Дездемона не могла ступить на левую заднюю ногу. Должно быть,
она ушибла ее.
Фэн, Сара и Джейк не спали всю ночь, прикладывая припарки к ее ноге и
пытаясь свести опухоль, и выгуливали ее под огромными лос-анжелескими
звездами, проверяя, прошло ли онемение. К утру Фэн решила, что она уже
поправилась. Английский ветеринар и американский государственный ветеринар
решили иначе и устроили совещание с Мэлисом. Фэн чувствовала, что ее
присутствие совершенно не нужно.
"У нее здесь сзади напряжение, а здесь опухоль. Думаю, у нее,
возможно, раскололась кость," сказал государственный ветеринар.
"Ей нужна, по крайней мере, неделя отдыха," сказал английский
ветеринар.
"Неделя," сказала ошеломленная Фэн. "Значит, исключаются и командные
соревнования."
"Полагаю, да," сказал американец. "Я осмотрю ее еще раз в пятницу, на
тот случай, если вы совершите чудо, но боюсь, что завтрашний день
совершенно точно выпадает."
Для Фэн, целую ночь не спавшей, это было уже слишком.
"Чертовы бюрократы," завопила она. "Вы даже не знаете с какой стороны
подойти к лошади. Дайте ей какое-нибудь лекарство. С ней все будет в
порядке. У нее часто немеют ноги по утрам."
Уязвленный американский ветеринар обвинил Фэн в том, что она
обращается со своей лошадью как с машиной.
Джейк и Сара стали на сторону Фэн, и, в результате, разгорелся
недостойный, перешедший в вопли скандал, который с ликованием слушали
собравшиеся вокруг конюхи и наездники, с ненормальным усердием переводя
друг другу.
В конце концов, Мэлис взял Фэн за загривок и поволок выпить кофе в
спокойный уголок английского клуба болельщиков.
"Ты должна взять себя в руки," сказал он ей.
"Уже нечего брать в руки," всхлипнула Фэн. "С Дездемоной все в
порядке. Она моя лошадь. Я должна знать."
"Когда ты увидишь завтрашний скаковой круг," мягко сказал Мэлис, "то
поймешь. Возможно, ты проскочила бы Национальном Кубке или Гран При, но
преимущество Дездемоны это скорость, а не огромные устрашающие
препятствия, преодолевая которые ей приходится действительно напрягаться.
Я знаю, ты любишь эту лошадку, но я не могу позволить тебе выступать на
ней, если тебе придется понукать ее каждый дюйм круга."
"Все постоянно твердят, что главное не победа, а участие. А мне не
дают даже участвовать."
"У тебя впереди годы."
"Но возможно, у меня никогда не будет такой хорошей лошади, как Дез."
"Если ты не погубишь ее завтра, то, вероятно, во время Олимпиады у
нее появится еще пара трещин. Как ты примиришься с тем, что будешь прыгать
на ней и потеряешь ее из-за благих намерений, как бедный Дино?"
При упоминании его имени, Фэн уронила голову на стол и безудержно
разрыдалась. "Я пытаюсь, действительно пытаюсь, пытаюсь быть веселой. Я
три раза возила Айвора в Диснейленд. Но я надеялась встретиться с Дино.
Однажды мы были близки."
Мэлис похлопал ее по плечу. "Я знаю, как ты ждала встречи с ним, а
теперь еще и это. Это ужастное несчастье."
"Можно мне улететь домой?"
Мэлис покачал головой. "Это не выход. Ты по-прежнему в запасе. Если с
кем-нибудь что-нибудь случится, тебе придется прыгать на его лошади. Мне
завтра понадобится твоя помощь, твой совет, как лучше проехать этот круг,
твоя энергия. Гризел совсем не умеет этого делать. Она все еще сердится
из-затого, что я не выбрал ее."
"Вы, наверное, смеетесь," сказала Фэн. "Последние несколько месяцев я
энергична, как покойник."
"А еще я хочу, чтобы ты присматривала за Джейком, успокаивала его.
Полагаю, он скучает по Тори?" Мэлис поднял бровь. Фэн вдруг почувствовала,
что пытается что-то выведать.
"Да," сказала она. "Конечно, скучает."
В тот же день Руперт устроил верховые соревнования с Людвигом и Гаем,
а Джейк нарушил свое обещание и, подчинившись мольбам Хелен, повез ее в
горы. Собирая полевые цветы, он вспомнил пикник, который они устроили с
Тори и детьми накануне Чемпионата Мира. Тогда он нашел приносящее счастье
соцветие пижмы. Теперь же, зло отражала золотая пижма Хелен, лежащая в
нагрудном кармане его рубашки.
