Два вертолета “Хьюи” с погашенными огнями движутся в нашем направлении на малой высоте и с высокой скоростью. Никаких полетов над городом запланировано не было. Расчетное время прибытия — через две минуты, может быть, даже меньше.
Движение частных вертолетов над центром Токио, особенно над Акасакой, где жил не только Ходама, но и располагалась резиденция японского Императора, было строжайше запрещено. Незваные гости явно не принадлежали к тем, кто привык соблюдать правила.
Фицдуэйн почувствовал, что их аккуратная операция превращается в кашу и может закончиться не совсем так, как хотелось.
Невидимый прежде дирижабль вдруг показался ему слишком большим и слишком уязвимым.
Глава 26
Япония, Токио, 12 июля
Фумио Намака следил глазами за приближающимся гайдзином.
В ярком сиянии установленных по периметру стены прожекторов он казался не таким высоким и широкоплечим, как в тот день, когда они встречались лицом к лицу, но скорее всего это был просто обман зрения. Ирландец был в темном костюме, а Фумио знал, что черный цвет скрадывает настоящие размеры, особенно на расстоянии. К тому же ненавистного врага всегда представляешь себе большим, чем он есть на самом деле.
Но он не мог ошибиться. Фумио уже различал знакомые черты и короткий ежик волос серебристо-стального цвета. Глядя на Фицдуэйна, он почти пожалел о неизбежном появлении “Яибо” с их вертолетами. Предвкушение страшной смерти гайдзина само по себе стало для Фумио достаточной наградой, и предстоящая расправа могла бы даже испортить ему удовольствие.
— Рад вас видеть, Намака-сан, — сказал гайдзин, остановившись на дорожке ярдах в десяти от Фумио. — Поверьте, я долго ждал этого момента.
Фумио вздрогнул. Этот голос был ему незнаком, к тому же гайдзин заговорил с ним по-японски. Внезапно паника охватила Фумио, но он не мог понять ее причину.
Фумио в волнении огляделся. В саду, который только что был пуст, вдруг появились откуда-то хорошо вооруженные люди в масках и черных гидрокостюмах, а из пруда, словно в адском кошмаре, лезли новые и новые аквалангисты.
В считанные секунды Фумио окружили, схватили за руки за ноги и с силой толкнули на один из опорных столбов беседки. Холодная сталь врезалась в запястья, и младший Намака понял, что его приковали наручниками к столбу.
Вдали Фумио услышал стрекот вертолетных турбин. “Еще не поздно, — подумал он. — Еще есть время”.
Гайдзин подошел к нему уверенными шагами, приблизил свое лицо почти вплотную, поднял руку и вдруг, одним резким движением, сорвал с лица собственную кожу!
Фумио чуть не задохнулся от ужаса, когда увидел, как натянулась и лопнула кожа, как сползают с черепа клочья мышц и волос. Из-под маски показалось жуткое, изуродованное лицо, и Фумио сразу все понял. Кишечник его не выдержал, и он ощутил в воздухе зловоние собственного страха.
— Кацуда… — прошептал он.
Мертвое лицо чуть наклонилось в знак согласия. Куски искусственной кожи клочьями свисали с него, и от этого лицо Кацуды напоминало гниющее лицо прокаженного.
Создавалось впечатление, будто живые ткани тоже шелушатся и отстают от костей. Кацуда словно разлагался, гнил заживо.
— Да, — сказал Кацуда. — Я — твоя погибель.
Фумио почувствовал резкий запах жидкости еще до того, как его облили ею с ног до головы. Теперь ему стало ясно, какой конец его ждет.
Рев вертолетов стал громче. Он заполнил собой все пространство, над садом повисли две черные тени, и с одной из машин упали вниз десантные тросы.
Кацуда стоял на некотором расстоянии от беседки, и один из аквалангистов протянул ему короткий картонный цилиндр. В следующее мгновение в руке Кацуды вспыхнул ослепительно-розовый свет.
Луч пламени метнулся к отчаянно рвущемуся и вопящему от ужаса Фумио Намаке.
Характерная темная тень на мгновение заслонила сад и медленно опустилась среди лужаек и кустов. Затем Фицдуэйн снова увидел Кацуду и Фумио.
Он пропустил несколько секунд и теперь не очень хорошо понимал, что происходит. Сначала из пруда появились аквалангисты, потом Фумио схватили и приковали к беседке; с этого момента целостная картина распалась на отдельные фрагменты.
