– Могу себе представить, что фантазия у них была неиссякаемая.
– Самая лучшая из них заключалась в том, чтобы выставить меня на аукцион – не в полное владение, а всего на полчаса. Я уже рассказывала тебе об этом… Мои хозяева были очень рассержены, потому что эта часть шоу тоже была публичной, и тут у них возникли разные проблемы. Кроме того, я была сильно исцарапана и им пришлось отпустить меня, чтобы я могла привести себя в порядок. Именно тогда они и заперли меня в ванне.
– Понятно, – сказал Рекс, который изо всех сил боролся с желанием немедленно отправиться в Инверкорон и избить до полусмерти первого, кто попадется ему под руку.
Но Регина вернулась домой, и это было самым главным, кроме того, несмотря на все испытания, она вернулась, став совсем другой личностью, гораздо более цельной, чем она была до своего путешествия.
– Я знала, что нахожусь на самом верхнем этаже, и что здание находится на берегу реки Корон. Им это тоже было известно. Мне кажется, что поскольку я ясно дала им понять, что не собираюсь кончать жизнь самоубийством, им даже в голову не могло придти, что я разобью окно и выпрыгну из него.
Рекс поднялся и, сев рядом с Региной, обнял ее.
– Почему ты это сделала? – спросил он.
– Ну, это была первая реальная возможность. Я была клоуном в цирке, представление пользовалось успехом, и входная плата была увеличена в три раза. Я становилась все более ценным имуществом, и у моих хозяев постоянно возникали бы все новые и новые идеи. Я знаю несколько трюков, благодаря которым они могли бы добиться желаемого результата – с истошным воплем я валялась бы в ногах у толпы и молила бы о пощаде… если бы, например, они напустили на меня крыс, или…
Регина содрогнулась.
– Рано или поздно они бы додумались и до этого. Вот я и воспользовалась первой представившейся мне возможностью.
Я успела все обдумать – если я не разобьюсь о здание или о какую-нибудь глыбу льда, которых полно в реке, мне придется переплыть ее, потому что иначе мне никак не добраться до Ворот – любой мост для меня, естественно, закрыт. Если бы в течение получаса было тепло, я легко добежала бы до Ворот, но, а если будет холодно, мне придется отнять у кого-нибудь теплокостюм. Вне всякого сомнения, этот кто-то умрет без костюма, но я надеюсь, ты понимаешь, почему меня это не особенно беспокоило.
– Да, – сказал Рекс и нежно погладил ее по волосам.
– Поэтому… я скинула шелковые тряпки на пол, потому что они только мешали бы мне, потом разбила окно кувшином, вылезла из него и бросилась как можно дальше вперед.
Прежде, чем я попала в воду, я поняла, что мне снова не повезло – в Инверкороне могло быть жарче, чем самым жарким летом, но в тот момент было страшно холодно. По крайней мере, я не попала ни на одну из ледяных глыб. Я так глубоко ушла под воду, что была уверена в том, что никогда больше не поднимусь на поверхность.
Рекс вспомнил о том, как она боялась воды.
– Холод был не таким страшным, как я ожидала. Во всяком случае, шевелиться я могла. Когда я сидела запертая на заснеженном дворе за несколько дней до этого, было гораздо хуже. Так что я поняла, что смогу доплыть до противоположного берега. Мне это удалось. Но когда я выбралась из воды в сгустившихся сумерках – Инверкорон освещается не очень хорошо – холод чуть не сбил меня с ног, и я едва могла идти, так сильно я дрожала. Тогда я поняла, что мне необходимо немедленно добыть теплокостюм, иначе я просто умру.
– Ты его добыла, – сказал Рекс.
– Да. Я не знаю, убила ли я того человека, или просто перепугала до полусмерти. Когда я увидела его лицо, мне стало легче – потому что я была уверена, что он был среди тех, кто приходил в балаган, чтобы плюнуть на меня.
У меня почти пропало чувство вины.
Все должно было закончиться тогда. Регина находилась уже меньше, чем в полумиле от Ворот, на улице потеплело, и Регина чувствовала себя вполне сносно в костюме с подогревом. Да и вообще, она проделала все так быстро, что была уверена в том, что опережает любую погоню, если ее и пришло кому-нибудь в голову организовать. И еще – она была в черном костюме, на окраине плохо освещенного города, в случае необходимости она вполне могла спрятаться.
