— Согласен, она развернула в последние месяцы интересную работу по перестройке пропаганды на заводе. Но меня беспокоит ее здоровье, да и сыну внимание нужно.
— А как же секретарь по экономике? — рассмеялся Догару.— О нем и так мне самому приходится заботиться. Посмотри, что от тебя осталось: кожа да кости... Ну да ладно. Приведем в порядок и тебя, и Санду. Работа, друг ты мой,— это не только беготня, бесконечные командировки, совещания и заседания. Надо уметь сохранять ясную голову, чтобы спокойно анализировать и делать правильные выводы. Знаешь, Штефан, мне кажется, что одна из наших основных ошибок, и моя в первую очередь, заключалась в том, что мы не давали ни себе, ни людям возможности спокойно, не торопясь осмысливать то, что уже сделано и что еще предстоит сделать. Вот мы все осудили Павла Коему; а не стоят ли за его пагубной практикой наши собственные просчеты? Конечно, плановые показатели легче проконтролировать. Ну а как быть с перспективами? Не слишком ли часто мы стали упускать их из виду? Речь в данном случае идет не только об экономике,— добавил Догару, заметив удивление в глазах Попэ,— но и об образовании, культуре и самое главное — о качестве партийной работы. А ведь мы норовим все размахом, цифирью кого-то удивить — что в оргработе, что в пропаганде.
Штефан слушал с большим вниманием. В последние годы он и сам не раз задумывался над многими из этих вопросов и даже делился с Догару некоторыми своими мыслями и сомнениями. Но первый секретарь ставил проблему смелее и шире.
— Хорошо, скажешь ты, но мы же не сидели сложа руки, приняли меры по искоренению негативных явлений на «Энергии» и на ряде других предприятий. В какой-то мере ты будешь прав. Но вопрос в другом: приняли б мы эти меры, если бы не произошло «короткого замыкания»? Все ли выводы сделали теперь? Думаю, лишь поверхностные. А нужны более глубокие и всеобъемлющие. На совещании в Бухаресте я попробую их сформулировать.
— Уж раз мы заговорили о заводе, хотелось бы узнать, нет ли ответа из главка.
— Я разговаривал с Оанчей. Они требуют от нас серь-езной кандидатуры. И непременно хотят, чтобы это был кто-нибудь из работников завода.
— Но мы вроде бы предложили Овидиу Насту!
— Да. Но ведь именно ты и был против.
— Я и сейчас против. Человек он великолепный, инженер первоклассный. В настоящее время лучшего главного инженера нам не сыскать, вот только ему на смену надо готовить Иона Саву. Не забудьте, товарищу Насте уже шестьдесят. Многовато даже для главного инженера. Он, конечно, будет изо всех сил стараться, но надо думать и о нем, и о заводе.
— То есть?
— Вы даже не представляете, как много он мог бы еще сделать в «белом доме».
— Хорошо, но...
— Предлагаю кандидатуру, но только не спешите с ответом: Дан Испас. Перечислить аргументы?
— Давай. Тем более что сам я уже подумывал о нем.
— Во-первых, высокий профессиональный уровень. Одинаково силен в теории и практике. В производстве для Испаса нет секретов. Ну а как творческую личность его, я думаю, представлять не надо. На мой взгляд, Испаса выгодно отличает современный стиль мышления, понимание путей развития индустрии. Во-вторых, Испас политически грамотен, причем не только в теории. Он доказал это еще в академии «Штефан Георгиу», а затем — во всех сложных ситуациях на заводе.
— Согласен. А как личные качества?
— Знаете, он сын академика Испаса, одного их тех ученых, что подписали петицию генералу Антонеску с требованием выхода из антисоветской коалиции. Дана Испаса любят рабочие, уважают коллеги. Не женился вот еще. Очень любил одну женщину, да и сейчас еще, наверно, любит. Но ничего у них не вышло. Это для него серьезный удар. Сам он убежден, что об этой истории никто не знает. Даже я, лучший друг, узнал случайно...
— Хорошо. Похоже, это кандидатура серьезная. Было бы лишь место вакантным.
— То есть как — вакантным?
— Как бы Косма не привел в действие свои связи!
— Неужели это возможно?