Хелен видела, что Джейка одолевает навязчивое чувтсво беспокойства за
Фэн.
"Она еще очень молода. У нее еще появятся другие возможности."
"Ты не думала так, когда была молода," сказал Джейк, "а с ней так
много всего произошло в последние два года. Потеряла Билли, потом ее
послали в Ковентри, потом потеряла Дино, а он не приехал и на Игры, а
теперь и это. Она очень храбрая и не суетится попусту."
Ты нужен мне гораздо больше, чем ей, хотелось завопить Хелен. Она
была уже сыта по горло всей семьей Ловеллов. Она ревновала к Фэн, ей уже
надоела Сюзи, продолжавшая рассказывать, какой Джейк привлекательный и
высказывавшая предположения, что он, должно быть, просто безумно влюблен в
Тори, если не поддался ее, Сюзи, чарам.
Многие дни не имевшая возможности встречаться с Джейком наедине, она
хотела сейчас излить все свои беды. А теперь она столкнулась с полной
отчужденностью. Казалось, он отгородил себя от всего внешнего мира. Его не
интересовали ни новости, ни пьесы, ни концерты, на которых она побывала в
Чаше Голливуда, или даже ужасающее поведение Руперта. Ей не хотелось
верить, что то сочуствие, с которым он выслушивал ее, и то, что он спал с
ней летом, было всего лишь легкомыслием, связанным с расшатанными нервами,
и повышенной ранимостью из-за напряжения перед крупными соревнованиями.
В конце концов, устав идти, они повалились на траву, он лежал,
положив голову ей на живот и ничего не говоря, просто вглядываясь в
снежные вершины на фоне предвещающего бурю потемневшего неба, блаженствуя
в прохладном воздухе, пока наконец не заснул. Не в состоянии вытерпеть
потерю драгоценного времени, в течение которого они могли бы заняться
любовью, Хелен разбудила его.
"Джейк, ты действительно любишь меня?"
"Конечно люблю."
"Что-то сейчас по тебе это не очень заметно."
Джейк приподнялся на локте, его глаза на загорелом лице окружали
глубокие тени.
"Неужели ты не можешь понять, что кипение чувств на Олимпиаде или
помогает или вредит тебе? Я не могу позволить себе отвлекаться." Он взял
ее руку и положил на нагрудный карман, дав ей почувствовать золотую пижму,
"Но ты всегда возле моего сердца."
"Надеюсь, я воодушевляю тебя," печально произнесла она.
"Воодушевляешь," сказал Джейк, а потом, вспомнив Дублин, добавил, "но
и отвлекаешь. Я не хочу завтра, вместо того, чтобы сконцентрироваться на
победе, беспокоиться о том, что могу сделать какую-нибудь ошибку или
выдать себя перед Рупертом."
"Ты даже не хочешь, чтобы я там была?"
"Конечно, хочу. Просто не жди, что я буду махать тебе и улыбаться
весь день. Говорят, что я груб и раздражителен. Но я просто хочу
состедоточиться перед выступлением. Если мне придется беспокоиться и том,
счастлива ли ты, это только увеличит напряжение."
Видя ее непонимающее лицо, он добавил, "ставка слишком высока, все
наше будущее."
"Я чувствую себя такой одинокой на больших соревнованиях," обидчиво
сказала Хелен. "Я даже рада, что завтра приезжает мама."
Она прижала Джейка к себе. "Пожалуйста, поцелуй меня, я так тебя
хочу."
Но поцелуй оказался единственным, что он смог сделать, и это крайне
обеспокоила ее. Когда в прежние времена Руперт был еще безумно влюблен в
нее, они занимались любовью и до, и после, а часто и в фургоне во время
соревнований.
Возвращаясь вечером с тренировки, Руперт заглянул в Олимпийскую
Деревню, чтобы забрать почту, и обнаружил письмо, отправленное из
Пертшира. Крайне предусмотрительная Аманда и на этот раз, как всегда не
употребляла в письме имен, но просила извинения за то, что так "чертовски
рассердилась" из-за зеркала и призналась, что очень по нему скучает,
писала, что все они будут смотреть его завтра и желала ему удачи.