И тем не менее, едва она прошла мимо последнего моста через Корон, как она услышала вопли беснующейся толпы и топот мчащихся по мосту людей. Вероятно, они услышали, как она разбила окно. И догадались, куда она направится…
Регина побежала. У нее, по крайней мере, было перед ними преимущество – она знала, куда бежит. Пошел снег и на мгновение ей показалось, что ей удастся оторваться от преследования. Потом ночь неожиданно прояснилась, снег прекратился так же неожиданно, как и начался, и Регина услышала ликующий вопль – ее увидели.
Оглянувшись через плечо, она споткнулась о корень какого-то дерева, быстро вскочила, но тут же поняла, что не может ступить на левую ногу, и тогда она решила, что все кончено – совсем не так, как ей этого хотелось.
Она остановилась и повернулась лицом к толпе. Сразу двадцать световых лучей вырвали ее из темноты – она без страха смотрела на толпу, потому что слишком сильно их всех презирала, чтобы бояться.
Регина улыбнулась.
Один из световых лучей дрогнул, потом другой. Толпа начала расходиться.
– Все было ненужно, – со вздохом проговорила Регина. – Разве ты сам этого еще не понял? На Лэндфоле нет Двадцатников, но когда я повернулась к ним лицом, они оказались беспомощными передо мной. Я могла не позволить тем подросткам избивать меня, я легко могла справиться с тем мерзким толстяком – надо было только посмотреть на него. Моих троих мучителей и даже тех, кто пришел на меня посмотреть, я могла заставить замолчать и бояться меня одним единственным взглядом. Мне совсем не надо было отчаиваться. Я же Двадцатник. Если бы я решила постоять за себя или бросить вызов, вместо того, чтобы склонив голову, надеяться набраться мужества, чтобы пережить еще несколько минут, со мной бы ничего плохого не произошло.
– А теперь ты изменилась.
– Нет, нет, – нетерпеливо проговорила Регина. – Дело не в этом. Если я и изменилась, то только из-за того, что поняла еще до того, как отправиться на Лэндфол.
– И благодаря тому, что произошло там, – сказал Рекс, и нежно поцеловал Регину. – Спасибо тебе.
– За что?
– За помощь. За то, что ты прошла через все это.
– И совершенно зря.
– Нет. Если бы ты вошла в Инверкорон как Двадцатник, заставляя всех склониться перед тобой, ты бы ничего или почти ничего не узнала.
– А это имеет значение? Ты считаешь, что это важно? Разве то, что нам удалось узнать, имеет какое-нибудь значение?
– Да, – ответил Рекс.
– Ну, тогда объясни мне.
– Это из области тех проблем, которые каждый должен решить для себя сам.
– А ты уже это решил?
– Да.
– Значит, Венера зря теряет время? Тебе уже известно, что она найдет на Нери?
– Нет, я бы не стал этого утверждать. Но я могу сделать несколько предположений – не более трех. Если она подтвердит мои подозрения, тогда ее наблюдения могут оказаться очень важными.
Регина довольно сердито высвободилась из его рук, и снова начала расхаживать по веранде.
– Если дело заключается в том, что ты хочешь таким образом проверить мои умственные способности, тогда можно сказать, что я потерпела неудачу. Впрочем, этого следовало ожидать, учитывая то, что со мной произошло на Лэндфоле…
– Ты вела себя на Лэндфоле просто потрясающе. Ты не находишь правильного ответа потому, что… хотя ты и изменилась, повзрослела, ты еще сохранила определенные привязанности…
– Если ты имеешь в виду Землю, так это прошло. Еще до того, как я согласилась отправиться на Лэндфол. Мне совершенно все равно, увижу я Землю еще когда-нибудь в своей жизни, или нет.
– Это хорошо, – сказал Рекс, – но дело совсем не в этом.
– Другая моя привязанность… ты мне нравишься. Очевидно, это звучит глупо, но…
– И это тоже, – улыбаясь проговорил Рекс, – не имеет к нашему вопросу никакого отношения. Ты забыла еще кое-что.
– Привязанности?
– Чистилище.
Регина промолчала. Она сидела, наклонив голову и сейчас никто не узнал бы в ней Двадцатника.
– И еще, – проговорил Рекс. – Венера.
