва ли руку не протягивал за деньгами после каждого кадра. Стороне жениха, то бишь Аброру, знай только расплачивайся. Затем новобрачные и гости зашли в уютный зал кафе при Доме бракосочетаний. Людей там было немного, большинство столов стояли свободные. По просьбе Абро-ра официантка соединила четыре стола вместе, сделала из них один длинный. Жениха и невесту посадили на почетное место. Насиба взяла из рук Нигоры роскошный букет алых роз и поставила его в вазу посредине стола. В глубине зала сверкал стеклом и никелем буфет, откуда принесли несколько бутылок шампанского, коньяку и минеральную воду. На столе появились бутерброды, пирожные, фрукты.
Уверенный в том, что всем еще предстоит большой пир в ресторане, Шерзод сказал Аброру:
— Хватит, хватит, здесь мы посидим всего несколько минут.
— Как хотите! — Аброр протянул официантке деньги, отправил ее к шашлычнику на улицу, где вкусно дымил мангал.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Аброр вернулся домой в веселом настроении. Вазира разговаривала по телефону:
— Павел Даниилович, одну минуточку... Вот он сейчас приехал... Я ему передаю трубку.— Закрыв микрофон ладонью, шепнула Аброру: — Наш московский гость... Я его приглашала... Обещала познакомить с вами...
И он, Аброр, хотел бы поближе узнать человека, который столь неожиданно поддержал его на обсуждении, да еще и против себя, против своих первоначальных намерений не побоялся пойти.
— Павел Даниилович, как хорошо, что вы нашлись! Я раза три звонил вам в гостиницу! — закричал в трубку Аброр.
С того конца провода послышался сильный, гудящий голос:
— Да я мало бываю в гостинице. Друзья-метростроевцы то на консультацию, то на прогулку зовут... скучать в номере некогда.
— А сегодня вы свободны? Мы с Вазирой очень хотели бы видеть вас у себя дома.
— Я бы с удовольствием... Но, знаю, Вазира Бадаловна прихворнула.— Катинов заговорщицки понизил голос.— Мы, мужчины, толстокожи, да-да... я как узнал подробности, почувствовал себя неловко. Недогадливый пень, ей-богу. Приехал защищать, а выходит — страшно подвел женщину, да еще не сразу это и понял.
— Совсем наоборот, Павел Даниилович, вы сделали доброе дело не только для меня, но и для Вазиры. Если вы приедете к нам, она сама вам это же скажет.
— Ну, пусть сперва Вазира Бадаловна окрепнет хоть малость. Впрочем... я собираюсь уезжать послезавтра, мог бы завтра с утра нанести вам, так сказать, кратковременный визит.
Аброр прикинул: свадебные хлопоты не один день занимают, завтра — самая кульминация. А что, если...
— Павел Даниилович, завтра мы женим моего младшего брата. Вот и приглашаем вас не просто домой, а на свадьбу. Согласны?
— А я не буду вас отвлекать от забот? Не помешаю?
— Я думаю, ваше участие, наоборот... поднимет тонус.
— Ну, вы настоящий обольститель, Аброр Агзамович: мне очень хочется увидеть узбекскую свадьбу, о которой я столько наслышан.
Аброр обещал заехать за Павлом Данииловичем в восемь.
Кооперативный дом оставил от прежнего большого двора лишь лоскутки свободной площади, но аксакалы изловчились и даже из них выкроили довольно вместительную площадку, чтобы можно было проводить по обычаю свадьбы и другие многолюдные торжества. Старый тандыр для выпечки лепешек был перенесен в какой-то закуток общего двора. Знаменитый пекарь, он же водитель «поливалки», сегодня ночью приготовил тесто, рано утром развел огонь в тандыре, и — вот вам более двухсот лепешек, вдыхайте их аромат, радуйтесь, люди добрые!
С вечера появились на площадке табуретки, железноногие длинные столы — путешественники со свадьбы на свадьбу, скамейки. Установили все это хозяйство из расчета на двести человек... И закипела работа на общем дворе! Парни всей махалли резали морковь для плова, в чугунном котле начали обжаривать мясо, тоже для плова. На столах уже утречком расстелили льняные скатерти, появились фрукты, горячие лепешки. Прямо на земле стоял, пуская пар, сорокалитровый самовар, купленный на общие деньги. Сорок фарфоровых чайников и сотни пиал готовы были дать людям спасительный напиток.