Она вернется в Лондон в сентябре. Будучи столь же осторожным, Руперт
порвал ее письмо и хотел уже выбросить в урну, но потом снова собрал его
по кусочкам, чтобы убедиться, действительно ли все так. Он чувствовал себя
до смешного обрадованным и удивлялся, почему, черт побери, завел любовную
интрижку с мисс Румынией. Лучше вернуться в Аркадию и лечь спать. Они
выезжали на скаковой круг в пол-восьмого.
Мэлис Гордон не был религиозен, но ночью перед индивидуальными
соревнованиями он молился. Он должен попытаться и суметь проиграть
достойно и не заставлять никого из тркх наездников слишком расскаиваться в
случае неудачи, попытаться и суметь поддержать их спокойствие, не
передавая своих страхов и волнений. У Айвора хорошая лошадь и обычно он не
нервничает, но ему не хватает задора. Джейк ужасно мало спит и вполне
может сломаться. Руперт слишком уж самоуверен, а Горная слишком неопытна.
На день соревнований они были непобедимы, но его терзала тревога. Он был
крайне тронут тем, что Фэн прислала ему поздравительную открытку с черным
котом. "Лучшему в мире руководителю команды," написала она на обороте.
"Будем жить, чтобы сразиться в другой раз, любите Фэн."
58
Джейк провел ночь, часто просыпаясь, видя какие-то обрывки снов. Была
церемония открытия и певица превратилась в Хелен, рыдающую в микрофон, что
Джейк ее не любит. Потом он был на арене, когда вдруг лопнули подпруги и
соскочила уздечка. Под конец ему приснилось, что у Смелого на арене
случился сердечный приступ. Лежа в сияющем свете солнца и привлекая к себе
мух, он внезапно превратился в Моряка. Вытирая слезы, Джейк с криком
проснулся. Тотчас же один из штангистов сел рядом с ним на кровать,
похлопывая огромной рукой по плечу, а другой зажег ему сигарету. Выиграв
накануне серебро и бронзу, они могли себе позволить быть великодушными.
Поскольку сейчас половина четвертого, сказали они, Джейку нет смысла
досыпать оставшийся час, с таким же успехом они могут выпить по чашечке
чая и поболтать, чтобы развлечь его. Джейку больше хотелось бы побыть в
одиночестве, но он был тронут их заботой.
Штангисты уже дремали, когда, с каким-то чувством нереальности, Джейк
надел новые носки, белые бриджи, рубашку и дрожащими руками повязал
галстук. Он был весь в белом, как невеста, пока не обул блестящие, с
коричневым верхом, ботинки и втиснулся в новый красный камзол с черным
бархатным воротником и британским флагом на кармане. Действительно, пришел
тот самый день, так же, как приходит день идти мальчишкам в
подготовительную школу, или мужчинам - в камеру смертников.
"Всего хорошего," сонно пробормотали штангисты. "Мы будем смотреть
тебя по ящику. Покажи им."
"Всего хорошего," сказали борцы, когда Джейк зашел за Айвором. "Ради
Бога, присмотри за ним."
"Всего хорошего," сказали суровые охранники в конце коридора,
улыбаясь первый раз со дня их приезда. "Счастливого вам дня."
Им повезло, что они вышли рано, когда восходящее солнце окрашивало
бледно-шафрановой позолотой горы Санта-Моника; автострады уже были
запружены машинами,а непрерывные потоки энтузиастов всех национальностей -
но преимущественно американцев - захватив с собой шляпы, термосы,
холодильники, банки с пивом, бутерброды, транзисторы и даже переносные
телевизоры, чтобы поддержать себя в течение долгого дня, вливались на
стадион. Повсюду стояли биллетеры, а, чтобы добраться до конюшен, команде
пришлось прорываться сквозь ряды собирателей автографов и людей, торгующих
кока-колой, жевательной резинкой, гамбургерами, хот догами и сувенирами.
"Если кто-нибудь еще предложит мне плакат с Дино, я зареву" сказала
Фэн.
К семи часам трибуны под подернутым дымкой, сизо-серым небом,
свидетельствующем о наступающей сильной жаре, были переполнены.
Большинство людей в толпе не отличило бы морды лошади от хвоста, но,
охваченные олимпийской лихорадкой, они жаждали увидеть, как американцы
завоюют еще одно золото.
В пол-восьмого наездники и руководители команд вышли на скаковой
круг, бледнея под густым бронзовым загаром. На арену не допустили больше
никого, даже журналистов. Тем не менее, члены королевской семьи не стали
терпеть таких ограничений.
"Доброе утро, Дадли," обратился принц Филлип к Дадли Диплоку,
вертевшемуся около входа. "Уже ходили на круг?"
