"Это маленькая шутка", - добавляла Анна.
Покосившись на посыльного, Мейсон растерянно заморгал. Тот сунул в
отверстие кассету и отошел, а на экране вдруг засветились слова и
появился текст: зеленые буквы на синем фоне.
"Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам
Своим, чему надлежит быть вскоре".
- Это еще что за чертовщина? - Мейсон изумленно Уставился на экран.
- Если я не ошибаюсь.., мы это проходили в воскресной школе, - пришел
на помощь служащий. - Это первые строки "Откровения Святого Иоанна
Богослова". Последняя книга Нового Завета.
- Господи Иисусе, - опешив, воскликнул Мейсон. Молодой человек тоже с
удивлением смотрел на экран. Затем ткнул пальцем в пакет, который
принес:
- Да, сэр, здесь помечено, что это именно так. - Он вдруг широко
улыбнулся. - Знаете, вы можете купить в нашем магазине все книги Библии.
Оба Завета. А еще полное собрание сочинений Шекспира.
- А мои книги у вас продаются?
- Простите, сэр, я как-то не обратил внимания, но полагаю, что да.
Думаю, продается все, что вы когда-либо издавали.
- О Господи! - застонал Мейсон, глядя на экран, где высветились новые
строки:
"Блажен читающий и слушающий слова пророчества сего, и соблюдающие
написанное в нем: ибо время близко".
Джек замотал головой, будто стряхивая наваждение. Потом сел за
компьютер, решив поиграть в какую-нибудь игру. Подспудно он вдруг
подумал, что с Анной происходит какая-то чертовщина. И можно только
надеяться, что голубушка не перетрудилась.

***

Два дня он обманывал сам себя, убеждая, что совмещает работу с
отдыхом. Сначала он пообедал с одним из своих издателей, потом с
лондонским литературным агентом. Затем звякнул своему закадычному
приятелю, и они вдвоем наведались в несколько злачных мест. На другой
день Мейсон проснулся, чувствуя себя страшно виноватым.
Какая там работа! Дело и выпивка в данном случае несовместимы. Просто
он решил малость расслабиться. И нечего тут сочинять, что все это время
он занимался делом.
Уже в шестой раз звонил Мейсон Анне, однако все время отвечал
автомат. Но вот одного автоответчик не мог сообщить: когда она вернется.

Придется работать в одиночку, пока Анна не возвратится. Досадно,
однако деваться некуда. Мейсон купил рулон обоев и, расстелив его на
полу обратной стороной, намалевал разноцветными фломастерами фамилии
из
списка, соблюдая хронологию. Потом переписал всех членов семьи Торнов,

вырезал и прилепил кусочки обоев с фамилиями к стене.
Итак, все эти люди мертвы. Однако в бозе почил один только Дэмьен
Торн, все остальные так или иначе погибали. И это исключение
настораживало.
Дэмьен Торн, обладавший отменным здоровьем, умирает от сердечного
приступа в возрасте тридцати двух лет, Анна, кажется, упоминала о том,
что Дэмьен даже в детстве не болел. Никаких свинок, кори...
Мейсон в раздумье отошел к окну. Кэрол Уаетт. Вот здесь можно
покопаться. Пожалуй, стоит попробовать. Может быть, Анна уже связывалась

с кем-нибудь на Флит-Стрит. Надо попробовать. И Мейсон набрал телефонный

номер газеты. Женский голос ответил, что мистера Ричарда нет на месте.
Кто спрашивает? Мейсон назвался, и голос в трубке мгновенно изменился, в

нем появились завораживающие нотки.
- Да уж, - усмехнулся про себя Мейсон, - два Пулитцера явно
благотворно влияют на интонации секретарш. Мистера Ричарда отыскали в

мгновение ока. Тот немедленно согласился отобедать с Мейсоном в отеле.
Через час он уже сидел у Джека в номере. Высокий, элегантно одетый
мужчина, чувствующий себя как рыба в воде в верхних эшелонах власти и
привыкший к общению с сильными мира сего. Ричард действительно был
весьма искушенным и опытным дипломатом, к его советам прислушивались.
Министры приходили и уходили, а Джеймс Ричард оставался. Его уже
начали воспринимать как неотъемлемую часть Уайтхолла.
За обедом мужчины немного поговорили о внутренней и внешней политике,

