Вымоют ли они ей голову? -
поинтересовался Джад. Последний раз она мылась в понедельник вечером, так
что ей пора было снова мыться. Джад слышал ответы, и Луис, дядя которого
занимался этим бизнесом (считался в нем "большим докой"), заранее знал, что
владелец похоронного бюро скажет Джаду: мытье головы и прическа входят в
обслуживание. Джад кивнул и поблагодарил того, с кем говорил, потом снова
стал слушать.
- Да, - согласился он, пусть ей наведут грим, но не слишком сильный.
- Она умерла и люди знают об этом, - сказал Джад, закуривая
Честерфильд. - Нет нужды разукрашивать ее.
Гроб может быть закрыт во время похорон, - так сказал он представителю
похоронной конторы.., сказал печально, но авторитетно; но гроб должен быть
открыт во время прощания накануне. Она будет похоронена на кладбище "Моунт
Хоп", где они приобрели участки еще в 1951 году. Держа в руке бумаги, Джад
назвал номер участка: "Н-101". Для себя он оставил "Н-102", как потом
рассказал Луису.
Повесив трубку, Джад посмотрел на Луиса и сказал:
- Это самое лучшее кладбище, какое я могу себе позволить здесь, в
Бангоре. Бери еще бутылочку пива, если хочешь, Луис. На все требуется
некоторое время...
Луис начал было отказываться. Он чувствовал себя немного на взводе,
когда гротескный образ неожиданно появился у него перед глазами: Джад на
волокуше тащит труп Нормы через лес на ту самую землю, где раньше хоронили
своих мертвых Микмаки, туда, за хладбище домашних любимцев.
Выглядело бы ужасно. Без слов Луис встал и отправился к холодильнику
за новой бутылкой пива. Джад кивнул и снова стал крутить диск телефона.
Было часа три, когда Луис вернулся домой с есть сэндвич и тарелку супа.
Джад добился определенного прогресса в организации похоронного обряда для
своей жены: он переходил от одного к другому, словно человек, планирующий
устроить обед с некой знаменитостью. Он позвонил в Церковь Северного
Ладлоу, где проводили все похороны, и администрации кладбища "Моунт Хоп".
Еще два раза перезвонил в похоронное бюро Брукинс-Смит. Джаду отвечали по-
прежнему учтиво. Поступки, лишенные даже мысли о.., или если они думали об
этом, они не могли заставить себя признаться. Луис все больше восхищался
Джадом. Потом Джад позвонил нескольким, еще живым, родственникам Нормы, и
своим собственным родственникам, полистал старую обтрепанную телефонную
книжку, с кожаной обложкой, чтобы найти нужные номера. А между звонками он
пил пиво и вспоминал прошлое.
Луис чувствовал, что восхищается стариком и любит его. Неужели любит?
"Да, - подтвердило его сердце. - И любит".
***
Когда Элли вечером спустилась вниз уже одетая в пижаму, чтобы ее
поцеловали на ночь, она спросила Луиса: попадет ли мисс Крандолл на небо?
Она прошептала это Луису, словно знала: лучше, чтоб ее вопрос никто не
услышал. Речел на кухне пекла пирог с курицей, который завтра хотела
вручить Джаду.
Через дорогу, в доме Крандолла, светились все окна. У дорожки, ведущей
к гаражу, было припарковано несколько машин. Остальные стояли вдоль дороги
на сотню футов в обе стороны. Официально прощание назначили на завтра (оно
должно было проходить в морге, куда уже отвезли тело Нормы), но сегодня
вечером к Джаду приехали знакомые и родственники, чтобы утешить его, как
кто мог и вместе помянуть Норму... Джад назвал это мероприятие "на
посошок". Между домами яростно завывал февральский ветер. Дорога покрылась
коркой черного льда. Сейчас в Мэйне наступила самая холодная часть зимы.
- Если говорить честно, я точно не знаю, моя сладкая, - ответил Луис
дочери, посадив ее на колено. В телесериале, который крутили по центральной
программе ковбои - стрелки охотились на бандитов, а может, наоборот. Падали
люди... Луис сознавал (от этого ему становилась неловко), что Элли,
возможно, знала, черт возьми! намного больше о Рональде МакДональде,
Человеке-Пауке и Короле Бугере "Персонажи детских комиксов", чем о Моисее,
Иисусе и Святом Павле. Она была дочерью женщины, которая не придерживалась
даже иудейской веры - веры своих родителей; и мужчины, давным-давно
свернувшего с истинного пути католика-реформатора. Луис считал, что понятия
Елены о странствиях души - весьма смутные. Они даже выглядели не снами, не
мифами, а грезами в снах. "Поздно прививать ей любовь к богу, - неожиданно
подумал Луис. - Ей всего пять, а уже поздно. Боже, поздно наступило так
быстро".
