Кроме того Аврора лучезарно улыбается, в то время как у Ами ли
цо был напряженное и сосредоточенное.
Объявляют белый танец. Рэнди все еще пытается поймать взгляд Ами, когда в
идит перед собой миниатюрную пожилую филиппинку, которая спрашивает у А
вроры разрешение пригласить ее партнера. Та уступает его, словно жирный
фьючерсный контракт на товарно-сырьевой бирже. Рэнди и его дама танцуют
техасский тустеп под звуки ранних «Би-Джиз».
Ч Ну что, уже обрели богатство на Филиппинах? Ч спрашивает дама (имени е
е Рэнди не расслышал). Она ведет себя так, будто Рэнди обязан ее знать.
Ч Мы с партнерами изучаем деловые возможности. Не исключено, что богатс
тво впереди.
Ч Как я понимаю, вы хорошо считаете, Ч говорит дама.
Теперь Рэнди по-настоящему ломает голову. Откуда она знает? Наконец он пр
оизносит:
Ч Я хорошо знаю математику.
Ч Разве это не одно и то же?
Ч Нет, математики по возможности ничего не считают. Мы говорим о числах,
но стараемся как можно реже иметь с ними дело. Для этого есть компьютеры.
Дама не дает сбить себя с толку; у нее есть разученная роль.
Ч У меня для вас математическая задача.
Ч Давайте.
Ч Что даст следующая информация: пятнадцать градусов, семнадцать минут
, сорок одна целая тридцать две сотых секунды северной широты, сто двадца
ть один градус, пятьдесят семь минут, ноль целых пятьдесят пять сотых сек
унды восточной долготы?
Ч M-м... похоже на координаты. Северный Лусон?
Дама кивает.
Ч Вы хотите, чтобы я сказал, сколько это даст?
Ч Да.
Ч Наверное, это зависит от того, что там находится.
Ч Думаю, да. Ч До конца танца дама ничего больше не говорит, только хвали
т, как Рэнди танцует, что в такой же мере трудно интерпретировать.
ДЕВУШКА
В Брисбене все труднее и труднее найти квартиру Ч это стремительно раст
ущий город шпионов, австралийский Блетчли-парк. Есть Центральное бюро, р
азместившееся на ипподроме «Аскот», и совершенно другое учреждение в пр
отивоположной части города Ч Разведывательное бюро союзных войск. Сот
рудники ЦБ Ч в основном хилые математики, люди из РБСВ напоминают Уотер
хаузу бойцов подразделения 2702 Ч крепкие, загорелые и немногословные.
В полумиле от ипподрома «Аскот» он видит как раз такого малого. Парень с п
ятисотфунтовым вещмешком упругой походкой выходит из пряничного домик
а, с веранды машет полотенцем уютная старушка в переднике. Все как в кино:
не верится, что в нескольких часах лёта отсюда люди чернеют, как фотобума
га в проявителе оттого что анаэробные бактерии превращают их тело в злов
онный газ.
Уотерхауз не тратит времени на подсчеты: какова вероятность, что бездомн
ый криптограф окажется в нужном месте в ту самую секунду, когда освободи
лась комната. Дешифровщики терпеливо дожидаются удачного случая и ловя
т его на лету. Как только бравый парень скрывается за поворотом, он стучит
к хозяйке. Миссис Мактиг говорит (насколько Уотерхауз может разобрать ее
австралийский выговор), что ей нравится его вид. В голосе звучит неподдел
ьное изумление. Явно самое невероятное не то, что он пришел точно к освобо
дившейся комнате Ч это бы еще можно себе представить, Ч но что его вид пр
иглянулся хозяйке. Так Лоуренс Притчард Уотерхауз присоединяется к изб
ранной группе молодых людей (общим числом четыре), чей вид миссис Мактиг н
равится. Они спят по двое, в комнатах, где отпрыски миссис Мактиг выросли и
з самых умных и красивых детей, каких видел свет, во взрослых, лучше которы
х только английский король, Генерал и лорд Маунтбаттен.
Сосед Уотерхауза по комнате пока отсутствует. По его вещам Уотерхауз зак
лючает, что сейчас он гребет в черном каяке из Австралии на базу японског
о ВМФ в Йокосуке, где проникнет на борт линкора, голыми руками бесшумно ун
ичтожит команду, ласточкой нырнет в залив, отобьется от пары акул, сядет в
каяк и махнет назад в Брисбен глотнуть пивка.
На следующее утро, за завтраком, он знакомится с постояльцами из соседне
й комнаты. Это рыжеволосый британский флотский офицер, по всем признакам
Ч сотрудник Центрального бюро, и некий Хейлс, чью национальность опред
елить невозможно, поскольку он в штатском и молчит по причине тяжелого п
охмелья.
