С чего бы это?
– Похоже, она беременна.
– И Даниэла ее простила?
– Разумеется, – сказала Джина, влезая в узкую юбку. – Ну, все беременеют, кроме меня. Я тоже хочу. Хочу, чтобы меня тошнило, хочу падать в обморок, хочу, чтобы среди ночи, на рассвете мне смертельно захотелось бы съесть чего-нибудь особенного. Ты смейся, смейся надо мной! Я уже вижу тебя, меняющим пеленки нашему малышу.
– Ну уж нет! Этого ты от меня не дождешься. Что я с ума сошел, что ли? Для чего тогда вы, женщины? Я не против равенства полов, но существуют же чисто женская и чисто мужская работы.
– О, дорогой, со мной тебе придется поменять свой образ мыслей.
– Нет, я хотел сказать, что я не отказываюсь, но одно из двух: либо я меняю пеленки, либо я работаю.
– А я, значит, должна делать и то, и другое?
– Знаешь, когда у нас будут дети, тебе придется оставить работу.
– И не подумаю, – Джина взяла со столика сумку. – Ну, пойдем, а то мы опоздаем к Даниэле и Хуану Антонио.
Даниэла и Хуан Антонио принимали гостей. Друзья обменивались новостями, шутили, и только Рамон чувствовал себя не в своей тарелке в этом доме. Хуан Антонио встретил его весьма прохладно. Воспользовавшись тем, что гости постоянно переходили из одной комнаты в другую, Рамон уединился в библиотеке. В гостиной в центре внимания была Джина. Благодаря своему веселому нраву, она умела расположить к себе людей.
– Как бы мне хотелось оказаться сейчас где-нибудь в Акапулько, на пляже и в бикини.
– Ты уже довольно загорела на теплоходе, – заметил Фелипе.
– Рамон очень любить загорать, – сказала Сония. – Мы иногда загораем в саду.
– Как здорово, что у тебя дом с садом, где можно загорать. Я серьезно подумываю купить дом в Куернаваке. С огромным садом, – заявила Долорес.
– Не разбрасывайтесь так деньгами, Долорес. Если вы купите все, о чем «подумываете», деньги быстро испарятся, – усмехнулся Хуан Антонио.
Долорес закусила губу. Хуан Антонио правильно подметил. Став обладательницей огромного состояния, Долорес начала строить планы, куда бы эти деньги потратить, и очень часто начинала свои заявления с фразы: «Я серьезно подумываю» или «Мы с Ракель серьезно подумываем», а дальше она давала волю своей фантазии. За последние двадцать четыре часа она «серьезно подумывала» купить массу вещей, начиная от самолета, чтобы в конце недели можно было слетать на нем на пляж в Акапулько, и кончая яхтой.
Кроме того, она «серьезно подумывала» нанять шофера для своего мотоцикла, и не какого-нибудь, а обязательно в униформе. Единственное, что ее смущало, что тогда ей придется сидеть на мотоцикле за ним, крепко обхватив его за талию.
– Было бы забавно составить список всего того, что Долорес собирается купить на деньги, которые ей оставил Хустино, – сказал Хуан Антонио, подходя к Мануэлю. – Скажи, а как себя чувствует человек, проснувшийся однажды утром миллионером?
– Оставь свои шуточки, – насупился Мануэль. – Я не хочу об этом говорить. Я вообще против того, чтобы мама приняла это наследство.
Даниэла подошла к Каролине и протянула ей бокал с аперитивом.
– Знаешь, я хотела тебя попросить, чтобы ты пришла с мамой. Но, честно говоря, у меня просто вылетело из головы.
– Мы с ней сейчас в ссоре.
– Почему, Каролина?
– Она хочет жить с нами, а это невозможно, не так ли, дорогая? – вмешался Херардо.
– Я обязательно с ней поговорю. Вы должны помириться, – сказала Даниэла.
В детской обстановка была куда менее непринужденной. Лало и Фико впервые были в доме Моники и очень смущались. Девочки тоже не спешили с ними знакомиться. Моника разговаривала с Маргаритой.
– Я так рада, что мы помирились.
– Я не злопамятна, – сказала Маргарита. – Я твоя подруга и люблю тебя.
– А я удивилась, почему меня пригласили, – заметила Летисия.
– Даниэла хочет быть тебе другом, – объяснила Моника.
– Вряд ли ей это удастся, – усмехнулась Летисия и первая заговорила с мальчиками. – А вы что все время молчите? Языки проглотили?
– А о чем говорить? – удивился Лало и, вспомнив о правилах хорошего тона, сказал: – Я очень рад тебя видеть, Моника. И познакомиться с твоими подругами тоже.
– Твои родители дружат с Даниэлой? – допытывалась Летисия.
– Да. И я ее тоже очень люблю, – простодушно ответил Лало.
– А твои? Тоже, наверно, ее друзья? – спросила Летисия у Фико.