Когда Фумио и Кацуда возникли перед окулярами его бинокля, в руке главаря якудза уже сверкнуло розовое пламя, и младший Намака вспыхнул как факел. И он сам, и беседка, и самая земля под ногами должно быть насквозь пропитались высокооктановым бензином или топливом для угольных фонарей, так как пламя взметнулось неожиданно высоко и яростно. В считанные секунды оно охватило соломенную крышу беседки и забушевало вовсю.
— Эл, сними Кацуду. Чифуни, бей по аквалангистам.
Кацуда торжествующим жестом поднял вверх сжатые кулаки.
Он стал куромаку!
Фигура Кацуды поместилась точно между рисками телескопического прицела. Лонсдэйл плавно потянул спусковой крючок.
— Банзай! Банзай! Банзай! — выкрикнул Кацуда, не замечая закипевшей вокруг него битвы между аквалангистами и “Яибо”, которые прибыли слишком поздно, чтобы спасти своего хозяина.
Лонсдэйл выстрелил. Пуля пятидесятого калибра, разработанная в начале второй мировой войны для борьбы с танками, попала Кацуде в грудь и взорвалась, в клочья разнося сердце и легкие, круша ребра и позвоночник. Все, что осталось от Кацуды после взрыва, было отброшено назад, туда, где, объятое нестерпимым жаром, корчилось и горело тело Фумио Намака.
Два старых врага горели в одном огне.
Первый вертолет “Хьюи” приземлился на самой большой поляне в саду, как раз между колодцем и пылающей беседкой. Размах лопастей несущего винта “Хьюи” был равен почти пятидесяти футам, поэтому второй вертолет сесть уже не мог. Он завис на высоте двадцати футов над садом, и четверо террористов проворно спустились по тросам вниз. Остальные остались в салоне, поливая мечущихся внизу аквалангистов огнем из ручного оружия.
Чифуни тоже стреляла довольно часто. Под ее выстрелами упали трое якудза в прорезиненных костюмах, но уцелевшие успели укрыться, и Чифуни нажимала на спусковой крючок гораздо реже, выискивая подходящие цели.
Один аквалангист укрылся за высоким, в человеческий рост, декоративным каменным светильником, высеченным из вулканического базальта, но выпущенная из “магнума” пуля прошила камень насквозь и поразила спрятавшегося за ним человека.
Еще один аквалангист бросился в пруд и был уже на глубине шести дюймов, когда пуля попала ему в затылок.
Чифуни считала, что эффективность операции была сильно снижена ограничением огневой мощи дирижабля, но правила охоты были неумолимы. Они находились над плотно населенным городом. Автоматический огонь из винтовок, не говоря уже о гранатометах и тяжелых пулеметах, исключался напрочь — в этом вопросе Паук был тверд как скала. Просто чудо, что он не запретил Лонсдэйлу использовать его “лайт фифти” — пуля пятидесятого калибра пробивала кирпич, бетон и листовую сталь, и хорошо известен был случай, когда она прошила насквозь шесть деревянных домов.
Фицдуэйн попытался проанализировать положение. Пожалуй, настал тот момент, когда можно поручить дальнейшее Пауку и его людям. Дирижабль был превосходным наблюдательным пунктом, он дал им преимущество внезапности, однако кто-нибудь из якудза в любую минуту мог посмотреть вверх. Раньше это не имело большого значения, однако теперь, с появлением вертолетов, их увеселительная прогулка могла закончиться плачевно.
При попутном ветре дирижабль мог развивать скорость чуть больше семидесяти миль в час, вертолет же способен был мчаться со скоростью ста тридцати миль. Набирать высоту оба типа летательных аппаратов могли примерно с одинаковой скоростью; как ни смешно, но их дирижабль имел над “Хьюи” даже небольшое преимущество, однако, когда дело касалось маневренности, то тут не могло быть никакого сравнения. Вертолет намного превосходил неповоротливый воздушный корабль. Раздумывать же о том, кто из них представлял собой лучшую мишень, даже не приходилось. Пора было уносить ноги.
— Паук-сан! — позвал Фицдуэйн в микрофон, от волнения напрочь позабыв о протоколе.
Заместитель начальника Столичного департамента полиции и весь его штаб в немом изумлении уставились на динамики громкоговорителя.
— Гайдзин, — сквозь зубы пробормотал Паук. — Варвар… Что он может знать о хороших манерах?!
Присутствующие с облегчением переглянулись. Начальник полиции с честью выбрался из опасной ситуации, которая могла подорвать его авторитет. Статус-кво было восстановлено.