– Венера? – Регина снова подняла голову и с сомнением рассмеялась. – Венера? Во мне нет ненависти к ней. Она хорошая, возможно, очень благородная. Я ею восхищаюсь, я даже жалею, что совсем на нее не похожа, но она никогда не станет моим лучшим другом.
– Не станет, – согласился Рекс, – но…
– Но что?
– Просто «но».
Регина пожала плечами.
– Я немного охрипла и устала. Вино мы допили, а Венера вернется только через несколько дней, а может быть недель. Меня тошнит от некоторых мужчин, но как ни странно, ты в эту категорию не попадаешь. Ты идешь спать или нет?
– Иду.
Гораздо позже они почти наверняка установили, что эта ночь положила начало беременности Регины.
Когда Венера вернулась с Нери, так случилось, что Рекс и Регина были оба больны. Они отравились консервами. Даже здесь, в их уютном мире, такое иногда случается. В результате Регина слишком крепко спала – у нее была высокая температура – и она не почувствовала, что Венера вернулась, а Рекс все равно не обладал такой способностью.
Поэтому, когда Рекс, едва передвигая ноги, спустился вниз на следующий день вечером, он встретил Венеру, которая устало переступила порог дома – она была завернута в бесформенный, длинный плащ с какими-то странными пятнами.
Несмотря на то, что он сам еле держался на ногах, Рекс бросился к ней, чтобы ей помочь, но она подняла руку, словно для того, чтобы остановить его.
– Я справлюсь сама, – сказала она. – Все в порядке.
Венера была как всегда прекрасна, хотя было видно, что она очень устала.
– Я побуду у себя два или три дня, – проговорила она, – но я могу одним словом дать определение Нери.
– Венера, прости, что мы не помогли тебе…
– Это неважно. Мне не нужна помощь, к тому же, благодарение богу, я вернулась. Я знаю, что у вас с Региной все в порядке. На самом деле, вы даже стали мне ближе, чем раньше.
Она с трудом добралась до лестницы, и Рекс едва удержался, чтобы не броситься ей на помощь. Венера никогда не позволяла ему к себе прикасаться – это могло произойти только случайно, когда они все втроем во что-нибудь играли, или если он оказывал ей мелкие знаки внимания.
– Если одним словом определить Нери, – сказала Венера, стоя у подножия лестницы, – то это слово будет «жестокость».
С беспокойством следя за тем, как Венера, опираясь о перила, тяжело поднималась по лестнице, Рекс подумал, что Регина в Инверкороне стала жертвой обычной злобы, а не жестокости.
Глава 9
В Лондоне была зима.
Все здесь казалось Рексу знакомым, хотя и каким-то отстраненным, словно он получил всю информацию через третьи руки. Он не смотрел на кафе и рестораны так, словно бывал в них когда-то с красивыми девушками, и в то же время, проходя по знакомым местам, Рекс чувствовал ностальгию. Он вспоминал Лондон так же, как Стандартный Английский, когда только приходил в себя после долгого сна в Чистилище – его знания были холодными, лишенными личных воспоминаний.
Подобное состояние, подумал Рекс, просто необходимо для того, что он должен сделать. Оно было создано совершенно сознательно.
До этого момента у него не возникало никаких трудностей. Ему не хотелось покидать Чистилище, а тем более Регину.
Было решено, что он должен один вернуться на Чатер и ждать там корабль. Теперь Рекс всем сердцем был согласен с тем, что Регине не следует больше рисковать с процедурой перехода, даже такого несложного, как до Чатера. И Регина согласилась, хотя и без особого энтузиазма, что Рекс, если сможет, должен отправиться на Землю. Венера осталась с Региной. Она уверила Рекса, что вполне сумеет справиться с любыми проблемами, которые могут возникнуть с беременностью Регины.
Да, он с сожалением покинул Чистилище и Регину, но никаких трудностей у него не возникло.
Корабль с Земли – быстрый, небольшой разведчик – появился в Хаосе точно по расписанию, и Рекс, впервые заявивший о том, что он Двадцатник, обнаружил, что может солгать о чем угодно и ему поверят. Как оказалось, лгать особенно не пришлось, если не считать того, что он выдал себя за Двадцатника с Чатера. Ему временно пришлось прикинуться Двадцатником, одним из тех, кого убили в самом начале.
