Луис сверился с
диаграммами, на которых был обозначен нормальный размер черепа ребенка в
первые месяцы после рождения. За четыре месяца череп Гаджа прошел большую
часть кривой развития за год, а потом даже опередил положенный график. У
Гаджа не было проблем, он свободно поднимал голову (теперь-то со смертью
Гаджа проблема и вовсе исчезла), но тогда Луис, на всякий случай, отвез
сына к нейрологу Джорджу Тариффу, который, возможно, был лучшим нейрологом
на Среднем Западе. Речел хотела знать, что не так, и Луис сказал ей правду:
он боялся, что Гадж гидроцефалик. Лицо Речел тогда очень побледнело. Она
стала печальной.
- Он кажется мне вполне нормальным, - сказала она мужу. Луис кивнул.
- И мне тоже. Но я не хочу игнорировать тревожный сигнал.
- Да, ты не должен, - сказала она. - Мы не должны!
Тардифф смерил череп Гаджа и нахмурился. Потом тыкнул двумя пальцами
ребенку в лицо - проверка реакции. Гадж отпрянул. Тардифф улыбнулся. У
Луиса чуть отлегло от сердца. Тардифф дал Гаджу подержать мяч. Гадж
некоторое время держал его, а потом уронил. Тардифф вернул мяч ребенку,
глядя в глаза Гаджу. Гадж следил за мячом.
- Я скажу, что пятьдесят пять процентов за то, что он - гидроцефалик,
- позже, в своем кабинете сказал Тардифф Луису. - Но, может быть, это
просто какая-то странная особенность. Если даже с ним что-то не то, болезнь
пока слабо выражена. Ребенок выглядит нормальным. Недавно разработанная
операция может решить проблему.., если, конечно, такая проблема существует.
- Хирургическая операция на мозгу? - сказал Луис.
- Мозг затрагивается минимально.
Луис начал изучать этот вопрос после того, как встревожился из-за
размера головы Гаджа. Операция на мозгу, в результате которой можно было
отлить излишек мозговой жидкости, не казалась ему такой уж опасной. Но он
молчал, решив для себя: лучше, если операции и вовсе не будет.
- Конечно, - продолжал Тардифф, - существует возможность того, что ваш
сын уже в девятимесячном возрасте (раньше операцию делать нельзя) будет
иметь чересчур большую голову и тогда операцию будет делать поздно.
Понимаете?
Луис понимал.
Гадж провел ночь в Христианском Госпитале. Ему сделали полную
анестезию. Его головку упрятали в специальное приспособление, которое
выглядело словно сушилка для одежды. Речел и Луис ждали внизу результатов
полного исследования, а Элли провела день с бабушкой и дедушкой, смотрела
"Сезам Стрит" часа три без остановки по видео. Для Луиса это были долгие,
серые часы, когда он сидел и представлял себе возможные неудачные варианты
операции. Смерть от анестезии; смерть во время операции. Гадж мог стать
дебилом из-за гидроцефалии или эпилептиком... Он мог ослепнуть... Ох, да
могло случиться все, что угодно. "Полный комплект болезней", - подумал
Луис, вспомнив. - "А ведь я же всего-навсего простой терапевт".
Около пяти в комнату для родителей зашел Тардифф. У него с собой было
три сигареты. Одну он сунул в рот Луису, вторую вручил Речел (она была
слишком изумлена, чтобы возражать), а третью закурил сам.
- Ваш ребенок в порядке. Никакой гидроцефалии.
- Слава богу, - сказала Речел и одновременно засмеялась. - Я буду
курить, пока не вытошнит!
Усмехнувшись, Тардифф дал всем прикурить. "Тогда Бог спас Гаджа чтобы
принести его в жертву 15 шоссе, доктор Тардифф", - подумал Луис.
- Речел, если бы он был гидроцефаликом.., ты любила бы его?
- Что за странный вопрос, Луис?
- Да или нет?
- Любила бы, конечно. Я не могла бы не любить Гаджа.
- Даже если бы он превратился в дегенерата?
- Да.
- И ты не захотела бы отдать его в приют?
- Нет, не захотела бы, - медленно ответила Речел. - Я уверена, с теми
деньгами, что ты сейчас зарабатываешь, мы смогли бы подыскать ему какое-то
по-настоящему хорошее место.., но все же думаю, я хотела бы, чтобы он
остался с нами, если бы мы смогли... Луис, почему ты спрашиваешь об этом?
- Потому что я думал о твоей сестре Зельде, - сказал он, хоть и сам
был удивлен столь очевидным ответом. - Не думаю, чтобы ты смогла через это
пройти.
