если здесь и есть бордели, это, во всяко
м случае, стараются скрыть. Так что Уотерхауз спешит в центр, что не просто
в городе, где двигатели внутреннего сгорания работают на угле. Более тог
о, миссис Мактиг за ним приглядывает. Она знает его привычки. Если он верне
тся с работы на четыре часа позже обычного или выйдет вечером, это придет
ся объяснять. И объяснять убедительно, потому что миссис Мактиг взяла Мэ
ри под свое дряблое крыло и способна нашептать ей всякие гадости. Хуже то
го, объясняться надо будет на людях, за столом, в присутствии кузена Мэри (
которого, как выяснилось, зовут Род).
Но, черт возьми, Дулитл бомбил Токио, неужели Уотерхауз не сможет пробрат
ься в бордель?! На подготовку уходит неделя (в течение которой он абсолютн
о не способен выполнять полезную работу из-за непомерно возросшего уров
ня у). В итоге все трудности преодолены.
Становится полегче, но только на уровне сдерживания у. До недавнего врем
ени больше ничего не требовалось бы. Однако теперь (как осознает Уотерха
уз путем долгих раздумий в часы, когда должен был бы взламывать шифры) в си
стеме уравнений, определяющих его поведение, появилась новая переменна
я; надо будет написать Алану, чтобы тот добавил команды в Уотерхауз-модел
ирующую машину Тьюринга. Эта новая переменная Ч F MSp , или фак
тор присутствия Мэри Смит.
В простой вселенной F MSp был бы ортогонален у, то есть эти две
переменные абсолютно не зависели бы одна от другой. Уотерхауз кончал бы
по графику, сдерживая уровень у. Одновременно он старался бы чаше общать
ся с Мэри Смит храняя F MSp на возможно более высоком уровне.
Увы! Вселенная не проста. F MSp и у мало что не ортогональны, они
переплетаются, как инверсионные следы самолетов в ближнем бою. Старая си
стема сдерживания у больше не работает, а платонические отношения не улу
чшают F MSp , а ухудшают. Его жизнь, до сих пор подчинявшаяся бол
ее или менее линейным зависимостям, превратилась в дифференциал
ьное уравнение.
Он осознал это после визита в публичный дом. На флоте сходить к девочкам
Ч все равно что поссать в шпигат во время шторма; в худшем случае можно ск
азать, что при других обстоятельствах это было бы невоспитанно. Так что У
отерхауз ходил к девочкам много лет и ничуть не смущался.
Однако во время первого после знакомства с Мэри похода в публичный дом и
после он себе отвратителен. Он видит себя не своими глазами, но глазами Мэ
ри, и Рода, и миссис Мактиг и других приличных богобоязненных людей, на кот
орых прежде чихать хотел.
Похоже, вторжение F MSp в уравнение его счастья Ч только остр
ие клина, и следом в жизнь Лоуренса Притчарда Уотерхауза ворвется еще бо
льше неконтролируемых факторов, прежде всего необходимость общаться с
нормальными людьми. Жуткое дело, но он понимает, что готов пойти на танцы.
Танцы устраивает Австралийское добровольческое общество Ч подробнос
тей Уотерхауз не знает и знать не хочет. Миссис Мактиг, очевидно, считает,
что за плату, которую взимает с жильцов, обязана не только кормить-поить и
х, но и женить, поэтому настойчиво уговаривает ходить на танцы и приглаша
ть девушек. Наконец Род, чтобы отвязаться, говорит, что придет с большой ко
мпанией, в которой будет и его кузина Мэри. Род под два с половиной метра, е
го несложно будет найти в толпе. Если повезет, миниатюрная Мэри окажется
где-то рядом.
Так что Уотерхауз идет на танцы, лихорадочно подыскивая слова, с которым
и обратится к Мэри. В голову приходят несколько вариантов.
«Знаете ли вы, что японская промышленность способна выпускать лишь соро
к бульдозеров в год?» Тогда следующая фраза. «Неудивительно, что на земля
ных работах они вынуждены использовать рабов».
Или: «В силу конструктивных ограничений, накладываемых конфигурацией а
нтенны, у японских флотских радарных систем есть сзади слепое пятно Ч к
ним желательно приближаться точно с кормы».
Или: «Шифры, которыми пользуются низовые подразделения японской армии, н
а самом деле труднее взломать, чем шифры командования. Ну разве не забавн
о?»
Или: «Так вы родом из деревни... вы делаете домашние заготовки? Вам, наверно
е, интересно будет узнать, что близкие родственники бактерий, из-за котор
ых вздуваются консервы, вызывают газовую гангрену».
Или: «Японские линкоры начали самопроизвольно взрываться, потому что вы
сокоэксплозивные материалы в погребе боеприпасов становятся химическ
и неустойчивы».
