Донья Аманда не хотела признаться даже самой себе, что главная причина ее раздражения заключалась в диагнозе, который ей поставил врач. Каролина же, напротив, повеселела, услышав заключение врача.
– Самое главное, – сказала она, когда они обе вышли на улицу, – доктор сказал, что у тебя нет ничего серьезного.
– Надо подождать результатов анализов. Даже самый хороший врач ничего не может определить на глазок, – проворчала Аманда, еще больше раздражаясь.
– Да, но доктор сказал…
– Он сказал, чтобы я сдала анализы, – перебила Каролину мать. – Надеюсь, ты слышала?
– Да. Завтра утром пойдем сдавать анализы.
– Слава Богу, ты поняла, – донья Аманда манерно закатила глаза и съехидничала: – Ты делаешь успехи!
– Давай поймаем такси, – предложила Каролина. Каролина сошла с тротуара, пытаясь остановить такси, но оно оказалось занято.
– Чет возьми! Такси здесь не найдешь, – выговаривала донья Аманда дочери. – Херардо должен купить тебе машину. Хотя я не уверена, что ты сможешь научиться водить.
– Я предпочитаю ездить на такси или на автобусе, – заявила Каролина. – Может, нам лучше не ждать, а пойти…
– Нет уж, милочка! – отрезала донья Аманда. – И не вздумай предложить мне проехаться на автобусе!
– А что такого? – удивилась Каролина.
– Только этого мне не хватало! Как это что? Ты забыла о моей больной ноге?
Хуан Антонио сидел у кровати жены, не отрывая ласкового взгляда от ее лица.
– Джина не хотела уходить, – с улыбкой рассказывала Даниэла, – но Сония сказала, что мне пора отдохнуть и увела ее.
– Она такая болтушка, эта Джина! Наверно, совсем тебя заговорила?
– Она очень испугалась за меня, – нахмурилась Даниэла.
– Мы все испугались, а тут еще Джина… Как начала причитать! Ну, ты ее знаешь…
– Я ее очень люблю. Я всем так благодарна, – сказала Даниэла растроганно. – Друзья познаются в беде.
– У тебя настоящие друзья, – улыбнулся Хуан Антонио. Слезы заблестели в его глазах и, чтобы скрыть их, он наклонился к жене и поцеловал ее волосы: – Даниэла, моя Даниэла!..
– Что это с тобой? Ты совсем как Джина… – растерянно проговорила Даниэла и посмотрела на него умоляющим взглядом. – Попроси, чтобы мне показали нашего сына. Я хочу его видеть!
– Пойми, его нельзя принести сюда. Он находится в специальном боксе.
– И долго он там пробудет?
– Не знаю.
– Тогда я пойду к нему, – решительно сказала Даниэла.
– Тебе нельзя двигаться. Могут разойтись швы, – увещевал ее Хуан Антонио, но безуспешно. Даниэла всегда умела настоять на своем.
Хуан Антонио, осторожно поддерживая Даниэлу под руку, подвел ее к боксу. Там, за стеклом, лежал их сын. Даниэла повернула к мужу сияющее лицо:
– Он такой красивый, Хуан Антонио!
– Он – наш сын, – в голосе Хуана Антонио звучала гордость.
– Бедненький! Такой маленький и такой беззащитный! Мне так хочется взять его на руки и рассказать ему, как я его люблю…
– Ты сможешь сделать это попозже, только наберись терпения! Я уверен, что ты будешь его безумно баловать. Смотри, ты испортишь мне ребенка! – с напускной строгостью сказал Хуан Антонио.
– Я бы могла смотреть на него часами и никогда бы не устала, – воркующим голосом проговорила Даниэла.
– Да, я знаю. Но ты не должна этого делать, дорогая. Тебя только вчера прооперировали. Тебе нужен покой.
– Я только увидела нашего мальчика и мне сразу стало лучше, – сказала Даниэла. Она и в самом деле почувствовала прилив сил при виде сына и не ощущала ни усталости, ни боли, которая мучила ее раньше. – Сколько он должен пробыть в больнице?
– Не знаю. Две или три недели. Доктор Карранса мне говорил что-то, но я был в таком взвинченном состоянии, что не запомнил, – Хуан Антонио мягко потянул ее за локоть. – Ну, дорогая мамочка, вам пора в постель, вы еще очень слабы.
– Нет, побудем здесь еще немножко, – попросила Даниэла.
– Нет-нет, пойдем. Видишь, малыш уже рассердился. Он устал, и хочет, чтобы мы ушли.
Ребенок и в самом деле морщил лицо, готовясь расплакаться.
– Нет, он плачет, потому что не хочет, чтобы мы уходили, – Даниэла не могла оторвать глаз от сына. «Я так люблю тебя!» – подумала она, посылая малышу прощальный взгляд.