- Такого не будет, - сказала она немного удивленно. - Гадж., ладно
Гадж - это Гадж. Он наш сын и это все меняет. Я бы точно смогла. Я уверена.
Я бы решила.., а ты бы отправил его в лечебницу? В место вроде Пинленда?
- Нет.
- Тогда давай спать. - Хорошая идея.
- Мне кажется, сейчас я смогу заснуть, - сказала она. - Я хочу, чтоб
этот день, наконец, кончился.
- Аминь! - сказал Луис.
Через некоторое время, сонным голосом Речел позвала Луиса:
- Ты в порядке, Луис.., такие сны и кошмары?..
- В порядке, - прошептал он и поцеловал ее в лоб. - Теперь спи.
"Сны Элли выглядят словно пророчество".
Он еще долго не мог заснуть и перед тем, как ему это все же удалось,
изогнутая кость Луны уже появилась в окне у него над головой.

Глава 43

Следующий день выдался теплым, и Луис вспотел, перетаскивая багаж
Речел и Элли, получая их билеты. Он полагал, что должен сделать им на
прощание какой-то подарок, и почти не чувствовал боли в сердце от того, что
отправлял свою семью на самолете в Чикаго.
Элли ушла в себя, и вела себя немного странно. Несколько раз за утро
Луис замечал, что выражение лица девочки странно задумчиво.
"Словно у нее сработал глубоко запрятанный комплекс", - сказал он сам
себе.
Елена ничего не сказала родителям, когда узнала, что вместе с мамой
отправляется в Чикаго, и, возможно, пробудет там до конца лета, но прежде
чем отправиться в путь, ей надо позавтракать ("Кокао Беарс"). После
завтрака она молча поднялась наверх и надела платье и туфли, которые
выбрала для нее Речел. Фотографию с Гаджем, сидящим на санках, она потащила
с собой в аэропорт. Она спокойно сидела на одном из пластиковых кресел в
зале, пока Луис отстоял очередь и, наконец, получил их билеты, грузовые и
посадочные талоны.
Мистер и миссис Голдмены приехали за сорок минут до начала посадки.
Ирвин Голдмен выглядел опрятно (даже не потел) в кашемировом пальто на
подкладке, несмотря на восемнадцать градусов тепла. Он отправился к столу
фирмы "Авис", сдать ключи от машины, которую они брали напрокат, а Дора
Голдмен подсела к Речел и Элли.
***
Некоторое время Луис и Голдмен просто изучали друг друга. Луис
опасался, что начнется реприза о моем его, но ничего подобного не
случилось. Голдмен удовлетворился тем, что пожал руку Луису и тихо
поздоровался, растерянным взгляд ом наградил он своего зятя, и Луис понял,
что этот человек уже с утра изрядно выпил.
Они поднялись на эскалаторе и присели в зале ожидания, почти не
разговаривая. Дора Голдмен, нервничая, теребила в руках роман Эрика Йонга,
но так и не открыла его. Она по-прежнему немного нервно поглядывала на
фотографию, которую держала в руках Элли.
Луис спросил дочь, не хочет ли она прогуляться с ним к киоску, выбрать
что- нибудь почитать, чтоб ей было не скучно на борту самолета.
Элли задумчиво посмотрела на отца. Луису это не понравилось. Он
разнервничался.
- Тебе будет хорошо с дедушкой и бабушкой, - сказал он, когда они
немного отошли.
- Да, - согласилась девочка. - Папочка, а я не стану как ленивый
офицер? Анди Пасиока рассказывал о ленивом офицере и о том, как тот ходил
в школу шкиперов...
- Не волнуйтесь об этом, - сказал отец. - Я позабочусь о школе, так
что ты потом без всяких проблем перейдешь во второй класс.
- Я на это рассчитываю, - серьезно заметила Элли. - Я никогда не
училась во втором классе, только в первом. Я не знаю, как это: учиться во
втором классе. И, наверное, там будут задавать домашние задания?
- Все будет хорошо.
- Папа, а тебе наплевать на деда?
Луис уставился на дочь.
- Почему во всем мире именно у меня.., ты думаешь, я не люблю деда?
Элли пожала плечами, словно это не так уж сильно и интересовало ее.
- Когда ты говоришь с ним, ты выглядишь так, словно тебе на него
плевать.
- Элли, нехорошо так говорить.
- Извини.