– Нет. Это мы с Лало друзья, учимся в одном классе. Лало – мой лучший друг.
– Ну и страшненькие же у тебя друзья, Лало, – окинув презрительным взглядом Фико, сказала Летисия.
– Не обращай внимания на Летисию! Она пошутила. Я рада, что ты пришел, – вспомнила Моника о своих обязанностях радушной хозяйки.
– Оказывается, мы все – ровесники, – улыбнулась Маргарита.
– Но я – самая высокая из вас. Девочки растут быстрее, чем мальчики. И мы умнее вас, – с независимым видом произнесла Летисия.
– У меня папа небольшого роста, – как бы оправдываясь, сказал Фико. Ему очень хотелось понравиться этой высокой, умной и красивой Летисии.
– Вот ты и будешь карликом. Фи, карлик! Какой ужас! – засмеялась Летисия прямо ему в лицо.
– Мой муж никогда меня не понимал. И моя мать тоже. Я боюсь, что и брат не понимает меня, – пожаловалась Сония Долорес.
Хуан Антонио услышал ее и вмешался:
– Не говори так! Я сказал, что думаю.
– Рамон со мной не из-за денег, – Сония поставила рюмку на стол. – Он всегда был беден и привык сам обеспечивать себя.
– Да. Но, видно, теперь он открыл новый способ зарабатывать себе на жизнь, а? – криво усмехнулся Хуан Антонио.
– Не надо, прошу вас! Мы здесь собрались, чтобы приятно провести время, – взмолилась Даниэла.
– Да, ты права. Сония, прости меня. Давай все забудем? – предложил Хуан Антонио, но было уже поздно.
– Лучше я пойду. Мне вообще не надо бывать у вас. Я уже устала это выслушивать, – вздохнула Сония. И пошла разыскивать Рамона, чтобы уехать домой.
– Мне тоже не по душе связь Сонии и Рамона, но мне кажется, что ты слишком суров к сестре, – упрекнул Хуана Антонио Мануэль.
– Эта связь возмутительна! – жестко ответил Хуан Антонио.
– Это же твоя сестра! – всплеснула руками Даниэла.
– Она переживает, что ты так отзываешься о ней. Закончится тем, что ты окончательно оттолкнешь ее от себя. Но ты ведь этого не хочешь? – втолковывал приятелю Мануэль. – Успокойся, она тебя любит, но все имеет свой предел.
– Хорошо. Ты меня убедил. Я больше не открою рта, – Хуан Антонио попытался улыбнуться.
– А я уж прослежу, чтобы так и было, – заключила Даниэла.
В эту же субботу были гости и в доме Леопольдо и Иренэ. Иренэ лежала на кровати в спальне и меньше всего на свете хотела принимать гостей. Леопольдо вошел, открыв дверь тростью:
– Уже пришли, как ты их называешь, выжившие из ума старики.
– Вот и хорошо! Надеюсь, вам будет весело, – сказала Иренэ, глядя в потолок.
– Тебя ждут.
– Мне не хочется их видеть.
Леопольдо ударил тростью по кровати:
– Приведи себя в порядок. У тебя уйма дорогих тряпок. Зря я их, что ли, покупал?
– Я плохо себя чувствую. Мне хочется полежать.
Леопольдо ударил ее по ногам тростью:
– Даю тебе десять минут. Мы ждем тебя в гостиной. И если ты не придешь, я приду за тобой сам и, боюсь, тебе это не очень понравится.
В гостиной Матиас встретил ее слащавой улыбкой:
– Ты сегодня чем-то недовольна, красотка?
– У меня нет повода для радости, – процедила Иренэ.
– Ты не очень-то гостеприимная хозяйка, – холодно заметил Леопольдо.
– Я делаю, что могу, – пробормотала Иренэ.
– Ты нам сегодня станцуешь? – обратился к ней один из гостей, уже изрядно подвыпивший.
– Нет!
– А мы только из-за этого и пришли. Станцуй, – попросил другой.
– Конечно, она потанцует, – улыбаясь, сказал Леопольдо.
– Я ведь не танцовщица, дорогой, – сопротивлялась Иренэ. – И… я плохо себя чувствую.
– Не притворяйся! Танцуй! У тебя хорошо получается, – глаза Леопольдо стали ледяными.
– Не унижай меня так, – попросила Иренэ.
– Расслабься, детка! И получи удовольствие, – засмеялся Леопольдо, – если нет другого выхода. Танцуй!
…Иренэ танцевала весь вечер. И по ее щекам катились слезы.
Всю дорогу домой Сония и Рамон говорили о Хуане Антонио.
– Знаешь, я больше не хочу его видеть и не пойду к ним. Потому что в следующий раз я не выдержу и Бог знает, что может случиться. Завтра же я начну искать себе работу. Я хочу хотя бы частично нести расходы по дому.
– Это совсем необязательно. Главное – это твоя учеба.