Уотерхауз выполнил свою миссию (как ее понимают в штабе у Генерала), нашел
жилье и теперь отирается у ипподрома «Аскот» и близлежащего борделя в по
исках занятия. Вообще-то он предпочел бы сидеть дома и заниматься новым п
роектом Ч высокоскоростной машиной Тьюринга. Однако его долг Ч работа
ть на победу. Кроме того, сосед, вернувшись с задания и увидев, что офицер с
идит дома и рисует электросхемы, наверняка отлупит Уотерхауза так, что м
иссис Мактиг перестанет нравиться его вид.
Центральное бюро, мягко выражаясь, не то место, куда можно прийти со сторо
ны, оглядеться, представиться и получить работу. Сама попытка войти туда
сопряжена с риском для жизни. По счастью, у него допуск «Ультра-Мега», самы
й высокий в мире.
Одна незадача: гриф настолько секретен, что само его существование Ч во
енная тайна, которую нельзя открывать, пока не найдешь кого-нибудь с допу
ском «Ультра-Мега». Таких во всем Брисбене двенадцать человек. Восемь со
ставляют верхушку командования, трое работают в Центральном бюро, двена
дцатый Ч Уотерхауз.
Он чувствует, что нервный центр расположен в старом борделе. Его охраняю
т дряхлые австралийские добровольцы с мушкетонами. Им в отличие от мисси
с Мактиг не нравится его вид. С другой стороны, они привыкли, что всякие ум
ники из далеких краев приходят с длинными нудными рассказами о том, как в
оенные перепутали приказы, посадили их не на тот корабль, не уберегли от т
ропических болезней, выкинули пожитки за борт, бросили их на произвол су
дьбы. Они не стреляют в Уотерхауза, но и внутрь его не пускают.
Два дня он торчит у входа и всем надоедает, пока случайно не сталкивается
с Абрахамом Синковым. Синков Ч ведущий американский криптоаналитик; он
помогал Шойну взламывать «Индиго». Они не то чтобы друзья, но мозги у них у
строены одинаково. В силу этого они члены одной семьи, насчитывающей все
го несколько сот рассеянных по всему миру представителей. Это в некоторо
м смысле тоже допуск, и получить его труднее, чем «Ультра-Мега». Синков вып
исывает Уотерхаузу новые бумаги с допуском высоким, но не настолько, что
бы его нельзя было показывать.
Уотерхауза ведут на экскурсию. Голые по пояс мужчины сидят в жестяных ба
раках, горячих от раскаленных докрасна радиоламп. Они ловят в эфире япон
ские сообщения и передают легиону молодых австралиек. Те набивают перех
ваты на перфокарты ЭТК.
Часть офицерского корпуса составляет отдел «Электрикал Тилл корпорейш
н», в полном составе переведенный сюда из Америки. Как-то в начале 1942 года о
ни переложили нафталином рубашки и синие костюмы, надели военную форму и
взошли на корабль до Брисбена. Ими командует подполковник Комсток, и он п
олностью автоматизировал процесс. Плотные стопки перфокарт загружают
в машины, расшифровки вылетают из печатающих устройств и отправляются в
соседний корпус нисеям Ч американцам японского происхождения и белым,
знающим японский язык.
Меньше всего здесь нужен Уотерхауз. Он начинает понимать, что сказал май
ор. Водораздел пройден. Шифры взломаны.
Это заставляет вспомнить Тьюринга. С самого возвращения из Нью-Йорка Ала
н дистанцировался от Блетчли-парка. Он переехал в радиоцентр Хэнслоп в С
еверном Бекингемшире Ч значительно более военизированное учреждение
, состоящее из бетона, антенн и проводов.
Тогда Уотерхауз недоумевал, почему Алан расстался с Блетчли. Теперь поня
тно, что тот испытал, когда процесс расшифровки поставили на поток. Вероя
тно, он чувствовал, что битва выиграна, а с ней и война. Для таких, как Генера
л, впереди Ч череда блестящих побед, но для Алана и теперь для Уотерхауза
Ч нудные будни. Увлекательно открывать электроны и находить формулы, оп
исывающие их движение; скучно применять эти принципы для создания элект
рических консервных ножей. Все дальнейшее Ч консервные ножи.