Элли смотрела на отца, и Луис должен был что-то сказать.
- Люди верят в разное. Никто точно не знает, что случится после того,
как они умрут, - сказал он. - Некоторые люди считают, что после смерти мы
попадем на небеса или в ад. Другие верят, что мы рождаемся снова маленькими
детьми.
- Точно. Это называется инкорнация. Такое случилось с Одри Розой в том
фильме, что показывали по телевизору.
- Но ты же тот фильм не смотрела! - Луис подумал, какую головную боль
будет иметь Речел, если Элли станет смотреть такие фильмы как "Одри Роза".
- Его пересказала мне Мэри в школе, - об яснила Элли. Мэри была
официальной подругой Элли - грязная, малюсенькая девчушка, которая всегда
выглядела так, словно вот-вот заболеет стригущим лишаем или цингой. Но Луис
и Речел в какой-то мере радовались этой дружбе. Однажды Речел призналась
Луису, что боится, как бы гниды и вши не перескочили с головы Мэри на
волосы Элли. Луис засмеялся и покачал головой.
- Мамочка Мэри разрешает ей смотреть все подряд, - эти слова
прозвучали как-то недовольно, и Луис не смог просто так от них отмахнуться.
- Будем считать, с идеей инкорнации ты знакома... Католики верят в Ад
и Рай, но еще они верят в то место, которое называется Лимбо, а другие
называются Чистилищем. Гандисты и Буддисты верят в Нирвану...
На стене появилась тень. Речел. Слушает.
Луис стал говорить медленнее.
- Существует много всяких теорий. Но что же происходит на самом деле,
Элли, никто не знает. Люди говорят, что знают, но когда они рассказывают,
во что верят, выясняется, что эти идеи предписывает им их Вера. Ты знаешь,
что такое Вера?
- Ну?
- Садись. Присаживайся ко мне на кресло, - предложил Луис. - Скажи,
как ты думаешь, этот стул будет стоять тут завтра?
- Да, конечно.
- Значит, ты Веришь в это. Ты считаешь, что именно так и случится. Я
тоже так считаю. Вера - это значит верить в то, что произойдет то или иное
событие. Правильно?
- Да, - ответила Элли.
- Но мы не знаем, будет ли все так на самом деле. Какой-нибудь
грабитель, специализирующийся на воровстве стульев, может сломать его или
унести, правильно?
Элли хихикнула. Луис улыбнулся.
- Но мы верим, что такое не произойдет. Вера великая вещь, и
по-настоящему религиозные люди, вот таким же образом Верят, что знают
некоторые вещи, но я, например, в этом сомневаюсь. Ведь существует много
различных религий. Что мы знаем об этом? Когда мы умираем, случается одно
из двух: или наши души и мысли останутся после нашей смерти в какой-нибудь
форме в нашем мире, или нет. Если они останутся, то справедливым может
оказаться любое из предположений, любой религии. Если нет, то религия -
только дурман. Бот и все.
- Смерть.., это словно засыпаешь?
Луис задумался, а потом сказал:
- Очень похоже, я думаю.
- А во что ты Веришь, папочка?
Тень на стене исчезла. Покой в доме восстановлен. Большую часть
сознательной жизни, со времен колледжа, Луис предполагал... он верил, что
Смерть - конец жизни. Теперь, побывав у постелей многих умирающих и не
почувствовав того, что называли "отлетом души"... Но не отлет ли души
почувствовал он, когда умер Виктор Пасков? Луис был согласен со своим
учителем психологии, который рассказывал, что есть жизнь после смерти,
об ясняя свое мировоззрение с помощью многочисленных статей в различных
журналах, но как-то он все опошлил, приведя доводы из дешевых статей желтой
прессы, - безумные конструкции из галлюцинаций, пытающиеся об яснить
бессмертие. Луис был также согласен со своим знакомым по общежитию, который
заявил, когда готовился к экзамену (Луис еще был на втором курсе), что
Библия подозрительно полна чудес, которые быстренько прекратились с
наступлением рационального века ("совсем прекратились", сказал он), и у
него хватило сил отступать шаг за шагом перед другими, кто авторитетно
возразил, что хотя изобилие сверх естественного ушло, но кое-что еще
осталось в мире и рассеяно по чистым, хорошо освещенным местам. "Итак,
Христос оживил Лазаря", - так гласят знакомые строчки. "Со мной будет все в
порядке, если я приму это на веру. То есть соглашусь с тем, что один
утробный плод может снова стать утробным плодом в другой матке - земле;
матке - похожей на каннибала. А потом, разжав зубы для проверки своих
легких, она выпустит его - родит заново. Предположим, что при этом я смогу
что-то приобрести.., или что-то потерять. Но как устал я наблюдать кружение
Смерти.. - поняли, о чем это я? Я не спрашиваю, как Черч вылез из могилы.