Еще до восхода солнца человек сорок аксакалов пришли первыми отведать плов. По одну сторону — отец невесты и старший дядя, по другую — Агзам-ата и его старший сын Аброр, почтительно приложив к груди руки, встречали гостей-аксакалов.
Потом Аброр помчался в гостиницу за Павлом Данииловичем.
Во дворе играла музыка, выделялся высокий, протяжный звук сур-ная, нервно топотала нагара — грушеобразный барабан... Все это было ново и интересно для Павла Данииловича. Сперва поливали воду на руки из красивого медного кувшина, дали чистое полотенце, и он тщательно вытер их. Потом посадили его на одно из почетных мест, перед большими атласными и бархатными коврами — сюзане, на которых красовались удивительные узоры, вышитые разноцветным шелком.
Аброр протянул Павлу Данииловичу пиалу:
В жару хорошо пить зеленый чай, Павел Даниилович. И фрукты берите... У нас сегодня традиционный плов. Подчас мы жалуемся — зачем с утра есть жирный плов? Но этот обычай придуман не интеллигентами, сидящими за письменными столами. Чтобы целый день махать тяжелым кетменем, нужно было много физических сил. И лучше было поднабрать их с утра.
— Да и нам врачи советуют самые калорийные блюда есть с утра.
— Тогда вот, пожалуйста, Павел Даниилович... Тут сверху плова кружочки вроде колбасы. Это казы.
— Из конины, знаю, знаю... Я пробовал казы в Москве в ресторане «Узбекистан».
Аброр начал есть плов с блюда, которое было поставлено между ним и Павлом Данииловичем.
— Из одного блюда — лягана, по-нашему,— плов едят обычно двое. Но, может быть, вам удобней с отдельной тарелки?
— Нет-нет, как положено, так и будем есть. И хорошо, что без выпивки, Аброр Агзамович. А то с утра в такую жару...
— Да, утром только плов, фрукты и чай. А вечером уже и все остальное будет.
Павел Даниилович обратил внимание, что те, кто приходил на утренний плов, не засиживались более двадцати минут: исполнили долг, отдали дань уважения, а потом вставали, благодарили и уходили по своим делам.
На небе уже с утра ослепительно сияло солнце, день обещал жару до тридцати пяти градусов в тени! Но воздух был сухой — дышалось легко. Павел Даниилович чувствовал себя уверенно и весело. И во дворе, и потом в квартире Аброра, где гостя и мужа уже ожидала Вазира.
Стол был накрыт, в центре его — бутылка шампанского. Павел Даниилович обратил внимание на то, как скромно одета Вазира и как трогательно смущенно она держится, не думая о том, что и это смущение ей очень идет, она кажется совсем юной.
Аброр открыл шампанское, разлил его бокалам.
— Павел Даниилович, вы сейчас находитесь, как говорится, в восточной семье. Семейная жизнь здесь, на Востоке, для посторонних глаз подобна невидимой стороне луны. Но так случилось, что вы своим приездом и своим выступлением там, на... дискуссии, невольно оказали воздействие на невидимую сторону...
Аброр увидел, как опускает глаза Вазира, как зарделось ее лицо. Вазира, перехватив нить разговора, продолжала:
— Давайте подымем бокал за нашего гостя. Сами того не ведая, Павел Даниилович, вы помирили меня с мужем... Его победу сейчас я чувствую, как свою. Так вот, мой тост... Чтобы этого больше никогда не было и чтоб каждый из нас поступал всегда так же принципиально, благородно, как Павел Даниилович. За нашего гостя!
Павел Даниилович поднял бокал с приятно охлажденным шампанским. Что греха таить: он любил добрые напитки, придающие человеку веселое, приподнятое настроение. Он любил красоту жизни, природы, дружеского застолья. А тут на столе переливались то мягкими, то пылающими красками персики, золотистый инжир, алые ломти арбуза, кисти матово-черного винограда, и рядом сидели — Павел Даниилович чувствовал это — по-настоящему искренние люди.
— У вас какое-то сказочное изобилие, Вазира Бадаловна! Скажу вам откровенно: готовился услышать от вас упреки... ну, пусть скрытые, пусть намеком. А вы такое мне сказали, что уж и не знаю... Праздник
в душе, и все тут! Сказка? Нет, я вижу, добро и красота вполне и в жизни совместимы.