Синков отводит Уотерхаузу стол в борделе и начинает отправлять ему сооб
щения, которые не смогло расшифровать Центральное бюро. Несколько десят
ков японских кодов еще не взломаны. Может быть, расколов пару-тройку и нау
чив машины ЭТК их читать, Уотерхауз сократит войну на день или спасет одн
у жизнь. Это благородное дело, за которое он берется с энтузиазмом, но по с
ути оно мало отличает его от армейского мясника, который спасает жизни, с
облюдая в чистоте разделочные ножи, или инспектора шлюпок на флоте.
Уотерхауз разгадывает японские коды один за другим. Как-то даже летит в Н
овую Гвинею, где флотские водолазы достали кодовые книги с затонувшей яп
онской подлодки. Две недели живет в джунглях, пытаясь не умереть, потом во
звращается в Брисбен и принимается за нужную, но скучную работу с этими к
нигами. В один прекрасный день то, что работа скучна, отходит на задний пла
н.
В этот день он возвращается вечером с работы, поднимаете в свою комнату и
видит, что на верхней койке храпит здоровенный мужик. По комнате разброс
аны одежда и снаряжение, от которых идет густой серный запах.
Сосед спит двое суток, на третьи спускается к завтраку, обводит комнату ж
елтыми от хины глазами и представляется Смитом. У него странно знакомый
акцент, однако слова разобрать трудно потому что зубы беспрерывно стуча
т. Он садится и негнущейся, в свежих ссадинах рукой кладет на колени полот
няную салфетку. Миссис Мактиг так хлопочет вокруг него, что остальным му
жчинам хочется ее треснуть. Она наливает Смиту чая с большим количеством
сахара и молока. Он выпивает несколько глотков, просит прощения и выходи
т в сортир, где коротко и вежливо блюет. Потом возвращается, съедает яйцо в
смятку из рюмочки костяного фарфора, зеленеет, откидывается на стуле и д
есять минут сидит с закрытыми глазами.
Когда Уотерхауз вечером возвращается с работы, он ненароком забредает в
гостиную, где миссис Мактиг потчует чаем юную леди.
Гостью зовут Мэри Смит; она кузина его соседа, который лежит наверху, дрож
а и обливаясь потом.
Когда их знакомят, Мэри встает, что вообще-то не обязательно, но она не сал
онная барышня, а девушка из австралийской провинции. Мэри миниатюрна и о
дета в военную форму.
Это единственная женщина, которую Уотерхауз видел в жизни. И вообще един
ственный человек во Вселенной; когда она встает, чтобы пожать ему руку, пе
риферическое зрение отключается, как будто его затянуло в трубу. Черный
занавес сходится перед серебристым задником, сокращая космос до вертик
ального луча, колонны света, небесного софита, направленного на Нее.
Миссис Мактиг, зная свою партитуру, приглашает Уотерхауза сесть.
Мэри маленькая, светлокожая, рыженькая и очень стеснительная. Когда она
смущается, то отводит глаза и сглатывает; на шее выступает жилка. Это подч
еркивает разом беззащитность самой Мэри и белизну ее кожи Ч не мертвенн
ую бледность, а белизну совершенно иного рода. Уотерхауз не понял бы этог
о до поездки в Новую Гвинею, где все либо мертвое и разлагающееся, либо ярк
ое и опасное, либо скрытое и незаметное. Теперь он знает, что такая нежная
прозрачность слишком уязвима в мире яростно конкурирующих хищников. Он
а не могла бы просуществовать миг (не говоря уже о годах), если бы не заключ
енная внутри жизненная сила. Здесь, в южной части Тихого океана, где силы р
азрушения так сильны, это повергает в трепет. Кожа гладкая, как вода в озер
е, Ч свидетельство бьющей через край животной энергии. Лоуренсу хочется
прикоснуться к ней языком. Изгиб шеи, от ключицы до мочки уха, создан спец
иально, чтобы зарыться в него лицом.
Мэри ловит на себе его взгляд и снова сглатывает. Жилка напрягается, на мг
новение растягивая живую кожу, и тут же прячется, оставляя незамутненную
гладь. С тем же успехом можно было огреть его камнем по башке и завязать е
му член морским узлом. Наверняка это просчитанный ход. Однако очевидно, ч
то она еще ни с кем другим такого не проделывала, не то бы у нее на белом без
ымянном пальчике сияло золотое кольцо.
Уотерхауз начинает раздражать Мэри Смит. Она подносит чашечку к губам и
поворачивается, так что свет падает под другим углом. Последние остатки
его благоразумия рушатся в прах.
Наверху слышен грохот; видимо, ее кузен пришел в сознание.
Ч Простите, Ч говорит Мэри и выходит, оставив на память о себе лишь чаше
чку костяного фарфора.
