Тогда вокруг не было бы столько крови.Линдоп ничего не сказал.На голове сэра Гарри находилось четыре небольших отверстия округлой, чуть треугольной формы, расположенных очень близко друг к другу. Если их соединить, получился бы квадрат.— Входные пулевые отверстия? — спросил я не слишком уверенно — пороховых пятен видно не было.— Таково первоначальное заключение врача. И Кристи тоже так считает. Я склонен согласиться с ними.— Тело передвигали, — сказал я. — Или, по крайней мере, переворачивали. Я указал на засохшие струйки крови, спускавшиеся от уха к носу сэра Гарри. — Сила тяжести всегда направлена вниз, не так ли?Линдоп промычал что-то неопределенное.На ночном столике между кроватей стояли лампа с целлулоидным, совсем не пострадавшим от огня абажуром, термос, стакан; лежали вставная челюсть и очки для чтения — все было целым, как будто ничего особенного не произошло в этой спальне ночью.— У него мокрые бедра, — сказал я, показывая рукой. — Наверное, после смерти лопнул мочевой пузырь. Ваш фотограф уже был здесь, полковник? Сэр Гарри лежит на какой-то газете, может, она нам понадобится.— У нас сейчас нет штатного фотографа в отделе. Я посылал за двумя фотографами ВВС, сейчас они проявляют пленку. Еще здесь был художник, зарисовавший план пола.— Порядок. — Я отошел от кровати и обвел рукой вокруг. — Вам лучше опечатать эту комнату, прежде чем вы уничтожите все улики, полковник.Линдоп пожевал ртом, как будто пробуя что-то — что-то невкусное.— Мистер Геллер, как бы высоко я не ценил вашу проницательность... Я пригласил вас в «Вестбурн» не в качестве консультанта.— А в качестве кого тогда? Подозреваемого? Да я едва был знаком с Оуксом!Он покачал головой:— Вы — один из последних людей, видевших сэра Гарри живым. Я хочу знать, какого рода дела у вас с ним были.Я взглянул на своего работодателя. Кажется, он не возражал.— Он поручил мне следить за его зятем, чем я и занимался вчера весь день и ночью.Полковник оживился и резко подался вперед:— Следить? А зачем?Я пожал плечами.Подозревалась супружеская неверность со стороны графа. Сэр Гарри не особенно его любил, понимаете?— Проклятье, мне нужны детали!Я рассказал ему детали. Все — от встречи с графом в яхт-клубе до вечеринки с женами пилотов.— "Хаббардз Коттеджиз", — повторил Линдоп, нахмурившись. — Это ведь совсем близко отсюда, верно?— В двух шагах.— Значит, ночью де Мариньи проезжал мимо «Вестбурна»!— Ну да, и я тоже. Около часа — часа тридцати.Теперь он широко раскрыл глаза.— На обратном пути вы проследили его до самого дома на Виктория-стрит?— Нет. Я подумал, он не собирается к женщинам, и моя работа была закончена.Линдоп тяжело и презрительно вздохнул.— Для всех нас было бы лучше, если бы вы продержали графа де Мариньи в поле своего зрения чуть дальше.Я снова пожал плечами.— Ага. И еще я должен был скупить контрольный пакет «Ю. С. Стил» по центу за акцию.Голос из коридора позвал: «Сэр!»Черное лицо выглянуло из-за китайской ширмы.— Губернатор у телефона, сэр.Мы все — кроме Гарри Оукса — вышли из комнаты. Отправляясь говорить по телефону, Линдоп попросил меня задержаться еще на пару минут. Я сказал «конечно», и остался лениво стоять у подножия лестницы в окружении багамских полицейских. Я смотрел по сторонам, надеясь увидеть где-нибудь Марджори Бристол.Но вместо девушки я заметил Гарольда Кристи с удивленным выражением лица, уныло, как будущий отец, ожидающий двойню в родильном доме, бредущего по коридору.— Мистер Кристи, — произнес я, подходя к нему. — Я глубоко сожалею о вашей потере.Кристи, одетый так же неряшливо, как и вчера, сначала будто не узнал меня. Может, правда, он обезумел от горя.— А... Спасибо, мистер Геллер.— Я так понимаю, это вы нашли сэра Гарри. А где вы все это время были?Он нерешительно нахмурился.— Что вы имеете в виду?— До того, как вы нашли его, в семь утра?Теперь нерешительность исчезла, и его лицо выражало лишь смущение.— Я был здесь всю ночь.— Что!?Он щелкнул пальцами:— Я часто остаюсь ночевать у сэра Гарри. Этой ночью у него была небольшая вечеринка, она продолжалась довольно долго. А утром у нас была назначена встреча по поводу его овец.— Овец?Уголки его глаз и рта начали раздраженно подергиваться.