Команда и группа наружного наблюдения не выказали особого удивления, когда узнали о том, что произошло. Скорее они были приятно поражены, когда обнаружили выжившего Двадцатника, который мог сэкономить их время и усилия, рассказав им о последних событиях в Хаосе. Так или иначе, но они согласились отвезти его на Землю, где он должен был сделать более подробный отчет для Отдела Образования и Науки, в Лондоне – не для Секции К, а для соседней секции в том же здании. Неудача одного проекта Отдела Образования и Науки не вызвала у него беспокойства о другом. Рекс был уже практически готов взять на себя полную ответственность за проект Limbo.
Когда он шел по слякотным улицам Лондонского Вэст Энда, Рекс подумал о том, что Регина сейчас находится лишь на шестом месяце, и у него есть все шансы успеть вернуться в Limbo еще до рождения ребенка – ему совсем не хотелось затягивать свое пребывание в Лондоне.
Лондон был одним из немногих музейных городов Земли, его центральная часть вот уже тысячу лет оставалась неизменной, а по старомодным улицам транспорт ходил лишь по крупным праздникам. Хотя улицы и сохранились с очень древних времен, это не были настоящие улицы старого Лондона, навеки замороженные на перекрестке времен – когда движение городского транспорта было сопряжено с немалыми опасностями. Когда человечество начало заселять самые дальние уголки галактики, по психологическим и политическим причинам было решено заморозить отдельные части Дома, Земли, так чтобы разлетающиеся во все стороны миллионы землян сохраняли некую связь со своим прошлым.
Лондон прикладывал отчаянные усилия, хотя и не слишком успешные, чтобы управиться с сотнями тысяч автомобилей и миллионами пешеходов. Оксфорд стрит, Пикадилли и Уайтхолл были широкими и открытыми, однако, они были безнадежно неадекватными до тех пор, пока все движение не было перенесено за городскую черту Лондона – теперь улицы были отданы в безраздельное владение пешеходам.
Все в городе осталось без изменения, так что туристы могли видеть мостовые, тротуары и канавы, хотя они уже давно перестали выполнять свои основные функции. С другой стороны, городские власти использовали новейшую технологию: фасады зданий, мостовые и тротуары подогревались, так что при снегопадах – в чем Рекс сейчас мог убедиться, когда через площадь Беркли шел в сторону Хилл стрит – снег моментально таял и вода стекала по эффективной системе водостока. Кроме того, метро существовало с незапамятных времен, было одной из достопримечательностей Лондона и, в конечном счете, заменило все остальные виды транспорта. Подземка была значительно усовершенствована, а путешественнику теперь надо было назвать место, куда он хотел попасть – остальное было уже делом компьютера, который сообщал, сколько нужно заплатить, на какой поезд сесть, а потом подсказывал на какой остановке выйти. Дальше приходилось идти пешком, но это расстояние никогда не превышало двести или триста ярдов. Для этого было разрешено построить дополнительно еще несколько сотен новых станций. В конце концов, нужно же было чем-то поступиться – ведь благодаря этому удалось избавиться от всех автобусов, машин, грузовиков и такси. Магазины (было решено, что Вэст Энд без магазинов уже не будет прежним Вэст Эндом) получали товары по отдельной, более глубокой системе подземных коммуникаций.
Одетый в шляпу, пальто, перчатки, строгий шерстяной костюм и кожаные туфли (все покупки были сделаны за счет Секции К), Рекс больше смотрел на людей, чем на окружающие исторические здания – он хорошо знал Лондон, но совсем не знал людей. Когда он был перенесен в Чистилище, все его связи с другими людьми были отсечены.
Рекс вдруг вспомнил о Буллане.
Меркурий не был музейным городом. В отличии от Лондонского Вэст Энда он имел чисто функциональное назначение и был построен с применением новейших достижений науки. И все же, люди, которые проходили мимо, даже не задерживаясь на нем взглядом, удивительным образом напоминали ему людей с Меркурия, хотя одеты они были совсем иначе. Здесь архаическая одежда не была униформой, но лондонцы предпочитали ее любой другой. Лишь изредка ему попадались молодые ребята, одетые современно, но Рекс был почему-то уверен, что либо они станут, как все, либо им придется покинуть Лондон.
Конечно, здесь не было детей, ведь этот район не только был музейным – здесь многие работали, но никто не жил, за исключением туристов и обслуживающего персонала.