Догару развел руками, видно было, что это его сильно беспокоит. Но Штефан сказал твердо:
— Да нет, не может такого быть. Хотя у нас говорят: если шеф захочет, и метла выстрелит. Но с этим не согласятся ни коллектив завода, ни партийная организация, ни наше бюро. И, насколько я знаю Павла Коему, он тоже будет против.
— А он-то почему? Это было бы как бальзам для его уязвленного самолюбия...
Несколько секунд Штефан помедлил в раздумье, потом сказал, взвешивая каждое слово:
— Конечно, Павел Косма самолюбив сверх меры. Но сейчас ему преподан урок, который он уже никогда в жизни не забудет. Что заводом ему больше не руководить, это он и сам понимает. Хотя, конечно, на нем еще рано ставить крест. А вы как думаете?
В глазах Догару вспыхнул огонь.
— Это меня не интересует. Виктора Пэкурару я не прощу Косме столько, сколько буду жить на свете. И лучше ему на моем пути не возникать.
Штефан сидел, смущенно опустив глаза. Больших усилий стоило ему снова взглянуть в лицо секретарю.
— Не узнаю вас, товарищ Догару, ведь вы сами учили нас, что объективность — необходимое условие для партийного работника.
— Да, ты прав. Но ведь и я живой человек. Только из-за возложенной на меня ответственности я высказался за выговор с предупреждением, а ведь были предложения об исключении его из партии. Странно, что после всех твоих обвинений ты еще пытаешься его защищать.
— Это не защита. Я считаю, что после освобождения его от занимаемой должности мы должны протянуть ему РУку.
— Ради чего?
— Ради справедливости и интересов дела. Несмотря на грубейшие промахи, он не лишен положительных качеств. И партия вложила в него много, слишком много, чтобы так просто отвернуться от него.
— Вот не думал, что ты такой добренький.
— А я никогда не считал вас таким суровым. Меня, откровенно говоря, проблема волнует больше в социально-политическом аспекте и, не удивляйтесь, в чисто человеческом. Я много размышлял и пришел к выводу: дело не в отдельном человеке, сколь бы много зла он ни причинил, а в определенной ориентации, в нездоровой и опасной тенденции. Короче, свести все к Павлу Косме, замкнуть проблему на его персоне означало бы расчистить место для рецидива.
Догару тер щеку рукой. Через минуту сказал решительно:
— Найдутся люди, которые нашу человечность и желание помочь воспримут как проявление слабости. И Косма будет в их числе. Тебе вот, например, кажется, что гуманность всегда выходит победительницей. Но, как свидетельствует мой жизненный опыт, так бывает не всегда, и тот факт, что Косма в течение стольких лет пользовался на заводе полной безнаказанностью, лучшее тому доказательство.
— Доказательство чего? Что мы вовремя не разобрались в происходящем на заводе, где генеральный директор скользил по наклонной плоскости? Что не реагировали на тревожные сигналы?
Первый секретарь собрал бумаги, окинул прощальным взглядом полутемную комнату, поднялся со стула и сказал:
— Обещаю, что в Бухаресте еще раз обдумаю наш сегодняшний разговор. Однако, пока ты меня будешь замещать, проявляй, пожалуйста, повышенную бдительность. С Павлом Космой может случиться всякое. И помни, вычеркивать его из жизни я не собираюсь.— Догару мягко улыбнулся: — Я спокоен за Кристи, хорошо, что она проведет эти дни у вас. Санда сумела расположить ее к себе. Еще одна просьба...— Догару помедлил у двери, повернулся к Штефану и положил ему руку на плечо.— Есть один человек, о судьбе которого мы должны позаботиться. Это Ольга Стайку, журналистка. Ей было невыносимо тяжело в последнее время. Она разрывалась между любовью и долгом. И выстояла, показала себя настоящим человеком...
— Я Ольгу давно знаю.
— Так вот, я не считал нужным информировать бюро о том, что она ушла из дому и, казалось бы, совсем порвала с Космой. А теперь вдруг... вернулась к нему вопреки всякой логике. Или, точнее, руководствуясь своей собственной логикой. Мы должны ей помочь. Будущее Ольги Стайку для нас важнее будущего Павла Космы. Не забудь это.
— У Ольги здесь много друзей.
— Разумеется. Однако помощь партии может оказаться необходимой.