Или: «Доктор Алан Тьюринг из Кембриджа утверждает, что душа Ч это выдумк
а, и все, определяющее нас как людей, можно свести к ряду механических опер
аций».
И так далее в том же духе. Пока он не нашел ничего такого, чтобы гарантиров
анно сразило бы Мэри наповал. Более того, у него нет ни малейшего представ
ления, как себя вести. У него всегда так было с женщинами, вот почему он ни р
азу не завел девушки.
Но сегодня все иначе. Это жест отчаяния.
Что сказать про танцы? Большое помещение. Мужчины в форме и по большей час
ти выглядят незаслуженно хорошо. Много лучше, чем Уотерхауз. Женщины в пл
атьях и с прическами. Губная помада, жемчуг, биг-бэнд, белые перчатки, морд
обой, кто-то исподтишка целуется, кто-то украдкой блюет. Уотерхауз опазды
вает Ч снова проблема транспортировки. Весь бензин ушел на то, чтобы бол
ьшие бомбардировщики осыпали японцев взрывчатыми веществами. Перевезт
и комок плоти по фамилии Уотерхауз через Брисбен, чтобы он попытался лиш
ить невинности девушку, Ч последняя задача в списке. Ему приходится дол
го идти в жестких кожаных ботинках, которые по пути несколько утрачивают
свой блеск. К концу дороги он окончательно убежден, что они годятся единс
твенно для остановки артериального кровотечения из ран, ими же причинен
ных.
Ближе к концу вечера он замечает Рода. После нескольких танцев (поскольк
у у того нет отбоя от партнерш) Род наконец направляется в угол, где все др
уг друга знают, все веселятся и вообще прекрасно обходятся без Уотерхауз
а.
Наконец он различает шею Мэри Смит, которая сквозь тридцать ярдов густог
о табачного дыма выглядит такой же невыразимо желанной, что и в гостиной
миссис Мактиг. Уотерхауз берет курс на нее, как морской пехотинец Ч на яп
онский дот, перед которым и сложит голову. Интересно, награждают посмерт
но геройски павших на танцах?
Он все еще в нескольких шагах, бредет, как в угаре, к белой колонне шеи, когд
а внезапно музыка стихает и до слуха доносятся голоса Мэри и ее друзей. Он
и весело болтают, но не пo-aнглийски.
Наконец Уотерхауз разбирает выговор. Более того, он разгадывает загадку
писем, приходивших в пансион миссис Мактиг адресованных кому-то по фамил
ии сСмндд.
Все ясно! Мэри и Род Ч йглмиане! И фамилия их не Смит Ч просто звучит похо
же на Смит. Их фамилия Ч сСмндд. Род вырос в Манчестере Ч вероятно, в како
м-то йглмском гетто, Ч Мэри происходит из той ветки семьи, которую пару по
колений назад выслали в Большую Песчаную Пустыню за нелады с законом (на
до думать, мятеж).
Вот пусть Тьюринг такое объяснит! Поскольку это доказывает, что есть Бог
и, более того, что Он Ч личный друг и помощник Лоуренса Притчарда Уотерха
уза. Вопрос первой фразы решен идеально, как теорема. Q.E.D., крошка. Уотерхауз
уверенно шагает вперед, жертвуя хищным ботинкам еще квадратный сантиме
тр кожи. Как удастся восстановить много позже, при этом он встает между Мэ
ри и парнем, с которым та пришла на танцы, и, может быть, толкает того под лок
оть, так что парень проливает пиво. Все смолкают. Уотерхауз открывает рот
и произносит:
Ч Гкснн бхлдх сйрд м!
Ч Эй, приятель! Ч говорит парень, с которым Мэри пришла на танцы.
Уотерхауз поворачивается на голос. Дурацкая ухмылка на его лице предста
вляет собой вполне подходящую мишень, и парень безошибочно попадает в не
е кулаком. У Лоуренса мгновенно немеет нижняя часть головы, рот наполняе
тся теплой, питательной на вкус жидкостью. Бетонный пол взлетает, крутяс
ь, как подброшенная монета, и отскакивает от его виска. Все четыре конечно
сти Уотерхауза прижаты к полу весом его торса.
Какое-то оживление происходит в далекой плоскости человеческих голов, н
а высоте пяти-шести футов от пола, где обычно и протекает нормальное обще
ние. Парня, который стоял с Мэри, оттаскивает в сторону кто-то сильный Ч п
од таким углом трудно различать лица, но вполне вероятно, что это Род. Он к
ричит на йглмском. Вообще все кричат на йглмском, даже те, кто говорит по-а
нглийски, потому что у Лоуренса травматическое расстройство центров ра
спознавания речи. Лучше оставить все эти изыски на потом и заняться боле
е насущным филогенезом: например, замечательно было бы снова стать позво
ночным. После этого, возможно, удастся в отдаленной перспективе перейти
к прямохождению.