Туристов было совершенно необходимо допускать сюда – иначе искомый результат не будет достигнут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
– Самая лучшая из них заключалась в том, чтобы выставить меня на аукцион – не в полное владение, а всего на полчаса. Я уже рассказывала тебе об этом… Мои хозяева были очень рассержены, потому что эта часть шоу тоже была публичной, и тут у них возникли разные проблемы. Кроме того, я была сильно исцарапана и им пришлось отпустить меня, чтобы я могла привести себя в порядок. Именно тогда они и заперли меня в ванне.
– Понятно, – сказал Рекс, который изо всех сил боролся с желанием немедленно отправиться в Инверкорон и избить до полусмерти первого, кто попадется ему под руку.
Но Регина вернулась домой, и это было самым главным, кроме того, несмотря на все испытания, она вернулась, став совсем другой личностью, гораздо более цельной, чем она была до своего путешествия.
– Я знала, что нахожусь на самом верхнем этаже, и что здание находится на берегу реки Корон. Им это тоже было известно. Мне кажется, что поскольку я ясно дала им понять, что не собираюсь кончать жизнь самоубийством, им даже в голову не могло придти, что я разобью окно и выпрыгну из него.
Рекс поднялся и, сев рядом с Региной, обнял ее.
– Почему ты это сделала? – спросил он.
– Ну, это была первая реальная возможность. Я была клоуном в цирке, представление пользовалось успехом, и входная плата была увеличена в три раза. Я становилась все более ценным имуществом, и у моих хозяев постоянно возникали бы все новые и новые идеи. Я знаю несколько трюков, благодаря которым они могли бы добиться желаемого результата – с истошным воплем я валялась бы в ногах у толпы и молила бы о пощаде… если бы, например, они напустили на меня крыс, или…
Регина содрогнулась.
– Рано или поздно они бы додумались и до этого. Вот я и воспользовалась первой представившейся мне возможностью.
Я успела все обдумать – если я не разобьюсь о здание или о какую-нибудь глыбу льда, которых полно в реке, мне придется переплыть ее, потому что иначе мне никак не добраться до Ворот – любой мост для меня, естественно, закрыт. Если бы в течение получаса было тепло, я легко добежала бы до Ворот, но, а если будет холодно, мне придется отнять у кого-нибудь теплокостюм. Вне всякого сомнения, этот кто-то умрет без костюма, но я надеюсь, ты понимаешь, почему меня это не особенно беспокоило.
– Да, – сказал Рекс и нежно погладил ее по волосам.
– Поэтому… я скинула шелковые тряпки на пол, потому что они только мешали бы мне, потом разбила окно кувшином, вылезла из него и бросилась как можно дальше вперед.
Прежде, чем я попала в воду, я поняла, что мне снова не повезло – в Инверкороне могло быть жарче, чем самым жарким летом, но в тот момент было страшно холодно. По крайней мере, я не попала ни на одну из ледяных глыб. Я так глубоко ушла под воду, что была уверена в том, что никогда больше не поднимусь на поверхность.
Рекс вспомнил о том, как она боялась воды.
– Холод был не таким страшным, как я ожидала. Во всяком случае, шевелиться я могла. Когда я сидела запертая на заснеженном дворе за несколько дней до этого, было гораздо хуже. Так что я поняла, что смогу доплыть до противоположного берега. Мне это удалось. Но когда я выбралась из воды в сгустившихся сумерках – Инверкорон освещается не очень хорошо – холод чуть не сбил меня с ног, и я едва могла идти, так сильно я дрожала. Тогда я поняла, что мне необходимо немедленно добыть теплокостюм, иначе я просто умру.
– Ты его добыла, – сказал Рекс.
– Да. Я не знаю, убила ли я того человека, или просто перепугала до полусмерти. Когда я увидела его лицо, мне стало легче – потому что я была уверена, что он был среди тех, кто приходил в балаган, чтобы плюнуть на меня.
У меня почти пропало чувство вины.
Все должно было закончиться тогда. Регина находилась уже меньше, чем в полумиле от Ворот, на улице потеплело, и Регина чувствовала себя вполне сносно в костюме с подогревом. Да и вообще, она проделала все так быстро, что была уверена в том, что опережает любую погоню, если ее и пришло кому-нибудь в голову организовать. И еще – она была в черном костюме, на окраине плохо освещенного города, в случае необходимости она вполне могла спрятаться.