— Фицдуэйн-сан, прием, — отозвался Паук, нажимая на кнопку микрофона.
— Мы хотим попытаться поджечь совершивший посадку вертолет, — сообщил ирландец. — А потом на всех парах уносить ноги. Связываться со вторым вертолетом слишком опасно, если вы только не хотите спалить центр города. Надеюсь, что наш противник думает то же самое.
— Вас понял, — сказал Паук. — Мы начнем штурм через тридцать секунд.
Он отдал необходимые распоряжения, и внутреннее кольцо “Кидотаи”, усиленное бронемашинами, начало сжиматься вокруг особняка Ходамы.
— Эл, бей по двигателю и топливным бакам, — распорядился Фицдуэйн. — Чифуни, попробуй снять пилота. Я не хочу, чтобы эта птичка взлетела.
Лонсдэйл знал, что пуля из его винтовки прошьет “Хьюи” насквозь, но ему необходимо было попасть в важный узел. Он сосредоточился на турбине, расположенной прямо под несущим винтом, и выпустил одну за другой пять пуль. Он был уверен, что не промахнулся, однако разрывные бронебойные снаряды почему-то не произвели никакого эффекта. Со страхом он увидел, как вертолет отрывается от земли. Тогда он приник к прицелу и стрелял до тех пор, пока в магазине не кончились патроны.
Чифуни тоже выпустила по пилоту почти полный магазин.
“Хьюи” поднялся футов на пятнадцать, потом накренился и врезался в горящую беседку. Через несколько секунд раздались мощные взрывы — это взорвались топливные баки, воспламененные зажигательными пулями Лонсдэйла и бушующим вокруг пожаром.
Головной бронетранспортер полицейских сил протаранил запертые ворота и оказался в саду. На башне его заговорил крупнокалиберный пулемет.
Следом за ним ворвались еще две машины. Под их прикрытием в сад проникла штурмовая группа “Кидотаи” в касках и бронежилетах.
Террористы сражались до последнего, и были все перебиты.
Оставшиеся в живых якудза в своих лягушачьих гидрокостюмах подняли руки.
Рейко Ошима — главарь “Яибо” — сидела в кресле второго пилота в зависшем над садом вертолете. Она первой заметила пробоины от крупнокалиберных пуль Лонсдэйла, появившиеся в двигательном отсеке приземлившегося вертолета.
Она сразу поняла, откуда стреляют.
— ВВЕРХ И В СТОРОНУ! — рявкнула она в микрофон интеркома. — ИНАЧЕ ИЗ НАС СДЕЛАЮТ МЯСНОЕ РАГУ… КАК ИЗ ЭТОГО ИДИОТА! ЖИВО ПОДНИМАЙСЯ — КТО-ТО СТРЕЛЯЕТ ПО НАС СВЕРХУ.
Испуганный ее истошным криком и прогремевшими внизу взрывами пилот слишком сильно налег на педали. Хвост вертолета заметался из стороны в сторону, а нос опасно опустился. Вертолетчики называли это “пляской святого Хьюи”.
Наконец машина выровнялась, шарахнулась в сторону от поля боя и поползла вверх на максимальной тяге.
Рейко Ошима оглядывала небо в поисках источника огня. Она высматривала полицейский или военный вертолет, поэтому поначалу не обратила на дирижабль никакого внимания. Ничего не увидев, Рейко задумалась. Полицейский вертолет ни за что не убрался бы отсюда до тех пор, пока внизу творится черт знает что.
Она отлично представляла себе, как поступила бы полиция, заметив ее в воздухе. Японские полицейские могли кого угодно свести с ума своей пунктуальностью и приверженностью к стандартным процедурам. Полицейский вертолет, окажись он в воздухе, должен был приблизиться к ее машине и пойти параллельным курсом. Какой-нибудь кретин в начищенном и отглаженном мундире высунулся бы из кабины и через мегафон предложил бы сдаваться. Вот тут-то она и вышибла бы его дурацкие мозги, чтобы объятая пламенем машина рухнула на Гинзу или какой-нибудь другой густонаселенный квартал. Рейко Ошима прекрасно знала, как устроены мозги простого японского полицейского, и вот уже на протяжении нескольких лет пользовалась этим знанием, чтобы уходить от преследования.
Неужели все-таки дирижабль?