Иренэ опоздала на свидание минут на десять. Мужчина дожидался ее, прислонившись к стене дома. Не поздоровавшись, Иренэ сказала:
– Вы не выполнили обещанного. Даниэла и ребенок живы.
– Я же устроил ей аварию… Я не виноват, что она выжила.
– А еще говорили, что никого никогда не подводили… – сказала Иренэ, пристально вглядываясь в грубые черты мужчины.
– Ладно, хватит болтать! – оборвал он Иренэ и нахмурился. – Отдайте мне мои деньги!
– Ну уж нет! Так мы не договаривались, – прищурила глаза Иренэ. – Это вы должны вернуть мне аванс.
– Вы в своем уме? – задохнулся от возмущения мужчина.
– Послушайте, мне важен результат. И нечего оправдываться, – терпеливо, как маленькому ребенку, объясняла Иренэ. – Короче так. Или вы покончите с Даниэлой раз и навсегда, или не увидите от меня больше денег.
– Не играйте с огнем! – жестко сказал мужчина. – Отдайте деньги сию минуту!
– От меня вы больше ничего не получите! Не думайте, что вам удастся меня провести. Если хотите, чтобы я вам заплатила, заработайте! Вы знаете, как. Я не занимаюсь благотворительностью, – в голосе Иренэ слышались презрение и насмешка.
Ее слова взбесили мужчину. Он шагнул к Иренэ и тряхнул ее за плечи.
– Не прикасайтесь ко мне! – взвизгнула Иренэ.
– Тогда платите! Я и так угрохал на вас уйму времени, – сказал мужчина, но отпустил ее.
– Ничего вы не получите, – зашипела Иренэ.
– Я обещаю вам большие неприятности, если вы будете продолжать в том же духе, – сказал мужчина с угрозой в голосе.
– Я не боюсь! Меня не запугаете даже вы, – сказала Иренэ, буравя его взглядом. – Если вам нужны деньги, вы знаете, что должны сделать… И не устраивайте цирк!
Иренэ развернулась и быстро пошла прочь.
Глава 47
Прошла неделя с тех пор, как Даниэла попала в аварию. Она уже достаточно окрепла, и сегодня ее выписывают из больницы. Находясь в клинике, Даниэла каждый день ходила в отделение для недоношенных детей к своему сынишке. За эту неделю он подрос и начал прибавлять в весе. Свидания с сыном вливали в Даниэлу новые силы. Она ощущала в себе огромное желание жить прежде всего потому, что она была нужна этому крохотному беззащитному существу, лежащему там, за стеклом. Она любовалась его маленьким сморщенным личиком, и ей казалось, что она не видела ничего прекраснее…
Джина отхлебнула остывший кофе и поморщилась. Она сидела за столом в кабинете Даниэлы. Всю эту неделю ей пришлось подменять Даниэлу в Доме моделей, и это время показалось ей вечностью. Если бы она могла, она бы проводила все время в больнице, у постели своей подруги. Джина понимала, что Даниэла еще нескоро сможет приступить к работе. И Даниэла, и ее малыш должны оправиться от случившегося, а на это нужно время, много времени. Но Джина не умела унывать.
В мечтах она уже видела, как подросший сынишка Даниэлы делает предложение ее дочери, а что у нее родится дочь, Джина не сомневалась. Она уже и имя ей придумала: Джина Даниэла. Ее Джина Даниэла, безусловно, будет красавицей, и сын Даниэлы и Хуана Антонио не сможет в нее не влюбиться. Они будут великолепной парой! Джина улыбнулась. Тогда они с Даниэлой станут не только подругами, но и родственницами… Но пора было возвращаться к делам, закончить их побыстрее и отправиться домой к Даниэле. В больницу она уже не успеет, так что будет дожидаться возвращения Даниэлы у нее дома. Им есть о чем поговорить, ведь они не виделись со вчерашнего дня…
С тех пор как Аманда поселилась у них в доме, Херардо раздражали вопросы о здоровье тещи. Он понимал, что Фелипе спрашивает из вежливости, но не мог совладать с собой. Фелипе любил подтрунивать над другом, и это злило Херардо. Поэтому на вопрос, как себя чувствует донья Аманда, Херардо пробормотал скороговоркой:
– Да-да, Аманда чувствует себя хорошо.
Но сегодня Фелипе был серьезен.
– Но она все еще у вас, как будто так и надо, – заметил Фелипе. – Тебе что, нравится, что она живет у вас?
– Конечно, нет. С каждым днем она все больше чувствует себя хозяйкой в доме. Она даже съездила к себе и привезла свои вещи. Она всерьез обосновалась в комнате ребят, Фелипе, – озабоченно сказал Херардо.
– Слушай, а почему бы тебе не взять инициативу в свои руки? – спросил Фелипе.
– Да, но как? Как я могу ее выгнать? Когда я ей намекаю, что пора бы и честь знать, она не дает мне договорить и становится такой покладистой, что я теряюсь, – признался Херардо.