У испытательного стенда к утру их осталось всего пятеро. Овидиу Наста без конца утирался носовым платком, хотя в зале было прохладно. Ион Сава и мастер Маня шутливо боксировали, давая таким образом выход переполнявшей их радости. Кристя молчал, заглядывая в глаза изможденному бессонными ночами Испасу. Дан был небрит, щеки ввалились, но лицо светилось такой радостью, что она передавалась всем. В самом деле, успех был полный. Им удалось сделать то, что еще несколько месяцев назад казалось несбыточной мечтой: образец мотора для карусельного станка, обрабатывающего детали до 16 метров диаметром. Мотор работал безупречно. Сава успел даже подписать приказ о выпуске малой серии таких моторов. Мариета Ласку сама, без телефонных звонков, принесла им горячий кофе и сообщила новость:
— В чем дело, не знаю, но шеф просил, чтобы в восемь вы были у него. Все пятеро. И еще инженер Станчу...
Они переглянулись в недоумении: утренние совещания Косма с некоторых пор отменил. Время еще было, и Наста предложил:
— А что, если нам заглянуть к парикмахеру, освежиться, как полагается?
Они вышли на заводской двор и застыли от изумления: все было укрыто мягкой, искрящейся белой мантией. Ночная смена еще не успела покинуть завод, и лишь редкие следы пунктирами прошили в разных направлениях белое раздолье. Нагруженные пышной красотой, ветви елей смиренно поникли. И только непокорные верхушки высоченных сосен, закаленные ветрами, гордо смотрели в осеннее небо.
— Э-ге-гей! — крикнул Сава и изо всех сил запустил снежком в спину Испасу. Закипела жаркая баталия, словно во время перемены на школьном дворе.
Дома Испас едва успел намылить щетину, как зазвонил телефон. Штефан Попэ кричал в трубку:
— Быстрее приезжай в уездный комитет!
— Не могу,— ответил Дан.— В восемь часов у Космы совещание. Но я тебе другое скажу...
— Хорошо, приезжай после, как сможешь,— перебил Штефан.— Но захвати с собой Насту. Так что там у тебя?
— А то самое, бюрократина ты последняя, только о совещаниях и думаешь... У нас большая радость: пробный образец для карусельного работает как часы. В пять утра минули сутки. Сава уже согласился на серию.
— В добрый час! Поздравляю от души. А я вам сегодня тоже хотел подарочек преподнести. Только ты меня малость обскакал. Но ничего, за мной не пропадет.
Ровно в восемь они были в приемной. Ласку оглядывала всех сияющими глазами, будто хотела, но не могла сообщить нечто очень важное. Наста ласково похлопал ее по плечу.
— Сияешь, как ясно солнышко!
— Есть причина. Пожалуйста, заходите.
Павел Косма встретил их стоя, с бланком телекса в руке. Прочитал медленно, с достоинством:
— «Передайте руководство заводом главному инженеру Овидиу Насте. Срочно поступаете в распоряжение главка». Подписано: «Оанча». Как говорится, комментарии излишни. Прошу вас всех присутствовать при передаче дел. Полагаю, что на завод я больше не вернусь.
Формальности много времени не заняли. Наста был в курсе всех дел. Отложили только некоторые вопросы финансово-административного порядка, которые надо было выяснить с Василе Думитреску, задержавшимся в инвестиционном банке. Косма медленно обвел всех взглядом, на мгновение остановился на лице Дана, произнес, с трудом скрывая волнение:
— Что сказать вам на прощанье? Что я сожалею о причиненных вам неприятностях? Что раскаиваюсь в допущенных ошибках? Не умею я говорить такие слова. Хочу только пожелать «Энергии» стать под руководством нового директора настоящим флагманом нашего моторостроения. Где бы я ни был, знайте, что я храню о вас добрую память!
Косма пожал всем руки и вышел, не оглянувшись. У заводских ворот он отказался от машины, которая эффектно развернулась у проходной...
Штефан ждал их. Подчеркнуто официально, что было мало на него похоже, пожал им руки и пригласил к столу заседаний. За массивный рабочий стол первого секретаря он словно стеснялся садиться. Тут же появились чашечки с кофе и несколько бутылок пепси. Штефан перехватил многозначительный взгляд, которым обменялись Наста и Испас.
— Чего шушукаетесь?
— Да, судя по всему, целое заседание намечается,— сказал Испас.— А у нас на заводе...
— Не будет никакого заседания. По крайней мере тут, у меня,— перебил Штефан и поспешно поправился: — То есть, я хочу сказать, в кабинете первого секретаря. Мне лишь поручено сообщить вам решение Бухареста.
