Они остановились возле забегаловки на Х-стрит. Кэрол заглянула в бар
и вернулась с двумя бокалами пива. Так они и стояли, потягивая пиво и
наслаждаясь ласковым весенним солнцем. Барбара в шутку заметила, что
выглядит, наверное, как законченный алкоголик, подавая их крошечным
сыновьям достойный пример. Допив бокал, она взглянула на часы и спросила

Кэрол: "Ты будешь еще?"
Кэрол отрицательно замотала головой. Пора возвращаться. Подняв
ладошки своих малышей, обе женщины помахали ими друг другу и в веселом
настроении разошлись в разные стороны.
Некоторое время Кэрол следила за тем, как Барбара переходила улицу.
"Какая же она милая, - подумала Кэрол, - и какая наивная. Но временами она
слишком серьезна и не понимает, когда люди шутят. Принимает все за чистую

монету!"
Ребенок пискнул, и Кэрол наклонилась и приласкала младенца. Тот
заулыбался и выбросил из коляски погремушку.
- Ну ты и баловник, - воскликнула Кэрол, наклоняясь к тротуару и
подбирая игрушку. Погремушка была в пыли, но женщина сунула ее в сумку.
Малыш замахал ручонками.
- Саймон Джеймс Фрезер, - нарочито серьезно произнесла Кэрол, -
ведите себя прилично.
В ответ ребенок что-то пробубнил, и мать рассмеялась. Никогда еще
Кэрол не была так счастлива, как теперь. Через два месяца Тони уйдет в
отпуск, и они снимут виллу на Корфу. Будут валяться на пляже и впитывать в

себя солнце.
- И ты станешь толстым и загорелым, - обратилась Кэрол к сынишке. -
Пухленький Саймон.
Розовая ножка высунулась из-под одеяльца, Кэрол пощекотала пяточку,
спрятала ее под простынку и развернула коляску, чтобы идти дальше.
Вдруг что-то мелькнуло у нее перед глазами и стукнуло по плечу. Кэрол
застыла на месте и завизжала от ужаса. Откуда-то сверху спускалась
бечевка, и к ее концу, вверх лапками, была привязана серенькая белочка с
перерезанной глоткой.
Кэрол отпрянула и в страхе оттолкнула трупик, всего на какое-то
мгновение выпустив коляску из рук. Но этого было достаточно. Коляска
стремительно покатилась под уклон. Малыш продолжал весело махать мате
ри
пухленькими ручонками и улыбаться.
Кэрол бросилась вслед за коляской, но не успела схватить ее. Она
побежала, пытаясь на ходу скинуть туфли на высоком каблуке, мешавшие бег
у.
Коляска неслась все быстрее и быстрее. Кэрол споткнулась, упала на колен
и,
тут же снова вскочила и всхлипывая бросилась следом. Коляска достигла

подножия холма, отскочила от тротуара и выехала на дорогу, Кэрол даже не

успела прикрыть глаза, когда огромный грузовик налетел на коляску,
раздавил ее, как картонную коробку, и пронесся дальше...
Спрятавшийся в кустах Тревор Грант подтянул бечевку с трупиком белки

и рассмеялся, поздравив себя с успехом.

Роды были трудные. Схватки начались задолго до положенного срока, и
матери сделали кесарево сечение. После операции она быстро пришла в себ
я,
и ей разрешили взглянуть на сынишку, лежащего в инкубаторе интенсивной

терапии. Ребенок весил всего полтора килограмма, но врачи заверили мать,

что он вполне здоров и это всего лишь вопрос времени. Ее выписали домой и

предложили навещать ребенка в любое время. А главное - не волноваться.
Ребенок спал и дышал кислородом. Он был одним из двенадцати таких же
крошечных пациентов. Врачи и медсестры гордились сверхсовременным
медицинским оборудованием палаты. С тех пор как ее внедрили, детская
смертность в их округе снизилась вполовину.
Две медсестры в белых халатах и марлевых повязках еще раз проверили,
исправно ли оборудование. Наконец они покинули палату и, сняв повязки,
направились выпить чаю. Когда они скрылись в конце коридора, сестра Ламо
нт
проскользнула в двери палаты. Стояла тишина, слышалось только шипение

кислорода. Ламонт подошла к первой кроватке, взглянула на именную
табличку, затем к следующей и так до тех пор, пока не нашла нужный
инкубатор. Ламонт с любопытством заглянула в него. Ребенок набрал уже с

момента рождения пару фунтов. Личико его утратило неприятный синюшный

оттенок, оно порозовело, как и ручки; дыхание стало ровным и легким.
Протянув руку к выключателю, Ламонт перекрыла в трубке кислород,
отошла к окну и подождала несколько минут. Потом вернулась снова, пустил
а
кислород и заглянула в инкубатор. Ребенок не шевелился.