– А ты не намекай! Скажи ей прямо, без обиняков, – посоветовал Фелипе.
– Все не так просто, как ты думаешь. Я же говорю, что Аманда очень изменилась. Она стала такой нежной и ласковой с детьми и с Каролиной.
– Старуха просто умнее, чем мы думали. Она прекрасно поняла, что по-плохому она ничего не добьется.
– Я не могу ее выгнать, – покачал головой Херардо. – Каролина рассердится.
– Я не думаю, что Каролина будет возражать, – с нажимом сказал Фелипе.
– Нет, конечно. Она ничего не скажет, но будет переживать.
– Знаешь что? – рассердился Фелипе. – Тогда терпи!. Но нельзя же быть такой тряпкой!
– Ты совершенно прав, Фелипе, – сказал Херардо, пряча глаза. – Сегодня же… еще не знаю, как… но сегодня же я добьюсь, чтобы Аманда уехала от нас.
– Вот это мужской разговор! – одобрил Фелипе.
Аманда сама натянула веревки в гостиной и развешивала белье. Она была довольна, что помогает дочери. У бедной девочки и так забот хватает, до стирки руки не доходят… Хлопнула входная дверь, и в гостиную вошел хмурый Херардо.
– Добрый день, – поздоровалась с ним донья Аманда. – А Каролины еще нет. Она пошла в школу за Лало.
Херардо кивком ответил на ее приветствие и, отодвигая мокрое белье, спросил:
– А почему вы развешиваете здесь белье?
– Чтобы оно высохло.
– Ах, чтобы оно высохло? Разве вы не знаете, что у нас для этого есть место на крыше?
– Знаю, но мне трудно подниматься по лестнице, – оправдывалась Аманда, не понимая, что же произошло с ее мягким и вежливым затем. – Солнца ведь все равно нет, так что белье высохнет и здесь.
– Конечно, но в комнату из-за этого не войти, – холодно сказал Херардо.
– Кто на это обратит внимание, Херардо? – искренне удивилась Аманда. – Мы не ждем гостей. А если кто и придет, я могу все снять… или гость потерпит.
– Я не хочу, чтобы моя квартира превратилась в прачечную, – все также холодно уронил Херардо.
– Я же хотела помочь, не сердитесь, – кротко ответила Аманда.
– Знаете, сеньора, мы должны еще поговорить о вашем здоровье, – сказал Херардо, стараясь не смотреть на Аманду.
– Спасибо, мне уже лучше. И все благодаря вашей заботе. Я никогда не перестану благославлять вас за это, – заискивающим тоном проговорила Аманда, не понимая, куда дует ветер.
– Вот и хорошо! Тогда… сегодня же вы можете вернуться к себе домой, не так ли?
– Что вы сказали? – опешила Аманда. У нее потемнело в глазах.
– Я сказал, что вам больше нет смысла оставаться у нас, сеньора. Каролина сможет навещать вас по утрам, когда Лало в школе.
– Херардо, миленький, я… – взмолилась Аманда.
– Послушайте, нам незачем больше тесниться, – перебил ее Херардо. – А вам будет лучше у себя дома. Так что соберите ваши вещи, и сегодня же мы отвезем вас домой.
Аманда отвернулась, ее плечи опустились и начали вздрагивать.
– Да, конечно же, вы правы, – проговорила она, стараясь подавить дрожь в голосе. – Хотя я вам и нужна, но в этом доме для меня нет места. Что поделаешь?
Херардо стало жаль ее.
– Я вас прошу, сеньора, не плачьте! Вы с самого начала знали, что пробудете у нас несколько дней.
Послышался скрип открываемой двери и в гостиную, завешанную мокрым бельем, вошла Каролина с детьми. Она сразу почувствовала неладное и с недоумением разглядывала мужа и мать.
– Привет! Мы пришли, – радостно объявил Лало.
– Здравствуй, сын! – отозвался Херардо.
Донья Аманда бросила косой взгляд на зятя:
– И белье тут ни при чем. Я сейчас его сниму… И пойду собирать вещи.
– Почему, бабушка? – спросил Лало, с тревогой глядя на нее.
– Твоя мама возвращается к себе домой, – сказал Херардо, обращаясь к Каролине.
– Твой муж меня выставляет, – поправила его Аманда, вытирая слезы. – А где командует капитан, там не командует матрос.
– Прошу вас, донья Аманда, я вас не выставляю. Просто я сказал, что раз вы чувствуете себя хорошо, то можете вернуться к себе домой, – Херардо явно чувствовал себя не в своей тарелке. – И вам, и детям будет удобнее.
– Да, я знаю, – кивнула Аманда и посмотрела ему в глаза. – Я вообще не должна была приезжать сюда. Вы хотите жить отдельно… Ясно, как божий день…
– Мама, я буду приезжать к тебе каждый день, – заверила ее Каролина.