Тощий йглмско-австралийский парень в форме военного летчика подходит и
тянет его за правый передний плавник, рывком втаскивая Уотерхауза по эво
люционной лестнице Ч не для того чтобы помочь, но чтобы получше разгляд
еть лицо. Летчик кричит (потому что музыка заиграла снова):
Ч Где ты научился так говорить?
Уотерхауз не знает, с чего начать: упаси Бог снова обидеть этих людей. Одна
ко слов и не требуется. Летчик кривится от омерзения, как будто у Лоуренса
из глотки лезет двухметровый солитер.
Ч На Внешнем Иглме? Ч спрашивает он.
Уотерхауз кивает. Изумленные и потрясенные лица застывают каменными ма
сками. Ну конечно! Они с Внутреннего Йглма! Жителей этого острова постоян
но притесняют; у них и музыка самая лучшая, и люди самые интересные, однако
их постоянно шлют на Барбадос рубить сахарный тростник, или в Тасманию г
онять овец, или... ну, скажем, в юго-восточную часть Тихого океана, бегать по
джунглям от обвешанных взрывчаткой голодных камикадзе.
Летчик выдавливает улыбку и легонько хлопает Уотерхауза по плечу. Кто-то
из присутствующих должен взять на себя неприятную дипломатическую раб
оту и сгладить инцидент. Летчик, с истинным внутренне-йглмским тактом, вз
ял это на себя.
Ч У нас, Ч бодро объясняет он, Ч так говорить невежливо.
Ч Да? Ч недоумевает Уотерхауз. Ч А что я такого сказал?
Ч Ты сказал, что был на мельнице, чтобы заявить протест по поводу лопнувш
его во вторник мешка, и по тону, которым разговаривал мельник, смог заключ
ить, что незамужняя двоюродная бабушка Мэри, пользовавшаяся в юности дов
ольно сомнительной репутацией, подцепила грибок на ногтях.
Долгое молчание. Потом все начинают говорить разом. Наконец сквозь какоф
онию прорывается женский голос:
Ч Нет! Нет!
Уотерхауз смотрит в ту сторону: это Мэри.
Ч Я так поняла, что он вошел в пивную, где хотел предложить себя в качеств
е крысоморильщика, и что у собаки моей соседки Ч водобоязнь.
Ч Он был в исповедальне... священник... грудная жаба... Ч кричит кто-то из-за
ее спины.
Потом все снова говорят разом:
Ч Пристань... молочная сестра Мэри... проказа... жаловал на шумное сборище!
Сильная рука обнимает Уотерхауза за плечи и разворачивает от спорящих. О
бернуться и посмотреть, кто его держит, Лоуренс не может, потому что позво
нки снова сместились. Надо думать, это Род благородно взял под свое крыло
недотепу-янки. Род вынимает из кармана носовой платок, прикладывает Уоте
рхаузу к лицу и убирает руку. Платок остается висеть на губе, которая форм
ой сейчас напоминает аэростат заграждения.
Этим доброта Рода не ограничивается. Он приносит Уотерхаузу выпить и нах
одит ему стул.
Ч Слыхал про навахо? Ч спрашивает Род.
Ч А?
Ч Ваша морская пехота использует в качестве радистов индейцев навахо
Ч они говорят по рации на своем языке и нипы ни хера не понимают.
Ч А. Да, Ч говорит Уотерхауз.
Ч Уинни Черчиллю глянулась эта идейка. Решил, что вооруженным силам Его
Величества тоже такое нужно. Навахо у нас нет. Но...
Ч У вас есть йглмцы, Ч понимает Уотерхауз.
Ч Действуют две программы, Ч говорит Род. Ч На флоте используют внешни
х йглмцев. В армии и ВВС Ч внутренних.
Ч И как?
Ч Более или менее. Йглмский язык очень емкий. Ничего общего с английским
или кельтским. Ближайшие родственные языки Ч йнд, на котором говорит од
но племя мадагаскарских пигмеев, и алеутский. Но ведь чем емче, тем лучше,
верно?
Ч Несомненно, Ч соглашается Уотерхауз. Ч Меньше избыточность, трудне
е взломать шифр.
Ч Проблема в том, что язык этот если не совсем мертвый, то уж точно лежит н
а смертном одре. Понятно?
Уотерхауз кивает.
Ч Поэтому каждый слышит немного по-своему. Как сейчас. Они услышали твой
внешнейглмский акцент и заподозрили оскорбление. Я-то отлично все понял
: во вторник ты был на мясном рынке и слышал, будто Мэри быстро идет на попр
авку и вскоре совсем станет на ноги.