"Нет, сир."
"Ну, тогда пойдем, пойдем," сказал принц Филлип, шагая прямо через
кордон охранников, а за ним подпрыгивал Дадли.
"Посмотрите на эту толпу," глухим голосом сказал Айвор.
"Посмотрите на этот скаковой круг," сказал Джейк, пристально глядя на
препятствия, чьи огромные размеры ничуть не смягчалишь буйно разросшимися
деревьями и цветами.
"Положительно устрашающая," выдохнул Кэрол Кеннеди, глядя на
комбинацию. В ней было два необычных препятствия, одно, построенное из
светлых и темно-коричневых кирпичей в форме хот дога, и другое, сделанное
в виде лодки, с парусами на обоих концах вместо крыльев, и с лошадьми
перепрыгивающими через нос.
"Матерь Божья, какая ужасная штука," сказал Вишбоун, глядя на хот
дог.
Даже Руперт был необычайно молчалив, пока они меряли и перемеряли
расстояние.
"Все вы брали более высокие препятствия," сказал Мэлис, когда они
разглядывали массивную изгородь.
"Но не каждое же," сказал Айвор.
Фэн внезапно овладело чувство стыда из-за того, что она хотела, чтобы
Дездемона прыгала этот скаковой круг. Он был просто слишком велик и она
даже не верила, что Смелый может пройти его. Она испугалась за Джейка. Она
хотела остаться с ним, чтобы поддержать его уверенность в себе, но Мэлис
сказал ей оставаться натрибуне для наездников, во все глаза наблюдать за
первыми выступлениями и не давать никаких советов.
Похолодевший и стучащий зубами, несмотря на жару, Джейк
сосредотачивался и ни кем не разговаривал. По жребию ему выпал очень
дальний номер, что не могло не сказаться на нервах. Внезапно он затосковал
по Тори, ее спокойному сочувствию и пониманию, по ней, способной все
вынести, даже если он обманет ее. Проходя через пост охраны в конюшни, он
вдруг услышал крик и к нему бросилась Хелен. Она выглядела восхитительно в
белой греческой тунике и большой белой шляпе с синим крапчатым шарфом
вокруг талии. В нескольких ярдах позади нее стояла крупная симпатичная
женщина средних лет с бульдожьей челюстью.
"Дорогой," прокричала Хелен, "я везде тебя ищу. Я только хотела
пожелать тебе удачи и познакомить с мамой."
Джейк недоверчиво посмотрел на нее. "Что?"
"Познакомить с мамой. Я так много о тебе рассказывала."
"Не будь такой идиоткой," перебил ее Джейк. "Я не могу ни с кем
сейчас знакомиться," он круто повернулся и ушел.
Хелен была ошеломлена. "Он немного перенапряжен," сказал она матери.
"Ты сожешь познакомиться с ним позже."
Все столпились на трибуне наездников, чтобы посмотреть первое
выступление. Над ареной повисла тишина. По толпе пробежал шорох, когда
появился первый участник. Им был Ганс Шмидт - его шляпа, как обычно, была
небрежно сдвинута, что противоречило выражению его лица, на лошади по
кличке Папа Гайдн, темно-гнедом ганноверце, очень хорошо выдресированном.
Немецкая команда издала стон, когда во время прыжка, он зацепил второе
препятствие, пару подпорок, которое никогда не было сильной стороной
немцев, затем задел третье препятствие и четвертое, и, недостаточно
разогнавшись, обоими копытами попал в воду. Расстроенный таким
несвойственным для него плохим выступлением, Папа Гайдн разрушил лодку, а
потом и хот дог, выбив шест из массивного триплета, стоящего в стороне от
избранного круга, и задел первый элемент комбинации, завершив выступление
с тридцатью шестью ошибками.
"А он ведь занимает пятую позицию в мире," дрожащим голосом сказал
Вишбоун.
"Первый участник всегда нервничает," сказал Руперт.
Напряжение ожидания, пока восстанавливали круг, сказалось на Конте
Гае, который выступал следующим, и он потерпел неудачу с третьим
препятствием, потом сумел не попасть в воду, но шел так быстро, что не
смог сдержаться и сбил лодку, хот дог, массивную изгородь и два последних
элемента комбинации. Вслед за ним выступал японский наездник, выехавший со
стремлением, достойным камикадзе, закончить круг любой ценой, и пришедший
под громкие приветственные возгласы с поразительным общим счетом в
пятьдесят пять ошибок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
она ушибла ее.