– Не волнуйся, я учебу не оставлю. Буду учиться и работать. Так многие делают, – твердо сказал Рамон.
– Я люблю тебя, – прошептала Сония.
– Я тоже, – отозвался Рамон.
– Если мы поженимся, нам будет нетрудно усыновить ребенка, – Сония заглянула в глаза Рамону.
– Ты и вправду не можешь иметь детей? А если ты будешь лечиться, как Даниэла?
– Лечение мне не поможет, Рамон.
– Ты так хочешь стать матерью?
– Это самая заветная моя мечта!
– Подожди немного, прошу тебя! Пока положение не изменится, я не могу взять на себя такую ответственность. Я должен работать хоть где-нибудь, чтобы не быть у тебя на содержании.
На следующий день Даниэла, как и обещала, поехала к донье Аманде, матери Каролины. Ей казалось, она сможет найти нужные слова и убедить донью Аманду не отталкивать дочь.
– Вы, наверно, пришли, чтобы заступиться за Каролину? – донья Аманда холодно смотрела на Даниэлу. Что себе вообразила эта богатая дамочка? Она думает, что может заявиться непрошенной в ее дом и наводить здесь свои порядки? – Должна вас предупредить, что вы зря теряете время! Вам не стоит совать свой нос в чужие дела.
– Теперь я понимаю, – тускло улыбнулась Даниэла, – почему Каролина, Херардо и дети не хотят, чтобы вы с ними жили.
– Каролина – неблагодарная эгоистка, – отрезала донья Аманда.
– Нет, это вы – неблагодарная эгоистка, – ответила Даниэла, сознавая всю безнадежность своей затеи. – Каролина защищает свою семью. Какому мужчине понравится жить с такой тещей, как вы?
Вдруг Даниэла услышала крики и брань, доносившиеся из соседней квартиры.
– Что это? Что там происходит?
– Обычное дело. Это одна романтическая парочка из нашего дома выясняет отношения, – хмыкнула донья Аманда.
В дверь постучали. За дверью стоял заплаканный Фико:
– Сеньора Даниэла, помогите!
– Что с тобой?
– Папа бьет маму.
– Идем, – Даниэла взяла Фико за руку.
Донья Аманда пошла за ними, тяжело опираясь на трость.
– Ты должна понять раз и навсегда, кто хозяин в доме, – неслось из открытой двери соседней квартиры.
Даниэла решительно шагнула в комнату. Плачущая, растрепанная женщина сидела на полу. Невысокий плотный мужчина занес над ней руку для удара, но, услышав шум за своей спиной, обернулся:
– Откуда взялись эти старухи? Вон, вон отсюда! – пьяным голосом заорал он.
– Мерзавец! Вашей смелости хватает только на то, чтобы поднять руку на женщину, – подступила к нему Даниэла. Пьяный Гаспар отступил от ее натиска в глубь комнаты. Пятясь, он упал на кровать и через минуту послышался его храп.
– Как вы можете все это терпеть? – спросила Даниэла женщину.
Та затравленно посмотрела на нее:
– Но я его жена. Что мне еще остается?
– Не беспокойтесь! Они всегда так! Пойдем ко мне, Арселия, – сказала донья Аманда.
Они вернулись в квартиру доньи Аманды.
– Спасибо вам за все! Гаспар заснул. Теперь он несколько дней не будет скандалить, – улыбнулась успокоившаяся Арселия.
– Вы можете уйти, а я уж пригляжу за ними, – заверила донья Аманда Даниэлу.
– Если вам что-нибудь понадобится, разыщите меня. Сеньора Аманда знает, где меня найти. Будь умницей, Фико! Мне очень жаль, что все так получилось, – сказала Даниэла и обернулась к донье Аманде. – И очень жаль, что мы не поняли друг друга.
– Есть люди, которые живут хуже, чем мы с Каролиной. Вы и сами смогли в этом убедиться, – сказала ей на прощание донья Аманда.
– Скажи честно, я тебе не помешала, Ракель? Я подумала, что Мануэль должен быть на работе, а ты сидишь дома. И решила прийти без звонка, – слегка заискивая, сказала Иренэ.
– Я тебе всегда рада. Хочешь кофе? – тепло улыбнулась Ракель.
Хлопнула дверь, и в комнату вошла Долорес:
– Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть, Иренэ! Здравствуйте, Долорес! Я уже все знаю. Мои самые искренние соболезнования. Не знаю, что еще говорится в таких случаях.
– Ничего не говори, детка! Так распорядилась жизнь. И я осталась вдовой, – вздохнула Долорес.
– Ну, почему умер ваш муж, Долорес, а не мой? – вырвалось у Иренэ.
– Мне кажется, что твой старикан… Ой, прости, твой Аполлон крепок, как дуб, – засмеялась Долорес.
– Почему ты его не бросишь, Иренэ? Ну, что у тебя с ним за жизнь? – печально спросила Ракель.