ЗАГОВОР
Доктор Рудольф фон Хакльгебер немногим старше сержанта Бобби Шафто, но,
даже раздавленный горем, держится с определенной степенностью, которой
люди в окружении Шафто если и достигают, то годам к сорока. Его очки Ч кру
глые окуляры без оправы, словно вынутые из снайперского прицела. За ними
целая палитра ярких цветов Ч белесые ресницы, голубые глаза, красные жи
лки, веки черные и опухшие от слез. Тем не менее он чисто выбрит. Свет, прони
кая в крохотное окошко церковного подвала, подчеркивает крупные поры, ра
нние морщины, старые дуэльные шрамы. Он пытался прилизать волосы, но они н
е слушаются и все время падают на лоб. Поверх белой рубашки на нем очень дл
инное теплое пальто Ч в подвале холодно. Шафто несколько дней назад воз
вращался с ним в Норрсбрук и заметил, что долговязый фон Хакльгебер впол
не сносный спортсмен. Понятно, что грубые игры вроде регби исключаются. Ф
риц или альпинист, или фехтовальщик, или лыжник.
То, что фон Хакльгебер Ч педераст, удивило, но не смутил Шафто. Некоторые
морпехи в Шанхае держали дома куда больше китайских мальчиков, чем нужно
для чистки обуви, а Шанхай Ч не самое диковинное и далекое место, куда их
закидывало между войнами. Беспокоиться о морали можно в личное время, но
если все время думать, чем другие занимаются в спальном мешке, запросто п
рохлопаешь момент, когда пора стрелять по нипам из огнемета.
Анжело, пилота, похоронили две недели назад, и только сейчас Рудольф фон Х
акльгебер хоть немного оправился. Он снял домик за городом, однако сегод
ня пришел для встречи с Роотом, Шафто и Бишофом сюда, отчасти из страха пер
ед немецкими шпионами, которые якобы наблюдают за его домом. Шафто прине
с бутылку финского шнапса, Бишоф Ч буханку хлеба, Роот открыл банку рыбн
ых консервов. Фон Хакльгебер принес информацию. Все принесли сигареты.
Шафто курит много, пытаясь отбить запах плесени. Запах напоминает о том в
ремени, когда он сидел тут взаперти с Енохом Роотом, избавляясь от тяги к м
орфию. Как-то раз пастор спустился и попросил его не кричать, потому что на
верху пытаются провести венчание. Шафто и не знал, что кричит.
Рудольф фон Хакльгебер в некоторых отношениях говорит по-английски луч
ше, чем Шафто. Своим выговором он неприятно напоминает Бобби учителя по ч
ерчению, мистера Йегера.
Ч Перед войной я работал под началом Деница в Beobachtung Dienst кригсмарине. Мы взло
мали часть самых секретных кодов британского адмиралтейства еще до нач
ала боевых действий. Мне принадлежит определенный прорыв в этой области
, включая использование механических счетных устройств. Когда с началом
войны произошла значительная реорганизация, из-за меня передрались нес
колько больших начальников. В конечном счете я попал в Referat* [Сектор (
нем. ).] IVa группы IV, «Аналитический криптоанализ», которая входила в
Hauptgruppe* [Главная группа ( нем. ).] В, «Криптоанализ», находившуюся в
непосредственном подчинении у генерал-майора Эриха Феллгибеля, шефа
Wehrmachtnachrichtungenverbindungen*. [Управление военной контрразведки ( нем. ).]
Шафто оглядывается на остальных. Никто не смеется, даже не улыбается. Не р
асслышали, наверное.
Ч Еще раз можно? Ч просит Шафто, словно убеждая робкого приятеля повтор
ить у барной стойки классную шутку.
Ч Wehrmachtnachrichtungenverbindungen, Ч произносит фон Хакльгебер очень медленно, словно разучи
вая с ребенком стишок. Он смотрит на Шафто, несколько раз моргает и говори
т, посветлев: Ч Наверное, надо объяснить, как устроена иерархия немецкой
военной разведки.
Начинается КРАТКАЯ ОЗНАКОМИТЕЛЬНАЯ ЭКСКУРСИЯ В АД С ГЕРРОМ ДОКТОРОМ ПР
ОФЕССОРОМ ФОН ХАКЛЬГЕБЕРОМ.
Шафто слышит только первую пару фраз. Примерно когда фон Хакльгебер выры
вает листок из блокнота и начинает рисовать схему Тысячелетнего Рейха, с
Der Fьhrer'ом во главе, глаза у Шафто стекленеют, тело обмякает, уши глохнут, а сам
он стремительно несется вверх по глотке кошмара, словно не принятый жел
удком наркомана полупереваренный хот-дог. Ничего подобного с ним прежде
не случалось, но он точно знает, что именно такой должна быть экскурсия в а
д:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
цо был напряженное и сосредоточенное.