И тем не менее, едва она прошла мимо последнего моста через Корон, как она услышала вопли беснующейся толпы и топот мчащихся по мосту людей. Вероятно, они услышали, как она разбила окно. И догадались, куда она направится…
Регина побежала. У нее, по крайней мере, было перед ними преимущество – она знала, куда бежит. Пошел снег и на мгновение ей показалось, что ей удастся оторваться от преследования. Потом ночь неожиданно прояснилась, снег прекратился так же неожиданно, как и начался, и Регина услышала ликующий вопль – ее увидели.
Оглянувшись через плечо, она споткнулась о корень какого-то дерева, быстро вскочила, но тут же поняла, что не может ступить на левую ногу, и тогда она решила, что все кончено – совсем не так, как ей этого хотелось.
Она остановилась и повернулась лицом к толпе. Сразу двадцать световых лучей вырвали ее из темноты – она без страха смотрела на толпу, потому что слишком сильно их всех презирала, чтобы бояться.
Регина улыбнулась.
Один из световых лучей дрогнул, потом другой. Толпа начала расходиться.
– Все было ненужно, – со вздохом проговорила Регина. – Разве ты сам этого еще не понял? На Лэндфоле нет Двадцатников, но когда я повернулась к ним лицом, они оказались беспомощными передо мной. Я могла не позволить тем подросткам избивать меня, я легко могла справиться с тем мерзким толстяком – надо было только посмотреть на него. Моих троих мучителей и даже тех, кто пришел на меня посмотреть, я могла заставить замолчать и бояться меня одним единственным взглядом. Мне совсем не надо было отчаиваться. Я же Двадцатник. Если бы я решила постоять за себя или бросить вызов, вместо того, чтобы склонив голову, надеяться набраться мужества, чтобы пережить еще несколько минут, со мной бы ничего плохого не произошло.
– А теперь ты изменилась.
– Нет, нет, – нетерпеливо проговорила Регина. – Дело не в этом. Если я и изменилась, то только из-за того, что поняла еще до того, как отправиться на Лэндфол.
– И благодаря тому, что произошло там, – сказал Рекс, и нежно поцеловал Регину. – Спасибо тебе.
– За что?
– За помощь. За то, что ты прошла через все это.
– И совершенно зря.
– Нет. Если бы ты вошла в Инверкорон как Двадцатник, заставляя всех склониться перед тобой, ты бы ничего или почти ничего не узнала.
– А это имеет значение? Ты считаешь, что это важно? Разве то, что нам удалось узнать, имеет какое-нибудь значение?
– Да, – ответил Рекс.
– Ну, тогда объясни мне.
– Это из области тех проблем, которые каждый должен решить для себя сам.
– А ты уже это решил?
– Да.
– Значит, Венера зря теряет время? Тебе уже известно, что она найдет на Нери?
– Нет, я бы не стал этого утверждать. Но я могу сделать несколько предположений – не более трех. Если она подтвердит мои подозрения, тогда ее наблюдения могут оказаться очень важными.
Регина довольно сердито высвободилась из его рук, и снова начала расхаживать по веранде.
– Если дело заключается в том, что ты хочешь таким образом проверить мои умственные способности, тогда можно сказать, что я потерпела неудачу. Впрочем, этого следовало ожидать, учитывая то, что со мной произошло на Лэндфоле…
– Ты вела себя на Лэндфоле просто потрясающе. Ты не находишь правильного ответа потому, что… хотя ты и изменилась, повзрослела, ты еще сохранила определенные привязанности…
– Если ты имеешь в виду Землю, так это прошло. Еще до того, как я согласилась отправиться на Лэндфол. Мне совершенно все равно, увижу я Землю еще когда-нибудь в своей жизни, или нет.
– Это хорошо, – сказал Рекс, – но дело совсем не в этом.
– Другая моя привязанность… ты мне нравишься. Очевидно, это звучит глупо, но…
– И это тоже, – улыбаясь проговорил Рекс, – не имеет к нашему вопросу никакого отношения. Ты забыла еще кое-что.
– Привязанности?
– Чистилище.
Регина промолчала. Она сидела, наклонив голову и сейчас никто не узнал бы в ней Двадцатника.
– И еще, – проговорил Рекс. – Венера.