– Еще придет мой черед расквитаться с жизнью… и с Даниэлой. Это она виновата во всем, что со мной происходит, – раздраженно ответила Иренэ.
– Нет-нет, я не согласна с тобой. Надеюсь, ты не собираешься устраивать ей сцены? – обеспокоенно спросила Ракель.
Иренэ пожала плечами:
– Нет, у меня теперь совершенно другой подход к делу…
Небольшой, но уютный зал ресторана был заполнен наполовину. За столиком у окна сидела Иренэ, а напротив нее крепкий мужчина грубоватой наружности. Иренэ протянула ему конверт:
– Здесь половина. Другую половину получите, когда работа будет сделана.
– Не беспокойтесь, я вас не подведу, – успокоил Иренэ мужчина.
– Я надеюсь. Значит, договорились? Вы расправитесь с Даниэлой Лорентэ и как можно скорее. Я хочу, чтобы о ней осталось одно воспоминание, – медленно произнесла Иренэ. – Если наш план сорвется, вы ни при каких обстоятельствах не должны упоминать мое имя.
– Я не из болтливых, – усмехнулся мужчина.
– Мне пора. Так, значит, с завтрашнего дня я жду вашего звонка, – Иренэ поднялась из-за стола.
Мужчина посмотрел ей вслед и засунул руку в карман, ощупывая толстый конверт с деньгами.
Глава 43
Минуло время. Дора родила мальчика. Она смотрела на это крошечное существо, такое беспомощное и родное, и с ужасом вспоминала то время, когда была готова отдать все на свете, чтобы избавиться от ребенка. Теперь у нее была семья: ее сын и Мария. Дора сама предложила назвать малыша Игнасио. В честь деда.
Вскоре еще в одной семье прибавилось забот. У Ракель и Мануэля родился сын. Мануэль ходил ужасно гордый. Он всегда был домоседом, а теперь нужно было прилагать неимоверные усилия, чтобы выпроводить его из дома. Если бы не работа, он был бы готов сутками сидеть у кроватки сына. А когда, наконец, за Мануэлем захлопывалась дверь. Долорес, начитавшаяся модных педагогических книг, принималась за воспитание внука. Она сама читала безмятежно спящему малышу лекции по самым разным отраслям науки и ставила на проигрыватель пластинки с записями классической музыки.
– Долорес, вы верите, что он понимает, о чем ему говорят? – допытывалась Ракель.
– В книге написано, что у грудных детей все откладывается на уровне подсознания. Ну, как на магнитофоне, поняла?
– Да. Знаете, я хочу, чтобы у меня был очень умный сын!
– А ему не в кого быть дураком. В нашей семье Бог никого умом не обидел, – безапелляционно заявила Долорес.
В дверь позвонили, и Ракель пошла открывать. Это была Иренэ.
– Я тут принесла подарок твоему малышу, – сказала она, входя.
– А, Иренэ! Пришла посмотреть на моего внука? – встретила ее Долорес.
– Какой чудесный подарок! – воскликнула Ракель, развернув пеструю обертку и разглядывая небесно-голубой костюмчик. – Спасибо. Мы завтра же его наденем. А где ты пропадала, Иренэ?
– У меня была уйма дел! К тому же не очень ладится с мужем.
– Этого следовало ожидать с самого начала. Тебе надо было выйти за своего ровесника и завести себе вот такого бутуза. Они такие хорошенькие! – сказала Долорес, с улыбкой глядя на внука.
– Я люблю детей, но только издали, – сухо заметила Иренэ и переменила тему разговора: – А что слышно новенького о детях вашего покойного мужа? Они оставили вас в покое?
– Им не видать этих денег, как своих ушей. Я почти все деньги положила на имя Мануэля Хустино. – Долорес довольно улыбалась.
– Мануэля Хустино? А кто это такой? – удивилась Иренэ.
– Как кто? – ответила Долорес с гордым видом. – Мой внук!
– Знаешь, Иренэ, мы попросили Даниэлу и Хуана Антонио быть его крестными. Ты не обиделась? – Ракель испытующе смотрела на Иренэ. – А ты можешь быть его крестной на конфирмации…
– Нет, спасибо. Боюсь, это не понравится твоему мужу, – Иренэ поджала губы. – Ведь он не захочет, чтобы у его сына одна крестная была фея из сказки, а другая – ведьма.
– А что? Неплохая комбинация! Он был бы защищен со всех сторон, – заметила Долорес.
– Ты все еще злишься на Даниэлу, правда? – спросила Ракель.
Иренэ пожала плечами:
– Ничуть! Я о ней и не вспоминаю.
Джина вышла от врача и перешла на другую сторону улицы. Ей казалось, что за плечами у нее выросли крылья. Врач подтвердил ее подозрения. Она будет матерью! Куда бы теперь пойти? И Джина решила заглянуть в магазин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Похоже, она беременна.