— Сэр Гарри купил полторы тысячи овец на Кубе.— Что, для еды?— Здесь дефицит мяса, понимаете? Они паслись у него на лужайках загородного клуба.Все правильно, похоже на сэра Гарри.— А теперь, мистер Геллер, если вы не возражаете...— Но вы не были в соседней спальне, а? Мне показалось, там сегодня никто не ночевал.Он вздохнул.— Да, вы правы. Я спал в комнате прямо за ней.— Хорошо, но вы же были почти рядом, только в пяти метрах от него. Может, вы что-то слышали? Или видели?Кристи отрицательно покачал головой.— Я сплю, как убитый, мистер Геллер. Но этой ночью я бы все равно ничего не услышал из-за шторма.— Вы что, не слышали запаха дыма? Или шума борьбы?— К сожалению, нет, мистер Геллер, — сказал Кристи уже совсем раздраженно. — Теперь, если позволите, мне нужно позвонить.— Позвонить?— Да! — прорычал он. — Я старался успокоиться, когда вы пришли и начали разговор. Понимаете, еще никто не сообщил леди Оукс.Дверь за его спиной распахнулась, и в дом ворвался Альфред де Мариньи. Его темные волосы свешивались на лоб, широко раскрытые глаза дико вращались. Бородатый граф закричал:— Что здесь происходит? Кто главный?— Полковник Линдоп, — ответил я. Я больше не выслеживал графа. Незачем было прятаться дальше.— Гарольд, — выпалил де Мариньи, глядя на Кристи в упор, — что это за чертовщина? Джон Андерсон остановил меня у своего банка и сказал, что сэр Гарри убит!Кристи отрешенно кивнул и, протягивая руку в сторону гостиной, сказал:— Мне нужно сделать междугородный звонок.И он прошел в гостиную вместе с де Мариньи, одетым в синюю рубашку, широкие брюки без носков, идущим за Кристи по пятам.Я подошел ближе к двери, чтобы подслушать разговор Гарольда Кристи с леди Оукс, но ничего не смог разобрать. В коридоре было слишком шумно — не из-за полицейских, а из-за внушительной толпы хорошо одетых белых мужчин, стоящих внизу у кухни. Наверное, это были чиновники из местной администрации и деловые партнеры Оукса.Слишком много народа для места, где произошло убийство. Все, как в дурацком деле Линдберга; тогда все, даже его чертова собака, мотались взад-вперед.Я как будто смотрел немое кино: Гарольд Кристи говорил с леди Оукс по телефону, а де Мариньи неловко переминался с ноги на ногу рядом с ним. Наконец граф начал хлопать Кристи по плечу, как танцора, которому пора было выходить на сцену.Де Мариньи взял трубку.Кристи с заметной неприязнью наблюдал, как де Мариньи разговаривает со своей тещей. Он говорил громче, чем Кристи, но из-за сильного французского акцента я смог понять далеко не все. По-видимому, он выражал свои соболезнования и спрашивал леди Оукс, чем он может помочь.И по меньшей мере три раза (я разобрал это — он был более, чем настойчив) он просил ее, чтобы его жена, Нэнси, связалась с ним как можно скорее.Когда де Мариньи повесил трубку, он взглянул на Кристи, который повернулся к нему спиной и направился к коридору, а значит, и ко мне.— Но почему вы не позвали меня, Гарольд? Почему я узнаю обо всем на улице?Кристи пробормотал что-то, проходя мимо меня. Де Мариньи шел за ним по пятам.— Граф де Мариньи? — спросил откуда-то появившийся Линдоп. Он стоял перед ними как дорожный полицейский, останавливающий транспорт.Они остановились.— Мне очень жаль сообщать вам, но сэр Гарри Оукс мертв. Его убили сегодня утром.— Когда вы нашли тело? — спросил де Мариньи.— В семь утра.Де Мариньи хмуро взглянул на Линдопа.— Никто не хотел оскорблять вас, граф. Просто мы работали. Здесь совершено преступление.Де Мариньи сжал губы с мрачным выражением на лице. Потом он сказал:— Я требую, чтобы мне показали тело.— Нет, — мягко, но решительно сказал Линдоп. — Я предпочел бы, чтобы вы отправились домой, граф. И никуда не отлучайтесь: нам надо задать вам несколько вопросов.— Какого рода вопросы?— Сейчас я не могу вам этого сказать.— Какого черта «нет»?— Боюсь, у меня связаны руки.Гримаса раздражения исказила его лицо ищейки:— Губернатор вызвал двух полицейских детективов из Майами, вскоре они будут здесь и возглавят расследование.Это еще почему? Почему убийство в английской колонии будут расследовать американские полицейские? Говоря «губернатор», Линдоп имел в виду не кого иного, как самого бывшего короля Великобритании, герцога Виндзорского. Это его телефонный звонок прервал наш разговор наверху...