Объявляют белый танец. Рэнди все еще пытается поймать взгляд Ами, когда в
идит перед собой миниатюрную пожилую филиппинку, которая спрашивает у А
вроры разрешение пригласить ее партнера. Та уступает его, словно жирный
фьючерсный контракт на товарно-сырьевой бирже. Рэнди и его дама танцуют
техасский тустеп под звуки ранних «Би-Джиз».
Ч Ну что, уже обрели богатство на Филиппинах? Ч спрашивает дама (имени е
е Рэнди не расслышал). Она ведет себя так, будто Рэнди обязан ее знать.
Ч Мы с партнерами изучаем деловые возможности. Не исключено, что богатс
тво впереди.
Ч Как я понимаю, вы хорошо считаете, Ч говорит дама.
Теперь Рэнди по-настоящему ломает голову. Откуда она знает? Наконец он пр
оизносит:
Ч Я хорошо знаю математику.
Ч Разве это не одно и то же?
Ч Нет, математики по возможности ничего не считают. Мы говорим о числах,
но стараемся как можно реже иметь с ними дело. Для этого есть компьютеры.
Дама не дает сбить себя с толку; у нее есть разученная роль.
Ч У меня для вас математическая задача.
Ч Давайте.
Ч Что даст следующая информация: пятнадцать градусов, семнадцать минут
, сорок одна целая тридцать две сотых секунды северной широты, сто двадца
ть один градус, пятьдесят семь минут, ноль целых пятьдесят пять сотых сек
унды восточной долготы?
Ч M-м... похоже на координаты. Северный Лусон?
Дама кивает.
Ч Вы хотите, чтобы я сказал, сколько это даст?
Ч Да.
Ч Наверное, это зависит от того, что там находится.
Ч Думаю, да. Ч До конца танца дама ничего больше не говорит, только хвали
т, как Рэнди танцует, что в такой же мере трудно интерпретировать.
ДЕВУШКА
В Брисбене все труднее и труднее найти квартиру Ч это стремительно раст
ущий город шпионов, австралийский Блетчли-парк. Есть Центральное бюро, р
азместившееся на ипподроме «Аскот», и совершенно другое учреждение в пр
отивоположной части города Ч Разведывательное бюро союзных войск. Сот
рудники ЦБ Ч в основном хилые математики, люди из РБСВ напоминают Уотер
хаузу бойцов подразделения 2702 Ч крепкие, загорелые и немногословные.
В полумиле от ипподрома «Аскот» он видит как раз такого малого. Парень с п
ятисотфунтовым вещмешком упругой походкой выходит из пряничного домик
а, с веранды машет полотенцем уютная старушка в переднике. Все как в кино:
не верится, что в нескольких часах лёта отсюда люди чернеют, как фотобума
га в проявителе оттого что анаэробные бактерии превращают их тело в злов
онный газ.
Уотерхауз не тратит времени на подсчеты: какова вероятность, что бездомн
ый криптограф окажется в нужном месте в ту самую секунду, когда освободи
лась комната. Дешифровщики терпеливо дожидаются удачного случая и ловя
т его на лету. Как только бравый парень скрывается за поворотом, он стучит
к хозяйке. Миссис Мактиг говорит (насколько Уотерхауз может разобрать ее
австралийский выговор), что ей нравится его вид. В голосе звучит неподдел
ьное изумление. Явно самое невероятное не то, что он пришел точно к освобо
дившейся комнате Ч это бы еще можно себе представить, Ч но что его вид пр
иглянулся хозяйке. Так Лоуренс Притчард Уотерхауз присоединяется к изб
ранной группе молодых людей (общим числом четыре), чей вид миссис Мактиг н
равится. Они спят по двое, в комнатах, где отпрыски миссис Мактиг выросли и
з самых умных и красивых детей, каких видел свет, во взрослых, лучше которы
х только английский король, Генерал и лорд Маунтбаттен.
Сосед Уотерхауза по комнате пока отсутствует. По его вещам Уотерхауз зак
лючает, что сейчас он гребет в черном каяке из Австралии на базу японског
о ВМФ в Йокосуке, где проникнет на борт линкора, голыми руками бесшумно ун
ичтожит команду, ласточкой нырнет в залив, отобьется от пары акул, сядет в
каяк и махнет назад в Брисбен глотнуть пивка.
На следующее утро, за завтраком, он знакомится с постояльцами из соседне
й комнаты. Это рыжеволосый британский флотский офицер, по всем признакам
Ч сотрудник Центрального бюро, и некий Хейлс, чью национальность опред
елить невозможно, поскольку он в штатском и молчит по причине тяжелого п
охмелья.