Она взглянула на мирно спавшего ребенка и возблагодарила Бога. Дважды

у нее случались выкидыши, и если бы третья беременность обернулась
несчастьем, шансов у нее не осталось бы.
Малыш родился чудесный, весил девять фунтов. Глазами и подбородком он
был в отца. Когда вырастет, будет играть за сборную Англии, заявил ее муж
на крещении в той самой церкви, где крестилась и она. У ребенка будет все.
Они ничего не пожалеют для него.
Вокруг нее в церкви раздавалось пение. Она посмотрела на мальчиков,
поющих в хоре, потом на мужа, на своих родителей, перевела взгляд на
викария и присоединилась к пению. Крестные отец и мать подошли поближе к

купели.
- Возлюбленные чада мои, - заговорил преподобный отец Грэхэм Росс, -
вы принесли сюда этого ребенка, дабы окрестить его. И я требую во имя
этого дитяти отречься от всего дьявольского, дабы ничто бесовское не
смогло соблазнить вас.
- Отрекаемся, - в один голос произнесли родители. Викарий сделал шаг
вперед и протянул руки. Мать еще раз взглянула на
младенца и передала его викарию. Она вцепилась в руку своего мужа.
- Я нарекаю этого ребенка... - начал Викарий
- Александром-Дэвидом, тихо подсказала мать.
- Благословляю тебя, Александр-Дэвид, во имя Отца и Сына и Святого
Духа. Аминь. - Росс повернулся, придерживая левой рукой голову мальчика, а

правую опуская в купель, и побрызгал на лицо ребенка водой. Тот пискнул,
сморщил носик и расплакался. - Мы принимаем это дитя в лоно церкви
Христовой и благословляем его крестным знамением...
Сильные пальцы Росса нащупали на детском темечке мягкий пульсирующий

родничок, и ребенок навсегда перестал плакать.

В своей квартире на одном из верхних этажей молодая мать находилась
на грани отчаяния. Какие-то варвары опять сломали лифт, и она не могла
вывезти младенца на прогулку. Ее муж ушел в плавание, а ребенок заливался

днем и ночью, сводя молодую женщину с ума. Его вопли действовали ей на
нервы, а сегодня она проворонила молоко, и оно полностью выкипело. Женщин
а
попыталась досчитать до ста. Затем снова принялась укачивать ребенка. В

какой-то момент ей захотелось выпрыгнуть из окна, лишь бы избавиться от

этого бесконечного крика. А там пусть разбирается полиция.
В прихожей раздался звонок.
Ворча себе под нос, она подошла к двери и открыла ее.
На пороге стояли два бой-скаута и приветливо улыбались. - Доброе
утро, миссис, - поздоровался один из них. - Мы пришли, чтобы помочь вам
сегодня.
Она молча уставилась на них. - У кого-нибудь из вас есть младшие
братья и сестры?
Да, миссис, - ответил мальчик. - И вы знаете, как обращаться с
младенцами?
Да, миссис, я знаю, как играть с ними.
Подождите здесь, - попросила женщина и направилась к своему ребенку,
блгодаря Бога за то, что на свете существуют бой-скауты. Она взяла
младенца на руки и подошла к двери.
"Может быть, теперь, - подумала она, - у меня будет хоть немного
покоя..."

Глава шестнадцатая

Когда позвонил Тони и сообщил Барбаре страшное известие, она поначалу

никак не могла в него поверить. Потом, переварив, в мыслях случившееся,
свалилась в обморок. Придя в себя, Барбара проплакала целый час, а затем
побежала к Кэрол. Но та находилась под присмотром врачей, и это
продолжалось еще два дня. На третий день ее выписали домой, и женщины
наконец встретились. Обнявшись они разрыдались.
И теперь Барбара ежедневно навещала Кэрол, надеясь, что своим
присутствием хоть чуть-чуть развеет тоску подруги.
Как только Барбара узнала о происшедшей трагедии, она тут же закатила
коляску в гараж и никогда больше не пользовалась ею. Теперь она повсюду