Пока я обдумывал все это, двое мускулистых багамских полицейских спустились вниз по лестнице, неся прикрытые простыней носилки с телом Гарри Оукса. Другие полицейские держали для них дверь, пока они клали носилки на каталку и везли тело к ожидавшей «скорой помощи».Де Мариньи стоял рядом и нахмурившись смотрел на все это; кончик его носа вздрагивал, как у кролика. Потом он вышел вслед за носилками, будто еще раз заявляя о своих правах.Стоя на крыльце, я наблюдал, как граф в своем блестящем «Линкольне» проезжает по мокрой лужайке, объезжая припаркованные на дорожке машины. У ворот он даже обогнал машину «скорой помощи».— Вы свободны, — сказал Линдоп, дотрагиваясь до моего плеча. — Кто-нибудь из полицейских отвезет вас домой. Где вас можно найти?— В «Британском Колониальном».— Хорошо. Мы еще встретимся с вами сегодня для более подробной беседы.И он вошел в дом.Что за черт, а? Ладно, кажется, в любом случае пора было уезжать из «Вестбурна». Все равно, сэра Гарри больше не было дома. Глава 7 К полудню темное небо снова стало голубым и на нем появилось яркое, но не обжигающее солнце. Отсутствие обычной жары заставило удивленных любителей позагорать из «Британского Колониального» стремглав помчаться на песчаный пляж. Еще ранним утром персонал отеля подмел его, собрав все ветки и мусор, выброшенные штормом, и теперь пляж вновь был чистым, сияя на солнце. Изумрудное море мирно катило свои волны. Казалось, будто никакого шторма и не было.«Могила моряков», кафе отеля, выходило окнами на пляж. В самом кафе был низкий потолок, каменные стены и серый пол. Черный бармен в цветной рубашке смешивал напитки перед настенной фреской, изображающей моряка, крепко спящего в окружении достигших брачного возраста русалок и косяка прикольных рыб, совершающих предварительный осмотр тела.Я заказал себе бутерброд с превосходным мясом под острым соусом, оладьи с мясом и коктейль — напиток с апельсиновым соком, который улыбающийся бармен назвал «Багама-мама». Потом во внутреннем дворике я отыскал подходящий деревянный столик под пляжным зонтиком и принялся за свой обед, разглядывая хорошеньких девушек, загорающих на пляже. Иногда кто-то из них рисковал подняться и с разбега ринуться в воду.— Ты, должно быть, в раю, Геллер, — раздался высокий страстный голос.Я сразу узнал его по чуть заметному, очень сексуальному придыханию, но все равно повернулся, чтобы убедиться в реальности приятной неожиданности.На ее лице играла лукавая улыбка:— В Нассау полно хорошеньких девушек... разных одиноких жен пилотов ВВС. Ты, наверное не теряешь времени даром?— Элен, что ты делаешь в Нассау?Она сняла солнцезащитные очки, и я смог получше разглядеть ее. Маленькая женщина сорока лет с развитыми формами, она выглядела на добрый десяток лет моложе, частично благодаря хорошей наследственности, частично — веселому темпераменту.На ней была широкополая соломенная шляпа, завязанная оранжевыми лентами под подбородком, и белый халат поверх оранжево-белого купальника. Элен была почти незагорелой, пряди каштановых волос, выбивавшиеся из-под шляпки, щекотали ее грациозную шейку. Она совсем не пользовалась косметикой, да она и не была нужна: ее дерзко вздернутому носику, полным губам, румяным щекам и блестящим зеленым глазам с длинными ресницами позавидовала бы любая багамка.— Просто гуляю здесь после утреннего спектакля, — ответила она. — А ты?— Тоже. Садись! Ты уже пообедала?— Нет. Закажи мне что-нибудь. Салат с мясом мидий.— Сейчас.Я заказал ей салат. Я был рад снова видеть Элен Бек, которая широкой публике была известна под сценическим псевдонимом «Салли Ранд». Мы познакомились давно, в Чикаго, на Всемирной ярмарке, где я ловил карманников, а она делала себе имя и приносила немалый доход организаторам, выступая со стриптиз-балетом под ворохом пушистых страусовых перьев. Иногда она обходилась без перьев, скрываясь за особыми надувными шарами. Салли или Элен, как она предпочитала, чтобы я ее называл, — была разносторонней натурой.Я заказал ей салат и «Багама-маму». Она ела с аппетитом — поджаренное мясо мидий с острым лайковым соусом и специями и хрустящие жареные овощи быстро исчезали с ее тарелки. Но еще чаще она потягивала из своего стакана.