Однако после их с Разаком трагического приключения в Газе он задавался вопросом: может, израильтяне знают больше, чем говорят? А еще не давала покоя мысль о том, что, возможно, наемные убийцы продолжают поиски его и Разака.
«На кого они работают?» – гадал Бартон.
Все дело в том, что пока еще он не принес существенной пользы расследованию, – по крайней мере, не узнал ничего такого, о чем следовало бы поставить в известность власти. Как и обещал, археолог сделал запросы по своим международным каналам на рынках древностей. Однако ничего подозрительного пока не выяснил.
Телексен и Тополь вот-вот должны связаться с ним и начать на него давить.
Вставив ключ в замочную скважину входной двери, Бартон краешком глаза заметил три фигуры, поднимающиеся по лестнице. Он отклонился назад, чтобы рассмотреть их получше. В этот момент из-за угла вышел Тополь с двумя крепкими офицерами в форме, тяжелыми шагами приблизился к нему и небрежно кивнул:
– Добрый вечер, мистер Бартон.
Англичанина охватило недоброе предчувствие. Полицейский нанес визит раньше, чем он ожидал, да еще прямо на квартиру. Ничего хорошего это не сулило. Взгляд Бартона невольно скользнул по пистолетам в кобурах. Приезжего из Великобритании такое количество выставленного напоказ оружия слегка нервировало.
– И вам доброго вечера, генерал.
– Хорошо, что застали вас. – Немигающий взгляд темных глаз Тополя был тяжелым. – Не зря, значит, приехали.
С бешено колотящимся сердцем Бартон спросил:
– А зачем вы приехали?
– Может, поговорим внутри? – Тополь показал на дверь.
Бартон нерешительно шагнул за порог и включил свет, полицейские последовали за ним.
В квартире, закрепленной за ним Археологическим управлением в качестве части его солидного гонорара, имелась просторная гостиная. Бартон провел гостей туда и предложил им сесть. Сел один Тополь, двое его сопровождающих застыли по обе стороны двери, на манер стоек для книжных полок.
Тополь сразу приступил к делу:
– Меня попросили произвести обыск в вашей квартире, и я хотел бы, чтоб вы помогли мне в этом.
Изумленный Бартон в первое мгновение не нашелся что ответить.
– Что? Но зачем это вам?..
– На вашем месте я бы сейчас не задавал этот вопрос. Надлежащее разрешение у меня есть. – Достав какой-то официального вида документ, он протянул его Бартону. – Можете почитать, а мы пока приступим.
Документ был, конечно же, на иврите. Между тем Тополь кивнул своим подчиненным, и те скрылись в другой комнате.
– Вы не могли бы показать мне содержимое ваших карманов?
– Да что же это такое? Меня что, арестовывают?
Бартон никак не ожидал, что звонок жене обернется просьбой о защите его правовых интересов. Он понятия не имел о своих гражданских правах в этой стране. Может, следует заявить протест?
– Нет, мы с вами пока только беседуем, – объяснил Тополь. – Но если вы почувствуете, что в участке вам будет комфортнее, можем поехать туда прямо сейчас.
Бартон кивнул.
– Я получил чрезвычайно тревожный звонок из ВАКФ.
– Вот как?
– Карманы, пожалуйста, – напомнил Тополь, показав на стол.
Бартон понял, что так или иначе он своего добьется. Пытаясь сохранять спокойствие, он начал выгружать на стол содержимое карманов: бумажник, паспорт гражданина Великобритании, ключи от помещений в музее, автобусные билеты.
– По-моему, кое-чего не хватает, – упорствовал Тополь.
Доносящиеся с другой половины квартиры звуки свидетельствовали об усердной деятельности офицеров: открывали ящики, передвигали мебель… Все говорило о том, что от строгой инспекции Тополя не укроется ничто.
С превеликой осторожностью Бартон запустил руку в нагрудный карман и достал бронзовый цилиндр, абсолютно уверенный, что тот распалит любопытство полицейского. За ним наконец последовали запаянный в пластик пергамент и сложенный лист с переводом. Выложив все это на стол, Бартон попытался прочитать выражение лица Тополя.
Выгнув брови, израильтянин чуть склонил голову набок, когда увидел необычный текст пергамента, напомнив при этом озадаченного пса, но решил оставить это на потом.