Но я могу засвидетельствовать, что раньше он был мертв. Я, словно Иуда,
говорящий, что только он верит в воскрешение Иисуса и только тогда, когда
напьется до розовых слонов. Мне кажется, он - настоящий псих, а никакой не
Иуда".
Нет, на самом деле Луис не верил в то, что кот мог быть живым, когда
его хоронили.
- Я верю, что мы уходим, - медленно сказал он дочери. - А если быть
точным, у меня нет своего мнения. И тут каждый человек считает по-своему. Я
верю, что мы исчезаем, и в то, что миссис Крандолл оказалась в таком месте,
где будет счастлива.
- Ты в это веришь, - протянула Элли. Это был не вопрос. Ее слова
прозвучали испуганно.
Луис улыбнулся, немного обрадовавшись и немного смутившись.
- Я уверен в этом. И я верю, что для тебя самое время спать. Уже
десять минут назад тебе пора было лечь.
Он дважды поцеловал дочь в губы и носик.
- Ты думаешь, что животные тоже уходят?
- Да, - сказал он машинально и в тот же момент мысленно добавил:
"Особенно коты". Слова мгновение дрожали у него на губах, готовые
сорваться; кожа Луиса пошла мурашками. Ему стало холодно.
- Ладно, - спокойно сказала Элли. - Пойду поцелую мамочку.
- Правильно.
Луис посмотрел вслед дочери. За дверью гостиной она повернулась и
сказала:
- Я сильно струсила насчет Черча в тот день, так? Плакала и все такое?
- Нет, милая, - сказал Луис. - Я не думаю, чтоб ты сделала что-то
глупое.
- Если он умрет я смогу его похоронить? - спросила она, а потом
решила, что мысль, высказанная ею вслух, слишком страшная. Тогда она
сказала, словно соглашаясь сама особой. - Точно...смогу. - А потом
отправилась на поиски Речел.
***
Позже, в кровати, Речел сказала Луису:
- Я слышала, о чем ты с ней говорил.
- И ты не одобряешь? - спросил Луис. Он решил, что, может быть, лучше
будет разобраться с этим, раз Речел сама так хочет.
- Да, - ответила Речел, чуть поколебавшись. Не слишком-то это на нее
похоже. - Да, Луис, этот разговор мне не понравился. Я неожиданно
испугалась. Ты же знаешь меня. А когда я пугаюсь, я перехожу к обороне.
Луис не мог вспомнить, чтобы Речел когда-нибудь говорила с таким
усилием. Неожиданно он почувствовал, что должен вести себя осторожнее, чем
раньше, когда говорит с Элли в присутствии Речел. Он чувствовал себя так,
словно попал на минное поле.
- Испугались чего? Смерти?
- Не моей, - проговорила она. - Я твердо уверена.., чего-то большего.
Когда я была маленькой, я больше думала об этом. Забытые сны. Сны о
чудовищах, которые явятся в мою кровать с есть меня... Все чудовища
выглядели похожими на мою сестру Зельду.
"Да, - подумал Луис. - Все дело именно в этом. Наконец это всплыло на
поверхность впервые за время их супружеской жизни".
- Ты не рассказывала о ней, - сказал Луис. Речел улыбнулась и
прикоснулась к нему.
- Ты, Луис, такой хороший... Я никогда никому не рассказывала о ней. И
я пыталась никогда о ней не думать.
- Всегда предполагал, что на это у тебя есть свои причины.
- Да.
Речел замолчала, задумавшись.
- Я знаю, она умерла.., менингит спинного мозга...
- Менингит спинного мозга, - повторила Речел. - Нигде в доме даже не
осталось ее фотографии.