Ч Я хотел сказать, что она прекрасно выглядит! Ч возмущается Уотерхауз.
Ч А! Ч говорит Род. Ч Тогда тебе надо было сказать: «Гкснн бхлдх сйрд м!»
Ч Но я это и сказал!
Ч Ты спутал среднегортанный с переднегортанным, Ч разъясняет Род.
Ч Только честно, Ч просит Уотерхауз, Ч можно ли их различить по трескуч
ей рации?
Ч Нет, Ч признается Род. Ч По рации мы говорим только самое основное: «Д
вигай туда и захвати этот дот, не то я тебе яйца оторву», и все такое.
Вскоре оркестр заканчивает играть. Народ расходится.
Ч Послушай, Ч просит Уотерхауз. Ч Может, передашь Мэри, что я на самом де
ле хотел сказать?
Ч Не нужно, Ч убежденно говорит Род. Ч Мэри прекрасно разбирается в люд
ях. Мы, йглмцы, очень сильны в невербальном общении.
Уотерхауз с трудом сдерживает ответ «Немудрено», за который, вероятно, с
нова схлопотал бы по морде. Род пожимает ему руку и уходит. Уотерхауз, блок
ированный ботинками, ковыляет вслед.
I.N.R.I
Гото Денго шесть недель лежит на тростниковой койке. Белую москит
ную сетку над ним колышет ветерок из окна. Во время тайфуна сестры закрыв
ают окно перламутровыми ставнями, но обычно оно распахнуто и днем, и ночь
ю. За окном Ч склон, превращенный трудами поколений в исполинскую лестн
ицу. Когда встает солнце, рисовые всходы на террасах флюоресцируют; зеле
ный свет заливает комнату, как отблески пламени. Скрюченные людишки в яр
кой одежде пересаживают рисовые ростки и возятся с оросительной систем
ой. Стены в палате белые, оштукатуренные, трещинки ветвятся на них, как кро
веносные сосуды в глазу. Единственное украшение Ч резное деревянное ра
спятие, выполненное в маниакальных подробностях, глазные яблоки у Христ
а Ч гладкие, без зрачка и радужки, как у римских статуй. Он кособоко обвис
на кресте, руки раскинуты, связки, вероятно, порваны, ноги, перебитые древк
ом римского копья, не в силах поддерживать тело. Каждая ладонь пробита ко
рявым ржавым гвоздем; на ноги хватило одного. Через некоторое время Гото
Денго замечает, что скульптор расположил все три гвоздя в вершинах идеал
ьного правильного треугольника. Они с Иисусом много часов и дней, не отры
ваясь, пялятся друг на друга сквозь белый марлевый полог; когда ветер кол
ышет ткань, кажется, что Иисус корчится. Над распятием укреплен разверну
тый свиток, на нем надпись: «I.N.R.I.». Гото Денго мучительно пытается разгадат
ь аббревиатуру, но в голову лезет какая-то ерунда.
Занавеска расходится. Над койкой стоит идеальная девушка в строгом черн
о-белом одеянии, осиянная зеленым светом рисовых всходов. Она снимает с Г
ото Денго больничный халат и начинает тереть его губкой. Гото Денго указ
ывает на распятие и задает вопрос. Может быть, девушка немного знает япон
ский. Если она и слышит, то не подает виду. Наверное, глухая, или дурочка, или
то и другое вместе Ч христиане обожают убогих. Сосредоточив взгляд на е
го теле, она трет нежно, но неумолимо один квадратный сантиметр за другим.
Сознание по-прежнему временами шутит с ним шутки; когда Гото Денго смотр
ит на собственный голый торс, все на мгновение переворачивается: ему чуд
ится, будто он смотрит на пригвожденного Христа. Ребра выпирают, кожа Ч с
плошные рубцы и болячки. Он явно больше ни на что не годен; почему его не от
правили в Японию? Почему просто не убили? «Вы говорите по-английски?» Ч сп
рашивает Гото Денго. Большие карие глаза стремительно расширяются. Деву
шка несравненно хороша Ч красивее всех, кого он видел в своей жизни. Наве
рное, Гото ей омерзителен Ч препарат под микроскопом в прозекторской. Н
аверное, выйдя из палаты, она будет долго мыться, а потом постарается каки
м-нибудь занятием изгнать воспоминание о его теле из своего чистого, цел
омудренного ума.