– С самого начала этого расследования у меня были подозрения, что в организации похищения принимал участие хорошо осведомленный человек, инсайдер. Глава ВАКФ выражал те же опасения. А после того как я сегодня услыхал его слова, я пришел к выводу, что склонен согласиться с его высказываниями.
Тополь вспомнил свой ночной разговор с Телексеном: они быстро приняли решение, которое должно будет предотвратить дальнейшее кровопролитие.
– Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. – Плечи Бартона поникли.
– Для осуществления похищения потребовалась изощреннейшая операция по переброске оружия и взрывчатки, – усмехнулся полицейский. – Не говоря уж о «рабочей силе». Такое возможно только при поддержке некоего высокопоставленного лица. Лица, имеющего доступ к перевозке грузов. К тому же прекрасно разбирающегося во всех тонкостях истории Храмовой горы. И отлично знающего, что за сокровища были замурованы в том подземелье. ВАКФ полагает, что этот «некто» – вы.
– Вы шутите… – Бартон почувствовал, что задыхается. – Понимаю, эти взрывы обострили необходимость проведения срочных и конкретных акций, но ваши слова…
– Израильский вертолет и два пилота все еще не найдены… – Тополь рубанул воздух рукой.
Бартон заметил, что он опустил глаза, когда произносил это. Мог он знать о встрече в Газе? О рыбаке и обнаруженных обломках «блэк хоука»?
– Источники указывают, что пилоты, возможно, участвовали в похищении… скажем, способствовали его осуществлению, – уточнил Тополь. – Возможно, кто-то с этой стороны вышел на них, вступил в контакт, нашел стимул.
– Я не имею к этому никакого отношения, и вы это знаете. – Бартон старался держаться твердо.
– Мне сообщили, – сказал Тополь с каменным выражением лица, – что вы сделали себе имя, добывая редкие памятники старины для клиентов в Европе.
– Для музеев, – уточнил археолог.
– Довольно прибыльная работенка. Разве не так?
Бартон не собирался продолжать эту дискуссию, по крайней мере, без присутствия адвоката.
– Учитывая характер вашей работы на Археологическое управление, вам также предоставили полный доступ в Старый город. Вы ввозили и вывозили оборудование, какое вам заблагорассудится… много раз и без всякой проверки.
– Да каким образом я мог провезти взрывчатку в Старый город? – Голос Грэма Бартона обрел уверенность. – Повсюду стоят детекторы.
– Да очень просто. Наши химики провели анализ остатков пластиковой взрывчатки. В ней, похоже, не содержался диметил-динитробутан, на наличие которого срабатывают детекторы. – Видите ли, мистер Бартон… это взрывчатое вещество – армейского образца. И не исключено, что доставили его вам наши исчезнувшие пилоты.
Один из полицейских ворвался в комнату, мгновенно разрядив повисшее напряжение. В руке он держал некий предмет в большом пластиковом футляре.
Обеспокоенно глянув на его ношу, Бартон смутился. Что там еще, черт возьми?
Не вставая, Тополь раскрыл футляр и громко прочитал название модели на черном корпусе двигателя:
– «Flex BHI822 VR». Ага, производитель европейский. – Тополь провел пальцем вдоль длинного полого барабана, вставленного в патрон: край его был острым как бритва. – Керновая дрель. Из вашего набора инструментов?
Вскоре после похищения, когда группа криминалистов Тополя производила предварительный осмотр места взрыва, была найдена брошенная на полу дрель. Без отпечатков пальцев. В то утро Тополь позаботился, чтобы информацию об этом изъяли из всех документов.
Лицо археолога побледнело.
– Я вижу этот предмет впервые в жизни, – вяло проговорил он.
Голоса доносились до него смутно, все происходило как при замедленной съемке. Может, ему это снится?
– А что это у вас здесь? – Тополь потянулся и схватил со стола пергамент, с любопытством разглядывая его. – Старинный документ, а? – Он развернул листок бумаги с ксерокопией и переводом. – Я не знаток Библии, мистер Бартон, но сдается мне, что речь тут о погребальной камере, спрятанной под горой Мориа. И если не ошибаюсь, Иосиф из Аримафеи имеет какое-то отношение к Иисусу Христу? Не он ли главный герой легенд о Священном Граале – бесценной реликвии верующих?
Сарказм в голосе Тополя лишь вновь подтвердил подозрение о том, что полицейский уже откуда-то знает о свитке. На лбу Бартона проступил пот. Стены стали как будто бы сдвигаться.