– И Даниэла ее простила?
– Разумеется, – сказала Джина, влезая в узкую юбку. – Ну, все беременеют, кроме меня. Я тоже хочу. Хочу, чтобы меня тошнило, хочу падать в обморок, хочу, чтобы среди ночи, на рассвете мне смертельно захотелось бы съесть чего-нибудь особенного. Ты смейся, смейся надо мной! Я уже вижу тебя, меняющим пеленки нашему малышу.
– Ну уж нет! Этого ты от меня не дождешься. Что я с ума сошел, что ли? Для чего тогда вы, женщины? Я не против равенства полов, но существуют же чисто женская и чисто мужская работы.
– О, дорогой, со мной тебе придется поменять свой образ мыслей.
– Нет, я хотел сказать, что я не отказываюсь, но одно из двух: либо я меняю пеленки, либо я работаю.
– А я, значит, должна делать и то, и другое?
– Знаешь, когда у нас будут дети, тебе придется оставить работу.
– И не подумаю, – Джина взяла со столика сумку. – Ну, пойдем, а то мы опоздаем к Даниэле и Хуану Антонио.
Даниэла и Хуан Антонио принимали гостей. Друзья обменивались новостями, шутили, и только Рамон чувствовал себя не в своей тарелке в этом доме. Хуан Антонио встретил его весьма прохладно. Воспользовавшись тем, что гости постоянно переходили из одной комнаты в другую, Рамон уединился в библиотеке. В гостиной в центре внимания была Джина. Благодаря своему веселому нраву, она умела расположить к себе людей.
– Как бы мне хотелось оказаться сейчас где-нибудь в Акапулько, на пляже и в бикини.
– Ты уже довольно загорела на теплоходе, – заметил Фелипе.
– Рамон очень любить загорать, – сказала Сония. – Мы иногда загораем в саду.
– Как здорово, что у тебя дом с садом, где можно загорать. Я серьезно подумываю купить дом в Куернаваке. С огромным садом, – заявила Долорес.
– Не разбрасывайтесь так деньгами, Долорес. Если вы купите все, о чем «подумываете», деньги быстро испарятся, – усмехнулся Хуан Антонио.
Долорес закусила губу. Хуан Антонио правильно подметил. Став обладательницей огромного состояния, Долорес начала строить планы, куда бы эти деньги потратить, и очень часто начинала свои заявления с фразы: «Я серьезно подумываю» или «Мы с Ракель серьезно подумываем», а дальше она давала волю своей фантазии. За последние двадцать четыре часа она «серьезно подумывала» купить массу вещей, начиная от самолета, чтобы в конце недели можно было слетать на нем на пляж в Акапулько, и кончая яхтой.
Кроме того, она «серьезно подумывала» нанять шофера для своего мотоцикла, и не какого-нибудь, а обязательно в униформе. Единственное, что ее смущало, что тогда ей придется сидеть на мотоцикле за ним, крепко обхватив его за талию.
– Было бы забавно составить список всего того, что Долорес собирается купить на деньги, которые ей оставил Хустино, – сказал Хуан Антонио, подходя к Мануэлю. – Скажи, а как себя чувствует человек, проснувшийся однажды утром миллионером?
– Оставь свои шуточки, – насупился Мануэль. – Я не хочу об этом говорить. Я вообще против того, чтобы мама приняла это наследство.
Даниэла подошла к Каролине и протянула ей бокал с аперитивом.
– Знаешь, я хотела тебя попросить, чтобы ты пришла с мамой. Но, честно говоря, у меня просто вылетело из головы.
– Мы с ней сейчас в ссоре.
– Почему, Каролина?
– Она хочет жить с нами, а это невозможно, не так ли, дорогая? – вмешался Херардо.
– Я обязательно с ней поговорю. Вы должны помириться, – сказала Даниэла.
В детской обстановка была куда менее непринужденной. Лало и Фико впервые были в доме Моники и очень смущались. Девочки тоже не спешили с ними знакомиться. Моника разговаривала с Маргаритой.
– Я так рада, что мы помирились.
– Я не злопамятна, – сказала Маргарита. – Я твоя подруга и люблю тебя.
– А я удивилась, почему меня пригласили, – заметила Летисия.
– Даниэла хочет быть тебе другом, – объяснила Моника.
– Вряд ли ей это удастся, – усмехнулась Летисия и первая заговорила с мальчиками. – А вы что все время молчите? Языки проглотили?
– А о чем говорить? – удивился Лало и, вспомнив о правилах хорошего тона, сказал: – Я очень рад тебя видеть, Моника. И познакомиться с твоими подругами тоже.
– Твои родители дружат с Даниэлой? – допытывалась Летисия.
– Да. И я ее тоже очень люблю, – простодушно ответил Лало.
– А твои? Тоже, наверно, ее друзья? – спросила Летисия у Фико.