Уотерхауз выполнил свою миссию (как ее понимают в штабе у Генерала), нашел
жилье и теперь отирается у ипподрома «Аскот» и близлежащего борделя в по
исках занятия. Вообще-то он предпочел бы сидеть дома и заниматься новым п
роектом Ч высокоскоростной машиной Тьюринга. Однако его долг Ч работа
ть на победу. Кроме того, сосед, вернувшись с задания и увидев, что офицер с
идит дома и рисует электросхемы, наверняка отлупит Уотерхауза так, что м
иссис Мактиг перестанет нравиться его вид.
Центральное бюро, мягко выражаясь, не то место, куда можно прийти со сторо
ны, оглядеться, представиться и получить работу. Сама попытка войти туда
сопряжена с риском для жизни. По счастью, у него допуск «Ультра-Мега», самы
й высокий в мире.
Одна незадача: гриф настолько секретен, что само его существование Ч во
енная тайна, которую нельзя открывать, пока не найдешь кого-нибудь с допу
ском «Ультра-Мега». Таких во всем Брисбене двенадцать человек. Восемь со
ставляют верхушку командования, трое работают в Центральном бюро, двена
дцатый Ч Уотерхауз.
Он чувствует, что нервный центр расположен в старом борделе. Его охраняю
т дряхлые австралийские добровольцы с мушкетонами. Им в отличие от мисси
с Мактиг не нравится его вид. С другой стороны, они привыкли, что всякие ум
ники из далеких краев приходят с длинными нудными рассказами о том, как в
оенные перепутали приказы, посадили их не на тот корабль, не уберегли от т
ропических болезней, выкинули пожитки за борт, бросили их на произвол су
дьбы. Они не стреляют в Уотерхауза, но и внутрь его не пускают.
Два дня он торчит у входа и всем надоедает, пока случайно не сталкивается
с Абрахамом Синковым. Синков Ч ведущий американский криптоаналитик; он
помогал Шойну взламывать «Индиго». Они не то чтобы друзья, но мозги у них у
строены одинаково. В силу этого они члены одной семьи, насчитывающей все
го несколько сот рассеянных по всему миру представителей. Это в некоторо
м смысле тоже допуск, и получить его труднее, чем «Ультра-Мега». Синков вып
исывает Уотерхаузу новые бумаги с допуском высоким, но не настолько, что
бы его нельзя было показывать.
Уотерхауза ведут на экскурсию. Голые по пояс мужчины сидят в жестяных ба
раках, горячих от раскаленных докрасна радиоламп. Они ловят в эфире япон
ские сообщения и передают легиону молодых австралиек. Те набивают перех
ваты на перфокарты ЭТК.
Часть офицерского корпуса составляет отдел «Электрикал Тилл корпорейш
н», в полном составе переведенный сюда из Америки. Как-то в начале 1942 года о
ни переложили нафталином рубашки и синие костюмы, надели военную форму и
взошли на корабль до Брисбена. Ими командует подполковник Комсток, и он п
олностью автоматизировал процесс. Плотные стопки перфокарт загружают
в машины, расшифровки вылетают из печатающих устройств и отправляются в
соседний корпус нисеям Ч американцам японского происхождения и белым,
знающим японский язык.
Меньше всего здесь нужен Уотерхауз. Он начинает понимать, что сказал май
ор. Водораздел пройден. Шифры взломаны.
Это заставляет вспомнить Тьюринга. С самого возвращения из Нью-Йорка Ала
н дистанцировался от Блетчли-парка. Он переехал в радиоцентр Хэнслоп в С
еверном Бекингемшире Ч значительно более военизированное учреждение
, состоящее из бетона, антенн и проводов.
Тогда Уотерхауз недоумевал, почему Алан расстался с Блетчли. Теперь поня
тно, что тот испытал, когда процесс расшифровки поставили на поток. Вероя
тно, он чувствовал, что битва выиграна, а с ней и война. Для таких, как Генера
л, впереди Ч череда блестящих побед, но для Алана и теперь для Уотерхауза
Ч нудные будни. Увлекательно открывать электроны и находить формулы, оп
исывающие их движение; скучно применять эти принципы для создания элект
рических консервных ножей. Все дальнейшее Ч консервные ножи.
Синков отводит Уотерхаузу стол в борделе и начинает отправлять ему сооб
щения, которые не смогло расшифровать Центральное бюро. Несколько десят
ков японских кодов еще не взломаны. Может быть, расколов пару-тройку и нау
чив машины ЭТК их читать, Уотерхауз сократит войну на день или спасет одн
у жизнь. Это благородное дело, за которое он берется с энтузиазмом, но по с
ути оно мало отличает его от армейского мясника, который спасает жизни, с
облюдая в чистоте разделочные ножи, или инспектора шлюпок на флоте.