– Вам предоставили доступ к месту преступления, вы же взамен умышленно испортили ключевую улику – соскоблили надписи на стенах и изъяли оставшиеся оссуарии.
– Что? – ахнул Бартон. – Вы совсем спятили?
– Вы прекрасно меня слышали. ВАКФ утверждает, что оставшиеся девять оссуариев загадочным образом исчезли. Все сводится к тому, что вор по-прежнему среди нас.
Внезапное исчезновение оссуариев было ужасной новостью, но что-то в обвинении майора было еще более страшным.
– «Соскоблили надписи на стенах»? Как это понимать?
Тополь был готов к вопросу. Он достал из кармана пиджака фотографию и протянул Бартону:
– Полюбуйтесь. Снимок сделан моей бригадой криминалистов за день до вашего появления.
Потрясенный Бартон разглядел на снимке каменную табличку, прикрепленную к стене усыпальницы. На ней видны были девять имен… и отчетливый барельеф дельфина, обвившего трезубец. Он видел этот символ раньше и хорошо знал его происхождение. Смысл его потряс Бартона до глубины души. Но сейчас размышлять об этом он не мог – надо было спасать себя.
– Вот уж не думал, что, соглашаясь на этот проект, пострадаю от ложного обвинения.
Тополь проигнорировал его комментарий. Вернулся второй офицер, и генерал отдал приказ арестовать Бартона.
46
Париж, Франция
18 марта 1314 года
Жак де Моле со связанными за спиной руками поднимался по ступеням деревянного эшафота, сооруженного перед собором Нотр-Дам. Глядя вверх на то, что прежде казалось выдающимся шедевром архитектуры, Великий магистр видел лишь каменный скелет громадного демона: гигантские ребра-аркбутаны, парные шпили рогов, огненно-красная розетка окна – огромный глаз. Он слышал, как плещутся о берег острова Сите воды Сены, отсекая его от Парижа, словно раковую опухоль.
Глядя вниз, на ступени перед входом в собор, де Моле пристально рассматривал рассевшееся там папское прелатство, пытаясь отыскать мерзкое лицо Климента. Получив отказ от короля Филиппа в прошении восстановить орден тамплиеров, проклятый предатель, забыв о приличиях, явился на казнь. В самом центре уселись три кардинала – руководить церемонией и исполнять роль палачей.
На импровизированное судилище собралась большая толпа жаждущих своими глазами увидеть, как падший герой готовится встретить свой трагичный конец. Де Моле чувствовал себя одиноким фигляром на этой зловещей сцене до того момента, как на деревянные ступени вытолкнули еще троих высокопоставленных членов братства тамплиеров, подвели и поставили бок о бок с ним.
Жак де Моле с гордостью оглядел их: Жоффруа де Шарьте, Гуго де Перо и Жоффруа де Гонвиль – благородные рыцари, достойно служившие ордену. К несчастью, они тоже находились во Франции семь лет назад, когда король Филипп отдал приказ своим войскам провести тайную облаву на тамплиеров.
Несколько минут спустя начался фарс – посыпались пылкие выступления злоязычных священников, разжигавших страсти толпы смесью фальшивых свидетельств и ложных обвинений в адрес рыцарей-тамплиеров. Особое внимание уделялось россказням о содомитском грехе и сатанизме, поскольку такие фальсификации прекрасно действовали на простолюдинов. Затем, пока Великий магистр с изумлением внимал этому наглому вранью, священник зачитал толпе документ, в котором по пунктам перечислялись обвинения, в которых он, де Моле, сознался, – а ведь ничего подобного он прежде в глаза не видел.
Ложь горячими углями жгла слух де Моле, но он сохранял независимый и дерзкий вид, время от времени поднимая глаза на каменных горгулий, злобно глядящих вниз с фасада Нотр-Дам.
На толпу резко пала тишина. Поднялся один из кардиналов, указал на де Моле и завопил:
– А ты, исполненный порока де Моле, возглавлявший нечестивый орден, что скажешь ты на обвинения, предъявленные здесь? Заявишь ли ты открыто, раз и навсегда, о своей вине, подтвердив тем самым, что перечисленные признания являются твоей исповедью, и перед лицом Господа вернешь себе честь свою?