– Конечно, если у тебя будет время. Я тебе всегда рада… А если не сможешь, что ж? У тебя есть твои обязанности, я понимаю, – сказала Аманда и, вздохнув, добавила: – Пойду, соберу вещи.
– Прости меня, Каролина, – сказал Херардо, когда донья Аманда скрылась в детской.
– Все правильно, Херардо, – улыбнулась ему Каролина. – Ты все правильно сделал. Так оно и должно быть.
Доктор Карранса заглянул в палату Даниэлы.
– Ну, все в порядке! Вы можете идти домой, – сказал он, довольно улыбаясь.
Даниэла стояла у кровати рядом с Хуаном Антонио и даже уже успела переодеться в строгий темно-синий костюм.
– Да, доктор, спасибо, – Даниэла немного помедлила и сказала: – Вас, должно, быть, удивит то, что я скажу, но я не хочу уходить. Я хотела бы остаться здесь, чтобы быть рядом с моим ребенком.
– Вы можете приходить к нему каждый день. А через две недели он будет дома, – рассеянно сказал врач.
– Наберись терпения, – поддержал его Хуан Антонио.
– С ним правда все в порядке? – спросила Даниэла. – Если бы вы знали, как я волнуюсь.
– Вы каждый день задаете мне этот вопрос, – улыбнулся врач. – Пока все идет нормально. Конечно было бы лучше, если бы он родился вовремя.
– Раньше, чем уйти отсюда, зайдем посмотреть на нашего маленького, – попросила Даниэла.
– Могла бы этого и не говорить. Я и сам не могу на него наглядеться, – ответил Хуан Антонио.
Они вышли из палаты и направились по коридору в отделение для недоношенных. По дороге Хуан Антонио заговорил о Монике, но Даниэла ответила весьма холодно:
– Я благодарна ей за открытки, которые она мне прислала в больницу. Надеюсь, она писала их от всего сердца, а не под твоим давлением.
– Она еще ребенок! Ты не должна к ней так относиться, – нахмурился Хуан Антонио.
– В глубине души я ужасно суеверна. Моника столько раз мне повторяла, что не хочет, чтобы у нас родился ребенок… Еще немного и так бы и было. Я очень нервничаю. И не успокоюсь, пока наш сын не будет с нами, у нас дома. Постарайся меня понять.
Дома Даниэлу и Хуана Антонио встретили Джина, Фелипе, Мария и Дора.
– Моника уже дома? – поинтересовался Хуан Антонио.
– Нет, сеньор, еще рано, она не вернулась из школы, – ответила Мария и, обернувшись к Даниэле, сказала: – Ох, сеньора, все это время бедная девочка проплакала из-за вас и малютки. Она так раскаивается в том, что плохо вела себя.
– И сколько же продлится ее раскаяние? Два дня? До тех пор пока ее подруге Летисии не стукнет опять что-нибудь в голову? И все начнется сначала, – Даниэла резко повернулась, и у нее закружилась голова, она зашаталась. Хуан Антонио усадил ее в кресло. – Я посижу немного в гостиной, прежде чем подняться к себе.
Фелипе галантно поцеловал руку Даниэлы:
– Смотрите, наша больная выглядит чудесно!
– Я тебе не прощу, что ты ни разу не приехал ко мне в больницу, – Даниэла шутливо потрепала его по волосам.
– Я был в курсе всех твоих дел. К тому же… посылал тебе моего представителя, – Фелипе кивнул на Джину.
– Да, мы, женщины, должны быть сильными и здоровыми. А всякие там аварии и болезни нам устраивают мужчины, – усмехнулась Джина.
– Ты все такая же, Джина, – рассмеялась Даниэла, но тут же сморщилась от боли. – Не смеши меня, Джина, а то у меня разойдутся швы.
– Прости, – сказала Джина. – Ты так хорошо выглядишь, что я совсем забыла, что тебе нельзя смеяться.
– Нам надо подумать, как мы назовем нашего сына. Какие будут предложения? – Хуан Антонио вопросительно посмотрел на Даниэлу.
– Я уже придумала, – отозвалась Даниэла. – Мы его назовем Хуан Мануэль. В честь тебя и моего отца. Вам нравится?
– Да-да, очень нравится, – заверил Фелипе.
– Вообще-то мне не очень, – задумчиво сказал Хуан Антонио. – Хуан Мануэль?… Хуан Мануэль… Ну раз ты так решила…
– А Дора назвала сына Игнасио, – вставила Мария.
– Игнасио и Хуан Мануэль будут расти вместе. И будут большими друзьями, – убежденно сказала Даниэла.
Мария довольно заулыбалась.
– Так значит Хуан Мануэль? – спросил Даниэлу Хуан Антонио.
– Да, Хуан Мануэль Мендес Лорентэ, – ответила Даниэла.
