Лало, пыхтя, придвинул стол с тяжелой мраморной крышкой к ее кровати.
– Ты очень расстроился, что я переехала к вам? – спросила донья Аманда, пристально глядя на него.
– Нет, бабуля, главное, чтобы ты поправилась.
– Как же можно быть таким лицемерным?! Ты такой маленький, а уже научился врать, – проворчала Аманда, не сводя с него глаз.
– Я не вру, – обиделся Лало. – Ты же поживешь у нас только несколько дней. Так сказал папа.
– А я и не знала, что ты ездил на свидание к отцу в тюрьму, – язвительно заметила донья Аманда.
Лало насупился, покраснел и, опустив глаза, сказал:
– Моего отца зовут Херардо. И другого папы у меня нет!
– Если бы твой отец тебя сейчас слышал, он бы очень огорчился… Ладно, сходи на кухню и принеси мне что-нибудь попить. Если ты хочешь, чтобы я выздоровела, ты должен быть внимательным ко мне.
Когда Лало подал ей стакан с водой, донья Аманда примирительно сказала:
– Тебе придется потерпеть меня, внучек!
– Я вовсе не хочу ссориться с тобой, бабушка, – Лало смотрел на нее широко раскрытыми глазами.
– А это уж зависит от тебя, – произнесла донья Аманда и обернулась на шум открывшейся двери. – Ну, наконец-то ты явилась! Тебя только за смертью посылать, – добавила она, увидев входящую дочь.
Каролина выложила из сумки пакетики с лекарствами.
– Я только на минутку забежала в Дом моделей к Даниэле, – сказала она спокойно, чтобы это не выглядело как оправдание.
– Она, наверно, очень обрадовалась, когда узнала, что я живу у тебя. Она ведь так тебя любит, – с долей ревности в голосе произнесла Аманда.
– Я ее не застала. Там была только Роса, ее секретарша. Мы поболтали немного, – ответила Каролина.
– Ну, разумеется, я тут умираю от боли, а ты там болтаешь. Тебе на меня наплевать!
– Зачем ты так? Лекарство тебе надо принять только через час, – заметила Каролина.
Аманда подозвала к себе внука, обняла его за плечи:
– Я очень горжусь Лало. Пока тебя не было, он мне сказал, что очень рад, что я теперь живу у вас.
И победно взглянув на дочь, донья Аманда отпустила внука.
Лало устроился в углу комнаты, рядом с Рубеном. Мальчики вытащили из большой коробки машинки и начали игру, возя их по полу и имитируя голосом звуки ревущих моторов. Каролина села на стул поближе к матери:
– Тебе стало получше? Сегодня ты выглядишь бодрее.
– В моем возрасте невозможно чувствовать себя хорошо. Старость – не радость. Я думаю, что мне стало плохо, потому что приходится делать много работы по дому. Но я не могу сидеть сложа руки и спокойно смотреть, как все зарастает грязью.
– Тебе надо нанять кого-нибудь, кто помогал бы по дому.
– А откуда я возьму деньги? Это ты считаешь, что у меня денег куры не клюют. Нет, дорогая моя, я знаю им счет и не могу тратить налево и направо.
– Если бы я работала, я могла бы помогать тебе… – начала Каролина.
– Да уж, знаю, – перебила ее донья Аманда. – Как говорится, «благими намерениями»… Да замолчите вы, наконец! У меня от вашего крика разболится голова, – прикрикнула она на внуков.
– Почему вы не пойдете играть в свою комнату? – спросила Каролина.
– У нас нет своей комнаты. Это теперь бабушкина комната, – напомнил матери Лало.
– Возьмите свои игрушки и идите играть к нам в спальню, – сказала Каролина, выпроваживая детей из гостиной.
– Не надо было привозить меня сюда. Здесь я мешаю. Заняла комнату детей. Надо было мне остаться дома, – виновато пробормотала донья Аманда.