– Нет. Это мы с Лало друзья, учимся в одном классе. Лало – мой лучший друг.
– Ну и страшненькие же у тебя друзья, Лало, – окинув презрительным взглядом Фико, сказала Летисия.
– Не обращай внимания на Летисию! Она пошутила. Я рада, что ты пришел, – вспомнила Моника о своих обязанностях радушной хозяйки.
– Оказывается, мы все – ровесники, – улыбнулась Маргарита.
– Но я – самая высокая из вас. Девочки растут быстрее, чем мальчики. И мы умнее вас, – с независимым видом произнесла Летисия.
– У меня папа небольшого роста, – как бы оправдываясь, сказал Фико. Ему очень хотелось понравиться этой высокой, умной и красивой Летисии.
– Вот ты и будешь карликом. Фи, карлик! Какой ужас! – засмеялась Летисия прямо ему в лицо.
– Мой муж никогда меня не понимал. И моя мать тоже. Я боюсь, что и брат не понимает меня, – пожаловалась Сония Долорес.
Хуан Антонио услышал ее и вмешался:
– Не говори так! Я сказал, что думаю.
– Рамон со мной не из-за денег, – Сония поставила рюмку на стол. – Он всегда был беден и привык сам обеспечивать себя.
– Да. Но, видно, теперь он открыл новый способ зарабатывать себе на жизнь, а? – криво усмехнулся Хуан Антонио.
– Не надо, прошу вас! Мы здесь собрались, чтобы приятно провести время, – взмолилась Даниэла.
– Да, ты права. Сония, прости меня. Давай все забудем? – предложил Хуан Антонио, но было уже поздно.
– Лучше я пойду. Мне вообще не надо бывать у вас. Я уже устала это выслушивать, – вздохнула Сония. И пошла разыскивать Рамона, чтобы уехать домой.
– Мне тоже не по душе связь Сонии и Рамона, но мне кажется, что ты слишком суров к сестре, – упрекнул Хуана Антонио Мануэль.
– Эта связь возмутительна! – жестко ответил Хуан Антонио.
– Это же твоя сестра! – всплеснула руками Даниэла.
– Она переживает, что ты так отзываешься о ней. Закончится тем, что ты окончательно оттолкнешь ее от себя. Но ты ведь этого не хочешь? – втолковывал приятелю Мануэль. – Успокойся, она тебя любит, но все имеет свой предел.
– Хорошо. Ты меня убедил. Я больше не открою рта, – Хуан Антонио попытался улыбнуться.
– А я уж прослежу, чтобы так и было, – заключила Даниэла.
В эту же субботу были гости и в доме Леопольдо и Иренэ. Иренэ лежала на кровати в спальне и меньше всего на свете хотела принимать гостей. Леопольдо вошел, открыв дверь тростью:
– Уже пришли, как ты их называешь, выжившие из ума старики.
– Вот и хорошо! Надеюсь, вам будет весело, – сказала Иренэ, глядя в потолок.
– Тебя ждут.
– Мне не хочется их видеть.
Леопольдо ударил тростью по кровати:
– Приведи себя в порядок. У тебя уйма дорогих тряпок. Зря я их, что ли, покупал?
– Я плохо себя чувствую. Мне хочется полежать.
Леопольдо ударил ее по ногам тростью:
– Даю тебе десять минут. Мы ждем тебя в гостиной. И если ты не придешь, я приду за тобой сам и, боюсь, тебе это не очень понравится.
В гостиной Матиас встретил ее слащавой улыбкой:
– Ты сегодня чем-то недовольна, красотка?
– У меня нет повода для радости, – процедила Иренэ.
– Ты не очень-то гостеприимная хозяйка, – холодно заметил Леопольдо.
– Я делаю, что могу, – пробормотала Иренэ.
– Ты нам сегодня станцуешь? – обратился к ней один из гостей, уже изрядно подвыпивший.
– Нет!
– А мы только из-за этого и пришли. Станцуй, – попросил другой.
– Конечно, она потанцует, – улыбаясь, сказал Леопольдо.
– Я ведь не танцовщица, дорогой, – сопротивлялась Иренэ. – И… я плохо себя чувствую.
– Не притворяйся! Танцуй! У тебя хорошо получается, – глаза Леопольдо стали ледяными.
– Не унижай меня так, – попросила Иренэ.
– Расслабься, детка! И получи удовольствие, – засмеялся Леопольдо, – если нет другого выхода. Танцуй!
…Иренэ танцевала весь вечер. И по ее щекам катились слезы.
Всю дорогу домой Сония и Рамон говорили о Хуане Антонио.
– Знаешь, я больше не хочу его видеть и не пойду к ним. Потому что в следующий раз я не выдержу и Бог знает, что может случиться. Завтра же я начну искать себе работу. Я хочу хотя бы частично нести расходы по дому.
– Это совсем необязательно. Главное – это твоя учеба.
