Об этом много было в газетах — пару раз американские власти запрещали им пристать.Но она покачала головой и улыбнулась, как будто я был ребенком, только что рассказавшим ей какую-то дикую небылицу.— Аксель — нацист? Но это же нелепо. Он — очаровательный человек, Нат.— Ну, если вы так считаете...Одна ее бровь недоверчиво изогнулась.— Послушайте, это правда, это на Багамах его на время войны занесли в черный список, но...Я щелкнул пальцами.— Вот видите! По подозрению в симпатиях к коллаборационистам, не так ли?— Да, — поспешно ответила она. — Но это чушь.— И где же теперь наш очаровательный Аксель, как теперь его фамилия?— Он — Аксель, и вы же сами прекрасно знаете Куэрнавака. Он пережидает войну в одном из своих поместий.Я улыбался.— Так значит, здесь замешаны нацисты... Очень интересно.— Нат! Оставьте эту мысль — я точно знаю: Аксель — не нацист.— Откуда такая точность, миссис?Ее пристальный взгляд снова сверлил меня.— Папа не стал бы его другом, будь он нацистом. Поймите, хотя папа был очень аполитичен... как и большинство богатых людей, он считал себя выше политики... но он ненавидел нацистов. Да отец скорее связался бы с дьяволом! Он активно занимался нассаускими военными проблемами, а когда Гитлер объявил войну Англии, папа немедленно пожертвовал ВВС Британии пять «Спитфайеров». И он разрешил использовать свой аэродром...— Хорошо, хорошо, Нэнси. Может, вы и правы. А как насчет парня по имени Мейер Лански? Когда-нибудь слышали о таком?Она пожала плечами.— Нет.Я бегло описал ей его.— Может, когда-нибудь кто-то похожий приходил к вашему отцу?— Нет, никогда.— А может, приходили какие-нибудь американцы... непохожие на тех, кто обычно имел дела с вашим отцом? Кто-нибудь... подозрительный. С телохранителями, например?— Что, какой-то гангстер? Нет, вряд ли.Я не хотел углубляться с ней в детали, но все равно мне было интересно, какую связь с убийством имел Мейер Лански? Прошлым вечером он задавал мне колкие и вполне компетентные вопросы. Настолько компетентные, что я подумал, не предупреждает ли он меня, чтобы я держался подальше от этого дела?Стук в дверь прервал Нэнси. Я тоже поднялся и стоя допивал кофе, глядя на игроков в гольф и обдумывая возможное предостережение Лански, когда услышал голос Нэнси, а потом другой, более высокий голос. Вторая женщина была, очевидно, старше Нэнси, но обе говорили на повышенных тонах.Я подкрался и осторожно выглянул за дверь. Конечно, это было не мое дело, но по натуре я — шпион. И по профессии тоже.— Мама, — говорила Нэнси. — Но я не убежала!Я же оставила тебе записку, где меня искать и под каким именем. Иначе бы ты просто меня не нашла верно?Леди Юнис оказалась высокой, величественной, красивой и ужасно рассерженной женщиной. Она была чуть полновата, с властными широкими губами и не очень длинными пепельного цвета волосами. Одета, естественно, в черное, но слишком уж стильно: черное норковое манто, черная шляпка, черные очки и очень черные перчатки. Даже нейлоновые чулки — и те были черными.— Не говори со мной таким тоном, — отрезала она. — Думаешь, мне нравится разыскивать тебя? Нанимать ни свет, ни заря самолет...— Тебе вовсе не обязательно было разыскивать меня, мама. Я — совершеннолетняя, и я — замужняя женщина.— В следующий раз напомни мне об этом. — И леди Юнис вынула из своей, тоже черной, сумочки белый (!) носовой платок. Она закрыла им лицо, а Нэнси принялась виновато похлопывать ее по плечу.— Мама, — сказала она, кивая в мою сторону, — мы не одни...Леди Оукс быстро отняла платок от лица и сняла солнцезащитные очки. Ее глаза, в которых еще горели искорки гнева, были прозрачнее голубого неба. В свое время она, наверное, могла дать Нэнси сто очков вперед по части внешности.Как следует изучив меня, она почти без неприязни произнесла:— Кто вы, молодой человек?Забавное обращение. Ведь она была всего на пять или шесть лет старше меня.Я сказал ей и выразил свое почтение.— Вы — тот детектив, которого нанял мой муж, — сказала она и вдруг просияла. Она повернулась ко мне и протянула руку в перчатке. Я пожал ее, гадая, чем я обязан столь теплому приему. — Вы дали следствию чрезвычайно ценные показания против убийцы моего мужа, — сказала она. — И я хочу лично поблагодарить вас за это.