– Здесь мне удобнее ухаживать за тобой. Я буду следить, чтобы ты принимала лекарства и сама отведу тебя к врачу, – успокоила ее Каролина.
Донья Аманда расчувствовалась:
– Я этого не заслуживаю. Я так плохо относилась к тебе и к детям!
– Ты – моя мать, и, несмотря ни на что, я тебя люблю, – кротко сказала Каролина.
Донья Аманда молчала. Комок подступил у нее к горлу. Она вспомнила, как давило на нее одиночество после отъезда дочери и внуков, вновь на мгновение ощутила свою ненужность в этом мире и тоску. Признание дочери, произнесенное таким будничным голосом, согрело ее сердце. Она боялась расплакаться, боялась, что Каролина заметит, какое впечатление произвели ее слова. Она с нежностью посмотрела на Каролину и спросила:
– На каком ты месяце?
– На втором.
– Значит, еще один внук будет?
– Ты всегда говорила, что я гожусь только рожать детей. Но и Херардо, и я очень ждем этого ребенка.
– Да, конечно. Я понимаю, – ободряюще улыбнулась Аманда. – Ты хочешь ребенка от него.
– Я согласна даже заново пережить все страдания, выпавшие на мою долю, лишь бы судьба меня вознаградила тем, что я встретила Херардо.
– Ты так его любишь?
– Да, мама. Он хороший муж и прекрасный отец моим мальчикам. А они его обожают! Жаль только, что мне пришлось уйти с работы.
– Нет, ты правильно делаешь, что не работаешь. Муж должен обеспечивать жену, – возразила донья Аманда.
– Ах, мама, сейчас другие времена! Теперь женщины работают и на работе, и дома. Вот как Даниэла!
– Нашла с кем сравнивать! Даниэла хочет работает, хочет – нет. Она хозяйка и к тому же богата. У нее и дом, наверное, полон слуг.
Телефонный звонок прервал их разговор. Каролина сняла трубку. Звонил Херардо сказать, что не приедет домой на обед, его пригласил в ресторан Фелипе.
– С чего бы это? Почему он не хочет обедать дома? – поинтересовалась Аманда.
– Фелипе его пригласил. Они же друзья, – ответила Каролина.
– Хорошо, если так! Если это не какая-то юбка вскружила ему голову, – сказала Аманда и, заметив укоризненный взгляд Каролины, добавила: – Все мужчины одинаковы!
Херардо долго колебался, прежде чем принять приглашение Фелипе. Он знал, что Каролина расстроится из-за того, что он не приедет обедать домой. Но довод Фелипе оказался неотразимым:
– Пусть донья Аманда поймет, что ты стараешься пореже с ней видеться. Или ты горишь желанием лишний раз увидеть тещу?
И Херардо решился.
Ресторан, в котором обедали Фелипе и Херардо, был оформлен в стиле пятидесятых годов: тяжелые портьеры цвета бордо, такие же тяжелые, неуклюжие, но уютные кресла, и большое зеркало во всю стену в золоченой раме. Друзья сели за столик во втором ряду, покрытый скатертью в тон занавесей, и продолжили разговор.
– У меня не было выбора, – объяснил Херардо. – Или взять Аманду к себе, или Каролина должна была остаться у нее, чтобы ухаживать.
– Почему же? Был и третий вариант, – сказал Фелипе, тыкая вилкой в салат. – Каролина забегала бы к ней на часок, делала бы, что надо по дому, и обратно!
– Мне стало жаль Аманду. Ей было очень плохо, и она была так подавлена.
– Ну, а когда она поправится, как ты думаешь от нее избавиться? – спросил Фелипе и отправил в рот очередную порцию салата. – Она ведь сделает все, чтобы остаться у вас.
– Ну уж нет! – замотал головой Херардо. – Ни за что! Я на это не соглашусь.