И он начал говорить о заслугах Овидиу Насты, о важности его производственного опыта. Но когда Дан, улучив момент, сообщил, что они уже знают о назначении главного инженера на пост директора, Попэ остановил его жестом.
— Это указание, переданное через Коему, было временным. Постановление министерства придет только через несколько дней, может, даже через неделю. Но мы с вами ждать не можем. Партийное руководство одобрило предложение уездного комитета, сделанное по настоятельному совету товарища Овидиу Насты.
Бледный от неожиданности, слушал Дан Испас о своем назначении генеральным директором завода «Энергия». Потом покраснел, обвел взглядом присутствующих и тихо сказал:
— Как же, ведь я ничего не понимаю в хозяйственной и административной сферах. А для нашего завода проблема контрактов, инвестиций и обеспечения материалами остается очень острой.
— Все верно,— терпеливо подтвердил Штефан.— Но сейчас не это главное. На первый план выдвинулась задача тесной взаимосвязи исследований и производства, чем ты, Испас, занимался в теории и на практике и не только доказал неоспоримую правильность этого фундаментального тезиса, но и разработал оптимальное решение проблемы. Это всего лишь начало того большого пути, который наметила партия, курс взят верно, и он приведет вас к цели.
В руководство «белым домом» Штефан предложил инженера Аристиде Станчу, а начальником намоточного цеха — Хараламбие Василиу, который как раз в этом году кончает политехнический. Открыто признался, что хотел перевести Марина Кристю в уездный комитет на очень ответственный участок, но, учитывая ситуацию на заводе, счел целесообразным предложить его на пост заместителя генерального директора.
— Тут одна загвоздка,— заметил Наста.— У него нет высшего образования, а по закону...
— Ошибаетесь,— улыбнулся Штефан.— В феврале он получает диплом высшей партакадемии по специальности политэкономия. На этом месте был бы, конечно, предпочтительнее опытный, квалифицированный экономист, но у него будет хороший помощник — главный бухгалтер Василе Думитреску, который на деле доказал свою смелость и принципиальнось, что же касается профессиональной подготовки, то наилучший аттестат ему дал сам Виктор Пэкурару...
Незаметно разговор перешел на конкретные проблемы завода. Появились карандаши и блокноты. Дискуссия накалялась. Больше всех волновался Овидиу Наста: задавал вопросы, делал замечания, предлагал конструктивные решения.
Когда все устали, Испас смущенно спросил:
— Может быть, это не моего ума дело, но ужиться с Василе Нягу мы не сможем. Что вы думаете о новом парткоме?
Штефан Попэ не знал, что делать, попробовал уйти от ответа, но потом сказал прямо:
— Мы думали о кандидатуре Барбэлатэ. Однако он уехал в Хунедоару. Почему он так поступил, вы знаете. А теперь Ралука Думитреску вдруг попросила перевода в Решицу, и Ликэ тоже просит новый перевод.
— Так что,— вступил в разговор Наста,— выбора у вас нет. Санда Попэ, не так ли?
Щеки у Штефана стали пунцовыми, он пробормотал:
— Да, это предложение первого секретаря. Но будем советоваться со всей партийной организацией. А пока что она будет исполнять обязанности секретаря временно.
— Нелегко будет Санде,— тихо произнес Дан.
— Мне-то ты что объясняешь? — грустно улыбнулся Штефан.— Как будто я об этом не говорил!..
Совещание закончилось. Наста сразу отправился на завод, а Испас замешкался. Штефан понимал его опасения.
— Ну что, думы замучили, Данчик? Это неплохо. Но надо успокоиться. Сам-то ты как думаешь, чего тебе не хватает из качеств руководящего работника? Косме и кое-кому из партийно-хозяйственного актива я бы такого вопроса не задал. Что тебя конкретно беспокоит?
Испас рассматривал свои руки, напряженно думал. На лице отражалось сильное волнение.
— Видишь ли, моя голова постоянно занята решением различных технических проблем, часто принципиально новых, требующих полной отдачи, а тут коллектив со своими сложными проблемами, хозяйство, финансы... Каким образом, скажи, все это может совмещать один человек?
— Только не воображай, что у меня есть волшебная палочка, по мановению которой все сразу устроится. Ты не задумывался, каково мне на посту секретаря?
— Догадываюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42