— Мама! Мистер Геллер теперь работает на меня. Он докажет, что Фредди невиновен.Леди Оукс резко выпустила мою руку, как нечто отвратительное, но продолжала смотреть на меня тем же теплым взглядом.— Не вижу в этом юмора, — сказала она.— И я тоже, — признался я.— Мистер Геллер, — сказала Нэнси, — получил десять тысяч долларов за слежку за моим мужем. Но я не хочу, чтобы он выходил из дела. Он проведет собственное расследование и докажет невиновность Фредди.Леди Юнис улыбнулась быстрой иронической улыбкой.— Должна ли я так понимать, — спросила она, обращаясь к нам обоим и попеременно глядя то на меня, то на Нэнси, — что ты хочешь оставить мистера Геллера у дел, чтобы он отработал те деньги, которые заплатил ему твой отец?— Да! — возмущенно сказала Нэнси.— У меня есть другая идея, — сказала леди Оукс. Она смотрела прямо на меня. — Я поговорю с нашим адвокатом, мистером Фоскеттом, и, думаю, мы решим вашу маленькую проблему, мистер Геллер.— Подождите минутку! — сказал я. — Вы не можете обе запугивать меня одним и тем же адвокатом!— Мама, — начала Нэнси, и обе стали спорить. Ни одна из них не кричала, но обе возбужденно говорили одновременно.Я сунул два пальца в рот и издал такой свист, который заставил бы всю команду «Ринглинг Бразерс» замереть на месте.Обе женщины вздрогнули и взглянули на меня.— Есть предложение, — сказал я. Я посмотрел на Нэнси. — Ваша мама в чем-то права. Мой клиент в этом деле, в юридическом смысле слова, — ваш покойный отец.Леди Оукс довольно улыбнулась и кивнула, подтверждая мои слова. Она крест-накрест сложила руки на своей груди почтенной матроны.— Предположим, — сказал я леди Оукс. — Я стану работать на вашу дочь на следующих условиях: если я обнаружу улики, подтверждающие вину ее мужа, я не стану их скрывать. Они будут направлены представителям обвинения — прямо Генеральному прокурору.Вдова одобрительно улыбалась, но Нэнси нахмурилась и сказала:— Но...— Иначе, — снова обратился я к очаровательной миссис де Мариньи, — получится конфликт интересов. Мне придется выступить против вашего отца, который все-таки мой клиент.Нэнси задумалась над моей тирадой.— Я уверена, что Фредди невиновен. Поэтому вы не станете раскапывать ничего, что можно было бы использовать против него.— Вы так считаете? — спросил я.— И вы будете отчитываться передо мной, — продолжала Нэнси. — Теперь я — ваш клиент.— Да. Но — только с моим условием.— Что ж... Оно мне подходит, — нерешительно сказала Нэнси.— Оно подходит и мне, — вмешалась леди Оукс. Она посмотрела на свою дочь смягчившимся взглядом.— Мы никогда не будем врагами, ты и я. Я защищаю своего мужа, а ты — своего. Я надеюсь, ты поможешь ему.Теперь у Нэнси на глазах выступили слезы, она обняла свою мать, и та дружески похлопала ее по плечу. Пожалуй, несколько сильнее, чем обычно, но все-таки дружески.— Все, что мне нужно, — сказал я. — Это чтобы старина Фоскетт сочинил письмо, подтверждающее, что я работаю за мой десятитысячный гонорар. И еще в нем должно быть сказано, что когда я отработаю его, моя зарплата по-прежнему составит три сотни в день плюс расходы.До сих пор улыбавшаяся леди Оукс нахмурилась.— Решайте этот вопрос со своим клиентом сами, — она повернулась к дочери. — Увидимся в Нассау, дорогая.И исчезла за дверью, оставив нас одних. Глава 10 Такси высадило меня у «Интернейшнл Сиплейн Бейз» на Бискайском заливе, к югу от Майами, и я потащил свою дорожную сумку к тому, что могло бы показаться фешенебельным яхт-клубом с его подстриженными газонами и развевающимися вымпелами ВМФ, если бы не поток входящих и выходящих людей в синей униформе морской авиации. Вдоль дамбы толпились зеваки; некоторые из них, без сомнения, были туристами, но остальные — майамцы — тоже проводили этот солнечный день здесь, созерцая снижающиеся и взлетающие гидросамолеты, проносящиеся над самой водой. Рокот моторов, брызги вспенивавшейся воды и шум толпы на дамбе делали происходящее настоящим авиационным шоу.