– Брось, ты ничего не сможешь сделать! В один прекрасный день ты проснешься, а вместо Каролины рядом с тобой будет спать Аманда, – и Фелипе расхохотался, словно это была лучшая шутка в его жизни.
Херардо передернуло:
– Ну что ты несешь, Фелипе?
Он посмотрел на Фелипе с гневом, но Фелипе хохотал так заразительно, что Херардо рассмеялся вместе с ним.
Приблизительно через час Херардо и Фелипе входили в свой офис. Они прошли через пустую приемную. Их секретарши еще не вернулись с обеда. Херардо уселся в кресло за своим рабочим столом.
– Спасибо, что вытащил меня пообедать, – сказал он Фелипе. – Мне и вправду не хотелось ехать домой из-за Аманды. Лало в отчаянии. Он думает, что она поселилась у нас навсегда.
– Знаешь, а мальчишка совсем неглуп, – заметил Фелипе, откинулся в кресле и оглядел стол. – А это откуда взялось? – Фелипе поднес к глазам записку, лежавшую посередине стола, прочел и переменился в лице. – О, Господи!
– Что такое? – заволновался Херардо.
– Звонила Джина. Даниэла попала в аварию. Она в больнице «Скорой помощи». Едем туда!
И они почти бегом покинули кабинет.
Моника заглянула на кухню и, к своему удивлению, обнаружила там Марию одну.
– А где Дора? – спросила она.
– Пошла с ребенком к врачу.
– А ты почему не пошла с ней?
– Я хотела побыть с тобой. Ты не рада?
– Мне все равно, – Моника пожала плечами. – Тебе ведь никто не нужен, кроме твоего внука.
– Это не так, Моника. Просто маленькие дети требуют внимания. Знаешь, сколько с ними хлопот?
– А Дора на что? Она же его мать, а не ты.
– Не надо ревновать, Моника. Я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя как прежде. Ты мне почти как дочь. Но мне не нравится, как ты себя ведешь. Ты стала такой упрямой и грубой. Все тебя уговаривают, но ты никого не желаешь слушать, кроме своей Летисии.
– Она моя подруга.
– Никакая она тебе не подруга! Ей очень хочется, чтобы ты была несчастной. Зря ты так, Моника!
Зазвонил телефон.
– Дом Мендеса Давилы, – привычно произнесла Мария. – Да, здесь живет сеньора Даниэла. А кто говорит?… Где она?… Да, спасибо.
Мария положила трубку и продолжала в оцепенении смотреть на аппарат. Моника удивленно взглянула на нее и увидела, как по щекам Марии катятся крупные слезы. Девочка испуганно смотрела, не понимая, что происходит. Мария привлека ее к себе, обняла и разрыдалась.
– Сеньора Даниэла попала в аварию. Она в больнице. Врачи делают ей операцию, пытаясь спасти ей жизнь, – проговорила Мария сквозь слезы.
Моника была потрясена:
– Я не хочу, чтобы она умерла, клянусь тебе! И пусть у меня будет братишка. Я этого не хотела, нет! Это все из-за меня! Если бы я вела себя хорошо, ничего бы не случилось.
Моника бросилась наверх, в свою комнату, и упала на колени перед распятием, висящим в изголовье ее кровати.
– Господи, сделай так, чтобы с Даниэлой и моим братиком было все в порядке. Я не буду больше на них злиться. Я буду их любить крепко-крепко. Ты не можешь этого сделать! Ты уже забрал к себе мою мамочку и Игнасио. Оставь мне Даниэлу и моего братика, прошу тебя, Господи! Клянусь, я буду хорошей, – горячо молилась Моника и чувствовала, что сердце ее сжимается от страха как в кошмарном сне.
Глава 45
Хуан Антонио сидел в приемной больницы «Скорой помощи», раскачиваясь на стуле и прикрыв лицо ладонями.
– Ну почему это должно было случиться именно сейчас? Мы были так счастливы! – хриплым голосом произнес он.