– Не волнуйся, я учебу не оставлю. Буду учиться и работать. Так многие делают, – твердо сказал Рамон.
– Я люблю тебя, – прошептала Сония.
– Я тоже, – отозвался Рамон.
– Если мы поженимся, нам будет нетрудно усыновить ребенка, – Сония заглянула в глаза Рамону.
– Ты и вправду не можешь иметь детей? А если ты будешь лечиться, как Даниэла?
– Лечение мне не поможет, Рамон.
– Ты так хочешь стать матерью?
– Это самая заветная моя мечта!
– Подожди немного, прошу тебя! Пока положение не изменится, я не могу взять на себя такую ответственность. Я должен работать хоть где-нибудь, чтобы не быть у тебя на содержании.
На следующий день Даниэла, как и обещала, поехала к донье Аманде, матери Каролины. Ей казалось, она сможет найти нужные слова и убедить донью Аманду не отталкивать дочь.
– Вы, наверно, пришли, чтобы заступиться за Каролину? – донья Аманда холодно смотрела на Даниэлу. Что себе вообразила эта богатая дамочка? Она думает, что может заявиться непрошенной в ее дом и наводить здесь свои порядки? – Должна вас предупредить, что вы зря теряете время! Вам не стоит совать свой нос в чужие дела.
– Теперь я понимаю, – тускло улыбнулась Даниэла, – почему Каролина, Херардо и дети не хотят, чтобы вы с ними жили.
– Каролина – неблагодарная эгоистка, – отрезала донья Аманда.
– Нет, это вы – неблагодарная эгоистка, – ответила Даниэла, сознавая всю безнадежность своей затеи. – Каролина защищает свою семью. Какому мужчине понравится жить с такой тещей, как вы?
Вдруг Даниэла услышала крики и брань, доносившиеся из соседней квартиры.
– Что это? Что там происходит?
– Обычное дело. Это одна романтическая парочка из нашего дома выясняет отношения, – хмыкнула донья Аманда.
В дверь постучали. За дверью стоял заплаканный Фико:
– Сеньора Даниэла, помогите!
– Что с тобой?
– Папа бьет маму.
– Идем, – Даниэла взяла Фико за руку.
Донья Аманда пошла за ними, тяжело опираясь на трость.
– Ты должна понять раз и навсегда, кто хозяин в доме, – неслось из открытой двери соседней квартиры.
Даниэла решительно шагнула в комнату. Плачущая, растрепанная женщина сидела на полу. Невысокий плотный мужчина занес над ней руку для удара, но, услышав шум за своей спиной, обернулся:
– Откуда взялись эти старухи? Вон, вон отсюда! – пьяным голосом заорал он.
– Мерзавец! Вашей смелости хватает только на то, чтобы поднять руку на женщину, – подступила к нему Даниэла. Пьяный Гаспар отступил от ее натиска в глубь комнаты. Пятясь, он упал на кровать и через минуту послышался его храп.
– Как вы можете все это терпеть? – спросила Даниэла женщину.
Та затравленно посмотрела на нее:
– Но я его жена. Что мне еще остается?
– Не беспокойтесь! Они всегда так! Пойдем ко мне, Арселия, – сказала донья Аманда.
Они вернулись в квартиру доньи Аманды.
– Спасибо вам за все! Гаспар заснул. Теперь он несколько дней не будет скандалить, – улыбнулась успокоившаяся Арселия.
– Вы можете уйти, а я уж пригляжу за ними, – заверила донья Аманда Даниэлу.
– Если вам что-нибудь понадобится, разыщите меня. Сеньора Аманда знает, где меня найти. Будь умницей, Фико! Мне очень жаль, что все так получилось, – сказала Даниэла и обернулась к донье Аманде. – И очень жаль, что мы не поняли друг друга.
– Есть люди, которые живут хуже, чем мы с Каролиной. Вы и сами смогли в этом убедиться, – сказала ей на прощание донья Аманда.
– Скажи честно, я тебе не помешала, Ракель? Я подумала, что Мануэль должен быть на работе, а ты сидишь дома. И решила прийти без звонка, – слегка заискивая, сказала Иренэ.
– Я тебе всегда рада. Хочешь кофе? – тепло улыбнулась Ракель.
Хлопнула дверь, и в комнату вошла Долорес:
– Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть, Иренэ! Здравствуйте, Долорес! Я уже все знаю. Мои самые искренние соболезнования. Не знаю, что еще говорится в таких случаях.
– Ничего не говори, детка! Так распорядилась жизнь. И я осталась вдовой, – вздохнула Долорес.
– Ну, почему умер ваш муж, Долорес, а не мой? – вырвалось у Иренэ.
– Мне кажется, что твой старикан… Ой, прости, твой Аполлон крепок, как дуб, – засмеялась Долорес.
– Почему ты его не бросишь, Иренэ? Ну, что у тебя с ним за жизнь? – печально спросила Ракель.