Фэн, Сара и Джейк не спали всю ночь, прикладывая припарки к ее ноге и
пытаясь свести опухоль, и выгуливали ее под огромными лос-анжелескими
звездами, проверяя, прошло ли онемение. К утру Фэн решила, что она уже
поправилась. Английский ветеринар и американский государственный ветеринар
решили иначе и устроили совещание с Мэлисом. Фэн чувствовала, что ее
присутствие совершенно не нужно.
"У нее здесь сзади напряжение, а здесь опухоль. Думаю, у нее,
возможно, раскололась кость," сказал государственный ветеринар.
"Ей нужна, по крайней мере, неделя отдыха," сказал английский
ветеринар.
"Неделя," сказала ошеломленная Фэн. "Значит, исключаются и командные
соревнования."
"Полагаю, да," сказал американец. "Я осмотрю ее еще раз в пятницу, на
тот случай, если вы совершите чудо, но боюсь, что завтрашний день
совершенно точно выпадает."
Для Фэн, целую ночь не спавшей, это было уже слишком.
"Чертовы бюрократы," завопила она. "Вы даже не знаете с какой стороны
подойти к лошади. Дайте ей какое-нибудь лекарство. С ней все будет в
порядке. У нее часто немеют ноги по утрам."
Уязвленный американский ветеринар обвинил Фэн в том, что она
обращается со своей лошадью как с машиной.
Джейк и Сара стали на сторону Фэн, и, в результате, разгорелся
недостойный, перешедший в вопли скандал, который с ликованием слушали
собравшиеся вокруг конюхи и наездники, с ненормальным усердием переводя
друг другу.
В конце концов, Мэлис взял Фэн за загривок и поволок выпить кофе в
спокойный уголок английского клуба болельщиков.
"Ты должна взять себя в руки," сказал он ей.
"Уже нечего брать в руки," всхлипнула Фэн. "С Дездемоной все в
порядке. Она моя лошадь. Я должна знать."
"Когда ты увидишь завтрашний скаковой круг," мягко сказал Мэлис, "то
поймешь. Возможно, ты проскочила бы Национальном Кубке или Гран При, но
преимущество Дездемоны это скорость, а не огромные устрашающие
препятствия, преодолевая которые ей приходится действительно напрягаться.
Я знаю, ты любишь эту лошадку, но я не могу позволить тебе выступать на
ней, если тебе придется понукать ее каждый дюйм круга."
"Все постоянно твердят, что главное не победа, а участие. А мне не
дают даже участвовать."
"У тебя впереди годы."
"Но возможно, у меня никогда не будет такой хорошей лошади, как Дез."
"Если ты не погубишь ее завтра, то, вероятно, во время Олимпиады у
нее появится еще пара трещин. Как ты примиришься с тем, что будешь прыгать
на ней и потеряешь ее из-за благих намерений, как бедный Дино?"
При упоминании его имени, Фэн уронила голову на стол и безудержно
разрыдалась. "Я пытаюсь, действительно пытаюсь, пытаюсь быть веселой. Я
три раза возила Айвора в Диснейленд. Но я надеялась встретиться с Дино.
Однажды мы были близки."
Мэлис похлопал ее по плечу. "Я знаю, как ты ждала встречи с ним, а
теперь еще и это. Это ужастное несчастье."
"Можно мне улететь домой?"
Мэлис покачал головой. "Это не выход. Ты по-прежнему в запасе. Если с
кем-нибудь что-нибудь случится, тебе придется прыгать на его лошади. Мне
завтра понадобится твоя помощь, твой совет, как лучше проехать этот круг,
твоя энергия. Гризел совсем не умеет этого делать. Она все еще сердится
из-затого, что я не выбрал ее."
"Вы, наверное, смеетесь," сказала Фэн. "Последние несколько месяцев я
энергична, как покойник."
"А еще я хочу, чтобы ты присматривала за Джейком, успокаивала его.
Полагаю, он скучает по Тори?" Мэлис поднял бровь. Фэн вдруг почувствовала,
что пытается что-то выведать.
"Да," сказала она. "Конечно, скучает."
В тот же день Руперт устроил верховые соревнования с Людвигом и Гаем,
а Джейк нарушил свое обещание и, подчинившись мольбам Хелен, повез ее в
горы. Собирая полевые цветы, он вспомнил пикник, который они устроили с
Тори и детьми накануне Чемпионата Мира. Тогда он нашел приносящее счастье
соцветие пижмы. Теперь же, зло отражала золотая пижма Хелен, лежащая в
нагрудном кармане его рубашки.
