"Спокойной
ночи, миссис Калабаш, но куда же вы?""
Влюбленные остановились в луже света от фонаря, как раз возле его
машины и начали обниматься. Наблюдая за ними, Луис почувствовал тошноту и
отвращение. Он сидел здесь, спрятавшись позади могильного камня, словно
нечеловеческое существо из какой-нибудь дешевой книги ужасов, подглядывая
за любовниками. "Столь тонкая грань между приятным и отвратительным?" -
удивился он и в этом для него был заключен некий потаенный смысл. - "Между
этими понятиями такая тонкая грань, что вы можете спокойно перешагнуть ее.
Отрешиться от мелкой суеты. Забраться на дерево, повисеть среди листьев,
упасть на могилу, подсматривать за любовниками.., копать канавы? Просто?
Или это синдром лунатропа? Восемь лет я проработал доктором, а теперь одним
махом стал гробокопателем, и я - как раз тот человек, который станет
вызывать духа..."
Луис зажал кулаками рот, чтобы не дать вырваться ни одному звуку, и
почувствовал холод внутри.
Когда пара наконец ушла, Луис равнодушно посмотрел им вслед. Они
поднялись по лесенке в одно из зданий. Мужчина достал ключи, и через
мгновение они исчезли внутри. Над улицей воцарилась тишина, если не считать
постоянных завываний ветра, шелестевшего в деревьях и нежно ворошившего
волосы Луиса.
Луис снова побежал к изгороди и, пригнувшись, нащупал в кустах
сверток. Сверток был тут - пальцы нашли грубую ткань. Луис отнес сверток
на широкую дорожку, идущую между могилами от самых ворот, и остановился,
пытаясь сориентироваться. Пройдя вперед, надо свернуть влево от развилки.
Нет проблем.
Он пошел по краю тропинки, стараясь держаться в тени вязов. Вдруг он
наткнется на сторожа или еще случится что-то непредвиденное?
От развилки Луис свернул влево, в поисках могилы Гаджа, и, неожиданно,
с ужасом понял, что не может вспомнить, как выглядит его сын. Луис
остановился, посмотрел на ряды могил, потертые монументы и попытался
сосредоточиться. Отдельные фрагменты внешности сына всплывали в его памяти:
светлые волосы, такие великолепные и светлые; его чуть раскосые глаза и
маленькие белые зубы, маленький кривой шрамик на щеке - это после того как
он упал на черной лестнице их домика в Чикаго. Луис видел все по
отдельности, но никак не мог собрать все в единое целое. Луис снова видел
Гаджа, бегущего навстречу грузовику "Оринго", но Гадж отвернулся. Луис
пытался вспомнить лицо Гаджа таким, как видел его в колыбели в тот день,
когда они пускали летучего змея, но видел только темноту.
"Гадж, где ты? Луис, неужели ты думаешь, что сослужишь своему сыну
хорошую службу? Может, он счастлив там, где он сейчас... Может, все это не
стоит того, чтобы затеваться? Может, он среди ангелов, а может, просто
"уснул"... И если он спит, готов ли ты разбудить его?.. Ах, Гадж? Где ты? Я
хочу, чтобы ты был дома, с нами".
Но может ли он, Луис, на самом деле контролировать свои действия? Или
им руководит та злая сила, о которой говорил Джад? Почему он не может
вспомнить лицо Гаджа и почему он не обратил внимания на все
предупреждения?.. На предупреждения Джада, Паскова и своего собственного
сердца?
Луис вспомнил надгробья Хладбища Домашних Любимцев.., эти неправильные
круги, таинственно расходящиеся, и его снова обдало холодом. Почему же он
оказался здесь и остановился, пытаясь вспомнить лицо Гаджа?
Ведь скоро он снова увидит его...
***
Надгробие было на месте. На нем было написано просто:
"Гадж Уильям Крид",
а дальше шли две даты. Кто-то был тут сегодня и принес (или принесла)
дань уважения погибшему мальчику (точнее его родителям). У надгробия лежали
свежие цветы. Кто это мог сделать? Скорее всего Мисси Дандридж.
Сердце Луиса тяжело, медленно билось в груди. "Что же дальше? Нет,
нельзя останавливаться, надо копать! Пора начинать. Впереди долгая ночь, но
потом-то наступит день".
Последний раз Луис задумался и потом окончательно решился: он решил
идти до конца. Он почти незаметно кивнул головой сам себе и выудил
карманный нож, натянул ленту скоча, стягивающую баул, и перерезал ее.