Де Моле с любопытством взирал на кардинала, поражаясь тому, что прежде служил таким людям. Сколько тамплиеров пало во имя Христа в Святой земле! Ему хотелось крикнуть, что ложь, которую эти самодовольные ублюдки плодят столетиями, низводит величие этой жертвы. Да только никто и никогда не поверит тем невероятным истинам, что познал он, как не поверит и в существование удивительных реликвий под храмом Соломона в Иерусалиме, подтверждающим эти истины. Без доказательств он просто-напросто еще больше запятнает свою репутацию и только сыграет на руку мучителям. Де Моле утешал себя сознанием того, что когда-нибудь правда откроется…
«И да будут прокляты все отрицавшие ее», – мысленно добавил он.
Магистр понимал: эти люди вознамерились уничтожить его. Произойдет ли это сегодня, на эшафоте или спустя годы медленного гниения в темнице, он, жертва злодейской интриги короля Франции, был обречен.
Великий магистр заглянул в глаза трех своих рыцарей и у всех под легкой вуалью страха увидел решимость. Их братство будет жить до последнего вздоха.
Прочистив горло, де Моле вновь перевел взгляд на кардинала.
– Истина лишь в том, что жизнь мою должны забрать те, кому я так преданно служил. В том, что все сказанное здесь является ложью, а правдой – лишь то, что исходит из уст моих. Пред Господом и всеми свидетелями сей несправедливости, – он обвел взглядом толпу, – я признаю себя виновным в великом грехе. Однако не в том, который сфабриковали мои обвинители. – Де Моле вновь обратил взгляд на кардинала. – Виновен я лишь в позоре и бесчестье, в том, что под пытками и угрозами смерти признавал себя виновным в злодеяниях, кои предписывают ордену тамплиеров. Я заявляю, что благородные мужи, служившие церкви в деле защиты христианства, несправедливо оговорены. И посему считаю ниже своего достоинства бесчестить своих братьев, сея очередную ложь.
Изумленный дерзким опровержением, кардинал несколько долгих секунд безмолвствовал, прежде чем заявить:
– Огласив это данное под присягой признание, ты не оставляешь мне иного выбора, как требовать исполнения указа короля Филиппа: предать тебя огню!
Де Моле едва заметно улыбнулся. Вот наконец и финал.
Затем кардинал обратился к трем другим тамплиерам и огласил приговор. Всем – пожизненное заключение. Де Моле был шокирован, когда Гуго де Перо и Жоффруа де Гонвиль сознались во всех обвинениях.
Затем наступила очередь отвечать Жоффруа де Шарне.
Словно встрепенувшись от сна, де Шарне оскалил зубы и закричал:
– Я отвергаю все предъявленные обвинения! Бог свидетель, эта ложь на руку лишь надменному Папе и безнравственному королю. Единственный праведник сейчас здесь перед вами – это Жак де Моле. В битвах я всегда шел за ним, за ним и отправлюсь к Всевышнему!
– Ну, так будь по-твоему! – Кардинал задохнулся от гнева.
Жака де Моле и Жоффруа де Шарне перевезли на лодке на расположенный рядом Еврейский остров – здесь уже были сожжены заживо десятки тамплиеров.
Солнце садилось, и Париж окутывался тьмой.
Когда двух узников вели к столбам, черным от сгоревшей плоти, де Моле обернулся к брату-тамплиеру. За годы заточения и мук де Шарне превратился в тень того крепкого воина, которого он знал в Святой земле, но держался на удивление мужественно.
– Помните, что оставили мы в Иерусалиме, – наказал ему де Моле. – Ваша служба и жертва будут справедливо оценены Им. И день Его суда придет совсем скоро, Жоффруа. Вы совершили самый благородный поступок, на который только способен мужчина. Вы послужили Господу. Без сожалений оставьте это сокрушенное тело и не думайте о прошлом. Сегодня вечером ваша душа обретет свободу.
– Благослови вас Господь, Жак, – ответил де Шарне. – Я всегда считал своей честью служить тому же делу, что и вы.
Когда солдаты подтащили де Моле к столбу, он обратился к ним:
– Я уже неопасен вам, развяжите мне руки, чтобы я смог помолиться перед смертью.
С неохотой стражники перерезали веревки на запястьях старика, но притянули его туловище к столбу тяжелыми цепями. Наваленные вокруг де Моле дрова были из свежесрубленного дерева, а ветви с зелеными листьями: по особому распоряжению короля Филиппа еретику полагалось принять смерть на медленном огне.