Уотерхауз разгадывает японские коды один за другим. Как-то даже летит в Н
овую Гвинею, где флотские водолазы достали кодовые книги с затонувшей яп
онской подлодки. Две недели живет в джунглях, пытаясь не умереть, потом во
звращается в Брисбен и принимается за нужную, но скучную работу с этими к
нигами. В один прекрасный день то, что работа скучна, отходит на задний пла
н.
В этот день он возвращается вечером с работы, поднимаете в свою комнату и
видит, что на верхней койке храпит здоровенный мужик. По комнате разброс
аны одежда и снаряжение, от которых идет густой серный запах.
Сосед спит двое суток, на третьи спускается к завтраку, обводит комнату ж
елтыми от хины глазами и представляется Смитом. У него странно знакомый
акцент, однако слова разобрать трудно потому что зубы беспрерывно стуча
т. Он садится и негнущейся, в свежих ссадинах рукой кладет на колени полот
няную салфетку. Миссис Мактиг так хлопочет вокруг него, что остальным му
жчинам хочется ее треснуть. Она наливает Смиту чая с большим количеством
сахара и молока. Он выпивает несколько глотков, просит прощения и выходи
т в сортир, где коротко и вежливо блюет. Потом возвращается, съедает яйцо в
смятку из рюмочки костяного фарфора, зеленеет, откидывается на стуле и д
есять минут сидит с закрытыми глазами.
Когда Уотерхауз вечером возвращается с работы, он ненароком забредает в
гостиную, где миссис Мактиг потчует чаем юную леди.
Гостью зовут Мэри Смит; она кузина его соседа, который лежит наверху, дрож
а и обливаясь потом.
Когда их знакомят, Мэри встает, что вообще-то не обязательно, но она не сал
онная барышня, а девушка из австралийской провинции. Мэри миниатюрна и о
дета в военную форму.
Это единственная женщина, которую Уотерхауз видел в жизни. И вообще един
ственный человек во Вселенной; когда она встает, чтобы пожать ему руку, пе
риферическое зрение отключается, как будто его затянуло в трубу. Черный
занавес сходится перед серебристым задником, сокращая космос до вертик
ального луча, колонны света, небесного софита, направленного на Нее.
Миссис Мактиг, зная свою партитуру, приглашает Уотерхауза сесть.
Мэри маленькая, светлокожая, рыженькая и очень стеснительная. Когда она
смущается, то отводит глаза и сглатывает; на шее выступает жилка. Это подч
еркивает разом беззащитность самой Мэри и белизну ее кожи Ч не мертвенн
ую бледность, а белизну совершенно иного рода. Уотерхауз не понял бы этог
о до поездки в Новую Гвинею, где все либо мертвое и разлагающееся, либо ярк
ое и опасное, либо скрытое и незаметное. Теперь он знает, что такая нежная
прозрачность слишком уязвима в мире яростно конкурирующих хищников. Он
а не могла бы просуществовать миг (не говоря уже о годах), если бы не заключ
енная внутри жизненная сила. Здесь, в южной части Тихого океана, где силы р
азрушения так сильны, это повергает в трепет. Кожа гладкая, как вода в озер
е, Ч свидетельство бьющей через край животной энергии. Лоуренсу хочется
прикоснуться к ней языком. Изгиб шеи, от ключицы до мочки уха, создан спец
иально, чтобы зарыться в него лицом.
Мэри ловит на себе его взгляд и снова сглатывает. Жилка напрягается, на мг
новение растягивая живую кожу, и тут же прячется, оставляя незамутненную
гладь. С тем же успехом можно было огреть его камнем по башке и завязать е
му член морским узлом. Наверняка это просчитанный ход. Однако очевидно, ч
то она еще ни с кем другим такого не проделывала, не то бы у нее на белом без
ымянном пальчике сияло золотое кольцо.
Уотерхауз начинает раздражать Мэри Смит. Она подносит чашечку к губам и
поворачивается, так что свет падает под другим углом. Последние остатки
его благоразумия рушатся в прах.
Наверху слышен грохот; видимо, ее кузен пришел в сознание.
Ч Простите, Ч говорит Мэри и выходит, оставив на память о себе лишь чаше
чку костяного фарфора.