Никогда раньше она не думала о дирижабле — огромный баллон с газом давно стал привычной частью панорамы неба над Токио — совсем как облака в дождливый сезон. Ни разу и ни по какому поводу она не задумывалась о дирижабле, но сейчас она сосредоточила на огромном, медленно дрейфующем в небе корабле все свое внимание.
Дирижабль медленно удалялся.
Рейко Ошима считала невероятным, чтобы токийские копы решились даже подумать о стрельбе над кварталами, где находились резиденции самых влиятельных людей Японии, однако она просто не принимала в расчет этого гайдзина, Фицдуэйна. Он уже продемонстрировал, что способен на дерзкое, нестандартное мышление. Засада на борту дирижабля была как раз в его стиле.
Легкая дрожь пробежала по ее телу, когда она задумалась о значении происходящего в саду Ходамы.
Гайдзин все еще жив.
Пока вертолет кружил над садом, Рейко заметила внизу Кацуду, но никакого Фицдуэйна там не было.
Но он должен был быть там. Если это была ловушка, то Фицдуэйн выполнял в ней роль приманки. Но разве не могло быть так, что, заманив врага в капкан, он предпочел отступить и наблюдал теперь за развитием событий из какого-нибудь безопасного укрытия? Несмотря на всю свою дерзость и завидное мужество, гайдзин был далеко не дурак.
Неожиданно ей стал очевиден весь план Фицдуэйна. Он ловко использовал силу своих противников, столкнув их друг с другом в истребительной войне. Гайдзин был не только наживкой, он стал катализатором этой бойни. Даже дальновидный и осторожный Фумио Намака поддался на его уловку, ослепленный своим желанием отомстить убийце брата. Даже Кацуда пошел на поводу гайдзина, сжигаемый жаждой мести и стремлением стать новым куромаку. Кто знает, какие еще силы были вовлечены в его план? Хуже всего было то, что ее собственная организация, “Яибо”, стремясь выполнить обязательства перед Фумио, почти в полном составе попалась в расставленные силки.
Сознание того, как ловко перехитрил их всех этот варвар, заставило Ошиму почувствовать желчное раздражение. Однако если она не ошиблась в расчетах, то в эти минуты Фицдуэйн должен был быть на борту дирижабля. Словно охотник, спрятавшийся в ветвях высокого дерева, он достиг того, чего хотел, — эффекта внезапности, однако главная его защита основывалась на том, чтобы остаться незамеченным. Наверняка он не предвидел, что его добыча тоже может летать.
Рейко Ошима почувствовала, как к ней возвращается уверенность. Это ей пришла в голову блестящая мысль угнать два вертолета японских сил самообороны. Несколько человек из “Яибо” научились водить вертолет во время подготовки в Ливии. Их инструктора, прибывшие из Северного Вьетнама, использовали захваченную технику южных, и поэтому “Яибо” были более или менее знакомы с “Хьюи”. Рейко уже несколько раз задумывалась, насколько полезна могла бы оказаться огневая мощь и скорость вертолетов во время террористических акций, и не видела никаких серьезных причин к тому, чтобы эти преимущества по-прежнему оставались на стороне властей.
Теперь “Яибо” и Фицдуэйн поменялись ролями. Охотник в своем укрытии сам станет дичью. Дирижабль был мишенью, по которой трудно промахнуться.
На этот раз “Яибо” взберутся повыше и оттуда атакуют.
Рейко Ошима указала своему пилоту на удаляющийся дирижабль. Пока они теряли время, разыскивая в небе несуществующий полицейский вертолет, дирижабль успел отойти на несколько миль, но наверстать упущенное было делом нескольких минут. Рейко знала, что “Хьюи” способен двигаться намного быстрее этого огромного мешка с гелием.
— Преследуем дирижабль, — распорядилась она. — Зайдешь ему сзади, так чтобы атаковать сверху вниз. Те, что сидят в гондоле, не смогут нас увидеть и не смогут открыть ответный огонь. Поспеши, я хочу сбить этот презерватив, пока он еще над городом.
“Да, — подумала она, — пропагандистское значение того, что мы уничтожим такой большой и хорошо заметный символ государственной власти прямо над японской столицей, может быть огромным”.
Пилот прибавил обороты, и “Хьюи”, опустив нос к земле как хорошая гончая, помчался над залитым светом неоновых реклам городом вслед за своей жертвой.