Хелен видела, что Джейка одолевает навязчивое чувтсво беспокойства за
Фэн.
"Она еще очень молода. У нее еще появятся другие возможности."
"Ты не думала так, когда была молода," сказал Джейк, "а с ней так
много всего произошло в последние два года. Потеряла Билли, потом ее
послали в Ковентри, потом потеряла Дино, а он не приехал и на Игры, а
теперь и это. Она очень храбрая и не суетится попусту."
Ты нужен мне гораздо больше, чем ей, хотелось завопить Хелен. Она
была уже сыта по горло всей семьей Ловеллов. Она ревновала к Фэн, ей уже
надоела Сюзи, продолжавшая рассказывать, какой Джейк привлекательный и
высказывавшая предположения, что он, должно быть, просто безумно влюблен в
Тори, если не поддался ее, Сюзи, чарам.
Многие дни не имевшая возможности встречаться с Джейком наедине, она
хотела сейчас излить все свои беды. А теперь она столкнулась с полной
отчужденностью. Казалось, он отгородил себя от всего внешнего мира. Его не
интересовали ни новости, ни пьесы, ни концерты, на которых она побывала в
Чаше Голливуда, или даже ужасающее поведение Руперта. Ей не хотелось
верить, что то сочуствие, с которым он выслушивал ее, и то, что он спал с
ней летом, было всего лишь легкомыслием, связанным с расшатанными нервами,
и повышенной ранимостью из-за напряжения перед крупными соревнованиями.
В конце концов, устав идти, они повалились на траву, он лежал,
положив голову ей на живот и ничего не говоря, просто вглядываясь в
снежные вершины на фоне предвещающего бурю потемневшего неба, блаженствуя
в прохладном воздухе, пока наконец не заснул. Не в состоянии вытерпеть
потерю драгоценного времени, в течение которого они могли бы заняться
любовью, Хелен разбудила его.
"Джейк, ты действительно любишь меня?"
"Конечно люблю."
"Что-то сейчас по тебе это не очень заметно."
Джейк приподнялся на локте, его глаза на загорелом лице окружали
глубокие тени.
"Неужели ты не можешь понять, что кипение чувств на Олимпиаде или
помогает или вредит тебе? Я не могу позволить себе отвлекаться." Он взял
ее руку и положил на нагрудный карман, дав ей почувствовать золотую пижму,
"Но ты всегда возле моего сердца."
"Надеюсь, я воодушевляю тебя," печально произнесла она.
"Воодушевляешь," сказал Джейк, а потом, вспомнив Дублин, добавил, "но
и отвлекаешь. Я не хочу завтра, вместо того, чтобы сконцентрироваться на
победе, беспокоиться о том, что могу сделать какую-нибудь ошибку или
выдать себя перед Рупертом."
"Ты даже не хочешь, чтобы я там была?"
"Конечно, хочу. Просто не жди, что я буду махать тебе и улыбаться
весь день. Говорят, что я груб и раздражителен. Но я просто хочу
состедоточиться перед выступлением. Если мне придется беспокоиться и том,
счастлива ли ты, это только увеличит напряжение."
Видя ее непонимающее лицо, он добавил, "ставка слишком высока, все
наше будущее."
"Я чувствую себя такой одинокой на больших соревнованиях," обидчиво
сказала Хелен. "Я даже рада, что завтра приезжает мама."
Она прижала Джейка к себе. "Пожалуйста, поцелуй меня, я так тебя
хочу."
Но поцелуй оказался единственным, что он смог сделать, и это крайне
обеспокоила ее. Когда в прежние времена Руперт был еще безумно влюблен в
нее, они занимались любовью и до, и после, а часто и в фургоне во время
соревнований.
Возвращаясь вечером с тренировки, Руперт заглянул в Олимпийскую
Деревню, чтобы забрать почту, и обнаружил письмо, отправленное из
Пертшира. Крайне предусмотрительная Аманда и на этот раз, как всегда не
употребляла в письме имен, но просила извинения за то, что так "чертовски
рассердилась" из-за зеркала и призналась, что очень по нему скучает,
писала, что все они будут смотреть его завтра и желала ему удачи.