Оглянувшись через плечо, де Моле в последний раз поблагодарил де Шарне, прикованного к столбу за его спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
«На кого они работают?» – гадал Бартон.
Все дело в том, что пока еще он не принес существенной пользы расследованию, – по крайней мере, не узнал ничего такого, о чем следовало бы поставить в известность власти. Как и обещал, археолог сделал запросы по своим международным каналам на рынках древностей. Однако ничего подозрительного пока не выяснил.
Телексен и Тополь вот-вот должны связаться с ним и начать на него давить.
Вставив ключ в замочную скважину входной двери, Бартон краешком глаза заметил три фигуры, поднимающиеся по лестнице. Он отклонился назад, чтобы рассмотреть их получше. В этот момент из-за угла вышел Тополь с двумя крепкими офицерами в форме, тяжелыми шагами приблизился к нему и небрежно кивнул:
– Добрый вечер, мистер Бартон.
Англичанина охватило недоброе предчувствие. Полицейский нанес визит раньше, чем он ожидал, да еще прямо на квартиру. Ничего хорошего это не сулило. Взгляд Бартона невольно скользнул по пистолетам в кобурах. Приезжего из Великобритании такое количество выставленного напоказ оружия слегка нервировало.
– И вам доброго вечера, генерал.
– Хорошо, что застали вас. – Немигающий взгляд темных глаз Тополя был тяжелым. – Не зря, значит, приехали.
С бешено колотящимся сердцем Бартон спросил:
– А зачем вы приехали?
– Может, поговорим внутри? – Тополь показал на дверь.
Бартон нерешительно шагнул за порог и включил свет, полицейские последовали за ним.
В квартире, закрепленной за ним Археологическим управлением в качестве части его солидного гонорара, имелась просторная гостиная. Бартон провел гостей туда и предложил им сесть. Сел один Тополь, двое его сопровождающих застыли по обе стороны двери, на манер стоек для книжных полок.
Тополь сразу приступил к делу:
– Меня попросили произвести обыск в вашей квартире, и я хотел бы, чтоб вы помогли мне в этом.
Изумленный Бартон в первое мгновение не нашелся что ответить.
– Что? Но зачем это вам?..
– На вашем месте я бы сейчас не задавал этот вопрос. Надлежащее разрешение у меня есть. – Достав какой-то официального вида документ, он протянул его Бартону. – Можете почитать, а мы пока приступим.
Документ был, конечно же, на иврите. Между тем Тополь кивнул своим подчиненным, и те скрылись в другой комнате.
– Вы не могли бы показать мне содержимое ваших карманов?
– Да что же это такое? Меня что, арестовывают?
Бартон никак не ожидал, что звонок жене обернется просьбой о защите его правовых интересов. Он понятия не имел о своих гражданских правах в этой стране. Может, следует заявить протест?
– Нет, мы с вами пока только беседуем, – объяснил Тополь. – Но если вы почувствуете, что в участке вам будет комфортнее, можем поехать туда прямо сейчас.
Бартон кивнул.
– Я получил чрезвычайно тревожный звонок из ВАКФ.
– Вот как?
– Карманы, пожалуйста, – напомнил Тополь, показав на стол.
Бартон понял, что так или иначе он своего добьется. Пытаясь сохранять спокойствие, он начал выгружать на стол содержимое карманов: бумажник, паспорт гражданина Великобритании, ключи от помещений в музее, автобусные билеты.
– По-моему, кое-чего не хватает, – упорствовал Тополь.
Доносящиеся с другой половины квартиры звуки свидетельствовали об усердной деятельности офицеров: открывали ящики, передвигали мебель… Все говорило о том, что от строгой инспекции Тополя не укроется ничто.
С превеликой осторожностью Бартон запустил руку в нагрудный карман и достал бронзовый цилиндр, абсолютно уверенный, что тот распалит любопытство полицейского. За ним наконец последовали запаянный в пластик пергамент и сложенный лист с переводом. Выложив все это на стол, Бартон попытался прочитать выражение лица Тополя.
Выгнув брови, израильтянин чуть склонил голову набок, когда увидел необычный текст пергамента, напомнив при этом озадаченного пса, но решил оставить это на потом.
– С самого начала этого расследования у меня были подозрения, что в организации похищения принимал участие хорошо осведомленный человек, инсайдер. Глава ВАКФ выражал те же опасения. А после того как я сегодня услыхал его слова, я пришел к выводу, что склонен согласиться с его высказываниями.