— Фицдуэйн-сан, — раздался в наушниках голос Паука. — Данные радара, подтвержденные визуальным наблюдением, свидетельствуют, что вертолет противника преследует дирижабль…
Последовало недолгое молчание, затем он добавил:
— По полученным сообщениям, с базы сил самообороны пять дней назад было угнано два вертолета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Движение частных вертолетов над центром Токио, особенно над Акасакой, где жил не только Ходама, но и располагалась резиденция японского Императора, было строжайше запрещено. Незваные гости явно не принадлежали к тем, кто привык соблюдать правила.
Фицдуэйн почувствовал, что их аккуратная операция превращается в кашу и может закончиться не совсем так, как хотелось.
Невидимый прежде дирижабль вдруг показался ему слишком большим и слишком уязвимым.
Глава 26
Япония, Токио, 12 июля
Фумио Намака следил глазами за приближающимся гайдзином.
В ярком сиянии установленных по периметру стены прожекторов он казался не таким высоким и широкоплечим, как в тот день, когда они встречались лицом к лицу, но скорее всего это был просто обман зрения. Ирландец был в темном костюме, а Фумио знал, что черный цвет скрадывает настоящие размеры, особенно на расстоянии. К тому же ненавистного врага всегда представляешь себе большим, чем он есть на самом деле.
Но он не мог ошибиться. Фумио уже различал знакомые черты и короткий ежик волос серебристо-стального цвета. Глядя на Фицдуэйна, он почти пожалел о неизбежном появлении “Яибо” с их вертолетами. Предвкушение страшной смерти гайдзина само по себе стало для Фумио достаточной наградой, и предстоящая расправа могла бы даже испортить ему удовольствие.
— Рад вас видеть, Намака-сан, — сказал гайдзин, остановившись на дорожке ярдах в десяти от Фумио. — Поверьте, я долго ждал этого момента.
Фумио вздрогнул. Этот голос был ему незнаком, к тому же гайдзин заговорил с ним по-японски. Внезапно паника охватила Фумио, но он не мог понять ее причину.
Фумио в волнении огляделся. В саду, который только что был пуст, вдруг появились откуда-то хорошо вооруженные люди в масках и черных гидрокостюмах, а из пруда, словно в адском кошмаре, лезли новые и новые аквалангисты.
В считанные секунды Фумио окружили, схватили за руки за ноги и с силой толкнули на один из опорных столбов беседки. Холодная сталь врезалась в запястья, и младший Намака понял, что его приковали наручниками к столбу.
Вдали Фумио услышал стрекот вертолетных турбин. “Еще не поздно, — подумал он. — Еще есть время”.
Гайдзин подошел к нему уверенными шагами, приблизил свое лицо почти вплотную, поднял руку и вдруг, одним резким движением, сорвал с лица собственную кожу!
Фумио чуть не задохнулся от ужаса, когда увидел, как натянулась и лопнула кожа, как сползают с черепа клочья мышц и волос. Из-под маски показалось жуткое, изуродованное лицо, и Фумио сразу все понял. Кишечник его не выдержал, и он ощутил в воздухе зловоние собственного страха.
— Кацуда… — прошептал он.
Мертвое лицо чуть наклонилось в знак согласия. Куски искусственной кожи клочьями свисали с него, и от этого лицо Кацуды напоминало гниющее лицо прокаженного.
Создавалось впечатление, будто живые ткани тоже шелушатся и отстают от костей. Кацуда словно разлагался, гнил заживо.
— Да, — сказал Кацуда. — Я — твоя погибель.
Фумио почувствовал резкий запах жидкости еще до того, как его облили ею с ног до головы. Теперь ему стало ясно, какой конец его ждет.
Рев вертолетов стал громче. Он заполнил собой все пространство, над садом повисли две черные тени, и с одной из машин упали вниз десантные тросы.
Кацуда стоял на некотором расстоянии от беседки, и один из аквалангистов протянул ему короткий картонный цилиндр. В следующее мгновение в руке Кацуды вспыхнул ослепительно-розовый свет.
Луч пламени метнулся к отчаянно рвущемуся и вопящему от ужаса Фумио Намаке.
Характерная темная тень на мгновение заслонила сад и медленно опустилась среди лужаек и кустов. Затем Фицдуэйн снова увидел Кацуду и Фумио.
Он пропустил несколько секунд и теперь не очень хорошо понимал, что происходит. Сначала из пруда появились аквалангисты, потом Фумио схватили и приковали к беседке; с этого момента целостная картина распалась на отдельные фрагменты.