– Нет, Хуан Мануэль Мендес Давила Лорентэ, – поправил ее Хуан Антонио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Самое главное, – сказала она, когда они обе вышли на улицу, – доктор сказал, что у тебя нет ничего серьезного.
– Надо подождать результатов анализов. Даже самый хороший врач ничего не может определить на глазок, – проворчала Аманда, еще больше раздражаясь.
– Да, но доктор сказал…
– Он сказал, чтобы я сдала анализы, – перебила Каролину мать. – Надеюсь, ты слышала?
– Да. Завтра утром пойдем сдавать анализы.
– Слава Богу, ты поняла, – донья Аманда манерно закатила глаза и съехидничала: – Ты делаешь успехи!
– Давай поймаем такси, – предложила Каролина. Каролина сошла с тротуара, пытаясь остановить такси, но оно оказалось занято.
– Чет возьми! Такси здесь не найдешь, – выговаривала донья Аманда дочери. – Херардо должен купить тебе машину. Хотя я не уверена, что ты сможешь научиться водить.
– Я предпочитаю ездить на такси или на автобусе, – заявила Каролина. – Может, нам лучше не ждать, а пойти…
– Нет уж, милочка! – отрезала донья Аманда. – И не вздумай предложить мне проехаться на автобусе!
– А что такого? – удивилась Каролина.
– Только этого мне не хватало! Как это что? Ты забыла о моей больной ноге?
Хуан Антонио сидел у кровати жены, не отрывая ласкового взгляда от ее лица.
– Джина не хотела уходить, – с улыбкой рассказывала Даниэла, – но Сония сказала, что мне пора отдохнуть и увела ее.
– Она такая болтушка, эта Джина! Наверно, совсем тебя заговорила?
– Она очень испугалась за меня, – нахмурилась Даниэла.
– Мы все испугались, а тут еще Джина… Как начала причитать! Ну, ты ее знаешь…
– Я ее очень люблю. Я всем так благодарна, – сказала Даниэла растроганно. – Друзья познаются в беде.
– У тебя настоящие друзья, – улыбнулся Хуан Антонио. Слезы заблестели в его глазах и, чтобы скрыть их, он наклонился к жене и поцеловал ее волосы: – Даниэла, моя Даниэла!..
– Что это с тобой? Ты совсем как Джина… – растерянно проговорила Даниэла и посмотрела на него умоляющим взглядом. – Попроси, чтобы мне показали нашего сына. Я хочу его видеть!
– Пойми, его нельзя принести сюда. Он находится в специальном боксе.
– И долго он там пробудет?
– Не знаю.
– Тогда я пойду к нему, – решительно сказала Даниэла.
– Тебе нельзя двигаться. Могут разойтись швы, – увещевал ее Хуан Антонио, но безуспешно. Даниэла всегда умела настоять на своем.
Хуан Антонио, осторожно поддерживая Даниэлу под руку, подвел ее к боксу. Там, за стеклом, лежал их сын. Даниэла повернула к мужу сияющее лицо:
– Он такой красивый, Хуан Антонио!
– Он – наш сын, – в голосе Хуана Антонио звучала гордость.
– Бедненький! Такой маленький и такой беззащитный! Мне так хочется взять его на руки и рассказать ему, как я его люблю…
– Ты сможешь сделать это попозже, только наберись терпения! Я уверен, что ты будешь его безумно баловать. Смотри, ты испортишь мне ребенка! – с напускной строгостью сказал Хуан Антонио.
– Я бы могла смотреть на него часами и никогда бы не устала, – воркующим голосом проговорила Даниэла.
– Да, я знаю. Но ты не должна этого делать, дорогая. Тебя только вчера прооперировали. Тебе нужен покой.
– Я только увидела нашего мальчика и мне сразу стало лучше, – сказала Даниэла. Она и в самом деле почувствовала прилив сил при виде сына и не ощущала ни усталости, ни боли, которая мучила ее раньше. – Сколько он должен пробыть в больнице?
– Не знаю. Две или три недели. Доктор Карранса мне говорил что-то, но я был в таком взвинченном состоянии, что не запомнил, – Хуан Антонио мягко потянул ее за локоть. – Ну, дорогая мамочка, вам пора в постель, вы еще очень слабы.
– Нет, побудем здесь еще немножко, – попросила Даниэла.
– Нет-нет, пойдем. Видишь, малыш уже рассердился. Он устал, и хочет, чтобы мы ушли.
Ребенок и в самом деле морщил лицо, готовясь расплакаться.
– Нет, он плачет, потому что не хочет, чтобы мы уходили, – Даниэла не могла оторвать глаз от сына. «Я так люблю тебя!» – подумала она, посылая малышу прощальный взгляд.
Иренэ опоздала на свидание минут на десять. Мужчина дожидался ее, прислонившись к стене дома. Не поздоровавшись, Иренэ сказала:
– Вы не выполнили обещанного. Даниэла и ребенок живы.