Тополь вспомнил свой ночной разговор с Телексеном: они быстро приняли решение, которое должно будет предотвратить дальнейшее кровопролитие.
– Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. – Плечи Бартона поникли.
– Для осуществления похищения потребовалась изощреннейшая операция по переброске оружия и взрывчатки, – усмехнулся полицейский. – Не говоря уж о «рабочей силе». Такое возможно только при поддержке некоего высокопоставленного лица. Лица, имеющего доступ к перевозке грузов. К тому же прекрасно разбирающегося во всех тонкостях истории Храмовой горы. И отлично знающего, что за сокровища были замурованы в том подземелье. ВАКФ полагает, что этот «некто» – вы.
– Вы шутите… – Бартон почувствовал, что задыхается. – Понимаю, эти взрывы обострили необходимость проведения срочных и конкретных акций, но ваши слова…
– Израильский вертолет и два пилота все еще не найдены… – Тополь рубанул воздух рукой.
Бартон заметил, что он опустил глаза, когда произносил это. Мог он знать о встрече в Газе? О рыбаке и обнаруженных обломках «блэк хоука»?
– Источники указывают, что пилоты, возможно, участвовали в похищении… скажем, способствовали его осуществлению, – уточнил Тополь. – Возможно, кто-то с этой стороны вышел на них, вступил в контакт, нашел стимул.
– Я не имею к этому никакого отношения, и вы это знаете. – Бартон старался держаться твердо.
– Мне сообщили, – сказал Тополь с каменным выражением лица, – что вы сделали себе имя, добывая редкие памятники старины для клиентов в Европе.
– Для музеев, – уточнил археолог.
– Довольно прибыльная работенка. Разве не так?
Бартон не собирался продолжать эту дискуссию, по крайней мере, без присутствия адвоката.
– Учитывая характер вашей работы на Археологическое управление, вам также предоставили полный доступ в Старый город. Вы ввозили и вывозили оборудование, какое вам заблагорассудится… много раз и без всякой проверки.
– Да каким образом я мог провезти взрывчатку в Старый город? – Голос Грэма Бартона обрел уверенность. – Повсюду стоят детекторы.
– Да очень просто. Наши химики провели анализ остатков пластиковой взрывчатки. В ней, похоже, не содержался диметил-динитробутан, на наличие которого срабатывают детекторы. – Видите ли, мистер Бартон… это взрывчатое вещество – армейского образца. И не исключено, что доставили его вам наши исчезнувшие пилоты.
Один из полицейских ворвался в комнату, мгновенно разрядив повисшее напряжение. В руке он держал некий предмет в большом пластиковом футляре.
Обеспокоенно глянув на его ношу, Бартон смутился. Что там еще, черт возьми?
Не вставая, Тополь раскрыл футляр и громко прочитал название модели на черном корпусе двигателя:
– «Flex BHI822 VR». Ага, производитель европейский. – Тополь провел пальцем вдоль длинного полого барабана, вставленного в патрон: край его был острым как бритва. – Керновая дрель. Из вашего набора инструментов?
Вскоре после похищения, когда группа криминалистов Тополя производила предварительный осмотр места взрыва, была найдена брошенная на полу дрель. Без отпечатков пальцев. В то утро Тополь позаботился, чтобы информацию об этом изъяли из всех документов.
Лицо археолога побледнело.
– Я вижу этот предмет впервые в жизни, – вяло проговорил он.
Голоса доносились до него смутно, все происходило как при замедленной съемке. Может, ему это снится?
– А что это у вас здесь? – Тополь потянулся и схватил со стола пергамент, с любопытством разглядывая его. – Старинный документ, а? – Он развернул листок бумаги с ксерокопией и переводом. – Я не знаток Библии, мистер Бартон, но сдается мне, что речь тут о погребальной камере, спрятанной под горой Мориа. И если не ошибаюсь, Иосиф из Аримафеи имеет какое-то отношение к Иисусу Христу? Не он ли главный герой легенд о Священном Граале – бесценной реликвии верующих?
Сарказм в голосе Тополя лишь вновь подтвердил подозрение о том, что полицейский уже откуда-то знает о свитке. На лбу Бартона проступил пот. Стены стали как будто бы сдвигаться.