Он проваливается в забытье и видит себя глазами москита, лезущего сквозь
марлю: искалеченное, распластанное на деревяшке тело, словно прихлопнут
ый комар. Узнать в нем японца можно лишь по белой полоске ткани на лбу, но в
место оранжевого солнца на ней надпись:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
м случае, стараются скрыть. Так что Уотерхауз спешит в центр, что не просто
в городе, где двигатели внутреннего сгорания работают на угле. Более тог
о, миссис Мактиг за ним приглядывает. Она знает его привычки. Если он верне
тся с работы на четыре часа позже обычного или выйдет вечером, это придет
ся объяснять. И объяснять убедительно, потому что миссис Мактиг взяла Мэ
ри под свое дряблое крыло и способна нашептать ей всякие гадости. Хуже то
го, объясняться надо будет на людях, за столом, в присутствии кузена Мэри (
которого, как выяснилось, зовут Род).
Но, черт возьми, Дулитл бомбил Токио, неужели Уотерхауз не сможет пробрат
ься в бордель?! На подготовку уходит неделя (в течение которой он абсолютн
о не способен выполнять полезную работу из-за непомерно возросшего уров
ня у). В итоге все трудности преодолены.
Становится полегче, но только на уровне сдерживания у. До недавнего врем
ени больше ничего не требовалось бы. Однако теперь (как осознает Уотерха
уз путем долгих раздумий в часы, когда должен был бы взламывать шифры) в си
стеме уравнений, определяющих его поведение, появилась новая переменна
я; надо будет написать Алану, чтобы тот добавил команды в Уотерхауз-модел
ирующую машину Тьюринга. Эта новая переменная Ч F MSp , или фак
тор присутствия Мэри Смит.
В простой вселенной F MSp был бы ортогонален у, то есть эти две
переменные абсолютно не зависели бы одна от другой. Уотерхауз кончал бы
по графику, сдерживая уровень у. Одновременно он старался бы чаше общать
ся с Мэри Смит храняя F MSp на возможно более высоком уровне.
Увы! Вселенная не проста. F MSp и у мало что не ортогональны, они
переплетаются, как инверсионные следы самолетов в ближнем бою. Старая си
стема сдерживания у больше не работает, а платонические отношения не улу
чшают F MSp , а ухудшают. Его жизнь, до сих пор подчинявшаяся бол
ее или менее линейным зависимостям, превратилась в дифференциал
ьное уравнение.
Он осознал это после визита в публичный дом. На флоте сходить к девочкам
Ч все равно что поссать в шпигат во время шторма; в худшем случае можно ск
азать, что при других обстоятельствах это было бы невоспитанно. Так что У
отерхауз ходил к девочкам много лет и ничуть не смущался.
Однако во время первого после знакомства с Мэри похода в публичный дом и
после он себе отвратителен. Он видит себя не своими глазами, но глазами Мэ
ри, и Рода, и миссис Мактиг и других приличных богобоязненных людей, на кот
орых прежде чихать хотел.
Похоже, вторжение F MSp в уравнение его счастья Ч только остр
ие клина, и следом в жизнь Лоуренса Притчарда Уотерхауза ворвется еще бо
льше неконтролируемых факторов, прежде всего необходимость общаться с
нормальными людьми. Жуткое дело, но он понимает, что готов пойти на танцы.
Танцы устраивает Австралийское добровольческое общество Ч подробнос
тей Уотерхауз не знает и знать не хочет. Миссис Мактиг, очевидно, считает,
что за плату, которую взимает с жильцов, обязана не только кормить-поить и
х, но и женить, поэтому настойчиво уговаривает ходить на танцы и приглаша
ть девушек. Наконец Род, чтобы отвязаться, говорит, что придет с большой ко
мпанией, в которой будет и его кузина Мэри. Род под два с половиной метра, е
го несложно будет найти в толпе. Если повезет, миниатюрная Мэри окажется
где-то рядом.
Так что Уотерхауз идет на танцы, лихорадочно подыскивая слова, с которым
и обратится к Мэри. В голову приходят несколько вариантов.
«Знаете ли вы, что японская промышленность способна выпускать лишь соро
к бульдозеров в год?» Тогда следующая фраза. «Неудивительно, что на земля
ных работах они вынуждены использовать рабов».
Или: «В силу конструктивных ограничений, накладываемых конфигурацией а
нтенны, у японских флотских радарных систем есть сзади слепое пятно Ч к
ним желательно приближаться точно с кормы».
Или: «Шифры, которыми пользуются низовые подразделения японской армии, н
а самом деле труднее взломать, чем шифры командования. Ну разве не забавн
о?»
Или: «Так вы родом из деревни... вы делаете домашние заготовки? Вам, наверно
е, интересно будет узнать, что близкие родственники бактерий, из-за котор
ых вздуваются консервы, вызывают газовую гангрену».
Или: «Японские линкоры начали самопроизвольно взрываться, потому что вы
сокоэксплозивные материалы в погребе боеприпасов становятся химическ
и неустойчивы».