Развернув сверток, словно спальный мешок, милый такой мешочек для Гаджа, он
разложил перед собой лопату, кирку, заступ и фонарик, как раскладывал
хирургические инструменты в своей маленькой операционной.
Фонарик был с диафрагмой-заглушкой, изготовленной по рецепту продавца
в скобяной лавке. Войлок был прочно укреплен поверх стеклянного экрана
узкой лентой скоча. Свет вырывался через маленькую дырочку, прорезанную
скальпелем в центре войлочной пластины. Кирка с короткой ручкой. Она сейчас
пока не нужна, но Луис захватил ее на всякий случай. Ему нужно было только
приподнять плиты, а не дробить камни, выкапывая могилу. Это на потом... Еще
в свертке были заступ и лопата, длинная веревка и рабочие перчатки.
Перчатки Луис взял, чтоб не натереть мозоли, копая землю.
Земля оказалась мягкой и работа шла легко. Форма могилы была четко
определена, а размокшая земля, которой присыпали плиты, оказалась, как
грязь. Мысленно Луис сравнивал эту грязь и каменистую, не получившую
благословения землю, в которую, если все получится удачно, он поздно ночью
похоронит своего сына. Вот там-то ему понадобится кирка. Луис попытался
подумать еще о чем-нибудь.
Он кидал грязь налево от могилы, работая в определенном, нарастающем
ритме, в то время как яма становилась все глубже и глубже. Потом Луис
спустился в могилу, вдыхая сырой аромат свежей грязи - запах, напоминающий
ему запахи лета, проведенного у дяди Карла.
"Землекоп", - подумал он и остановился, чтобы стереть пот со лба. Дядя
Карл говорил, что у каждого могильщика в Америке есть свое прозвище. Друзья
называли дядю Карла "землекопом".
Луис снова начал копать.
Остановился Луис только один раз, для того чтобы поглядеть на часы.
Двенадцать двадцать. Он почувствовал, что время уходит сквозь пальцы, да к
тому же эти пальцы смазаны жиром.
Через сорок минут лопата натолкнулась на что-то, и Луис до крови
прикусил верхнюю губу. Взяв фонарь, Луис посветил вниз. Земля. А по земле
диагональным разрезом шла серо-серебряная линия. Это была плита. Луис уже
выгреб большую часть грязи. Но ведь он наделал так много шума. Казалось, на
всем свете нет громче шума, чем шорох лопаты, счищающей грязь с бетонной
плиты могилы в темную ночь.
Луис слез в могилу, прихватив веревку. Он продел веревку в железные
кольца одной плиты с одного конца. Выбравшись из могилы, Луис расстелил
брезент, лег на него и схватился за конец веревки.
"Луис, ты же думал об этом. За твой последний шанс... Ты прав. Это -
последний шанс.., и я, черт побери, должен воспользоваться этим".
Взявшись обеими руками за конец веревки, он потянул. Квадратная,
бетонная плита легко поднялась, заскрежетав. Плита, которую Луис тянул за
один конец, повернулась как на шарнире и стала почти вертикально, открыв
половину могилы.
Луис снял веревку с колец и положил ее рядом, возле могилы. Теперь он
мог просто встать у края и потянуть плиту вверх.
Установив плиту вертикально, Луис спустился в могилу, стараясь
двигаться осторожно. Упав, плита непременно раздробила бы ему ноги. Вниз
посыпались камешки, и Луис услышал, как они застучали по крышке гроба.
Нагнувшись, Луис схватился за край второй бетонной плиты и потянул ее
наверх. Коснувшись плиты, он почувствовал под пальцами что-то скользкое и
холодное. Потом и вторая плита была поставлена "на попа". Тогда Луис
посмотрел на свою руку и увидел слабо извивающегося земляного червя,
которого раздавил пальцами. Задохнувшись от крика отвращения, Луис стряхнул
остатки червя с руки на стенку могилы своего сына.
Потом он посветил вниз фонариком.
Там стоял гроб, который он последний раз видел, когда его опускали в
могилу. Тогда гроб окружал зеленый пластик. Вот она - коробка, в которой
лежат останки его сына. Ярость, безумная, раскаленная ярость поднялась в
Луисе, а потом нахлынуло ощущение чего-то холодного, отрезвляющего. Идиот!
Луис нащупал заступ. Замахнувшись, он изо всех сил обрушил его на
замки гроба: раз, второй, третий, четвертый... Зубы Луиса сжались.