– Венера? – Регина снова подняла голову и с сомнением рассмеялась. – Венера? Во мне нет ненависти к ней. Она хорошая, возможно, очень благородная. Я ею восхищаюсь, я даже жалею, что совсем на нее не похожа, но она никогда не станет моим лучшим другом.
– Не станет, – согласился Рекс, – но…
– Но что?
– Просто «но».
Регина пожала плечами.
– Я немного охрипла и устала. Вино мы допили, а Венера вернется только через несколько дней, а может быть недель. Меня тошнит от некоторых мужчин, но как ни странно, ты в эту категорию не попадаешь. Ты идешь спать или нет?
– Иду.
Гораздо позже они почти наверняка установили, что эта ночь положила начало беременности Регины.
Когда Венера вернулась с Нери, так случилось, что Рекс и Регина были оба больны. Они отравились консервами. Даже здесь, в их уютном мире, такое иногда случается. В результате Регина слишком крепко спала – у нее была высокая температура – и она не почувствовала, что Венера вернулась, а Рекс все равно не обладал такой способностью.
Поэтому, когда Рекс, едва передвигая ноги, спустился вниз на следующий день вечером, он встретил Венеру, которая устало переступила порог дома – она была завернута в бесформенный, длинный плащ с какими-то странными пятнами.
Несмотря на то, что он сам еле держался на ногах, Рекс бросился к ней, чтобы ей помочь, но она подняла руку, словно для того, чтобы остановить его.
– Я справлюсь сама, – сказала она. – Все в порядке.
Венера была как всегда прекрасна, хотя было видно, что она очень устала.
– Я побуду у себя два или три дня, – проговорила она, – но я могу одним словом дать определение Нери.
– Венера, прости, что мы не помогли тебе…
– Это неважно. Мне не нужна помощь, к тому же, благодарение богу, я вернулась. Я знаю, что у вас с Региной все в порядке. На самом деле, вы даже стали мне ближе, чем раньше.
Она с трудом добралась до лестницы, и Рекс едва удержался, чтобы не броситься ей на помощь. Венера никогда не позволяла ему к себе прикасаться – это могло произойти только случайно, когда они все втроем во что-нибудь играли, или если он оказывал ей мелкие знаки внимания.
– Если одним словом определить Нери, – сказала Венера, стоя у подножия лестницы, – то это слово будет «жестокость».
С беспокойством следя за тем, как Венера, опираясь о перила, тяжело поднималась по лестнице, Рекс подумал, что Регина в Инверкороне стала жертвой обычной злобы, а не жестокости.
Глава 9
В Лондоне была зима.
Все здесь казалось Рексу знакомым, хотя и каким-то отстраненным, словно он получил всю информацию через третьи руки. Он не смотрел на кафе и рестораны так, словно бывал в них когда-то с красивыми девушками, и в то же время, проходя по знакомым местам, Рекс чувствовал ностальгию. Он вспоминал Лондон так же, как Стандартный Английский, когда только приходил в себя после долгого сна в Чистилище – его знания были холодными, лишенными личных воспоминаний.
Подобное состояние, подумал Рекс, просто необходимо для того, что он должен сделать. Оно было создано совершенно сознательно.
До этого момента у него не возникало никаких трудностей. Ему не хотелось покидать Чистилище, а тем более Регину.
Было решено, что он должен один вернуться на Чатер и ждать там корабль. Теперь Рекс всем сердцем был согласен с тем, что Регине не следует больше рисковать с процедурой перехода, даже такого несложного, как до Чатера. И Регина согласилась, хотя и без особого энтузиазма, что Рекс, если сможет, должен отправиться на Землю. Венера осталась с Региной. Она уверила Рекса, что вполне сумеет справиться с любыми проблемами, которые могут возникнуть с беременностью Регины.
Да, он с сожалением покинул Чистилище и Регину, но никаких трудностей у него не возникло.
Корабль с Земли – быстрый, небольшой разведчик – появился в Хаосе точно по расписанию, и Рекс, впервые заявивший о том, что он Двадцатник, обнаружил, что может солгать о чем угодно и ему поверят. Как оказалось, лгать особенно не пришлось, если не считать того, что он выдал себя за Двадцатника с Чатера. Ему временно пришлось прикинуться Двадцатником, одним из тех, кого убили в самом начале.