Или: «Доктор Алан Тьюринг из Кембриджа утверждает, что душа Ч это выдумк
а, и все, определяющее нас как людей, можно свести к ряду механических опер
аций».
И так далее в том же духе. Пока он не нашел ничего такого, чтобы гарантиров
анно сразило бы Мэри наповал. Более того, у него нет ни малейшего представ
ления, как себя вести. У него всегда так было с женщинами, вот почему он ни р
азу не завел девушки.
Но сегодня все иначе. Это жест отчаяния.
Что сказать про танцы? Большое помещение. Мужчины в форме и по большей час
ти выглядят незаслуженно хорошо. Много лучше, чем Уотерхауз. Женщины в пл
атьях и с прическами. Губная помада, жемчуг, биг-бэнд, белые перчатки, морд
обой, кто-то исподтишка целуется, кто-то украдкой блюет. Уотерхауз опазды
вает Ч снова проблема транспортировки. Весь бензин ушел на то, чтобы бол
ьшие бомбардировщики осыпали японцев взрывчатыми веществами. Перевезт
и комок плоти по фамилии Уотерхауз через Брисбен, чтобы он попытался лиш
ить невинности девушку, Ч последняя задача в списке. Ему приходится дол
го идти в жестких кожаных ботинках, которые по пути несколько утрачивают
свой блеск. К концу дороги он окончательно убежден, что они годятся единс
твенно для остановки артериального кровотечения из ран, ими же причинен
ных.
Ближе к концу вечера он замечает Рода. После нескольких танцев (поскольк
у у того нет отбоя от партнерш) Род наконец направляется в угол, где все др
уг друга знают, все веселятся и вообще прекрасно обходятся без Уотерхауз
а.
Наконец он различает шею Мэри Смит, которая сквозь тридцать ярдов густог
о табачного дыма выглядит такой же невыразимо желанной, что и в гостиной
миссис Мактиг. Уотерхауз берет курс на нее, как морской пехотинец Ч на яп
онский дот, перед которым и сложит голову. Интересно, награждают посмерт
но геройски павших на танцах?
Он все еще в нескольких шагах, бредет, как в угаре, к белой колонне шеи, когд
а внезапно музыка стихает и до слуха доносятся голоса Мэри и ее друзей. Он
и весело болтают, но не пo-aнглийски.
Наконец Уотерхауз разбирает выговор. Более того, он разгадывает загадку
писем, приходивших в пансион миссис Мактиг адресованных кому-то по фамил
ии сСмндд.
Все ясно! Мэри и Род Ч йглмиане! И фамилия их не Смит Ч просто звучит похо
же на Смит. Их фамилия Ч сСмндд. Род вырос в Манчестере Ч вероятно, в како
м-то йглмском гетто, Ч Мэри происходит из той ветки семьи, которую пару по
колений назад выслали в Большую Песчаную Пустыню за нелады с законом (на
до думать, мятеж).
Вот пусть Тьюринг такое объяснит! Поскольку это доказывает, что есть Бог
и, более того, что Он Ч личный друг и помощник Лоуренса Притчарда Уотерха
уза. Вопрос первой фразы решен идеально, как теорема. Q.E.D., крошка. Уотерхауз
уверенно шагает вперед, жертвуя хищным ботинкам еще квадратный сантиме
тр кожи. Как удастся восстановить много позже, при этом он встает между Мэ
ри и парнем, с которым та пришла на танцы, и, может быть, толкает того под лок
оть, так что парень проливает пиво. Все смолкают. Уотерхауз открывает рот
и произносит:
Ч Гкснн бхлдх сйрд м!
Ч Эй, приятель! Ч говорит парень, с которым Мэри пришла на танцы.
Уотерхауз поворачивается на голос. Дурацкая ухмылка на его лице предста
вляет собой вполне подходящую мишень, и парень безошибочно попадает в не
е кулаком. У Лоуренса мгновенно немеет нижняя часть головы, рот наполняе
тся теплой, питательной на вкус жидкостью. Бетонный пол взлетает, крутяс
ь, как подброшенная монета, и отскакивает от его виска. Все четыре конечно
сти Уотерхауза прижаты к полу весом его торса.
Какое-то оживление происходит в далекой плоскости человеческих голов, н
а высоте пяти-шести футов от пола, где обычно и протекает нормальное обще
ние. Парня, который стоял с Мэри, оттаскивает в сторону кто-то сильный Ч п
од таким углом трудно различать лица, но вполне вероятно, что это Род. Он к
ричит на йглмском. Вообще все кричат на йглмском, даже те, кто говорит по-а
нглийски, потому что у Лоуренса травматическое расстройство центров ра
спознавания речи. Лучше оставить все эти изыски на потом и заняться боле
е насущным филогенезом: например, замечательно было бы снова стать позво
ночным. После этого, возможно, удастся в отдаленной перспективе перейти
к прямохождению.