– Я же устроил ей аварию… Я не виноват, что она выжила.
– А еще говорили, что никого никогда не подводили… – сказала Иренэ, пристально вглядываясь в грубые черты мужчины.
– Ладно, хватит болтать! – оборвал он Иренэ и нахмурился. – Отдайте мне мои деньги!
– Ну уж нет! Так мы не договаривались, – прищурила глаза Иренэ. – Это вы должны вернуть мне аванс.
– Вы в своем уме? – задохнулся от возмущения мужчина.
– Послушайте, мне важен результат. И нечего оправдываться, – терпеливо, как маленькому ребенку, объясняла Иренэ. – Короче так. Или вы покончите с Даниэлой раз и навсегда, или не увидите от меня больше денег.
– Не играйте с огнем! – жестко сказал мужчина. – Отдайте деньги сию минуту!
– От меня вы больше ничего не получите! Не думайте, что вам удастся меня провести. Если хотите, чтобы я вам заплатила, заработайте! Вы знаете, как. Я не занимаюсь благотворительностью, – в голосе Иренэ слышались презрение и насмешка.
Ее слова взбесили мужчину. Он шагнул к Иренэ и тряхнул ее за плечи.
– Не прикасайтесь ко мне! – взвизгнула Иренэ.
– Тогда платите! Я и так угрохал на вас уйму времени, – сказал мужчина, но отпустил ее.
– Ничего вы не получите, – зашипела Иренэ.
– Я обещаю вам большие неприятности, если вы будете продолжать в том же духе, – сказал мужчина с угрозой в голосе.
– Я не боюсь! Меня не запугаете даже вы, – сказала Иренэ, буравя его взглядом. – Если вам нужны деньги, вы знаете, что должны сделать… И не устраивайте цирк!
Иренэ развернулась и быстро пошла прочь.
Глава 47
Прошла неделя с тех пор, как Даниэла попала в аварию. Она уже достаточно окрепла, и сегодня ее выписывают из больницы. Находясь в клинике, Даниэла каждый день ходила в отделение для недоношенных детей к своему сынишке. За эту неделю он подрос и начал прибавлять в весе. Свидания с сыном вливали в Даниэлу новые силы. Она ощущала в себе огромное желание жить прежде всего потому, что она была нужна этому крохотному беззащитному существу, лежащему там, за стеклом. Она любовалась его маленьким сморщенным личиком, и ей казалось, что она не видела ничего прекраснее…
Джина отхлебнула остывший кофе и поморщилась. Она сидела за столом в кабинете Даниэлы. Всю эту неделю ей пришлось подменять Даниэлу в Доме моделей, и это время показалось ей вечностью. Если бы она могла, она бы проводила все время в больнице, у постели своей подруги. Джина понимала, что Даниэла еще нескоро сможет приступить к работе. И Даниэла, и ее малыш должны оправиться от случившегося, а на это нужно время, много времени. Но Джина не умела унывать.
В мечтах она уже видела, как подросший сынишка Даниэлы делает предложение ее дочери, а что у нее родится дочь, Джина не сомневалась. Она уже и имя ей придумала: Джина Даниэла. Ее Джина Даниэла, безусловно, будет красавицей, и сын Даниэлы и Хуана Антонио не сможет в нее не влюбиться. Они будут великолепной парой! Джина улыбнулась. Тогда они с Даниэлой станут не только подругами, но и родственницами… Но пора было возвращаться к делам, закончить их побыстрее и отправиться домой к Даниэле. В больницу она уже не успеет, так что будет дожидаться возвращения Даниэлы у нее дома. Им есть о чем поговорить, ведь они не виделись со вчерашнего дня…
С тех пор как Аманда поселилась у них в доме, Херардо раздражали вопросы о здоровье тещи. Он понимал, что Фелипе спрашивает из вежливости, но не мог совладать с собой. Фелипе любил подтрунивать над другом, и это злило Херардо. Поэтому на вопрос, как себя чувствует донья Аманда, Херардо пробормотал скороговоркой:
– Да-да, Аманда чувствует себя хорошо.
Но сегодня Фелипе был серьезен.
– Но она все еще у вас, как будто так и надо, – заметил Фелипе. – Тебе что, нравится, что она живет у вас?
– Конечно, нет. С каждым днем она все больше чувствует себя хозяйкой в доме. Она даже съездила к себе и привезла свои вещи. Она всерьез обосновалась в комнате ребят, Фелипе, – озабоченно сказал Херардо.
– Слушай, а почему бы тебе не взять инициативу в свои руки? – спросил Фелипе.
– Да, но как? Как я могу ее выгнать? Когда я ей намекаю, что пора бы и честь знать, она не дает мне договорить и становится такой покладистой, что я теряюсь, – признался Херардо.