– Я же говорила Даниэле… Ей надо было нанять шофера. Она не должна была водить машину сама, – плакала Джина, вытирая глаза скомканным платком.
– Ради Бога, прекратите, возьмите себя в руки! Это счастье, что мы смогли разыскать доктора Каррансу и он сразу же приехал, – пыталась успокоить брата Сония.
– Да, но операция идет уже давно, – ответил Хуан Антонио.
– Ох, бедная девочка! Храни ее Бог! – причитала Джина. – Какое несчастье! За что?
– Я с большим уважением отношусь к вашей жене, – дрожащим голосом сказал Рамон, обращаясь к Хуану Антонио. – Я буду за нее молиться. Я верю в Бога и верю, что он нам поможет.
В ответ Хуан Антонио сжал его руку.
Ракель стояла, прислонившись к двери кухни, и смотрела, как Долорес готовит кофе.
– Мануэль прав, нам не надо ехать в больницу. Там мы будем только мешать, – тихо выговорила Долорес, мельком взглянув на невестку.
– Я никак не могу успокоиться. Как же это случилось? Бедная Даниэла! – Ракель нервно покусывала указательный палец.
– Человек предполагает, а Бог располагает. Надо смириться с этим, – все также тихо произнесла Долорес.
– Как вы можете так легко к этому относиться? Даниэла так мечтала о ребенке! – воскликнула Ракель.
– Совсем не так легко, – возразила Долорес. – Просто с годами я научилась смотреть на вещи реально. Даниэла мне очень нравится. Она прекрасная женщина. Ей удалось приручить даже Хуана Антонио. А уж какой был бабник!
– Когда, наконец, позвонит Мануэль?
– Имей терпение! Он позвонит, когда сможет.
Зазвонил телефон, и Ракель схватила трубку:
– Мануэль?… А, Иренэ! Извини, я не могу сейчас с тобой говорить… Прости, давай в другой раз… Потом я тебе все объясню!
Ракель бросила трубку.
«Если бы Иренэ знала, что случилось, она была бы на седьмом небе от радости», – подумала Ракель.
– Хочешь еще кусочек, мама? – предложила Каролина, увидев, как быстро опустела тарелка Аманды.
– Да, положи… У тебя еда вся какая-то пресная, – заметила она, отрезая кусок дымящегося мяса и отправляя его в рот. – Ты так и не научилась готовить.
– А мне нравится, как готовит мама, – обиделся Лало за мать. – Все было очень вкусно. Спасибо, мамочка!
– Кто тебя научил препираться со взрослыми? – строгим тоном спросила его Аманда.
– Я только сказал, что все было вкусно. А тебе никогда ничего не нравится, потому что ты… – Лало осекся.
– Ну договаривай! Что я? – донья Аманда схватилась за сердце. – Неблагодарный мальчишка, ты меня убиваешь!
– Я не хочу, чтобы ты болела. Совсем наоборот, я хочу, чтобы ты поскорей выздоровела и уехала к себе, – выпалил Лало.
– Хорошо же ты воспитываешь своих детей, Каролина! – закричала Аманда, замахиваясь тростью на Лало, но тот увернулся от удара.
– Ради Бога, не ссорьтесь! – взмолилась Каролина.
– Он первый меня оскорбил! – сказала Аманда, еще кипя от возмущения.
– А она меня чуть не ударила палкой! – воскликнул Лало, стискивая кулаки. – Просто она нас терпеть не может! Зачем ты к нам приехала? Мы жили очень дружно, а ты все испортила!
И Лало выбежал из столовой.
– Сынок! Лало! – пыталась остановить его Каролина, но безуспешно. Она подперла подбородок рукой и уныло посмотрела на стол, потом подняла глаза на мать. – Извини, но он прав… Ты не умеешь ладить с людьми.