Тощий йглмско-австралийский парень в форме военного летчика подходит и
тянет его за правый передний плавник, рывком втаскивая Уотерхауза по эво
люционной лестнице Ч не для того чтобы помочь, но чтобы получше разгляд
еть лицо. Летчик кричит (потому что музыка заиграла снова):
Ч Где ты научился так говорить?
Уотерхауз не знает, с чего начать: упаси Бог снова обидеть этих людей. Одна
ко слов и не требуется. Летчик кривится от омерзения, как будто у Лоуренса
из глотки лезет двухметровый солитер.
Ч На Внешнем Иглме? Ч спрашивает он.
Уотерхауз кивает. Изумленные и потрясенные лица застывают каменными ма
сками. Ну конечно! Они с Внутреннего Йглма! Жителей этого острова постоян
но притесняют; у них и музыка самая лучшая, и люди самые интересные, однако
их постоянно шлют на Барбадос рубить сахарный тростник, или в Тасманию г
онять овец, или... ну, скажем, в юго-восточную часть Тихого океана, бегать по
джунглям от обвешанных взрывчаткой голодных камикадзе.
Летчик выдавливает улыбку и легонько хлопает Уотерхауза по плечу. Кто-то
из присутствующих должен взять на себя неприятную дипломатическую раб
оту и сгладить инцидент. Летчик, с истинным внутренне-йглмским тактом, вз
ял это на себя.
Ч У нас, Ч бодро объясняет он, Ч так говорить невежливо.
Ч Да? Ч недоумевает Уотерхауз. Ч А что я такого сказал?
Ч Ты сказал, что был на мельнице, чтобы заявить протест по поводу лопнувш
его во вторник мешка, и по тону, которым разговаривал мельник, смог заключ
ить, что незамужняя двоюродная бабушка Мэри, пользовавшаяся в юности дов
ольно сомнительной репутацией, подцепила грибок на ногтях.
Долгое молчание. Потом все начинают говорить разом. Наконец сквозь какоф
онию прорывается женский голос:
Ч Нет! Нет!
Уотерхауз смотрит в ту сторону: это Мэри.
Ч Я так поняла, что он вошел в пивную, где хотел предложить себя в качеств
е крысоморильщика, и что у собаки моей соседки Ч водобоязнь.
Ч Он был в исповедальне... священник... грудная жаба... Ч кричит кто-то из-за
ее спины.
Потом все снова говорят разом:
Ч Пристань... молочная сестра Мэри... проказа... жаловал на шумное сборище!
Сильная рука обнимает Уотерхауза за плечи и разворачивает от спорящих. О
бернуться и посмотреть, кто его держит, Лоуренс не может, потому что позво
нки снова сместились. Надо думать, это Род благородно взял под свое крыло
недотепу-янки. Род вынимает из кармана носовой платок, прикладывает Уоте
рхаузу к лицу и убирает руку. Платок остается висеть на губе, которая форм
ой сейчас напоминает аэростат заграждения.
Этим доброта Рода не ограничивается. Он приносит Уотерхаузу выпить и нах
одит ему стул.
Ч Слыхал про навахо? Ч спрашивает Род.
Ч А?
Ч Ваша морская пехота использует в качестве радистов индейцев навахо
Ч они говорят по рации на своем языке и нипы ни хера не понимают.
Ч А. Да, Ч говорит Уотерхауз.
Ч Уинни Черчиллю глянулась эта идейка. Решил, что вооруженным силам Его
Величества тоже такое нужно. Навахо у нас нет. Но...
Ч У вас есть йглмцы, Ч понимает Уотерхауз.
Ч Действуют две программы, Ч говорит Род. Ч На флоте используют внешни
х йглмцев. В армии и ВВС Ч внутренних.
Ч И как?
Ч Более или менее. Йглмский язык очень емкий. Ничего общего с английским
или кельтским. Ближайшие родственные языки Ч йнд, на котором говорит од
но племя мадагаскарских пигмеев, и алеутский. Но ведь чем емче, тем лучше,
верно?
Ч Несомненно, Ч соглашается Уотерхауз. Ч Меньше избыточность, трудне
е взломать шифр.
Ч Проблема в том, что язык этот если не совсем мертвый, то уж точно лежит н
а смертном одре. Понятно?
Уотерхауз кивает.
Ч Поэтому каждый слышит немного по-своему. Как сейчас. Они услышали твой
внешнейглмский акцент и заподозрили оскорбление. Я-то отлично все понял
: во вторник ты был на мясном рынке и слышал, будто Мэри быстро идет на попр
авку и вскоре совсем станет на ноги.