– А ты не намекай! Скажи ей прямо, без обиняков, – посоветовал Фелипе.
– Все не так просто, как ты думаешь. Я же говорю, что Аманда очень изменилась. Она стала такой нежной и ласковой с детьми и с Каролиной.
– Старуха просто умнее, чем мы думали. Она прекрасно поняла, что по-плохому она ничего не добьется.
– Я не могу ее выгнать, – покачал головой Херардо. – Каролина рассердится.
– Я не думаю, что Каролина будет возражать, – с нажимом сказал Фелипе.
– Нет, конечно. Она ничего не скажет, но будет переживать.
– Знаешь что? – рассердился Фелипе. – Тогда терпи!. Но нельзя же быть такой тряпкой!
– Ты совершенно прав, Фелипе, – сказал Херардо, пряча глаза. – Сегодня же… еще не знаю, как… но сегодня же я добьюсь, чтобы Аманда уехала от нас.
– Вот это мужской разговор! – одобрил Фелипе.
Аманда сама натянула веревки в гостиной и развешивала белье. Она была довольна, что помогает дочери. У бедной девочки и так забот хватает, до стирки руки не доходят… Хлопнула входная дверь, и в гостиную вошел хмурый Херардо.
– Добрый день, – поздоровалась с ним донья Аманда. – А Каролины еще нет. Она пошла в школу за Лало.
Херардо кивком ответил на ее приветствие и, отодвигая мокрое белье, спросил:
– А почему вы развешиваете здесь белье?
– Чтобы оно высохло.
– Ах, чтобы оно высохло? Разве вы не знаете, что у нас для этого есть место на крыше?
– Знаю, но мне трудно подниматься по лестнице, – оправдывалась Аманда, не понимая, что же произошло с ее мягким и вежливым затем. – Солнца ведь все равно нет, так что белье высохнет и здесь.
– Конечно, но в комнату из-за этого не войти, – холодно сказал Херардо.
– Кто на это обратит внимание, Херардо? – искренне удивилась Аманда. – Мы не ждем гостей. А если кто и придет, я могу все снять… или гость потерпит.
– Я не хочу, чтобы моя квартира превратилась в прачечную, – все также холодно уронил Херардо.
– Я же хотела помочь, не сердитесь, – кротко ответила Аманда.
– Знаете, сеньора, мы должны еще поговорить о вашем здоровье, – сказал Херардо, стараясь не смотреть на Аманду.
– Спасибо, мне уже лучше. И все благодаря вашей заботе. Я никогда не перестану благославлять вас за это, – заискивающим тоном проговорила Аманда, не понимая, куда дует ветер.
– Вот и хорошо! Тогда… сегодня же вы можете вернуться к себе домой, не так ли?
– Что вы сказали? – опешила Аманда. У нее потемнело в глазах.
– Я сказал, что вам больше нет смысла оставаться у нас, сеньора. Каролина сможет навещать вас по утрам, когда Лало в школе.
– Херардо, миленький, я… – взмолилась Аманда.
– Послушайте, нам незачем больше тесниться, – перебил ее Херардо. – А вам будет лучше у себя дома. Так что соберите ваши вещи, и сегодня же мы отвезем вас домой.
Аманда отвернулась, ее плечи опустились и начали вздрагивать.
– Да, конечно же, вы правы, – проговорила она, стараясь подавить дрожь в голосе. – Хотя я вам и нужна, но в этом доме для меня нет места. Что поделаешь?
Херардо стало жаль ее.
– Я вас прошу, сеньора, не плачьте! Вы с самого начала знали, что пробудете у нас несколько дней.
Послышался скрип открываемой двери и в гостиную, завешанную мокрым бельем, вошла Каролина с детьми. Она сразу почувствовала неладное и с недоумением разглядывала мужа и мать.
– Привет! Мы пришли, – радостно объявил Лало.
– Здравствуй, сын! – отозвался Херардо.
Донья Аманда бросила косой взгляд на зятя:
– И белье тут ни при чем. Я сейчас его сниму… И пойду собирать вещи.
– Почему, бабушка? – спросил Лало, с тревогой глядя на нее.
– Твоя мама возвращается к себе домой, – сказал Херардо, обращаясь к Каролине.
– Твой муж меня выставляет, – поправила его Аманда, вытирая слезы. – А где командует капитан, там не командует матрос.
– Прошу вас, донья Аманда, я вас не выставляю. Просто я сказал, что раз вы чувствуете себя хорошо, то можете вернуться к себе домой, – Херардо явно чувствовал себя не в своей тарелке. – И вам, и детям будет удобнее.
– Да, я знаю, – кивнула Аманда и посмотрела ему в глаза. – Я вообще не должна была приезжать сюда. Вы хотите жить отдельно… Ясно, как божий день…
– Мама, я буду приезжать к тебе каждый день, – заверила ее Каролина.