– Вам предоставили доступ к месту преступления, вы же взамен умышленно испортили ключевую улику – соскоблили надписи на стенах и изъяли оставшиеся оссуарии.
– Что? – ахнул Бартон. – Вы совсем спятили?
– Вы прекрасно меня слышали. ВАКФ утверждает, что оставшиеся девять оссуариев загадочным образом исчезли. Все сводится к тому, что вор по-прежнему среди нас.
Внезапное исчезновение оссуариев было ужасной новостью, но что-то в обвинении майора было еще более страшным.
– «Соскоблили надписи на стенах»? Как это понимать?
Тополь был готов к вопросу. Он достал из кармана пиджака фотографию и протянул Бартону:
– Полюбуйтесь. Снимок сделан моей бригадой криминалистов за день до вашего появления.
Потрясенный Бартон разглядел на снимке каменную табличку, прикрепленную к стене усыпальницы. На ней видны были девять имен… и отчетливый барельеф дельфина, обвившего трезубец. Он видел этот символ раньше и хорошо знал его происхождение. Смысл его потряс Бартона до глубины души. Но сейчас размышлять об этом он не мог – надо было спасать себя.
– Вот уж не думал, что, соглашаясь на этот проект, пострадаю от ложного обвинения.
Тополь проигнорировал его комментарий. Вернулся второй офицер, и генерал отдал приказ арестовать Бартона.
46
Париж, Франция
18 марта 1314 года
Жак де Моле со связанными за спиной руками поднимался по ступеням деревянного эшафота, сооруженного перед собором Нотр-Дам. Глядя вверх на то, что прежде казалось выдающимся шедевром архитектуры, Великий магистр видел лишь каменный скелет громадного демона: гигантские ребра-аркбутаны, парные шпили рогов, огненно-красная розетка окна – огромный глаз. Он слышал, как плещутся о берег острова Сите воды Сены, отсекая его от Парижа, словно раковую опухоль.
Глядя вниз, на ступени перед входом в собор, де Моле пристально рассматривал рассевшееся там папское прелатство, пытаясь отыскать мерзкое лицо Климента. Получив отказ от короля Филиппа в прошении восстановить орден тамплиеров, проклятый предатель, забыв о приличиях, явился на казнь. В самом центре уселись три кардинала – руководить церемонией и исполнять роль палачей.
На импровизированное судилище собралась большая толпа жаждущих своими глазами увидеть, как падший герой готовится встретить свой трагичный конец. Де Моле чувствовал себя одиноким фигляром на этой зловещей сцене до того момента, как на деревянные ступени вытолкнули еще троих высокопоставленных членов братства тамплиеров, подвели и поставили бок о бок с ним.
Жак де Моле с гордостью оглядел их: Жоффруа де Шарьте, Гуго де Перо и Жоффруа де Гонвиль – благородные рыцари, достойно служившие ордену. К несчастью, они тоже находились во Франции семь лет назад, когда король Филипп отдал приказ своим войскам провести тайную облаву на тамплиеров.
Несколько минут спустя начался фарс – посыпались пылкие выступления злоязычных священников, разжигавших страсти толпы смесью фальшивых свидетельств и ложных обвинений в адрес рыцарей-тамплиеров. Особое внимание уделялось россказням о содомитском грехе и сатанизме, поскольку такие фальсификации прекрасно действовали на простолюдинов. Затем, пока Великий магистр с изумлением внимал этому наглому вранью, священник зачитал толпе документ, в котором по пунктам перечислялись обвинения, в которых он, де Моле, сознался, – а ведь ничего подобного он прежде в глаза не видел.
Ложь горячими углями жгла слух де Моле, но он сохранял независимый и дерзкий вид, время от времени поднимая глаза на каменных горгулий, злобно глядящих вниз с фасада Нотр-Дам.
На толпу резко пала тишина. Поднялся один из кардиналов, указал на де Моле и завопил:
– А ты, исполненный порока де Моле, возглавлявший нечестивый орден, что скажешь ты на обвинения, предъявленные здесь? Заявишь ли ты открыто, раз и навсегда, о своей вине, подтвердив тем самым, что перечисленные признания являются твоей исповедью, и перед лицом Господа вернешь себе честь свою?
