К утру буря стихла, и солнце тускло светило сквозь
туманный покров, нависший над Лондоном. Шерлок Холмс уже
завтракал, когда я спустился вниз.
- Извините, что я начал без вас, - сказал он. - Я
предвижу, что мне придется много поработать по делу молодого
Опеншоу.
- Какие шаги вы собираетесь предпринять? - спросил я.
- Это в значительной степени зависит от результатов моих
первых расследований. Может быть, мне придется еще съездить в
Хоршем.
- Вы не собираетесь прежде всего поехать туда?
- Нет, я начну с Сити. Позвоните, и служанка принесет нам
кофе.
В ожидании кофе я взял со стола газету и стал бегло
просматривать ее. Я увидел заголовок, от которого у меня
похолодело сердце.
-Холмс, - воскликнул я, - вы опоздали!
- А-а! - сказал он, отставляя чашку.- Я опасался, что
так и будет. Как это произошло?-Он говорил спокойно, но я
видел, что он глубоко взволнован.
Мне бросилось в глаза имя Опеншоу и заголовок: "Трагедия у
моста Ватерлоо". Вот что было написано:
"Вчера между девятью и десятью вечера констебль Кук,
дежуривший у моста Ватерлоо, услышал крик о помощи и всплеск
воды. Однако ночь была очень темная, бушевала буря, так что,
несмотря на смелые попытки нескольких прохожих, оказалось
невозможным спасти тонувшего. Был дан сигнал тревоги, и с
помощью речной полиции тело удалось найти. Это был молодой
джентльмен, имя которого, как видно по конверту, найденному в
его кармане, Джон Опеншоу, проживавший вблизи Хоршема.
Предполагают, что он спешил к последнему поезду, отходившему со
станции Ватерлоо, и что в спешке при исключительной темноте
сбился с дороги и шагнул через край одной из маленьких
пристаней речного пароходства. На теле не было обнаружено
следов насилия, и не может быть сомнения в том, что покойный
оказался жертвой несчастного случая; это должно заставить
власти обратить внимание на состояние речных пристаней".
Несколько минут мы сидели молча. Я никогда не видел Холмса
таким угнетенным.
- Это наносит удар моему самолюбию, - сказал он наконец.
- Бесспорно, самолюбие мелкое чувство, но с этим ничего не
поделаешь. Теперь это становится для меня личным делом, и если
бог пошлет мне здоровье, я выловлю всю банду. Он пришел ко мне
за помощью, и я же послал его на смерть!
Он вскочил со стула, зашагал по комнате с пылающим
румянцем на бледном лице, нервно сжимая и разжимая свои
длинные, тонкие пальцы.
- Хитрые дьяволы! - выкрикнул он наконец. - Как им
удалось заманить его туда, вниз, к реке? Набережная не лежит по
дороге к станции. На мосту, конечно, даже в такую ночь было
слишком людно. Ну, Уотсон, посмотрим, кто в конечном счете
победит. Сейчас я пойду!
- В полицию?
- Нет, я сам буду полицией. Я сплету паутину, и пусть
тогда полиция ловит в нее мух, но не раньше.
Весь день я был занят своей медицинской практикой и
вернулся на Бейкер-стрит поздно вечером. Шерлок Холмс еще не
приходил. Было почти десять часов, когда он вошел, бледный и
усталый. Он подошел к буфету и, отломив кусок хлеба, стал жадно
жевать его, запивая большими глотками воды.
- Проголодались? - заметил я.
- Умираю от голода. Совершенно забыл поесть. С утреннего
завтрака у меня не было во рту ни крошки.
- Ничего?
- Ни крошки. Мне некогда было об этом думать.
- А как ваши успехи?
- Хороши.
- Вы нашли ключ?
- Они у меня в руках. Молодой Опеншоу недолго останется
неотмщенным. Знаете, Уотсон, поставим на них их собственное
дьявольское клеймо! Разве это плохо придумано?
- Что вы хотите сказать?
Он взял из буфета апельсин, разделил его на дольки и
выдавил на стол зернышки. Из них он взял пять и положил в
конверт. На внутренней стороне конверта он написал: "Ш.X. за
Д.О.". Затем он запечатал конверт и адресовал его: "Капитану
Джеймсу Келгуну, парусник "Одинокая звезда". Саванна,
Джорджия".
- Письмо будет ждать Келгуна, когда он войдет в порт, -
сказал Холмс, тихо смеясь. - Это ему обеспечит бессонную ночь.