Судя по информации на доске объявлений в зале ожидания, мой самолет не опаздывал. Я знал, что Нэнси де Мариньи уже улетела предыдущим рейсом, но все равно оглядывался по сторонам, выясняя, нет ли среди тридцати пассажиров тринадцатичасового «Карибиан Клиппера» леди Оукс. Похоже, нет, и я был этому рад. Не то чтобы я испытывал к ней антипатию, нет — она была умной расчетливой женщиной с развитым чувством своего превосходства над другими, которое обычно появляется у продавщицы, вышедшей замуж за большие деньги, но перспектива провести рядом с ней час в салоне самолета меня не привлекала.Прокомпостировав свой билет и предъявив для проверки сумку, я вслед за маленьким широкоплечим мужчиной в ковбойке и твидовых штанах вышел из тоннеля на залитый солнцем причал. Я прошел за этим провинциалом в самолет, и оказалось, что его место было рядом — через салон, напротив моего. Он улыбнулся открытой улыбкой фермера или ранчера и спросил:— В первый раз летите на Багамы?У него оказался немного скрипучий, но все же располагающий к себе голос. Для человека, перешагнувшего за пятьдесят — об этом свидетельствовали морщины на его широком загорелом лице — у него был по-мальчишески энергичный взгляд. Глаза за золотой оправой очков щурились, когда он улыбался. Его темно-русые, седые на висках волосы были зачесаны назад.— Во второй за две недели, — ответил я.— Ого! Частенько летаете туда, а? По делам?— Я лечу туда второй раз в жизни, но — да, по делам.— Да нет, я так спросил, — сказал он, неловко улыбнувшись, и отвернулся, глядя в иллюминатор рядом с собой.Четыре двигателя взревели, люк закрылся, самолет сдвинулся с места и заскользил по воде. С полмили пилот вел его, рассекая волны залива в ожидании благоприятного ветра, а потом самолет вздрогнул и рванулся в небо. Я взглянул в боковой иллюминатор, но ничего не увидел: с лицевой стороны он был забрызган водой.В салоне находились в основном мужчины, с виду — бизнесмены. Я наклонился через проход и сказал провинциалу:— Интересно, много здесь репортеров?Он усмехнулся.— Летящих в Нассау освещать дело Оукса, имеете в виду? Да почти все. Включая и меня.— Вы — репортер?— В какой-то степени, — он протянул мне руку. — Гарднер. Друзья зовут меня Эрл.— Нат Геллер, — сказал я и обменялся с ним сильным рукопожатием. Пару секунд я рылся в памяти, а потом спросил:— Не Эрл Стенли Гарднер?— Он самый, — просиял он, явно польщенный тем, что я слышал его имя. — Читали что-нибудь из моего?— Извините, — сказал я. — Никогда не читаю детективные романы.— Что, не нравится?— Да нет, просто я занимаюсь расследованиями в жизни.— Серьезно?Мы оба говорили чуть громче обычного, перекрывая шум двигателей.— Я — президент «Детективного суперагентства» в Чикаго, — сказал я.Он сощурился, вспоминая. Потом он указал на меня пальцем:— Вы — Нат Геллер! Черт! Я должен был сразу вспомнить ваше имя.— Ну что вы.Но он лишь сокрушенно качал головой, криво улыбаясь.— Нет, я должен был вспомнить. О вас столько писали в связи с делом Линдберга. Вы же почти разделали Хауптмана!— "Почти" не считается.— Но они все же поджарили того парня на электрическом стуле. А еще вы были с теми, кто застрелил Диллинджера... и потом, тот скандал в профсоюзе киноактеров — он до сих пор еще в газетах. Да вы — ходячая сенсация! Я — чертов халтурщик, хотел бы я заполучить твои мозги, сынок.— Если вы и заполучите чьи-то мозги, мистер Гарднер, — это будут не мои. Поверьте.Он от души рассмеялся.— А почему автор детективов собирается освещать настоящее преступление?— Я — дрессированный тюлень «Хирст», — сказал он с усмешкой.— Дрессированный тюлень?— Знаете, эти многотиражные газеты всегда норовят заполучить какого-нибудь известного «эксперта» — но не газетчика — чтобы он живописал с их страниц такие крутые истории, как убийство Оукса. Они хотят, чтобы я все время оставался в Нассау, и во время суда рассказывал их читателям, как бы вел это дело Перри Мейсон.— Кто?Почему-то это позабавило его.— Главный герой моих романов.— А... — Теперь я вспомнил. — По-моему, я смотрел фильм, снятый по одной из ваших книг.— Очень плохой?— Да.— Старая история. Эти сукины дети в Голливуде сначала платят хорошие деньги за хорошую книгу, а потом придумывают тысячу разных штук, чтобы испортить ее.— Не думал, что такой удачливый писатель, как вы, захочет связываться с газетами.Он фыркнул от смеха.