Прерывая Катинова, загремел звонок в коридоре. Слышно было: Малика вышла открывать дверь, ее приглашение войти перебил глуховатый голос Агзама. В гостиной появился Зафар и по-узбекски сказал Аброру тихо, что дедушка просит на минутку выйти к нему.
Аброр извинился перед гостем, пошел к отцу. Агзам-ата сидел на кухне, сгорбленный, никак не мог отдышаться после того, как поднялся к ним на третий этаж.
Ах эти свадебные хлопоты! Уже несколько дней Агзам-ата почти не спит. Вчера у себя на участке они задали утренний плов для двухсот человек. Вчера же Агзам-ата ездил на загородный базар — за баранами для свадебного пира. Сегодня тоже с пяти утра на ногах: у дома невесты встречал и провожал тех, кто приходил на утренний плов к ним. Часам к одиннадцати думали завершить все это дело, и Агзам-ата рассчитывал, что с его плеч упадет груз забот, появится возможность вздохнуть с облегчением. Да тут на своих белых «Жигулях» прибыл Шерзод Бахрамов. Хмуро посмотрел на отца Нигоры, что встретил шурина тоже без особого восторга. Но распорядитель свадьбы есть лицо важное.
— В багажнике у меня усилитель с микрофонами, выгрузите их. Выгрузили из машины аппаратуру, упакованную в картонные
коробки. Шерзод между тем взялся за Агзама:
— Ата, почему вы... позорите нас?
— Э-э... как так... что мы сделали плохого?
— После загса все уважаемые люди устраивают обед-банкет в ресторане. А ваш сын Аброр поскупился!
— Не говорите так! В нашем роду нет скупых. Вот сегодня... большого барана, мешок риса... и другие продукты... всего на пятьсот рублей привезли сюда. А помните, вы просили для подарков матери, и мы дали эти четыреста рублей!
— А наряды невесты? Ваши кофты и пальто никуда не годятся! Мы идем вам во всем навстречу, а вы... Вон ваша жена пожелала, чтоб на головном уборе жениха красовались совиные перья,— так наши измучились, пока их отыскали, все улочки Старого города обегали, но нашли наконец, купили — по пятнадцать рублей за пару перьев!
— Будь она неладна, моя старая... вполне могли обойтись без этой совы...
— Нет, не могли. И мы пошли навстречу... А вы обещали, что пригласите знаменитых певцов. Что же оказывается? Мы узнали, ваш сын пригласил ребят из самодеятельного кружка! Это просто издевательство! Чем хуже других девушек моя племянница?
- Тот знаменитый певец, который обещал к нам прийти, заболел. Что нам оставалось делать?
Он разве единственный, других знаменитых певцов нет, что ли? Тот, кто не скупится, находит... Или вам помочь деньгами, ата? Агзам побледнел.
Э-э... Бахрамов, сколько хотите возьмите денег с нас, а оскорблять не надо! Пригласите того певца, которого вы. ждете!
- Если у вас еще есть деньги, отдайте их вашему сыну! Пусть найдет певца сам.
Агазам-ата уже истратил все свои, вчера занял у младшего зятя триста рублей. Подумав о том, что возьмет в долг еще и у старшего зятя, бросил:
— Хорошо! Мы найдем!
— Вечером, когда приедете за невестой,— продолжал приказывать Шерзод,— с вами должны прибыть карнайчи и сурнайчи — и барабаны чтоб были—тоже двое. Иначе не примем жениха! Запомните, ата!
Агзам-ата наконец рассердился. Встал с места, давая понять, что больше говорить не желает.
— Э, сын Ислама, внук Бахрама! Говоришь, словно торгуешь на скотном базаре! Ради своей невестки мы сделаем все, что надо. Агза-мовы не из тех, что дрожат над рублями и тряпками!
Агзам-ата рассказывал обо всем этом Аброру с негодованием и волнением.
— Да плюньте вы на этого Бахрамова! — вспылил Аброр.— Все будет как надо! Все идет хорошо! Пойдемте выпейте с нами чаю.
— Нет, дай мне здесь, на кухне, пиалу холодной воды, да побегу я к старшему зятю.
— Лучше выпейте чаю. Посидите с нами, отдохните. Гость очень хороший человек. Он же слышал вас и видел. Его не надо стесняться.
Аброр взял отца под локоть, привел в гостиную:
— Вот, Павел Даниилович, вы говорили о празднике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33