"Я пробьюсь к тебе, Гадж. Вот увидишь!"
Замок треснул с первого удара и, возможно, остальные удары были
лишними, но Луис продолжал и продолжал бить, желая не столько открыть гроб,
сколько разломать его. Некое подобие здравомыслия вернулось, и Луис
остановился, занеся свое орудие для очередного удара.
Заступ погнулся. Луис отбросил его в сторону и выкарабкался из могилы,
встал на ноги, чувствуя слабость в коленях. Его тело было словно
каучуковым. Он почувствовал тошноту, и ненависть так же быстро покинула
его, как и нахлынула. Холод кладбища наполнил холодом его душу. Ни разу в
жизни он не чувствовал себя таким одиноким и покинутым, словно космонавт в
скафандре, плывущий прочь от корабля в великой темноте космоса. "Билл
Батермен чувствовал то же самое?" - удивился Луис.
Он лег на землю, на спину, переводя дух, успокаиваясь. Когда слабость
отступила, Луис сел, прислонившись спиной к надгробию соседней могилы.
Посветив фонариком в могилу Гаджа, он увидел, что замки гроба не просто
сбиты, а сметены. Он измолотил гроб из-за внезапной вспышки ярости. Дерево
вокруг замков было раскрошено.
Луис зажал фонарик под мышкой. Он осторожно присел на корточки. Его
руки двигались ощупью, словно он пытался поймать пару кружащихся мух,
готовый в любой момент прикоснуться к чему-то мертвому...
Нащупав крышки, Луис сунул в нее пальцы. На мгновение он
остановился.., не мог он сейчас отступить.., а потом открыл гроб сына.

Глава 50

Речел Крид уже долетела до Бостона. Ее самолет из Чикаго вылетел
вовремя (чудо само по себе) и опоздал в Нью-Йорк на пять минут. В Бостоне
самолет приземлился уже на пятнадцать минут позже. В 23.12. у Речел
оставалось еще тринадцать минут.
Она еще могла бы успеть на следующий самолет, но автобус, который
отвозил пассажиров в аэропорт, слишком долго кружил по взлетному полю и
приехал чересчур поздно. Речел паниковала, переминаясь с ноги на ногу, так,
словно хотела в туалет; то и дело перевешивала сумку своей матери с одного
плеча на другое.
Автобус приехал только в 11.25, и она начала очень нервничать,
топтаться на месте у выхода из автобуса. Ее каблуки были не высокими, но
все равно... Больно ударившись лодыжкой, Речел остановилась только на
мгновение. Сняв туфли, она взяла их в руку и, только двери автобуса
открылись, побежала босиком по зданию аэропорта. Она промчалась мимо
регистраторов "Оллег-хени" и "Восточной Аэрокомпании", привлекая к себе
внимание.
Воздух огнем обжигал ее легкие, каждый раз проникая все глубже и
глубже.
Речел пробежала мимо регистраторов международных аэролиний. Она
торопилась туда, где маячил знак компании "Дельта". Мотнувшись через дверь,
она мельком взглянула на часы и увидела, что успевает. Было 23.37.
Один из двух служащих с удивлением посмотрел на нее.
- Рейс 104, - тяжело выдохнула она. - В Портленд. Еще не улетел?
Служащий посмотрел на экран дисплея.
- Пока еще здесь, - проговорил он. - Но они закончили посадку пять
минут назад. Я сейчас позвоню. Багажный чек вам нужен?
- Нет, - выдохнула Речел и смахнула волосы с глаз. Ей казалось, что ее
сердце вот-вот выскочит из груди.
- Они не станут ждать. Я позвоню.., но советую вам бежать как можно
быстрее.
Речел бежала не так уж быстро... Она просто не могла быстро бежать.
Она бежала, как могла. Эскалатор вел во тьму, и Речел затопала вверх по
лестнице, чувствуя во рту вкус медных стружек. Добравшись наверх, она
уронила сумку на ленту, чтобы ее, с помощью ультразвукового прибора
осмотрела работница аэропорта. Речел сжимала и разжимала кулаки от
нетерпения, ожидая свою сумку с другой стороны ленточного конвейера.
Схватив сумку, Речел побежала дальше. Сумка болталась сзади, больно колотя
по нижней части спины.
Пробегая мимо, Речел взглянула на один из мониторов.
"Рейс 104 Портленд. Отправление 23.25. Посадка - выход 31".