Она наградила отца странным, обреченным взглядом, а потом повернулась
к рядам книг: Марсер Майер, Мориц Сендак, Ричард Скорри, Беатрис Поттер и
другие известные имена, в том числе доктор Сеусс. "Как эти детские писатели
все понимают? Откуда они так много знают о детях? Что знает Элли? Какое это
влияние на нее оказывает? Элли, что ты прячешь за маской, надетой сейчас на
твое бледное, маленькое личико? Плевать на него.., о, Господи!"
- Могу я взять это, папочка! - девочка держала в руках книгу доктора
Сеусса и еще одну книгу, которую Луис последний раз видел в раннем детстве,
- историю о Маленьком Черном Самбо и о том, как в один прекрасный день
тигры приобрели свои полоски.
"Я думал, они уже не издают эти книги", - ошеломленно подумал Луис.
- Да, - ответил он дочери, и они встали в очередь в кассу. - Твой дед
и я хорошо относимся друг к другу, - сказал он и подумал об истории,
которую рассказала ему его мать: если женщина по-настоящему хочет, она
"находит" ребенка. Он вспомнил, как глупо и опрометчиво пообещал себе, что
никогда не будет врать собственным детям. За последние несколько дней он
превратился в опытного лжеца, он сам это чувствовал, но он не хотел думать
об этом сейчас.
- Угу, - только и сказала Элли и замолчала. Это молчание показалось
Луису очень тяжелым. Чтобы разрушить его, он спросил:
- Как ты думаешь, тебе будет хорошо в Чикаго?
- Нет.
- Нет? Почему нет?
Она снова печально посмотрела на него.
- Я боюсь.
Луис положил руку ей наголову.
- Боишься? Дорогая, ты раньше не боялась летать, ведь так?
- Я не самолета боюсь, - ответила девочка. - Ты же знаешь, чего я
боюсь, папа. Я видела во сне, что мы были на кладбище, на похоронах
Гаджа.., открыли гроб, а он - пустой. Потом, во сне, я перенеслась домой,
заглянула в колыбель Гаджа, а она тоже оказалась пустой... но такой
грязной!
"Лазарь шагнул вперед..."
Впервые за много месяцев Луис вспомнил предупреждение мертвого
Паскова... сон, после которого у него оказались грязные ноги... простыни
оказались в грязи и сосновых иглах.
Волосы на затылке Луиса встали дыбом.
- Такие сны бывают, - проговорил Луис. Голос его звучал почти
нормально. - Но они пройдут.
- Я хочу, чтобы ты улетел с нами, - сказала девочка, - или чтоб мы
остались тут. Может, мы останемся, пап? Пожалуйста! Я не хочу, чтобы мы
летели с бабушкой и дедушкой.., я хочу вернуться в школу. Ладно?
- Вернешься, но немного погодя, Элли, - сказал он. - Я обещаю, - он
сглотнул. - Вот я улажу тут некоторые дела, а потом присоединюсь к вам.
Тогда мы решим, что делать дальше.
Он использовал аргумент, который был в стиле раздраженной Элли. Такой
поворот дел мог бы обрадовать девочку, если бы она в этом что-то понимала.
Но ответом ему была только пугающая тишина. Луис хотел поподробнее
расспросить дочь о ее снах, но не посмел. Элли всегда говорила ему больше,
чем он рассчитывал услышать.
***
После того, как Луис и Элли вернулись в зал ожидания, об явили их
рейс. Открыли широкие двери, Криды и Голдмены встали в длинную очередь на
посадку. На прощание Луис обнял свою жену и крепко ее поцеловал. Речел на
мгновение прижалась к мужу, а потом отодвинулась, чтобы он, подняв Элли,
мог прижать ее к своей щеке.
Элли печально посмотрела на отца.
- Я не хочу уезжать, - снова тихо сказала она и только Луис услышал ее
шепот. - Я не хочу, чтобы мамочка уезжала.
- Элли, иди, - сказал Луис. - С тобой все будет в порядке.
- Со мной все будет в порядке, - повторила она. - А как же ты? Папа, а
как же ты?
Очередь пришла в движение. Люди шли на посадку на 727-й, Речел взяла
Элли за руку, но за мгновение до того, как она растворилась в людской
массе, глаза девочки остановились на Луисе.., и Луис вспомнил, как
торопилась Элли, когда улетала в Чикаго в прошлый раз: "Пойдем.., пойдем..,
пойдем..."
- Папочка.
- Иди, Элли. Пожалуйста.
Речел посмотрела на дочь и словно в первый раз заметила ее испуганный
взгляд.
- Элли? - позвала она, тут и Луис немного испугался. - Встань в
очередь, крошка.