Ч Я хотел сказать, что она прекрасно выглядит! Ч возмущается Уотерхауз.
Ч А! Ч говорит Род. Ч Тогда тебе надо было сказать: «Гкснн бхлдх сйрд м!»
Ч Но я это и сказал!
Ч Ты спутал среднегортанный с переднегортанным, Ч разъясняет Род.
Ч Только честно, Ч просит Уотерхауз, Ч можно ли их различить по трескуч
ей рации?
Ч Нет, Ч признается Род. Ч По рации мы говорим только самое основное: «Д
вигай туда и захвати этот дот, не то я тебе яйца оторву», и все такое.
Вскоре оркестр заканчивает играть. Народ расходится.
Ч Послушай, Ч просит Уотерхауз. Ч Может, передашь Мэри, что я на самом де
ле хотел сказать?
Ч Не нужно, Ч убежденно говорит Род. Ч Мэри прекрасно разбирается в люд
ях. Мы, йглмцы, очень сильны в невербальном общении.
Уотерхауз с трудом сдерживает ответ «Немудрено», за который, вероятно, с
нова схлопотал бы по морде. Род пожимает ему руку и уходит. Уотерхауз, блок
ированный ботинками, ковыляет вслед.
I.N.R.I
Гото Денго шесть недель лежит на тростниковой койке. Белую москит
ную сетку над ним колышет ветерок из окна. Во время тайфуна сестры закрыв
ают окно перламутровыми ставнями, но обычно оно распахнуто и днем, и ночь
ю. За окном Ч склон, превращенный трудами поколений в исполинскую лестн
ицу. Когда встает солнце, рисовые всходы на террасах флюоресцируют; зеле
ный свет заливает комнату, как отблески пламени. Скрюченные людишки в яр
кой одежде пересаживают рисовые ростки и возятся с оросительной систем
ой. Стены в палате белые, оштукатуренные, трещинки ветвятся на них, как кро
веносные сосуды в глазу. Единственное украшение Ч резное деревянное ра
спятие, выполненное в маниакальных подробностях, глазные яблоки у Христ
а Ч гладкие, без зрачка и радужки, как у римских статуй. Он кособоко обвис
на кресте, руки раскинуты, связки, вероятно, порваны, ноги, перебитые древк
ом римского копья, не в силах поддерживать тело. Каждая ладонь пробита ко
рявым ржавым гвоздем; на ноги хватило одного. Через некоторое время Гото
Денго замечает, что скульптор расположил все три гвоздя в вершинах идеал
ьного правильного треугольника. Они с Иисусом много часов и дней, не отры
ваясь, пялятся друг на друга сквозь белый марлевый полог; когда ветер кол
ышет ткань, кажется, что Иисус корчится. Над распятием укреплен разверну
тый свиток, на нем надпись: «I.N.R.I.». Гото Денго мучительно пытается разгадат
ь аббревиатуру, но в голову лезет какая-то ерунда.
Занавеска расходится. Над койкой стоит идеальная девушка в строгом черн
о-белом одеянии, осиянная зеленым светом рисовых всходов. Она снимает с Г
ото Денго больничный халат и начинает тереть его губкой. Гото Денго указ
ывает на распятие и задает вопрос. Может быть, девушка немного знает япон
ский. Если она и слышит, то не подает виду. Наверное, глухая, или дурочка, или
то и другое вместе Ч христиане обожают убогих. Сосредоточив взгляд на е
го теле, она трет нежно, но неумолимо один квадратный сантиметр за другим.
Сознание по-прежнему временами шутит с ним шутки; когда Гото Денго смотр
ит на собственный голый торс, все на мгновение переворачивается: ему чуд
ится, будто он смотрит на пригвожденного Христа. Ребра выпирают, кожа Ч с
плошные рубцы и болячки. Он явно больше ни на что не годен; почему его не от
правили в Японию? Почему просто не убили? «Вы говорите по-английски?» Ч сп
рашивает Гото Денго. Большие карие глаза стремительно расширяются. Деву
шка несравненно хороша Ч красивее всех, кого он видел в своей жизни. Наве
рное, Гото ей омерзителен Ч препарат под микроскопом в прозекторской. Н
аверное, выйдя из палаты, она будет долго мыться, а потом постарается каки
м-нибудь занятием изгнать воспоминание о его теле из своего чистого, цел
омудренного ума.
Он проваливается в забытье и видит себя глазами москита, лезущего сквозь
марлю: искалеченное, распластанное на деревяшке тело, словно прихлопнут
ый комар. Узнать в нем японца можно лишь по белой полоске ткани на лбу, но в
место оранжевого солнца на ней надпись:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66