Она вернется в Лондон в сентябре. Будучи столь же осторожным, Руперт
порвал ее письмо и хотел уже выбросить в урну, но потом снова собрал его
по кусочкам, чтобы убедиться, действительно ли все так. Он чувствовал себя
до смешного обрадованным и удивлялся, почему, черт побери, завел любовную
интрижку с мисс Румынией. Лучше вернуться в Аркадию и лечь спать. Они
выезжали на скаковой круг в пол-восьмого.
Мэлис Гордон не был религиозен, но ночью перед индивидуальными
соревнованиями он молился. Он должен попытаться и суметь проиграть
достойно и не заставлять никого из тркх наездников слишком расскаиваться в
случае неудачи, попытаться и суметь поддержать их спокойствие, не
передавая своих страхов и волнений. У Айвора хорошая лошадь и обычно он не
нервничает, но ему не хватает задора. Джейк ужасно мало спит и вполне
может сломаться. Руперт слишком уж самоуверен, а Горная слишком неопытна.
На день соревнований они были непобедимы, но его терзала тревога. Он был
крайне тронут тем, что Фэн прислала ему поздравительную открытку с черным
котом. "Лучшему в мире руководителю команды," написала она на обороте.
"Будем жить, чтобы сразиться в другой раз, любите Фэн."
58
Джейк провел ночь, часто просыпаясь, видя какие-то обрывки снов. Была
церемония открытия и певица превратилась в Хелен, рыдающую в микрофон, что
Джейк ее не любит. Потом он был на арене, когда вдруг лопнули подпруги и
соскочила уздечка. Под конец ему приснилось, что у Смелого на арене
случился сердечный приступ. Лежа в сияющем свете солнца и привлекая к себе
мух, он внезапно превратился в Моряка. Вытирая слезы, Джейк с криком
проснулся. Тотчас же один из штангистов сел рядом с ним на кровать,
похлопывая огромной рукой по плечу, а другой зажег ему сигарету. Выиграв
накануне серебро и бронзу, они могли себе позволить быть великодушными.
Поскольку сейчас половина четвертого, сказали они, Джейку нет смысла
досыпать оставшийся час, с таким же успехом они могут выпить по чашечке
чая и поболтать, чтобы развлечь его. Джейку больше хотелось бы побыть в
одиночестве, но он был тронут их заботой.
Штангисты уже дремали, когда, с каким-то чувством нереальности, Джейк
надел новые носки, белые бриджи, рубашку и дрожащими руками повязал
галстук. Он был весь в белом, как невеста, пока не обул блестящие, с
коричневым верхом, ботинки и втиснулся в новый красный камзол с черным
бархатным воротником и британским флагом на кармане. Действительно, пришел
тот самый день, так же, как приходит день идти мальчишкам в
подготовительную школу, или мужчинам - в камеру смертников.
"Всего хорошего," сонно пробормотали штангисты. "Мы будем смотреть
тебя по ящику. Покажи им."
"Всего хорошего," сказали борцы, когда Джейк зашел за Айвором. "Ради
Бога, присмотри за ним."
"Всего хорошего," сказали суровые охранники в конце коридора,
улыбаясь первый раз со дня их приезда. "Счастливого вам дня."
Им повезло, что они вышли рано, когда восходящее солнце окрашивало
бледно-шафрановой позолотой горы Санта-Моника; автострады уже были
запружены машинами,а непрерывные потоки энтузиастов всех национальностей -
но преимущественно американцев - захватив с собой шляпы, термосы,
холодильники, банки с пивом, бутерброды, транзисторы и даже переносные
телевизоры, чтобы поддержать себя в течение долгого дня, вливались на
стадион. Повсюду стояли биллетеры, а, чтобы добраться до конюшен, команде
пришлось прорываться сквозь ряды собирателей автографов и людей, торгующих
кока-колой, жевательной резинкой, гамбургерами, хот догами и сувенирами.
"Если кто-нибудь еще предложит мне плакат с Дино, я зареву" сказала
Фэн.
К семи часам трибуны под подернутым дымкой, сизо-серым небом,
свидетельствующем о наступающей сильной жаре, были переполнены.
Большинство людей в толпе не отличило бы морды лошади от хвоста, но,
охваченные олимпийской лихорадкой, они жаждали увидеть, как американцы
завоюют еще одно золото.
В пол-восьмого наездники и руководители команд вышли на скаковой
круг, бледнея под густым бронзовым загаром. На арену не допустили больше
никого, даже журналистов. Тем не менее, члены королевской семьи не стали
терпеть таких ограничений.
"Доброе утро, Дадли," обратился принц Филлип к Дадли Диплоку,
вертевшемуся около входа. "Уже ходили на круг?"