припоминая трагические события годичной давности, которые привели к

Армагеддону.
- Вам не звонила Анна Бромптон? - решил навести справки Мейсон,
воспользовавшись удобным моментом.
- Да, но потом она исчезла. Мейсон кивнул:
- Она ненадолго уехала из города. А потому я признателен вам за эту
встречу.
Ричард принял комплимент с должным пониманием и поинтересовался, чем

он может быть полезен Мейсону. И тот рассказал. Стоило Джеку упомянуть
фамилию Уаетт, как Ричард мгновенно нахмурился.
- Это трагический случай, - обронил он. - Жуткая история.
- Попахивает мистикой, вам не кажется? - закинул удочку Мейсон. -
Ведь нет ни причин для убийства, ни самого преступника.
Ричард развел руками.
- Знаете, Кэрол заглядывала ко мне буквально за несколько дней до
гибели. Ей понадобилась моя помощь в какой-то несусветной истории с
кинжалами, Кэрол приспичило немедленно встретиться с американским
послом. - Ричард грустно покачал головой. - Бедняжка.
Насторожившись, Мейсон попросил Ричарда рассказать ему о кинжалах.
- Простите, - возразил было Ричард. - Боюсь, что это пустая трата
времени. В общем, Кэрол вроде бы слышала, будто в Риме к Бреннану
приходил какой-то сумасшедший монах и передал ему кинжалы для борьбы с

дьяволом... Кэрол почему-то отнеслась к этому серьезно. Странная
девушка. Хотя, если принять во внимание, что она была совсем
молоденькой...
Мейсон вдруг щелкнул пальцами.
- Дважды два - будет.., восемь! - пробормотал он.
- Простите... - оторопел Ричард.
- Так, ничего, упражняюсь в логике. Извините, - пробормотал Мейсон
без всякой, казалось бы, связи.
Разговор опять вернулся в политическое русло, но Мейсон уже никак не
мог сосредоточиться. Он постоянно думал о Бреннане и о том, что тело
Кэрол обнаружили в Беркшире. А ведь в Беркшире располагалась и
Пирфордская усадьба Торнов. Странным образом все в этой запутанной
истории крутилось вокруг Пирфорда.
Пирфорд начинал преследовать Джека, и он уже едва слышал, о чем
говорит Ричард, "...занят на следующей неделе, - долетело до его слуха.
- Мне надо быть на Римской встрече в верхах и в этом чертовом
Билдерберг-клубе".
Билдерберг тоже интересовал Мейсона. Финансисты и политики ежегодно

собирались в обстановке полнейшей секретности и обсуждали судьбы мира.

Встречи всегда носили неофициальный характер. Просто милые и безобидны
е
посиделки: ни тебе акционеров, ни коммюнике и, конечно же, никаких
репортеров. Следующая фраза заставила Мейсона вздрогнуть. Ричард заяви
л,
что в Билдерберге будет присутствовать Билл Джеффрис из "Торн
Корпорейшн".
- Вы хотите сказать, что и Дэмьен Торн явится на эту встречу?
Ричард с сомнением покачал головой.
- Я не уверен. Сей юный отпрыск - настоящая загадка. Таинственная
фигура, вроде Говарда Хьюза.
- Скажите, Ричард, вы не могли бы оказать мне услугу? - спросил вдруг
Мейсон. - Вы не могли бы как-нибудь свести меня с Джеффрисом? Ну,
передайте ему, к примеру, что я горю желанием перемолвиться с ним парой
слов. Ричард с сожалением развел руками:
- Простите, но сие выходит за рамки моих возможностей. Они и на дух
не выносят никого из посторонних. Даже особ такого разлива, как я.
- Но ведь вы-то могли бы и попытаться, а? Ричард с любопытством
взглянул на Мейсона. А что он будет с этого иметь? За услуги ведь надо
платить.
- Пожалуй, я попробую, мистер Мейсон.
- Джек.
- Джек, да, конечно. Но, может быть, и вы дадите интервью для нашей
газеты?
Лицо Мейсона исказилось гримасой отвращения. Джек терпеть не мог
никаких интервью, считая, что лучше всего за него говорят его книги. Он
и близко не подпускал к себе журналистов, - добавил Ричард и
встрепенулся - Мой начальник будет польщен, - улыбкой.
- А кто будет брать интервью? Вы? Мейсон.
- Я был бы счастлив, Джек, но, боюсь, что у нас всяк сверчок знает
свой шесток. Я ведь занимаюсь чистой политикой, к сожалению.
Вздохнув, Мейсон согласился. Тут уж ничего не попишешь, придется идти
на издержки.
- Человек-то будет хоть приличный? Терпеть не могу, когда журналисты
переворачивают все с ног на голову.
- Ну, только не в моей газете. - В голосе Ричарда прозвучала
откровенная обида.
Когда они распрощались, Мейсон вдруг засомневался, правильно ли он
сделал, напросившись на встречу с Джеффрисом.