– Еще придет мой черед расквитаться с жизнью… и с Даниэлой. Это она виновата во всем, что со мной происходит, – раздраженно ответила Иренэ.
– Нет-нет, я не согласна с тобой. Надеюсь, ты не собираешься устраивать ей сцены? – обеспокоенно спросила Ракель.
Иренэ пожала плечами:
– Нет, у меня теперь совершенно другой подход к делу…
Небольшой, но уютный зал ресторана был заполнен наполовину. За столиком у окна сидела Иренэ, а напротив нее крепкий мужчина грубоватой наружности. Иренэ протянула ему конверт:
– Здесь половина. Другую половину получите, когда работа будет сделана.
– Не беспокойтесь, я вас не подведу, – успокоил Иренэ мужчина.
– Я надеюсь. Значит, договорились? Вы расправитесь с Даниэлой Лорентэ и как можно скорее. Я хочу, чтобы о ней осталось одно воспоминание, – медленно произнесла Иренэ. – Если наш план сорвется, вы ни при каких обстоятельствах не должны упоминать мое имя.
– Я не из болтливых, – усмехнулся мужчина.
– Мне пора. Так, значит, с завтрашнего дня я жду вашего звонка, – Иренэ поднялась из-за стола.
Мужчина посмотрел ей вслед и засунул руку в карман, ощупывая толстый конверт с деньгами.
Глава 43
Минуло время. Дора родила мальчика. Она смотрела на это крошечное существо, такое беспомощное и родное, и с ужасом вспоминала то время, когда была готова отдать все на свете, чтобы избавиться от ребенка. Теперь у нее была семья: ее сын и Мария. Дора сама предложила назвать малыша Игнасио. В честь деда.
Вскоре еще в одной семье прибавилось забот. У Ракель и Мануэля родился сын. Мануэль ходил ужасно гордый. Он всегда был домоседом, а теперь нужно было прилагать неимоверные усилия, чтобы выпроводить его из дома. Если бы не работа, он был бы готов сутками сидеть у кроватки сына. А когда, наконец, за Мануэлем захлопывалась дверь. Долорес, начитавшаяся модных педагогических книг, принималась за воспитание внука. Она сама читала безмятежно спящему малышу лекции по самым разным отраслям науки и ставила на проигрыватель пластинки с записями классической музыки.
– Долорес, вы верите, что он понимает, о чем ему говорят? – допытывалась Ракель.
– В книге написано, что у грудных детей все откладывается на уровне подсознания. Ну, как на магнитофоне, поняла?
– Да. Знаете, я хочу, чтобы у меня был очень умный сын!
– А ему не в кого быть дураком. В нашей семье Бог никого умом не обидел, – безапелляционно заявила Долорес.
В дверь позвонили, и Ракель пошла открывать. Это была Иренэ.
– Я тут принесла подарок твоему малышу, – сказала она, входя.
– А, Иренэ! Пришла посмотреть на моего внука? – встретила ее Долорес.
– Какой чудесный подарок! – воскликнула Ракель, развернув пеструю обертку и разглядывая небесно-голубой костюмчик. – Спасибо. Мы завтра же его наденем. А где ты пропадала, Иренэ?
– У меня была уйма дел! К тому же не очень ладится с мужем.
– Этого следовало ожидать с самого начала. Тебе надо было выйти за своего ровесника и завести себе вот такого бутуза. Они такие хорошенькие! – сказала Долорес, с улыбкой глядя на внука.
– Я люблю детей, но только издали, – сухо заметила Иренэ и переменила тему разговора: – А что слышно новенького о детях вашего покойного мужа? Они оставили вас в покое?
– Им не видать этих денег, как своих ушей. Я почти все деньги положила на имя Мануэля Хустино. – Долорес довольно улыбалась.
– Мануэля Хустино? А кто это такой? – удивилась Иренэ.
– Как кто? – ответила Долорес с гордым видом. – Мой внук!
– Знаешь, Иренэ, мы попросили Даниэлу и Хуана Антонио быть его крестными. Ты не обиделась? – Ракель испытующе смотрела на Иренэ. – А ты можешь быть его крестной на конфирмации…
– Нет, спасибо. Боюсь, это не понравится твоему мужу, – Иренэ поджала губы. – Ведь он не захочет, чтобы у его сына одна крестная была фея из сказки, а другая – ведьма.
– А что? Неплохая комбинация! Он был бы защищен со всех сторон, – заметила Долорес.
– Ты все еще злишься на Даниэлу, правда? – спросила Ракель.
Иренэ пожала плечами:
– Ничуть! Я о ней и не вспоминаю.
Джина вышла от врача и перешла на другую сторону улицы. Ей казалось, что за плечами у нее выросли крылья. Врач подтвердил ее подозрения. Она будет матерью! Куда бы теперь пойти? И Джина решила заглянуть в магазин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49