"Нет, сир."
"Ну, тогда пойдем, пойдем," сказал принц Филлип, шагая прямо через
кордон охранников, а за ним подпрыгивал Дадли.
"Посмотрите на эту толпу," глухим голосом сказал Айвор.
"Посмотрите на этот скаковой круг," сказал Джейк, пристально глядя на
препятствия, чьи огромные размеры ничуть не смягчалишь буйно разросшимися
деревьями и цветами.
"Положительно устрашающая," выдохнул Кэрол Кеннеди, глядя на
комбинацию. В ней было два необычных препятствия, одно, построенное из
светлых и темно-коричневых кирпичей в форме хот дога, и другое, сделанное
в виде лодки, с парусами на обоих концах вместо крыльев, и с лошадьми
перепрыгивающими через нос.
"Матерь Божья, какая ужасная штука," сказал Вишбоун, глядя на хот
дог.
Даже Руперт был необычайно молчалив, пока они меряли и перемеряли
расстояние.
"Все вы брали более высокие препятствия," сказал Мэлис, когда они
разглядывали массивную изгородь.
"Но не каждое же," сказал Айвор.
Фэн внезапно овладело чувство стыда из-за того, что она хотела, чтобы
Дездемона прыгала этот скаковой круг. Он был просто слишком велик и она
даже не верила, что Смелый может пройти его. Она испугалась за Джейка. Она
хотела остаться с ним, чтобы поддержать его уверенность в себе, но Мэлис
сказал ей оставаться натрибуне для наездников, во все глаза наблюдать за
первыми выступлениями и не давать никаких советов.
Похолодевший и стучащий зубами, несмотря на жару, Джейк
сосредотачивался и ни кем не разговаривал. По жребию ему выпал очень
дальний номер, что не могло не сказаться на нервах. Внезапно он затосковал
по Тори, ее спокойному сочувствию и пониманию, по ней, способной все
вынести, даже если он обманет ее. Проходя через пост охраны в конюшни, он
вдруг услышал крик и к нему бросилась Хелен. Она выглядела восхитительно в
белой греческой тунике и большой белой шляпе с синим крапчатым шарфом
вокруг талии. В нескольких ярдах позади нее стояла крупная симпатичная
женщина средних лет с бульдожьей челюстью.
"Дорогой," прокричала Хелен, "я везде тебя ищу. Я только хотела
пожелать тебе удачи и познакомить с мамой."
Джейк недоверчиво посмотрел на нее. "Что?"
"Познакомить с мамой. Я так много о тебе рассказывала."
"Не будь такой идиоткой," перебил ее Джейк. "Я не могу ни с кем
сейчас знакомиться," он круто повернулся и ушел.
Хелен была ошеломлена. "Он немного перенапряжен," сказал она матери.
"Ты сожешь познакомиться с ним позже."
Все столпились на трибуне наездников, чтобы посмотреть первое
выступление. Над ареной повисла тишина. По толпе пробежал шорох, когда
появился первый участник. Им был Ганс Шмидт - его шляпа, как обычно, была
небрежно сдвинута, что противоречило выражению его лица, на лошади по
кличке Папа Гайдн, темно-гнедом ганноверце, очень хорошо выдресированном.
Немецкая команда издала стон, когда во время прыжка, он зацепил второе
препятствие, пару подпорок, которое никогда не было сильной стороной
немцев, затем задел третье препятствие и четвертое, и, недостаточно
разогнавшись, обоими копытами попал в воду. Расстроенный таким
несвойственным для него плохим выступлением, Папа Гайдн разрушил лодку, а
потом и хот дог, выбив шест из массивного триплета, стоящего в стороне от
избранного круга, и задел первый элемент комбинации, завершив выступление
с тридцатью шестью ошибками.
"А он ведь занимает пятую позицию в мире," дрожащим голосом сказал
Вишбоун.
"Первый участник всегда нервничает," сказал Руперт.
Напряжение ожидания, пока восстанавливали круг, сказалось на Конте
Гае, который выступал следующим, и он потерпел неудачу с третьим
препятствием, потом сумел не попасть в воду, но шел так быстро, что не
смог сдержаться и сбил лодку, хот дог, массивную изгородь и два последних
элемента комбинации. Вслед за ним выступал японский наездник, выехавший со
стремлением, достойным камикадзе, закончить круг любой ценой, и пришедший
под громкие приветственные возгласы с поразительным общим счетом в
пятьдесят пять ошибок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57