Когда Фумио и Кацуда возникли перед окулярами его бинокля, в руке главаря якудза уже сверкнуло розовое пламя, и младший Намака вспыхнул как факел. И он сам, и беседка, и самая земля под ногами должно быть насквозь пропитались высокооктановым бензином или топливом для угольных фонарей, так как пламя взметнулось неожиданно высоко и яростно. В считанные секунды оно охватило соломенную крышу беседки и забушевало вовсю.
— Эл, сними Кацуду. Чифуни, бей по аквалангистам.
Кацуда торжествующим жестом поднял вверх сжатые кулаки.
Он стал куромаку!
Фигура Кацуды поместилась точно между рисками телескопического прицела. Лонсдэйл плавно потянул спусковой крючок.
— Банзай! Банзай! Банзай! — выкрикнул Кацуда, не замечая закипевшей вокруг него битвы между аквалангистами и “Яибо”, которые прибыли слишком поздно, чтобы спасти своего хозяина.
Лонсдэйл выстрелил. Пуля пятидесятого калибра, разработанная в начале второй мировой войны для борьбы с танками, попала Кацуде в грудь и взорвалась, в клочья разнося сердце и легкие, круша ребра и позвоночник. Все, что осталось от Кацуды после взрыва, было отброшено назад, туда, где, объятое нестерпимым жаром, корчилось и горело тело Фумио Намака.
Два старых врага горели в одном огне.
Первый вертолет “Хьюи” приземлился на самой большой поляне в саду, как раз между колодцем и пылающей беседкой. Размах лопастей несущего винта “Хьюи” был равен почти пятидесяти футам, поэтому второй вертолет сесть уже не мог. Он завис на высоте двадцати футов над садом, и четверо террористов проворно спустились по тросам вниз. Остальные остались в салоне, поливая мечущихся внизу аквалангистов огнем из ручного оружия.
Чифуни тоже стреляла довольно часто. Под ее выстрелами упали трое якудза в прорезиненных костюмах, но уцелевшие успели укрыться, и Чифуни нажимала на спусковой крючок гораздо реже, выискивая подходящие цели.
Один аквалангист укрылся за высоким, в человеческий рост, декоративным каменным светильником, высеченным из вулканического базальта, но выпущенная из “магнума” пуля прошила камень насквозь и поразила спрятавшегося за ним человека.
Еще один аквалангист бросился в пруд и был уже на глубине шести дюймов, когда пуля попала ему в затылок.
Чифуни считала, что эффективность операции была сильно снижена ограничением огневой мощи дирижабля, но правила охоты были неумолимы. Они находились над плотно населенным городом. Автоматический огонь из винтовок, не говоря уже о гранатометах и тяжелых пулеметах, исключался напрочь — в этом вопросе Паук был тверд как скала. Просто чудо, что он не запретил Лонсдэйлу использовать его “лайт фифти” — пуля пятидесятого калибра пробивала кирпич, бетон и листовую сталь, и хорошо известен был случай, когда она прошила насквозь шесть деревянных домов.
Фицдуэйн попытался проанализировать положение. Пожалуй, настал тот момент, когда можно поручить дальнейшее Пауку и его людям. Дирижабль был превосходным наблюдательным пунктом, он дал им преимущество внезапности, однако кто-нибудь из якудза в любую минуту мог посмотреть вверх. Раньше это не имело большого значения, однако теперь, с появлением вертолетов, их увеселительная прогулка могла закончиться плачевно.
При попутном ветре дирижабль мог развивать скорость чуть больше семидесяти миль в час, вертолет же способен был мчаться со скоростью ста тридцати миль. Набирать высоту оба типа летательных аппаратов могли примерно с одинаковой скоростью; как ни смешно, но их дирижабль имел над “Хьюи” даже небольшое преимущество, однако, когда дело касалось маневренности, то тут не могло быть никакого сравнения. Вертолет намного превосходил неповоротливый воздушный корабль. Раздумывать же о том, кто из них представлял собой лучшую мишень, даже не приходилось. Пора было уносить ноги.
— Паук-сан! — позвал Фицдуэйн в микрофон, от волнения напрочь позабыв о протоколе.
Заместитель начальника Столичного департамента полиции и весь его штаб в немом изумлении уставились на динамики громкоговорителя.
— Гайдзин, — сквозь зубы пробормотал Паук. — Варвар… Что он может знать о хороших манерах?!
Присутствующие с облегчением переглянулись. Начальник полиции с честью выбрался из опасной ситуации, которая могла подорвать его авторитет. Статус-кво было восстановлено.
— Фицдуэйн-сан, прием, — отозвался Паук, нажимая на кнопку микрофона.