Выход 31 находился в дальнем конце главного зала.., и как раз когда
Речел взглянула на монитор, "Посадка" изменилась на "Посадка закончена".
От обиды Речел закричала. Она пробежала через двери, но успела
заметить горящую над выходом надпись: "Бостон - Портленд 23.25".
- Посадка закончена? - недоверчиво спросила Речел. - Она на самом деле
закончена?
Служащий, улыбаясь, посмотрел на нее.
- Самолет выруливает на посадочную полосу. Извините, мадам. Вы почти
успели, пусть это вас утешит. - Он показал в большое окно. Там Речел
увидела большой 727. Огни делали его похожим на большую, рождественскую
елку, которую положили на бок и поставили на колеса, так что теперь она
могла катиться.
- Разве вам не позвонили о том, что я должна подойти? - воскликнула
Речел.
- Когда они позвонили, уже сел 104. Если бы я задержал этот самолет,
727 пришлось бы ехать через толпу пассажиров, выходящих со взлетного поля
через "30 выход". Пилот потом стер бы меня в порошок. Надо чтить интересы
сотни других пассажиров. Извините. Вы опоздали на четыре минуты:., Речел
пошла назад, не слушая извинения. Она пошла назад к кассам "Дельты", когда
на нее накатила волна слабости. Споткнувшись, она присела, ожидая, пока
тьма в глазах рассеется. Потом она надела туфли и вытащила последнюю
сигарету из пустой, разлохмаченной пачки "Ларка". "Ноги так болят, что,
наверное, я даже трахаться сейчас не смогла бы", - нерешительно подумала
она.
Потом Речел направилась назад в кассы.
- Не успели? - с сочувствием спросила женщина из службы безопасности
аэропорта.
- Не успела - да, ладно, - ответила Речел.
- Куда вы направлялись?
- Портленд. Потом Бангор.
- А почему вы не возьмете машину? Если вы в самом деле хотите попасть
туда, то почему бы и нет? Обычно я советую отправиться в отель рядом с
аэропортом, но если я вижу даму.. Я редко вижу тут кого-то, кому в самом
деле надо улететь. Вы - одна из таких пассажирок.
- Да, - согласилась Речел. - Да, наверное, теперь мне надо взять
машину. Ведь тут много агентств, которые дают машины напрокат?
Женщина кивнула.
- Сейчас машин тут полным-полно. А когда туман, все машины перегоняют
в Логан. По крайней мере, так делают обычно.
Речел почти не слышала слов женщины. Она занималась подсчетами.
В Портленде она оставаться не могла, не могла она ждать следующий
самолет на Бангор, даже если в нем будут свободные места. А если поехать на
машине прямо сейчас? Сколько тут километров? Не так уж далеко по прямой.
Двести пятьдесят. Точно. Джад как-то говорил об этом. Было начало первого,
когда она смогла идти дальше, а может, даже почти половина первого. Уже
проходя через турникеты, Речел решила, что у нее есть все шансы добраться
до дома, не снижая скорости. Быстро пробежав пальцами, она поправила свою
прическу, потом мысленно разделила двести пятьдесят на шестьдесят пять.
Чуть меньше четырех часов. Ладно.., скажем, четыре. Сейчас ей нужно зайти в
буфет. И хотя спать совсем не хотелось, Речел знала, пока она приедет в
Ладлоу, ей понадобится много черного кофе. Тогда она вернется в Ладлоу с
первыми лучами зари.
Обдумав все это, она стала подниматься по лестнице на второй этаж
здания аэропорта. Конторы, где можно было взять напрокат машины,
располагались этажом выше.
- Удачи, милая, - сказала ей вслед женщина из службы безопасности.
- Спасибо, - ответила Речел и почувствовала, что ей и в самом деле
понадобится много удачи.

Глава 51

От запаха, идущего из могилы, Луиса стало тошнить. Только он решил,
что сумел взять себя в руки, как весь обильный, безвкусный обед вышел
наружу. Луис стоял в дальнем от надгробия углу могилы, и ему пришлось
отвернуться, чтобы не наблевать на бренные останки своего сына. Наконец
тошнота прошла. Желудок окончательно опустел. Сжав зубы, Луис направил
вниз луч фонарика.
Сильный страх, который постепенно перерос в ужас, распростер над ним
свои крыла.
Такой ужас обычно приходит, когда во сне видишь самые ужасные кошмары,
те, что невозможно вспомнить, когда проснешься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50