Команда и группа наружного наблюдения не выказали особого удивления, когда узнали о том, что произошло. Скорее они были приятно поражены, когда обнаружили выжившего Двадцатника, который мог сэкономить их время и усилия, рассказав им о последних событиях в Хаосе. Так или иначе, но они согласились отвезти его на Землю, где он должен был сделать более подробный отчет для Отдела Образования и Науки, в Лондоне – не для Секции К, а для соседней секции в том же здании. Неудача одного проекта Отдела Образования и Науки не вызвала у него беспокойства о другом. Рекс был уже практически готов взять на себя полную ответственность за проект Limbo.
Когда он шел по слякотным улицам Лондонского Вэст Энда, Рекс подумал о том, что Регина сейчас находится лишь на шестом месяце, и у него есть все шансы успеть вернуться в Limbo еще до рождения ребенка – ему совсем не хотелось затягивать свое пребывание в Лондоне.
Лондон был одним из немногих музейных городов Земли, его центральная часть вот уже тысячу лет оставалась неизменной, а по старомодным улицам транспорт ходил лишь по крупным праздникам. Хотя улицы и сохранились с очень древних времен, это не были настоящие улицы старого Лондона, навеки замороженные на перекрестке времен – когда движение городского транспорта было сопряжено с немалыми опасностями. Когда человечество начало заселять самые дальние уголки галактики, по психологическим и политическим причинам было решено заморозить отдельные части Дома, Земли, так чтобы разлетающиеся во все стороны миллионы землян сохраняли некую связь со своим прошлым.
Лондон прикладывал отчаянные усилия, хотя и не слишком успешные, чтобы управиться с сотнями тысяч автомобилей и миллионами пешеходов. Оксфорд стрит, Пикадилли и Уайтхолл были широкими и открытыми, однако, они были безнадежно неадекватными до тех пор, пока все движение не было перенесено за городскую черту Лондона – теперь улицы были отданы в безраздельное владение пешеходам.
Все в городе осталось без изменения, так что туристы могли видеть мостовые, тротуары и канавы, хотя они уже давно перестали выполнять свои основные функции. С другой стороны, городские власти использовали новейшую технологию: фасады зданий, мостовые и тротуары подогревались, так что при снегопадах – в чем Рекс сейчас мог убедиться, когда через площадь Беркли шел в сторону Хилл стрит – снег моментально таял и вода стекала по эффективной системе водостока. Кроме того, метро существовало с незапамятных времен, было одной из достопримечательностей Лондона и, в конечном счете, заменило все остальные виды транспорта. Подземка была значительно усовершенствована, а путешественнику теперь надо было назвать место, куда он хотел попасть – остальное было уже делом компьютера, который сообщал, сколько нужно заплатить, на какой поезд сесть, а потом подсказывал на какой остановке выйти. Дальше приходилось идти пешком, но это расстояние никогда не превышало двести или триста ярдов. Для этого было разрешено построить дополнительно еще несколько сотен новых станций. В конце концов, нужно же было чем-то поступиться – ведь благодаря этому удалось избавиться от всех автобусов, машин, грузовиков и такси. Магазины (было решено, что Вэст Энд без магазинов уже не будет прежним Вэст Эндом) получали товары по отдельной, более глубокой системе подземных коммуникаций.
Одетый в шляпу, пальто, перчатки, строгий шерстяной костюм и кожаные туфли (все покупки были сделаны за счет Секции К), Рекс больше смотрел на людей, чем на окружающие исторические здания – он хорошо знал Лондон, но совсем не знал людей. Когда он был перенесен в Чистилище, все его связи с другими людьми были отсечены.
Рекс вдруг вспомнил о Буллане.
Меркурий не был музейным городом. В отличии от Лондонского Вэст Энда он имел чисто функциональное назначение и был построен с применением новейших достижений науки. И все же, люди, которые проходили мимо, даже не задерживаясь на нем взглядом, удивительным образом напоминали ему людей с Меркурия, хотя одеты они были совсем иначе. Здесь архаическая одежда не была униформой, но лондонцы предпочитали ее любой другой. Лишь изредка ему попадались молодые ребята, одетые современно, но Рекс был почему-то уверен, что либо они станут, как все, либо им придется покинуть Лондон.
Конечно, здесь не было детей, ведь этот район не только был музейным – здесь многие работали, но никто не жил, за исключением туристов и обслуживающего персонала.
Туристов было совершенно необходимо допускать сюда – иначе искомый результат не будет достигнут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22