ЗАГОВОР
Доктор Рудольф фон Хакльгебер немногим старше сержанта Бобби Шафто, но,
даже раздавленный горем, держится с определенной степенностью, которой
люди в окружении Шафто если и достигают, то годам к сорока. Его очки Ч кру
глые окуляры без оправы, словно вынутые из снайперского прицела. За ними
целая палитра ярких цветов Ч белесые ресницы, голубые глаза, красные жи
лки, веки черные и опухшие от слез. Тем не менее он чисто выбрит. Свет, прони
кая в крохотное окошко церковного подвала, подчеркивает крупные поры, ра
нние морщины, старые дуэльные шрамы. Он пытался прилизать волосы, но они н
е слушаются и все время падают на лоб. Поверх белой рубашки на нем очень дл
инное теплое пальто Ч в подвале холодно. Шафто несколько дней назад воз
вращался с ним в Норрсбрук и заметил, что долговязый фон Хакльгебер впол
не сносный спортсмен. Понятно, что грубые игры вроде регби исключаются. Ф
риц или альпинист, или фехтовальщик, или лыжник.
То, что фон Хакльгебер Ч педераст, удивило, но не смутил Шафто. Некоторые
морпехи в Шанхае держали дома куда больше китайских мальчиков, чем нужно
для чистки обуви, а Шанхай Ч не самое диковинное и далекое место, куда их
закидывало между войнами. Беспокоиться о морали можно в личное время, но
если все время думать, чем другие занимаются в спальном мешке, запросто п
рохлопаешь момент, когда пора стрелять по нипам из огнемета.
Анжело, пилота, похоронили две недели назад, и только сейчас Рудольф фон Х
акльгебер хоть немного оправился. Он снял домик за городом, однако сегод
ня пришел для встречи с Роотом, Шафто и Бишофом сюда, отчасти из страха пер
ед немецкими шпионами, которые якобы наблюдают за его домом. Шафто прине
с бутылку финского шнапса, Бишоф Ч буханку хлеба, Роот открыл банку рыбн
ых консервов. Фон Хакльгебер принес информацию. Все принесли сигареты.
Шафто курит много, пытаясь отбить запах плесени. Запах напоминает о том в
ремени, когда он сидел тут взаперти с Енохом Роотом, избавляясь от тяги к м
орфию. Как-то раз пастор спустился и попросил его не кричать, потому что на
верху пытаются провести венчание. Шафто и не знал, что кричит.
Рудольф фон Хакльгебер в некоторых отношениях говорит по-английски луч
ше, чем Шафто. Своим выговором он неприятно напоминает Бобби учителя по ч
ерчению, мистера Йегера.
Ч Перед войной я работал под началом Деница в Beobachtung Dienst кригсмарине. Мы взло
мали часть самых секретных кодов британского адмиралтейства еще до нач
ала боевых действий. Мне принадлежит определенный прорыв в этой области
, включая использование механических счетных устройств. Когда с началом
войны произошла значительная реорганизация, из-за меня передрались нес
колько больших начальников. В конечном счете я попал в Referat* [Сектор (
нем. ).] IVa группы IV, «Аналитический криптоанализ», которая входила в
Hauptgruppe* [Главная группа ( нем. ).] В, «Криптоанализ», находившуюся в
непосредственном подчинении у генерал-майора Эриха Феллгибеля, шефа
Wehrmachtnachrichtungenverbindungen*. [Управление военной контрразведки ( нем. ).]
Шафто оглядывается на остальных. Никто не смеется, даже не улыбается. Не р
асслышали, наверное.
Ч Еще раз можно? Ч просит Шафто, словно убеждая робкого приятеля повтор
ить у барной стойки классную шутку.
Ч Wehrmachtnachrichtungenverbindungen, Ч произносит фон Хакльгебер очень медленно, словно разучи
вая с ребенком стишок. Он смотрит на Шафто, несколько раз моргает и говори
т, посветлев: Ч Наверное, надо объяснить, как устроена иерархия немецкой
военной разведки.
Начинается КРАТКАЯ ОЗНАКОМИТЕЛЬНАЯ ЭКСКУРСИЯ В АД С ГЕРРОМ ДОКТОРОМ ПР
ОФЕССОРОМ ФОН ХАКЛЬГЕБЕРОМ.
Шафто слышит только первую пару фраз. Примерно когда фон Хакльгебер выры
вает листок из блокнота и начинает рисовать схему Тысячелетнего Рейха, с
Der Fьhrer'ом во главе, глаза у Шафто стекленеют, тело обмякает, уши глохнут, а сам
он стремительно несется вверх по глотке кошмара, словно не принятый жел
удком наркомана полупереваренный хот-дог. Ничего подобного с ним прежде
не случалось, но он точно знает, что именно такой должна быть экскурсия в а
д:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66