Де Моле с любопытством взирал на кардинала, поражаясь тому, что прежде служил таким людям. Сколько тамплиеров пало во имя Христа в Святой земле! Ему хотелось крикнуть, что ложь, которую эти самодовольные ублюдки плодят столетиями, низводит величие этой жертвы. Да только никто и никогда не поверит тем невероятным истинам, что познал он, как не поверит и в существование удивительных реликвий под храмом Соломона в Иерусалиме, подтверждающим эти истины. Без доказательств он просто-напросто еще больше запятнает свою репутацию и только сыграет на руку мучителям. Де Моле утешал себя сознанием того, что когда-нибудь правда откроется…
«И да будут прокляты все отрицавшие ее», – мысленно добавил он.
Магистр понимал: эти люди вознамерились уничтожить его. Произойдет ли это сегодня, на эшафоте или спустя годы медленного гниения в темнице, он, жертва злодейской интриги короля Франции, был обречен.
Великий магистр заглянул в глаза трех своих рыцарей и у всех под легкой вуалью страха увидел решимость. Их братство будет жить до последнего вздоха.
Прочистив горло, де Моле вновь перевел взгляд на кардинала.
– Истина лишь в том, что жизнь мою должны забрать те, кому я так преданно служил. В том, что все сказанное здесь является ложью, а правдой – лишь то, что исходит из уст моих. Пред Господом и всеми свидетелями сей несправедливости, – он обвел взглядом толпу, – я признаю себя виновным в великом грехе. Однако не в том, который сфабриковали мои обвинители. – Де Моле вновь обратил взгляд на кардинала. – Виновен я лишь в позоре и бесчестье, в том, что под пытками и угрозами смерти признавал себя виновным в злодеяниях, кои предписывают ордену тамплиеров. Я заявляю, что благородные мужи, служившие церкви в деле защиты христианства, несправедливо оговорены. И посему считаю ниже своего достоинства бесчестить своих братьев, сея очередную ложь.
Изумленный дерзким опровержением, кардинал несколько долгих секунд безмолвствовал, прежде чем заявить:
– Огласив это данное под присягой признание, ты не оставляешь мне иного выбора, как требовать исполнения указа короля Филиппа: предать тебя огню!
Де Моле едва заметно улыбнулся. Вот наконец и финал.
Затем кардинал обратился к трем другим тамплиерам и огласил приговор. Всем – пожизненное заключение. Де Моле был шокирован, когда Гуго де Перо и Жоффруа де Гонвиль сознались во всех обвинениях.
Затем наступила очередь отвечать Жоффруа де Шарне.
Словно встрепенувшись от сна, де Шарне оскалил зубы и закричал:
– Я отвергаю все предъявленные обвинения! Бог свидетель, эта ложь на руку лишь надменному Папе и безнравственному королю. Единственный праведник сейчас здесь перед вами – это Жак де Моле. В битвах я всегда шел за ним, за ним и отправлюсь к Всевышнему!
– Ну, так будь по-твоему! – Кардинал задохнулся от гнева.
Жака де Моле и Жоффруа де Шарне перевезли на лодке на расположенный рядом Еврейский остров – здесь уже были сожжены заживо десятки тамплиеров.
Солнце садилось, и Париж окутывался тьмой.
Когда двух узников вели к столбам, черным от сгоревшей плоти, де Моле обернулся к брату-тамплиеру. За годы заточения и мук де Шарне превратился в тень того крепкого воина, которого он знал в Святой земле, но держался на удивление мужественно.
– Помните, что оставили мы в Иерусалиме, – наказал ему де Моле. – Ваша служба и жертва будут справедливо оценены Им. И день Его суда придет совсем скоро, Жоффруа. Вы совершили самый благородный поступок, на который только способен мужчина. Вы послужили Господу. Без сожалений оставьте это сокрушенное тело и не думайте о прошлом. Сегодня вечером ваша душа обретет свободу.
– Благослови вас Господь, Жак, – ответил де Шарне. – Я всегда считал своей честью служить тому же делу, что и вы.
Когда солдаты подтащили де Моле к столбу, он обратился к ним:
– Я уже неопасен вам, развяжите мне руки, чтобы я смог помолиться перед смертью.
С неохотой стражники перерезали веревки на запястьях старика, но притянули его туловище к столбу тяжелыми цепями. Наваленные вокруг де Моле дрова были из свежесрубленного дерева, а ветви с зелеными листьями: по особому распоряжению короля Филиппа еретику полагалось принять смерть на медленном огне.
Оглянувшись через плечо, де Моле в последний раз поблагодарил де Шарне, прикованного к столбу за его спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38