Губы Элли побледнели и задрожали, а потом жена и дочь исчезли, но уже
там, у дверей, Элли обернулась, и Луис увидел откровенный ужас, написанный
на ее детском личике. Луис помахал ей вслед рукой, подбадривая.
Но Элли не помахала ему в ответ.

Глава 44

Когда Луис вышел из здания аэропорта, холод нахлынул на него. Он начал
сознавать, через что ему придется пройти. Мысленно, несмотря на
возбужденное состояние, которое стало еще невыносимее, чем в тот период его
жизни, когда, занимаясь в институте (Луис шесть дней в неделю пил кофе с 5
утра до одиннадцати вечера), Луис попытался еще раз все продумать, сложить
отдельные части так, словно ему предстояло сдавать экзамен - самый важный
из всех, что он когда-либо сдавал. И он должен его сдать, получив высший
балл. Луис поехал к Бреверу - маленькому городку на другой стороне реки
Пенобскот, за Бангором. Луис обнаружил подходящее место на противоположной
стороне улицы от магазина Скоатсона.
- Могу ли я вам чем-то помочь? - спросил продавец.
- Да, - сказал Луис. - Мне нужен фонарь помощнее и.., что-нибудь, чтоб
зачехлить его, чтоб он давал узкий луч.
Продавец был маленьким, тонким человеком с высоким лбом и
внимательными глазами. Теперь он улыбался, но не по-доброму.
- Фонарик для взломщиков, приятель?
- Извините?
- Для работы в ночное время?
- Не только, - сказал Луис, ничуть не улыбаясь. - У меня нет лицензии
взломщика.
Продавец замолчал, но потом решил продолжать.
- Другими словами, не суй нос не в свое дело, так? Ладно, посмотрим..,
кстати вы не сможете подобрать фонарик с узким лучом, так что лучше всего
взять кусок войлока и закрыть им световой круг, а в войлоке прорезать
маленькое отверстие - вот вам и узкий луч.
- Хороший совет, - сказал Луис. - Спасибо.
- Не за что. Что-нибудь еще?
- Да, пожалуй, - сказал Луис. - Мне нужны: кирка, лопата и заступ.
Лопата с короткой ручкой и заступ с ручкой подлиннее. Моток крепкой
веревки, футов восемь длиной, пара рабочих перчаток. Холщовый или
брезентовый мешок, может, футов восемь в длину.
- Сейчас принесу, - сказал продавец.
- Мне нужно откопать баллон с ядохимикатами, - попытался об яснить
Луис. - Все выглядит так, словно я готовлюсь осквернить какие-то могилы,
но я просто не хочу беспокоить соседей и вызывать лишние разговоры. Не
знаю, удастся ли мне сделать узким луч, но я думаю, стоит попытаться. Я же
должен попробовать. Может, все получится удачно.
- Конечно, конечно, - сказал продавец. - Лучше не совать нос в чужие
дела.
Луис послушно засмеялся. Он купил на 58.60 всякого барахла и заплатил
наличными.
***
В то время, как цены на бензин начали подниматься, семья Кридов все
реже и реже использовала большую машину. Иногда у нее барахлили рулевые
системы, но Луис откладывал ремонт, отчасти потому, что не хотел
выбрасывать сотню долларов на ветер, но в большей мере потому, что это
большая морока... Теперь же, когда и в самом деле нужно было использовать
большой, старый динозавр, он был не на ходу. Правда, у "Цивика" был
багажник, но Луис нервничал по поводу того, что должен будет вернуться в
Ладлоу с киркой, лопатой и заступом. У Джада Крандолла хорошие глаза. Его
нельзя было недооценить. Джад сразу поймет, в чем дело.
Подумав так, Луис решил, что необязательно возвращаться в Ладлоу. Луис
пересек Чамберяаинский мост и, приехав в Бангор, снял номер в мотеле
Ховарда Джонсона.., неподалеку от аэропорта и рядом с кладбищем
"Плеасантвиев". Луис зарегистрировался под именем Джи. Джи Рамона и за
комнату заплатил наличными.
Луис попробовал вздремнуть, решив, что сможет отдохнуть здесь до
наступления ночи. Он читал в какой-то Викторианской новелле: "Тяжелая
работенка предстояла ему в ту ночь...", может, даже последняя работенка в
его жизни...
Но Луис тешил себя иллюзиями, что это не так.
Анонимный постоялец, он лежал на кровати в мотеле под плакатом
неопределенного происхождения. На плакате были изображены суда в доке на
фоне старой пристани, а подпись внизу уверяла, что это сфотографировано
где-то в Новой Англии. Луис лежал не раздеваясь, только ботинки снял:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50