— Мы хотим попытаться поджечь совершивший посадку вертолет, — сообщил ирландец. — А потом на всех парах уносить ноги. Связываться со вторым вертолетом слишком опасно, если вы только не хотите спалить центр города. Надеюсь, что наш противник думает то же самое.
— Вас понял, — сказал Паук. — Мы начнем штурм через тридцать секунд.
Он отдал необходимые распоряжения, и внутреннее кольцо “Кидотаи”, усиленное бронемашинами, начало сжиматься вокруг особняка Ходамы.
— Эл, бей по двигателю и топливным бакам, — распорядился Фицдуэйн. — Чифуни, попробуй снять пилота. Я не хочу, чтобы эта птичка взлетела.
Лонсдэйл знал, что пуля из его винтовки прошьет “Хьюи” насквозь, но ему необходимо было попасть в важный узел. Он сосредоточился на турбине, расположенной прямо под несущим винтом, и выпустил одну за другой пять пуль. Он был уверен, что не промахнулся, однако разрывные бронебойные снаряды почему-то не произвели никакого эффекта. Со страхом он увидел, как вертолет отрывается от земли. Тогда он приник к прицелу и стрелял до тех пор, пока в магазине не кончились патроны.
Чифуни тоже выпустила по пилоту почти полный магазин.
“Хьюи” поднялся футов на пятнадцать, потом накренился и врезался в горящую беседку. Через несколько секунд раздались мощные взрывы — это взорвались топливные баки, воспламененные зажигательными пулями Лонсдэйла и бушующим вокруг пожаром.
Головной бронетранспортер полицейских сил протаранил запертые ворота и оказался в саду. На башне его заговорил крупнокалиберный пулемет.
Следом за ним ворвались еще две машины. Под их прикрытием в сад проникла штурмовая группа “Кидотаи” в касках и бронежилетах.
Террористы сражались до последнего, и были все перебиты.
Оставшиеся в живых якудза в своих лягушачьих гидрокостюмах подняли руки.
Рейко Ошима — главарь “Яибо” — сидела в кресле второго пилота в зависшем над садом вертолете. Она первой заметила пробоины от крупнокалиберных пуль Лонсдэйла, появившиеся в двигательном отсеке приземлившегося вертолета.
Она сразу поняла, откуда стреляют.
— ВВЕРХ И В СТОРОНУ! — рявкнула она в микрофон интеркома. — ИНАЧЕ ИЗ НАС СДЕЛАЮТ МЯСНОЕ РАГУ… КАК ИЗ ЭТОГО ИДИОТА! ЖИВО ПОДНИМАЙСЯ — КТО-ТО СТРЕЛЯЕТ ПО НАС СВЕРХУ.
Испуганный ее истошным криком и прогремевшими внизу взрывами пилот слишком сильно налег на педали. Хвост вертолета заметался из стороны в сторону, а нос опасно опустился. Вертолетчики называли это “пляской святого Хьюи”.
Наконец машина выровнялась, шарахнулась в сторону от поля боя и поползла вверх на максимальной тяге.
Рейко Ошима оглядывала небо в поисках источника огня. Она высматривала полицейский или военный вертолет, поэтому поначалу не обратила на дирижабль никакого внимания. Ничего не увидев, Рейко задумалась. Полицейский вертолет ни за что не убрался бы отсюда до тех пор, пока внизу творится черт знает что.
Она отлично представляла себе, как поступила бы полиция, заметив ее в воздухе. Японские полицейские могли кого угодно свести с ума своей пунктуальностью и приверженностью к стандартным процедурам. Полицейский вертолет, окажись он в воздухе, должен был приблизиться к ее машине и пойти параллельным курсом. Какой-нибудь кретин в начищенном и отглаженном мундире высунулся бы из кабины и через мегафон предложил бы сдаваться. Вот тут-то она и вышибла бы его дурацкие мозги, чтобы объятая пламенем машина рухнула на Гинзу или какой-нибудь другой густонаселенный квартал. Рейко Ошима прекрасно знала, как устроены мозги простого японского полицейского, и вот уже на протяжении нескольких лет пользовалась этим знанием, чтобы уходить от преследования.
Неужели все-таки дирижабль?
Никогда раньше она не думала о дирижабле — огромный баллон с газом давно стал привычной частью панорамы неба над Токио — совсем как облака в дождливый сезон. Ни разу и ни по какому поводу она не задумывалась о дирижабле, но сейчас она сосредоточила на огромном, медленно дрейфующем в небе корабле все свое внимание.