Я уверен, что он сочтет письмо вестником той же судьбы, какая
постигла Опеншоу.
- А кто этот капитан Келгун?
- Вожак всей шайки. Я доберусь и до других, но он будет
первым.
- Как вы его обнаружили?
Он достал из кармана большой лист бумаги, сплошь
исписанный датами и именами.
- Я провел весь день над ллойдовскими журналами и
связками старых бумаг, прослеживая дальнейшую судьбу каждого
корабля, прибывавшего в Пондишерри в январе и феврале 83 года.
За эти месяцы было отмечено тридцать шесть судов значительного
водоизмещения; из них одно судно, "Одинокая звезда", сразу
привлекло мое внимание, так как местом отправления указан был
Лондон, между тем "Одинокая звезда" - это прозвище одного из
штатов Америки.
- Кажется, Техаса.
- Я не был в этом уверен, не уверен и сейчас. Но я знал,
что это судно должно быть американского происхождения.
- И что же?
- Я просмотрел записи прихода и ухода судов в Данди, и,
когда я обнаружил, что парусник "Одинокая звезда" был там в
январе 85 года, мои подозрения обратились в уверенность. Тогда
я навел справки относительно судов, находящихся в настоящее
время в Лондонском порту.
- И что же?
- "Одинокая звезда" прибыла сюда на прошлой неделе. Я
спустился к докам Альберта и узнал, что сегодня утром с ранним
приливом "Одинокая звезда" ушла вниз по реке, чтобы последовать
обратно в Саванну. Я телеграфировал в Гревзенд и узнал, что
"Одинокая звезда" прошла там недавно, и так как ветер
восточный, я не сомневаюсь, что она уже миновала Гудуин и
находится недалеко от острова Уайт.
- Что же вы теперь сделаете?
- О, Келгун теперь в моих руках! Он и два матроса, как я
узнал,- единственные американцы на корабле. Все остальные
финны и немцы. Я знаю также, что прошлую ночь все трое провели
не на судне. Это мне сказал грузчик, который работал на
погрузке "Одинокой звезды". Прежде чем парусник достигнет
Саванны, почтовый пароход доставит мое письмо, а телеграф
сообщит полиции в Саванне, что эти три джентльмена крайне нужны
здесь в связи с обвинением их в убийстве.
Однако в самых лучших человеческих планах всегда
оказывается какая-нибудь трещина, и убийцам Джона Опеншоу не
суждено было получить зернышки апельсина, которые показали бы
им, что другой человек, такой же хитрый и решительный, как они,
напал на их след.
В том году равноденственные штормы были очень
продолжительны и жестоки. Мы долго ждали из Саванны вестей об
"Одинокой звезде", но так и не дождались. Наконец мы узнали,
что где-то далеко, в Атлантике, видели разбитую корму корабля,
залитую волной; на ней были вырезаны буквы "О. 3.". Это все,
что суждено было нам узнать о судьбе "Одинокой звезды".
Перевод Н.Войтинской
Примечания
1 Гражданская война Южных и Северных штатов (1861 -
1865), окончившаяся победой северян над рабовладельческим Югом.
2 Генерал Ли командовал Южной армией. Джексон и Гуд -
генералы этой армии.
3 Кювье (1769-1832) - знаменитый французский ученый,
положивший начало палеонтологии (наука об ископаемых животных).

Артур Конан-Дойль. Союз рыжих
Это было осенью прошлого года. У Шерлока Холмса сидел
какой-то пожилой джентльмен, очень полный, огненно-рыжий. Я
хотел было войти, но увидел, что оба они увлечены разговором, и
поспешил удалиться. Однако Холмс втащил меня в комнату и закрыл
за мной дверь.
- Вы пришли как нельзя более кстати, мой дорогой Уотсон,
- приветливо проговорил он.
- Я боялся вам помешать. Мне показалось, что вы заняты.
- Да, я занят. И даже очень.
- Не лучше ли мне подождать в другой комнате?
- Нет, нет... Мистер Уилсон, - сказал он, обращаясь к
толстяку, - этот джентльмен не раз оказывал мне дружескую
помощь во многих моих наиболее удачных исследованиях. Не
сомневаюсь, что и в вашем деле он будет мне очень полезен.
Толстяк привстал со стула и кивнул мне головой; его
маленькие, заплывшие жиром глазки пытливо оглядели меня.
- Садитесь сюда, на диван, - сказал Холмс.