— Как поживает Терк? — спросил я.Она поморщилась и сделала здоровенный глоток.Терк был ее мужем, наездником на родео, которого она встретила, когда готовила ревю «Обнаженное ранчо Салли Ранд». Они поженились в 1941, но с тех пор не все шло у них гладко. Последний раз я видел ее четыре месяца назад в Чикаго, и она была одна.— Я дала ему еще один шанс, но он все испортил. Сукин сын ударил меня, Геллер!— Ну и ну.— Я этого не стерпела и выставила ублюдка.Ее манера выражаться была такой же крутой, как выражение ее лица сейчас.— Знаешь, мне даже жаль его. Он не вынес всего этого и записался в авиацию; его подбили и комиссовали вчистую. Я хочу ухаживать за ним, но ведь теперь парень просто псих!— Конечно.Она взглянула на меня, и ее лицо прояснилось. Она наклонилась ко мне и нежно дотронулась до моей руки.— О, прости, Геллер. Я забыла, что ты тоже прошел через это.— Ничего, Элен.Она откинулась назад, и ее лицо снова стало несчастным.— Он слишком много пьет. Мне пришлось снова его выгнать. Боже, почему я не вышла за тебя, Геллер!— Я тоже удивляюсь время от времени.— Да, и часто?— Иногда.Она улыбнулась. Ее широкая улыбка была что-то.Мы проболтали с ней около часа. Не то чтобы у нас было много что вспомнить. Несколько месяцев назад в Чикаго мы тоже вспоминали об одном лете, проведенном вместе в далеком 1934 году. Некоторые воспоминания носили интимный характер, но теперь я и Элен больше не были любовниками. Настоящими, я имею в виду.Но мы всегда оставались друзьями.— Не думал, что ты станешь работать в Нассау в «мертвый сезон» — сказал я. — Теперь, во время войны, ночная жизнь слегка ограничена здесь, не так ли?Она пожала плечами. Она уже доела свою порцию и теперь курила сигарету.— Это было выступление в пользу фонда Красного креста. Ты же знаешь, какая я патриотка.Она действительно была патриоткой и поклонницей Франклина Делано Рузвельта, а еще мнимой интеллектуалкой, немного симпатизировавшей левым. Она вызвала к себе совсем иной интерес, когда высказалась в поддержку республиканцев во время гражданской войны в Испании. Кроме того, она была известна тем, что читала лекции в колледжах. Когда ее не арестовывали за оскорбляющее общественную нравственность поведение, конечно.— Похоже, ты становишься уважаемой особой в...— Если ты скажешь «в твоем возрасте», я врежу тебе по носу мидией, Геллер.— ...В наши нелегкие времена.Ее улыбку пересекла недовольная морщина.— Да, это так. Я уважаема здесь. В субботу вечером герцог и герцогиня Виндзорские сидели в первом ряду на моем шоу в «Принце Джордже».— У тебя шикарная публика, поздравляю.Она приподняла подбородок, элегантно выдохнув дым.— Они уважают не столько меня, сколько мои замечательные круглые шары.— У тебя всегда были замечательные...— Заткнись, Геллер. Круглые шары — это большие воздушные шарики, за которыми я танцую. Они сделаны по моим собственным инструкциям, и теперь их использует правительство Штатов для учебных мишеней...Я засмеялся, и она тоже.— Да, — произнес я. — Было очень патриотично со стороны герцога присутствовать на твоем шоу. Что, Уоллис не возражала?Я говорил, конечно, об Уоллис Симпсон, разведенной американке, ради которой Дэвид Виндзорский, бывший Эдуард Восьмой, нынешний губернатор Багам, оставил трон, чтобы жениться на «женщине, которую он любил»!— Уоллис все время хихикала. Честно говоря, кажется, герцогу было не по себе. Он ужасно смущался.— У этих бывших королей нет чувства юмора.— Естественно. Я слышала, он запретил прессе печатать о том, что Виндзоры были на моем шоу. Ну, запрет не распространяется на моего агента в Штатах.— Конечно, — щелкнул языком я. — Бедные королевские душки... изгнанные на эту тропическую Эльбу.Она игриво подняла выщипанные брови:— Ну знаешь, герцога всегда подозревали в том, что он — пронацист. Черчиллю пришлось выслать его из Европы, чтобы Гитлер не захватил его в плен и не восстановил на троне марионеточного Эдуарда Восьмого!— И что бы я делал без королевы варьете, посвятившей меня в высокую политику?Она стукнула меня по руке, но улыбалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40