Дирижабль медленно удалялся.
Рейко Ошима считала невероятным, чтобы токийские копы решились даже подумать о стрельбе над кварталами, где находились резиденции самых влиятельных людей Японии, однако она просто не принимала в расчет этого гайдзина, Фицдуэйна. Он уже продемонстрировал, что способен на дерзкое, нестандартное мышление. Засада на борту дирижабля была как раз в его стиле.
Легкая дрожь пробежала по ее телу, когда она задумалась о значении происходящего в саду Ходамы.
Гайдзин все еще жив.
Пока вертолет кружил над садом, Рейко заметила внизу Кацуду, но никакого Фицдуэйна там не было.
Но он должен был быть там. Если это была ловушка, то Фицдуэйн выполнял в ней роль приманки. Но разве не могло быть так, что, заманив врага в капкан, он предпочел отступить и наблюдал теперь за развитием событий из какого-нибудь безопасного укрытия? Несмотря на всю свою дерзость и завидное мужество, гайдзин был далеко не дурак.
Неожиданно ей стал очевиден весь план Фицдуэйна. Он ловко использовал силу своих противников, столкнув их друг с другом в истребительной войне. Гайдзин был не только наживкой, он стал катализатором этой бойни. Даже дальновидный и осторожный Фумио Намака поддался на его уловку, ослепленный своим желанием отомстить убийце брата. Даже Кацуда пошел на поводу гайдзина, сжигаемый жаждой мести и стремлением стать новым куромаку. Кто знает, какие еще силы были вовлечены в его план? Хуже всего было то, что ее собственная организация, “Яибо”, стремясь выполнить обязательства перед Фумио, почти в полном составе попалась в расставленные силки.
Сознание того, как ловко перехитрил их всех этот варвар, заставило Ошиму почувствовать желчное раздражение. Однако если она не ошиблась в расчетах, то в эти минуты Фицдуэйн должен был быть на борту дирижабля. Словно охотник, спрятавшийся в ветвях высокого дерева, он достиг того, чего хотел, — эффекта внезапности, однако главная его защита основывалась на том, чтобы остаться незамеченным. Наверняка он не предвидел, что его добыча тоже может летать.
Рейко Ошима почувствовала, как к ней возвращается уверенность. Это ей пришла в голову блестящая мысль угнать два вертолета японских сил самообороны. Несколько человек из “Яибо” научились водить вертолет во время подготовки в Ливии. Их инструктора, прибывшие из Северного Вьетнама, использовали захваченную технику южных, и поэтому “Яибо” были более или менее знакомы с “Хьюи”. Рейко уже несколько раз задумывалась, насколько полезна могла бы оказаться огневая мощь и скорость вертолетов во время террористических акций, и не видела никаких серьезных причин к тому, чтобы эти преимущества по-прежнему оставались на стороне властей.
Теперь “Яибо” и Фицдуэйн поменялись ролями. Охотник в своем укрытии сам станет дичью. Дирижабль был мишенью, по которой трудно промахнуться.
На этот раз “Яибо” взберутся повыше и оттуда атакуют.
Рейко Ошима указала своему пилоту на удаляющийся дирижабль. Пока они теряли время, разыскивая в небе несуществующий полицейский вертолет, дирижабль успел отойти на несколько миль, но наверстать упущенное было делом нескольких минут. Рейко знала, что “Хьюи” способен двигаться намного быстрее этого огромного мешка с гелием.
— Преследуем дирижабль, — распорядилась она. — Зайдешь ему сзади, так чтобы атаковать сверху вниз. Те, что сидят в гондоле, не смогут нас увидеть и не смогут открыть ответный огонь. Поспеши, я хочу сбить этот презерватив, пока он еще над городом.
“Да, — подумала она, — пропагандистское значение того, что мы уничтожим такой большой и хорошо заметный символ государственной власти прямо над японской столицей, может быть огромным”.
Пилот прибавил обороты, и “Хьюи”, опустив нос к земле как хорошая гончая, помчался над залитым светом неоновых реклам городом вслед за своей жертвой.
— Фицдуэйн-сан, — раздался в наушниках голос Паука. — Данные радара, подтвержденные визуальным наблюдением, свидетельствуют, что вертолет противника преследует дирижабль…
Последовало недолгое молчание, затем он добавил:
— По полученным сообщениям, с базы сил самообороны пять дней назад было угнано два вертолета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67