– Конечно, если у тебя будет время. Я тебе всегда рада… А если не сможешь, что ж? У тебя есть твои обязанности, я понимаю, – сказала Аманда и, вздохнув, добавила: – Пойду, соберу вещи.
– Прости меня, Каролина, – сказал Херардо, когда донья Аманда скрылась в детской.
– Все правильно, Херардо, – улыбнулась ему Каролина. – Ты все правильно сделал. Так оно и должно быть.
Доктор Карранса заглянул в палату Даниэлы.
– Ну, все в порядке! Вы можете идти домой, – сказал он, довольно улыбаясь.
Даниэла стояла у кровати рядом с Хуаном Антонио и даже уже успела переодеться в строгий темно-синий костюм.
– Да, доктор, спасибо, – Даниэла немного помедлила и сказала: – Вас, должно, быть, удивит то, что я скажу, но я не хочу уходить. Я хотела бы остаться здесь, чтобы быть рядом с моим ребенком.
– Вы можете приходить к нему каждый день. А через две недели он будет дома, – рассеянно сказал врач.
– Наберись терпения, – поддержал его Хуан Антонио.
– С ним правда все в порядке? – спросила Даниэла. – Если бы вы знали, как я волнуюсь.
– Вы каждый день задаете мне этот вопрос, – улыбнулся врач. – Пока все идет нормально. Конечно было бы лучше, если бы он родился вовремя.
– Раньше, чем уйти отсюда, зайдем посмотреть на нашего маленького, – попросила Даниэла.
– Могла бы этого и не говорить. Я и сам не могу на него наглядеться, – ответил Хуан Антонио.
Они вышли из палаты и направились по коридору в отделение для недоношенных. По дороге Хуан Антонио заговорил о Монике, но Даниэла ответила весьма холодно:
– Я благодарна ей за открытки, которые она мне прислала в больницу. Надеюсь, она писала их от всего сердца, а не под твоим давлением.
– Она еще ребенок! Ты не должна к ней так относиться, – нахмурился Хуан Антонио.
– В глубине души я ужасно суеверна. Моника столько раз мне повторяла, что не хочет, чтобы у нас родился ребенок… Еще немного и так бы и было. Я очень нервничаю. И не успокоюсь, пока наш сын не будет с нами, у нас дома. Постарайся меня понять.
Дома Даниэлу и Хуана Антонио встретили Джина, Фелипе, Мария и Дора.
– Моника уже дома? – поинтересовался Хуан Антонио.
– Нет, сеньор, еще рано, она не вернулась из школы, – ответила Мария и, обернувшись к Даниэле, сказала: – Ох, сеньора, все это время бедная девочка проплакала из-за вас и малютки. Она так раскаивается в том, что плохо вела себя.
– И сколько же продлится ее раскаяние? Два дня? До тех пор пока ее подруге Летисии не стукнет опять что-нибудь в голову? И все начнется сначала, – Даниэла резко повернулась, и у нее закружилась голова, она зашаталась. Хуан Антонио усадил ее в кресло. – Я посижу немного в гостиной, прежде чем подняться к себе.
Фелипе галантно поцеловал руку Даниэлы:
– Смотрите, наша больная выглядит чудесно!
– Я тебе не прощу, что ты ни разу не приехал ко мне в больницу, – Даниэла шутливо потрепала его по волосам.
– Я был в курсе всех твоих дел. К тому же… посылал тебе моего представителя, – Фелипе кивнул на Джину.
– Да, мы, женщины, должны быть сильными и здоровыми. А всякие там аварии и болезни нам устраивают мужчины, – усмехнулась Джина.
– Ты все такая же, Джина, – рассмеялась Даниэла, но тут же сморщилась от боли. – Не смеши меня, Джина, а то у меня разойдутся швы.
– Прости, – сказала Джина. – Ты так хорошо выглядишь, что я совсем забыла, что тебе нельзя смеяться.
– Нам надо подумать, как мы назовем нашего сына. Какие будут предложения? – Хуан Антонио вопросительно посмотрел на Даниэлу.
– Я уже придумала, – отозвалась Даниэла. – Мы его назовем Хуан Мануэль. В честь тебя и моего отца. Вам нравится?
– Да-да, очень нравится, – заверил Фелипе.
– Вообще-то мне не очень, – задумчиво сказал Хуан Антонио. – Хуан Мануэль?… Хуан Мануэль… Ну раз ты так решила…
– А Дора назвала сына Игнасио, – вставила Мария.
– Игнасио и Хуан Мануэль будут расти вместе. И будут большими друзьями, – убежденно сказала Даниэла.
Мария довольно заулыбалась.
– Так значит Хуан Мануэль? – спросил Даниэлу Хуан Антонио.
– Да, Хуан Мануэль Мендес Лорентэ, – ответила Даниэла.
– Нет, Хуан Мануэль Мендес Давила Лорентэ, – поправил ее Хуан Антонио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49