Глава 11

Развернув газету, Мейсон застонал. Интервью с ним излагалось во всех
мыслимых и немыслимых подробностях, занимая целиком первую страницу

газеты. Сюда же была влеплена и фотография, где Мейсон стоит возле
компьютера с фужером в руке.
Вчитываясь в публикацию, Мейсон ругался на чем свет стоит. Он
припомнил все соответствующие подобному событию словосочетания. Нет, э
та
чертова баба ни слова не переврала, когда цитировала Мейсона, но то, как
она расставила акценты, привело его в бешенство. В интервью Мейсон
обронил фразу, будто семейство Торнов заражено вирусом зла. Журналистка,

прицепившись к этой фразе, вставляла ее где надо и не надо. Но хуже
всего было то, что эта оторва сообщила номер отеля, в котором
остановился Мейсон. Тот еще и газету не успел дочитать, а телефон уже
надрывался без умолку.
К вечеру Джек уже не на шутку опасался, что запустит аппаратом в
стену. Разумеется, среди этих звонков мог оказаться и невероятно важный.

Но мысль о том, что отныне вся страна знает, где он - Мейсон - обитает,
что ему может названивать первый попавшийся шарлатан, страждущий
поживиться за чужой счет, выводила писателя из себя. И тем не менее
Мейсон, как заведенный, отвечал на все эти звонки, ведь они могли помочь
ему в работе над рукописью.
К концу третьего дня Мейсон почувствовал, что находится на грани
срыва. Его уже начала колотить нервная дрожь, когда он в очередной раз
выслушивал психов, объявлявших себя либо "Вавилонскими блудницами,
возлюбившими зверя", либо "цыганами, видевшими Второе пришествие", либо
другими "очевидцами". Служащие отеля начали мало-помалу заводиться,
потому что теперь к Мейсону валом валили бесконечные визитеры.
Писатель уже укладывал свои пожитки, собираясь в другой отель, когда
телефон зазвонил снова. На сей раз это оказался администратор снизу.
- Сэр, к вам джентльмен.
- И кто же на этот раз?
- Говорит, что он дворецкий в Пирфордском поместье.
Мейсон насторожился: Пирфорд в интервью не упоминался. Может статься,
что этот "дворецкий" и не шарлатан. Глядишь, попалась крупная рыбешка.
Джек велел пропустить его.
Через пару минут в дверь постучали. Перед Мейсоном возник старик, тут
же напомнивший писателю манекен, каковые обыкновенно демонстрируют

образцы швейного искусства времен давно минувших. Этот возвращал Мейсо
на
в эпоху королевы Виктории. Однако, похоже, сей ходячий реквизит хоть и
извлекли с какого-то чердака, да так и не успели как следует вытрясти.
Мейсон посторонился, пропуская старикашку. Тот скрипучим голосом
представился. Его зовут Джордж. Просто Джордж.
- Спасибо, что побеспокоились, Джордж, - поблагодарил Мейсон. -
Однако, простите за бестактность, я вынужден просить вас предъявить хоть

какой-нибудь документ. Понимаете, сюда шляется столько шарлатанов...
Порывшись в кармане, старик вытащил из него фотографию. На снимке был
сам Джордж - двадцатью годами моложе. Он стоял позади Дэмьена Торна. А
то, что это был Торн, Мейсон ни капельки не сомневался.
- Сфотографировано восемнадцать лет назад, сэр, - пробормотал старик.
- Операторы снимали тогда фильм о Пирфорде. А это Кейт Рейнолдс, знаете?
- Кейт Рейнолдс? - встрепенулся Мейсон.
- Ну да, она самая.
Мейсон боялся поверить собственным ушам. Похоже, клюнуло! Он жестом
пригласил Джорджа сесть, но тот лишь подошел к окну, напряженно
вглядываясь в даль.
- С вами все в порядке? - забеспокоился Мейсон.
Джордж кивнул, повернувшись лицом к Мейсону.
- Сэр, я приехал к вам по двум причинам, - глухим голосом произнес
он. - Во-первых, чтобы предупредить, и, во-вторых, чтобы исповедаться.
Мейсон прищурился, заметив, что старик не сводит жадного взгляда с
приоткрытого бара. Наверное, он с удовольствием пропустит
стаканчик-другой шотландского виски, - решил писатель и, плеснув в бокал