носила своего малыша на руках. Одна знакомая предложила ей специальный

рюкзак, чтобы носить ребенка на спине, но Барбара отмела и этот вариант.
Несколько раз Барбара изливала свою душу Харвею. Она рыдала в его
объятиях, бормоча что-то невнятное.
- Это моя вина, - всхлипывала Барбара, - нельзя было соглашаться пить
пиво; если бы я отказалась то, может быть...
Харвей пробовал успокоить жену, но она частенько видела своего
ребенка во сне. Он спал в коляске, а та стремительно неслась вниз с холма.
Барбара с криком просыпалась.
Харвей ничем не мог ей помочь. Последнее время он был постоянно
чем-то озабочен и отдалился от жены.
Барбара Дин возненавидела Лондон.
В этот вечер за ужином они едва обменялись парой слов. Харвей угрюмо
уставился в экран телевизора, а Барбара кормила младенца. Показывали
какой-то вестерн. Его сменила очередная передача.
"Мир в фокусе", представляемый Кейт Рейнолдс...
Барбара задала себе вопрос, почему Харвею так не нравится эта
женщина. Она находила ее довольно приятной. Конечно, несколько напорист
а,
но такова уж ее профессия. А может быть, Харвей просто побаивается ее? Он
инстинктивно бежал от агрессивных женщин, как от чумы.
- Добрый вечер, - поздоровалась Кейт, улыбаясь телезрителям. Харвей
поднялся со стула, чтобы выключить телевизор.
- Сегодня, первая часть нашей передачи будет посвящена загадочному
явлению, которое озадачило на этой неделе и полицию, и врачей.
Харвей потянулся к кнопке. - ...загадочная смерть младенцев мужского
пола... - Подожди! - воскликнула Барбара, устраиваясь в кресле. Харвей
пожал плечами.
- ...смерти при ряде обстоятельств, классифицируемых следователями
как "несчастный случай".
- Харвей, сядь, мне не видно, - резко бросила Барбара, и Дин
подчинился, взяв бокал с вином.
- В одном только Лондоне, - продолжала Кейт, - за последнюю неделю
умерли семнадцать мальчиков, из Бирмингема нам сообщают о шести смертя
х,
из Манчестера - о четырех, из Лидса - о двух и из Глазго - о восьми.
Барбара впилась взглядом в экран. - Эти цифры далеко не так
безобидны, как кажется на первый взгляд, ибо они означают подъем детской

смертности по стране на пятнадцать процентов. Детали пока не выяснены и

четкой картины происшедших трагедий не имеется. За исключением одного

факта. - Кейт помедлила. - В каждом случае жертвой стал младенец мужского
пола.
Барбара застыла, как изваяние, и вцепилась в сынишку. Дин повернулся
к ней. Он хотел успокоить ее, заверить, что все хорошо, что он рядом и их
ребенок в безопасности. Но слова застревали в горле. Он так ничего и не
сказал и молча вернулся в кресло. Кейт тем временем представляла
телезрителям сотрудниц министерства здравоохранения и социальной защ
иты.
- Скажите, пожалуйста, доктор Филмор, какое объяснение вы можете
предложить на данный момент?
Чиновник заерзал на стуле и пожал плечами. - Ну, конечно, еще слишком
рано делать какие-то определенные заявления...
Кейт оборвала его: - Но тем не менее вы признаете, что совершенно
необъяснимый подъем смертности среди младенцев мужского пола?
- Да, конечно, тут наблюдается подъем, но ведь он наблюдается,
например, и при эпидемии гриппа.
Камера вновь остановилась на Кейт, лицо которой выражало теперь явное

презрение.
- Однако сейчас мы не ведем речь об эпидемии, - вскинулась она, - мы
говорим о ... - тут она принялась выбрасывать в счете пальцы, - об
утопленниках, о пожарах в домах, автомобильных авариях, пищевых
отравлениях. Во всех этих случаях гибли младенцы. - Кейт помолчала,
размышляя над только что сказанным. Филмор тут же воспользовался паузой
и
обрушил на Кейт целый поток слов:
- Простите, если я скажу напрямик. Ваш панический репортаж - это как
раз тот стиль представителей средств массовой информации, который не

делает им чести. Должен заметить, что крайне безответственно
преувеличивать факты, подтасовывая их, и таким образом устраивать
очередную сенсацию. Самые бульварные газетчики подумали бы немножко пе
ред
тем, как напечатать подобный материал.
Камера снова застыла на журналистке, потерявшей дар речи и сидевшей с
приоткрытым ртом.
Дин взглянул на жену. Она все еще прижимала к себе малыша, будто он
мог рассыпаться на кусочки. "Филмор, конечно, молодчина, - подумал Дин, -
именно поэтому они его и выбрали. Это было его лучшее выступление, однако,

похоже, Барбару он вряд ли убедил". Дину оставалось надеяться, что Филмор

убедил остальных.