Он опустился в кресло и, как всегда в минуты задумчивости,
сложил концы пальцев обеих рук вместе.
- Я знаю, мой дорогой Уотсон, - сказал он, - что вы
разделяете мою любовь ко всему необычному, ко всему, что
нарушает однообразие нашей будничной жизни. Если бы у вас не
было этой любви к необыкновенным событиям, вы не стали бы с
таким энтузиазмом записывать скромные мои приключения... причем
по совести должен сказать, что иные из ваших рассказов
изображают мою деятельность в несколько приукрашенном виде.
- Право же, ваши приключения всегда казались мне такими
интересными, - возразил я.
- Не далее, как вчера, я, помнится, говорил вам, что
самая смелая фантазия не в силах представить себе тех
необычайных и диковинных случаев, какие встречаются в обыденной
жизни.
- Я тогда же ответил вам, что позволяю себе усомниться в
правильности вашего мнения.
- И тем не менее, доктор, вам придется признать, что я
прав, ибо в противном случае я обрушу на вас такое множество
удивительных фактов, что вы будете вынуждены согласиться со
мной. Вот хотя бы та история, которую мне сейчас рассказал
мистер Джабез Уилсон. Обстановка, где она произошла, совершенно
заурядная и будничная, а между тем мне сдается, что за всю свою
жизнь я не слыхал более чудесной истории... Будьте добры,
мистер Уилсон, повторите свой рассказ. Я прошу вас об этом не
только для того, чтобы мой друг, доктор Уотсон, выслушал
рассказ с начала до конца, но и для того, чтобы мне самому не
упустить ни малейшей подробности. Обычно, едва мне начинают
рассказывать какой-нибудь случай, тысячи подобных же случаев
возникают в моей памяти. Но на этот раз я вынужден признать,
что ничего похожего я никогда не слыхал.
Толстый клиент с некоторой гордостью выпятил грудь,
вытащил из внутреннего кармана пальто грязную, скомканную
газету и разложил ее у себя на коленях. Пока он, вытянув шею,
пробегал глазами столбцы объявлений, я внимательно разглядывал
его и пытался, подражая Шерлоку Холмсу, угадать по его одежде и
внешности, кто он такой.
К сожалению, мои наблюдения не дали почти никаких
результатов. Сразу можно было заметить, что наш посетитель -
самый заурядный мелкий лавочник, самодовольный, тупой и
медлительный. Брюки у него были мешковатые, серые, в клетку.
Его не слишком опрятный черный сюртук был расстегнут, а на
темном жилете красовалась массивная цепь накладного золота, на
которой в качестве брелока болтался просверленный насквозь
четырехугольный кусочек какого-то металла. Его поношенный
цилиндр и выцветшее бурое пальто со сморщенным бархатным
воротником были брошены тут же на стуле. Одним словом, сколько
я ни разглядывал этого человека, я не видел в нем ничего
примечательного, кроме пламенно-рыжих волос. Было ясно, что он
крайне озадачен каким-то неприятным событием.
От проницательного взора Шерлока Холмса не ускользнуло мое
занятие.
- Конечно, для всякого ясно, - сказал он с улыбкой, -
что наш гость одно время занимался физическим трудом, что он
нюхает табак, что он франкмасон1, что он был в Китае и что за
последние месяцы ему приходилось много писать. Кроме этих
очевидных фактов, я не мог отгадать ничего.
Мистер Джабез Уилсон вскочил с кресла и, не отрывая
указательного пальца от газеты, уставился на моего приятеля.
- Каким образом, мистер Холмс, могли вы все это узнать?
- спросил он. - Откуда вы знаете, например, что я занимался
физическим трудом? Да, действительно, я начал свою карьеру
корабельным плотником.
- Ваши руки рассказали мне об этом, мой дорогой сэр. Ваша
правая рука больше левой. Вы работали ею, и мускулы на ней
сильнее развиты.
- А нюханье табаку? А франкмасонство?
- О франкмасонстве догадаться нетрудно, так как вы,
вопреки строгому уставу вашего общества, носите запонку с
изображением дуги и окружности2.
- Ах да! Я и забыл про нее... Но как вы отгадали, что мне
приходилось много писать?
- О чем ином может свидетельствовать ваш лоснящийся
правый рукав и протертое до гладкости сукно на левом рукаве
возле локтя!
- А Китай?
- Только в Китае могла быть вытатуирована та рыбка, что
красуется на вашем правом запястье. Я изучил татуировки, и мне
приходилось даже писать о них научные статьи. Обычай окрашивать
рыбью чешую нежно-розовым цветом свойствен одному лишь Китаю.