спиртное, с интересом наблюдал, как Джордж торопливо отхлебывает крепки
й
напиток.
- Я не алкоголик, сэр, - смущенно начал оправдываться Джордж. -
Просто спиртное меня подкрепляет. Сердцу требуется какой-то стимулятор,

иначе оно не выдержало бы.
На его лице появилось некое подобие улыбки, превратившееся в жалкую
гримасу, когда Джордж опустился на стул, сцепив дрожащие пальцы.
- Вы человек верующий, мистер Мейсон? - внезапно осведомился он.
"О Господи, опять..." - внутренне сжался Мейсон. Он не вынесет больше
подобной чуши, хватит, баста.
- Послушайте, давайте трезво смотреть на вещи, Джордж... - начал было
Мейсон. Но старик лишь махнул рукой.
- Вы просто выслушайте меня, и все. Может, оно и лучше, что вы
человек не религиозный. Так, наверное, легче все воспринимать. - И он
вытащил из кармана записную книжку. - Здесь есть все. Я записал это
специально для вас.
Мейсон с трудом подавил зевок. Ладно, придется ему выслушать эту
мумию, а потом он сразу же двинет в другой отель. Он по горло сыт этим
маразмом.
- Я вовсе не надеюсь, что вы поверите, - заволновался Джордж, будто
читая его мысли. - Но вы, конечно, помните, о чем говорится в Библии:
после Армагеддона - Тысячелетие мира.
- Да, да, - устало обронил Мейсон.
- Но никаким миром пока и не пахнет, не так ли? Мейсон кивнул.
- Здесь, в записной книжке, я объясняю, почему до мира еще
далековато. Следует прочесть кое-какие странички в "Откровении Иоанна

Богослова", 20-я, стих 3. А потом пробегите и мои заметки, вы
почувствуете связь.
Приподняв руку, старик еле слышно прошелестел губами:
"Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы
своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли,
Гога и Магога, и собирать их на брань. Число их, как песок морской".
Мейсон сидел, склонив голову, - Джордж, вы говорили, будто хотите
предупредить меня о чем-то...
- Ну да, мистер Мейсон. Забудьте о Торнах. Сами знаете, как там у
Шекспира.
- Понятно. Есть многое на свете, друг Горацио... Вы это хотели
сказать?
- Именно. Шекспир понимал, что к чему. И я прошу вас, оставьте Торнов
в покое, не то сгинете.
- Ну, хорошо. Это предупреждение. А где же ваша исповедь? - едва
сдерживаясь от негодования, проговорил Мейсон.
- Благодарю вас, сэр. - Старик поднялся на ноги, с признательностью
глядя на Мейсона. - Я ведь в каком-то смысле хочу вас использовать.
Понимаете, я уже пытался помолиться Иисусу. Он, знаете ли, являлся мне
во сне. Но я не смог. Как только начинаю произносить слова молитвы, меня
охватывает дрожь. Я заикаюсь. И слова буквально застревают у меня в
горле. Я и в церковь пытался войти, но уже на пороге потерял сознание.
Не могу ступать на священную землю вот из-за этого клейма.
Старик протянул палец, и Мейсон различил на нем три крошечных
завитка.
- Знак зверя, мистер Мейсон. Я обо всем вам написал. У Мейсона вдруг
свело от напряжения шею.
- Вы закончили? - ледяным голосом спросил он.
- Да, Я сказал даже больше, чем надеялся. Когда-то мне пообещали, что
душа моя будет во веки веков проклята, и боюсь, что так оно и есть.
Однако, предупредив вас и исповедавшись, я все-таки надеюсь, что хоть
отчасти искупил свой страшный грех.
Старик направился к двери.
- А вот теперь я уже покойник, - еле слышно произнес он. - От него
нет секретов. Надеюсь только, что покаялся вовремя.
Мейсон пошел провожать дворецкого. Распахнув перед Джорджем дверь, он

протянул старику руку для пожатия. И тут же вздрогнул, почувствовав,
каким могильным холодом повеяло от ладони Джорджа. Это действительно

была рука покойника, холодная, странно липкая и, казалось, совершенно
бескровная. Взглянув в лицо старику, Мейсон невольно отшатнулся: на
обтянутом пергаментной кожей черепе застыли невидящие глаза мертвеца.

- Вот вы сказали, что не больно-то верите в Бога, - с неожиданным
жаром вдруг затараторил Джордж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83