- Что с тобой стряслось? - вопрос прозвучал обвиняюще.
- Извини, Боб, я просто не ожидала... - начала оправдываться Кейт.
- И позволила ему нести эту чушь...
- Да говорю же тебе, - выпалила Кейт, - это было абсолютно
неожиданно. Мне и в голову не приходило, что беседа примет такой оборот.
- Довольно, Кейт, - взорвался коллега. - Надо было держаться с ним в
том же тоне и не позволить этому негодяю натянуть тебе нос. - Репортер
резко повернулся и вышел из комнаты, оставив Кейт наедине со своим
огорчением.
- Ах ты, кембриджский зазнайка, - раздраженно пробормотала Кейт.
Посмотреть бы на него там, в студии, под лучами юпитеров. Со стороны легко

критиковать. Но, в общем, он, конечно же, прав. Настроение Кейт
окончательно испортилось. Ей никоим образом нельзя было позволить Филм
ору
припереть себя к стенке. Он просто захватил ее врасплох. И журналистка не

смогла дать ему отпор. А ведь это более чем странно. На протяжении многих

лет Кейт считалась мастером интервью, где преобладали наступление и
натиск. Ее мишенями становились люди, у которых, как говорится, было
рыльце в пуху.
А вот почему Филмор повел себя подобным образом? Чем больше Кейт
ломала над этим голову, тем сильнее запутывалась в своих догадках. И она

сочла за благо забежать в бар и опрокинуть стаканчик вина.

Вернувшись домой Кейт почувствовала раздражение. Обычно, возвращаясь,

она забирала с собой на верхний этаж Питера, но сейчас было уже очень
поздно, и он наверняка спал. Женщина припарковала машину и, поднявшись по

ступенькам крыльца, принялась шарить в сумке в поисках ключей. При этом

бубнила себе под нос, до чего же она никудышная мамаша.
Миссис Рейнолдс...
Внезапно раздавшийся голос испугал журналистку. Она резко обернулась

и увидела священника.
- Мне необходимо срочно поговорить с вами, миссис Рейнолдс... Кейт
удрученно вздохнула. "Нашел по телефонному справочнику", -
подумала она. Пожалуй, она стала слишком известной. Все новые и новые
незнакомцы прогуливаются у нее под окнами.
- ...о вашей передаче. Об этих смертных случаях.
- Демонстрация протеста одного из недовольных телезрителей, -
саркастически съязвила Кейт. - Как же все это надоедает.
- Наоборот, возразил отец де Карло, - я поздравляю вас. Вы очень
проницательны.
Кейт вставила ключ в замочную скважину. - Ну и что дальше? - спросила
она, наблюдая, как священник внимательно окинул взглядом окрестности.
- Нельзя ли мне поговорить с вами в доме? Кейт отрицательно покачала
головой. - Извините, но... - Меня зовут
отец де Карло. Я священник. - У меня был тяжелый день, святой отец, -
устало произнесла женщина.
- Может быть, вы позвоните моему секретарю на студию и договоритесь о
встрече...
- Это дело чрезвычайной срочности, миссис Рейнолдс... Кейт пристально
посмотрела на священника. Он совсем не походил на
человека, от которого можно ожидать неприятностей. К тому же он, видимо,
был искренен. "Ладно, - решила про себя Кейт, - пусть этот человек
выскажется и успокоится".
Она толкнула дверь и пропустила священника. - Только, пожалуйста,
говорите потише, мой сын спит.
Кейт проводила священника в гостиную. Как обычно, там царил полный
хаос: повсюду валялись справочники, книги и листы бумаги. Поначалу
журналистка решила извиниться за этот беспорядок, но потом передумала.

Черт с ним, в конце концов. Никого она не приглашала.
Кейт усадила священника в кресло, а сама сбросила пальто. Она хотела
узнать о цели ночного визита, но священник вдруг уставился в потолок и
заговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83