Увидев китайскую монетку на цепочке ваших часов, я окончательно
убедился, что вы были в Китае.
Мистер Джабез Уилсон громко расхохотался.
- Вот оно что! - сказал он.- Я сначала подумал, что вы
бог знает какими мудреными способами отгадываете, а,
оказывается, это так просто.
- Я думаю, Уотсон, - сказал Холмс, - что совершил
ошибку, объяснив, каким образом я пришел к моим выводам. Как
вам известно, "Omne ignotum pro magnifico"3, и моей скромной
славе грозит крушение, если я буду так откровенен... Вы нашли
объявление, мистер Уилсон ?
- Нашел, - ответил тот, держа толстый красный палец в
центре газетного столбца. - Вот оно. С этого все и началось.
Прочтите его сами, сэр.
Я взял газету и прочел:
СОЮЗ РЫЖИХ во исполнение завещания покойного Иезекин
Хопкинса из Лебанона, Пенсильвания (США).
ОТКРЫТА новая вакансия для члена Союза Предлагается
жалованье четыре фунта стерлингов в неделю за чисто номинальную
работу. Каждый рыжий не моложе двадцати одного года,
находящийся в здравом уме и трезвой памяти, может оказаться
пригодным для этой работы. Обращаться лично к Дункану Россу в
понедельник, в одиннадцать часов, в контору Союза, Флитстрит,
Попс-корт, 7.
- Что это, черт побери, может означать? - воскликнул я,
дважды прочитав необычайное объявление.
Холмс беззвучно засмеялся и весь как-то съежился в кресле,
а это служило верным признаком, что он испытывает немалое
удовольствие.
- Не слишком заурядное объявление, как по-вашему, а? -
сказал он. - Ну, мистер Уилсон, продолжайте вашу повесть и
расскажите нам о себе, о своем доме и о том, какую роль сыграло
это объявление в вашей жизни. А вы, доктор, запишите,
пожалуйста, что это за газета и от какого числа.
- "Утренняя хроника". 27 апреля 1890 года. Ровно два
месяца назад.
- Отлично. Продолжайте, мистер Уилсон.
- Как я вам уже говорил, мистер Шерлок Холмс, - сказал
Джабез Уилсон, вытирая лоб, - у меня есть маленькая ссудная
касса на Сэкс-Кобург-сквер, неподалеку от Сити. Дело у меня и
прежде шло неважно, а за последние два года доходов с него
хватало только на то, чтобы кое-как сводить концы с концами.
Когда-то я держал двух помощников, но теперь у меня только
один; мне трудно было бы платить и ему, но он согласился
работать на половинном жалованье, чтобы иметь возможность
изучить мое дело.
- Как зовут этого услужливого юношу? - спросил Шерлок
Холмс.
- Его зовут Винсент Сполдинг, и он далеко не юноша.
Трудно сказать, сколько ему лет. Более расторопного помощника
мне не сыскать. Я отлично понимаю, что он вполне мог бы
обойтись без меня и зарабатывать вдвое больше. Но, в конце
концов, раз он доволен, зачем же я стану внушать ему мысли,
которые нанесут ущерб моим интересам?
- В самом деле, зачем? Вам, я вижу, очень повезло: у вас
есть помощник, которому вы платите гораздо меньше, чем платят
за такую же работу другие. Не часто встречаются в наше время
такие бескорыстные служащие.
- О, у моего помощника есть свои недостатки! - сказал
мистер Уилсон.- Я никогда не встречал человека, который так
страстно увлекался бы фотографией. Щелкает аппаратом, когда
нужно работать, а потом ныряет в погреб, как кролик в нору, и
проявляет пластинки. Это его главный недостаток. Но в остальном
он хороший работник.
- Надеюсь, он и теперь еще служит у вас?
- Да, сэр. Он да девчонка четырнадцати лет, которая
кое-как стряпает и подметает полы. Больше никого у меня нет, я
вдовец и к тому же бездетный. Мы трое живем очень тихо, сэр,
поддерживаем огонь в очаге и платим по счетам - вот и все наши
заслуги... Это объявление выбило нас из колеи, - продолжал
мистер Уилсон. - Сегодня исполнилось как раз восемь недель с
того Дня, когда Сполдинг вошел в контору с этой газетой в руке
и сказал :
"Хотел бы я, мистер Уилсон, чтобы господь создал меня
рыжим".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145