– Ты так считаешь? – сказала Аманда, растягивая слова. – Тогда зачем ты взяла меня к себе?
– Потому что я вовсе не такая неблагодарная, как ты говоришь, потому что я волнуюсь за тебя. Но я хочу предупредить тебя, мама… Ты уже не раз доказывала мне, что я не должна принимать близко к сердцу твои проблемы. Если и на этот раз так будет, ты… перестанешь для меня существовать. У нас сложились ненормальные отношения.
– На это, наверно, есть причины, – парировала донья Аманда.
– Да. Но виновата в этом ты! Неужели мы не можем жить спокойно, мама? Ну что ты все время придираешься?
– Я? Ошибаешься! Я самый спокойный человек на свете.
– Ну хорошо! Пусть так! – устало сказала Каролина. – Тебе пора принять лекарство. А завтра мы пойдем к врачу. Посмотрим, что он скажет.
– Если завтра врач скажет, что я умираю, все вздохнут с облегчением. А ты… будешь носить мне цветы на могилку и жить в ладу со своей совестью.
Ракель осторожно прикрыла дверь в комнату сына:
– Наконец-то он заснул!
– Слава Богу! – отозвалась Долорес. – Сегодня он весь день капризничал. Наверное, чувствовал, что нам не до него.
– А кто звонил? – поинтересовалась Ракель.
– Угадай!
– Неужели опять Иренэ? Ну, знаете, она все-таки бестактна, звонит сюда целый день.
– Все мы, женщины, ужасно любопытны. А ей до смерти хотелось узнать, что же происходит, – улыбнулась Долорес.
– Надеюсь, вы ей не проговорились?
– Ну что ты! Как можно?
– У нас мальчик. Сын. – сказал Хуан Антонио, но в его голосе не было заметно радости.
– А он выживет? Ведь малыш должен был родиться через два месяца, – Джина теребила в руках носовой платок, совсем мокрый от слез.
– Вы же слышали, что сказал врач. С Даниэлой и малышом все в порядке. Многие дети рождаются семимесячными и ничего. Не надо падать духом. Они оба поправятся, и совсем скоро все будет нормально, – Сония успокаивающе дотронулась до плеча брата.
– Она больше не сможет… не сможет иметь детей, – хриплым шепотом сказал Хуан Антонио.
– Но у вас ведь теперь есть ребенок. А за это вы его будете любить еще сильнее, – обнадеживающе улыбнулась Сония.
– Сония, позвони, пожалуйста, домой Марии, а то они там, наверно, с ума сходят, – попросил Хуан Антонио.
– Слушай, надо спросить, можно ли увидеть ребенка. Наверно, он такой хорошенький! – предложила Джина. – Попросим, чтобы нас к нему пустили.
Донья Аманда сидела на кровати, опираясь на подушки, и сердито смотрела на внука:
– Что с тобой? Ты все время молчишь… Уставился в телевизор, но я же вижу, что ты не смотришь.
– Мне очень жаль сеньору Даниэлу. Я очень беспокоюсь за нее, – ответил Лало.
– Все обойдется. Твоя мама и Херардо поехали в больницу, – донья Аманда почувствовала укол ревности.
– Даниэла очень добрая и всегда так хорошо к нам относилась, – продолжал Лало. – Разве ты не расстроилась?
– Я? Она мне чужой человек. С какой стати я буду расстраиваться из-за посторонних?
Лало удивленно поднял брови:
– Она не посторонняя, она наш друг.
Мальчик задумался о чем-то, помолчал и вдруг спросил:
– Бабушка, ты совсем бесчувственная, да?
Аманда покачала головой и укоризненно посмотрела на Лало:
– Меня мало трогает то, что произошло с сеньорой Даниэлой, но меня очень обидело то, что сказал ты.
– Я сказал то, что думаю, – Лало упрямо сжал губы.
– Ты рассуждаешь совсем как взрослый, а тебе ведь всего десять лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49