— Да я и не хотел. Когда они обратились к моему агентству, там знали, что я не стану заниматься такой чепухой, и сразу запросили неприемлемую цену. Но эта чертова «Хирст» надула нас и приняла условия!Что ж, «Хирст» посылает одного из популярнейших писателей Америки освещать дело Оукса не случайно. Значит, они полагают, что убийство сэра Гарри — не обычная дешевая сенсация, и рассчитывают, что процесс де Мариньи привлечет к себе немало внимания.Гарднер оказался энергичным, общительным человеком и составил мне хорошую компанию во время полета. Его ковбойское одеяние и загорелое лицо объяснялось просто: оказалось, у него было 400 акров земли и ранчо в Южной Калифорнии. Чаще всего он писал в небольшом автоприцепе, объезжая свои владения или путешествуя по Аризоне или Нью-Мексико.— Я — вольный писатель, — говорил он. — Это одна из редких профессий, когда можно делать свое дело и в дороге, куда бы ты ни направлялся.Когда-то я встречался с кое-какими литературными львами Чикаго, и некоторые из них, вроде Нелсона Альгрена или Уилларда Мотли, действительно опровергали богемные стереотипы. Но этот Гарднер откровенно считал свою работу писателя ремеслом, а не искусством.Он сказал, что в ближайшее время собирается вести в «Хирст» ежедневную рубрику о деле Оукса и одновременно работать над романом и готовить сценарий для одной из радиопостановок о Перри Мейсоне. Как и его вымышленный герой, Гарднер, несмотря на свою провинциальную внешность, был адвокатом, хотя и не практиковал больше.— Романы, радиопостановки, статьи в газетах... Черт, Эрл, как же вы справитесь со всем этим один?— Не знаю, как вначале, — сказал он. — Но через несколько дней ко мне приедут мои девочки.— ??— Мои секретарши. Их трое, и они — сестры. Прекрасные, как бутон розы, и быстрые, как удар бича. Я все диктую, Нат. Уже и не помню, когда последний раз печатал что-то сам.Мимо прошла стюардесса, и мы оба взяли кофе. Я раздумывал, сказать ему или нет, что я работаю над делом Оукса. Прежде чем я решил, он снова заговорил.— Итак, вы собираетесь защищать де Мариньи?— Но откуда вы...— Все просто, сынок. Ясно, что вы работаете не на обвинение. Для этого у них вроде есть двое майамских детективов. Зачем же еще Нат Геллер может лететь в Нассау, если не помогать защите де Мариньи, собирать доказательства его невиновности?Я только посмотрел на его широкое простое лицо фермера и покачал головой. Кто из нас двоих был детективом, черт возьми?— Правда, — я старался говорить как можно тише, чтобы меня не услышал ни один из репортеров. — Я работаю на Нэнси де Мариньи.— Бедная маленькая богатая девочка! Она правда так красива, как говорят?— Как бутон розы.Его брови взлетели вверх, но он продолжал улыбаться. Он всегда улыбался.— Как же чикагский коп ввязался в такое экзотическое дело, как это?Я рассказал ему сжатую версию событий, которую он с жадностью выслушал.Теперь выражение его лица стало скорее задумчивым.— Если бы я был втянут в такое... золотоискатель становится самым богатым парнем в Канаде... убийство в тропический шторм... ритуальное убийство... соблазнитель-граф и прекрасная юная жена... Я бы или прославился, или вылетел бы к черту из своего бизнеса.— Не забывайте и о том, что лучший друг жертвы спал в комнате в двух шагах от спальни, где произошло убийство.— Да, я помню. Я прочитал каждый репортаж из Нассау об этом деле и думаю, что эта часть его — самая подозрительная. А что вы скажете, если я предложу нам объединиться?— Мистер Гарднер... Эрл... Я думаю, это вряд ли возможно. Я думаю, мой клиент не поймет, если я стану работать рука об руку с прессой.Он нахмурился, но даже сейчас выражение его лица оставалось в чем-то приветливым.— Я — не чертова пресса! Посмотрите: всем этим репортерам лишь бы быстрее пройти таможенный досмотр, скорее попасть в бары своих отелей и надраться там. Но мы — вы и я — мы вместе могли бы сразу поехать в «Вестбурн» и все там осмотреть. Спорю с вами нас пустят туда без проблем.Я подумал об этом.— Я поеду туда в любом случае — с вами или без вас, — сказал он, искоса глядя на меня.— У вас есть здесь машина? — спросил я. К завтрашнему утру Нэнси обещала арендовать для меня автомобиль или предоставить машину из семейного гаража, но сегодня я был без колес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40