- Есть фотография маленькой девочки в альбоме твоего отца.
- В его кабинете! Да. Я о ней забыла. И моя мать, думаю, носит одну
фотографию в бумажнике. Зельда была на два года старше меня. Она
заболела.., и лежала в дальней спальне.., она лежала в дальней спальне,
словно наша нечестивая тайна!
Неожиданно Речел откинулась на подушки, затряслась в рыданиях. Луис
решил, что это начало истерики и встревожился. Он потянулся к жене, взял ее
за плечо, но Речел отодвинулась от него. Луис успел только ухватить
кончиками пальцев ночную рубашку жены.
- Речел.., крошка.., я не...
- Не говори ничего, - сказала она. - Не утешай меня, Луис. У меня
только один раз хватит сил рассказать об этом. Наверное, после я не смогу
заснуть.
- Это ужасно? - спросил он, уже зная ответ. Слова Речел об ясняли
очень многое, даже те вещи, которые никогда не связывались раньше со
Смертью, по крайней мере, для Луиса. Речел никогда не ездила с Луисом на
похороны.., даже на похороны Эла Лока, его приятеля-студента, который
погиб, врезавшись на мотоцикле в городской автобус. Эл был постоянным
гостем в их квартире, и Речел он нравился. Но на его похороны она не пошла.
"В тот день ее вырвало, - неожиданно вспомнил Луис. - У нее начинался
грипп.., или что-то в таком роде. Выглядело серьезно. Но на следующий день
с ней было все в порядке... После.., похорон с ней снова стало все в
порядке", - поправил он сам себя. Вспоминая, он подумал, что ее тошнота
может быть чистой психосоматической реакцией.
- Все правильно, это ужасно. Хуже, чем ты можешь себе представить,
Луис. Мы день ото дня видели, как прогрессирует ее болезнь, и сделать
ничего не могли. Ее мучила постоянная боль. Казалось, ее тело ссохлось..,
с ежилось.., ее плечи сгорбились, а лицо осунулось, словно превратилось в
маску. Руки - словно птичьи лапки. Иногда я кормила ее. Я ненавидела ее, но
делала это и никогда не говорила: "фу!" Когда ее боли становились совсем
невыносимыми, родители давали ей кучу лекарств - сперва слабые, а потом те,
которые могли превратить ее в наркоманку, если бы она выжила. Но, конечно,
все знали: она уже никогда не вернется к нормальной жизни. Я считала, что
она.., наша тайна от всех. Потому что мы.., хотели ее смерти, Луис, мы
желали ее смерти, и нельзя было сделать так, чтоб она больше не чувствовала
боли. Она выглядела таким чудовищем.., и постепенно она становилась все
ужаснее и ужаснее...
Речел закрыла лицо руками.
Луис нежно коснулся ее.
- Речел, тут нет ничего ужасного.
- Есть! - закричала она. - Есть!
- Похоже, произошло то, что и должно было случиться. Жертва долгой
болезни часто становится требовательным, неприятным чудовищем, - заметил
Луис. - Идея святости, долго-страдания - романтическая фантазия. Время
первым неожиданно делает отметку на привязанном к кровати пациенте. Он или
она начинает мучиться, изнемогать. Окружающие не могут ничего
противопоставить этому. Нельзя помочь людям, оказавшимся в такой ситуации.
Речел смотрела на Луиса, удивляясь.., почти с надеждой. Потом
недоверие появилось у нее на лице.
- Ты серьезно?
Луис сумрачно улыбнулся.
- Хочешь, чтобы я показал тебе это в книге? Как насчет лежачих
больных, которые кончают жизнь самоубийством? Хочешь почитать об этом? В
семьях, где есть такие пациенты, нанимают сиделок, но количество
самоубийств возрастает, когда до критической развязки остается где-то
полгода.
- Самоубийство!
- Они глотают таблетки или вешаются, выбивают себе мозги из пистолета.
Их ненависть.., их слабость.., их отвращение...их печаль, - Луис вздрогнул
и осторожно соединил сжатые кулаки. - Оставшиеся в живых чувствуют себя
так, словно это они совершили убийство. Так развлекаются эти "больные".
Безумное, болезненное облегчение появилось на лице Речел.
- Она была требовательной. Как я ее ненавидела! Иногда она намеренно
ходила в туалет под себя. Моя мама спрашивает се, хочет ли она в туалет,
чтобы помочь ей с "уткой"... Зельда говорит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50