., до тех пор, пока это подтвердится (или не
подтвердится).
Он услышал, как легла Речел, потом она нежно позвала его:
- Луи? Дорогуша. Ты идешь?
- Да, сейчас, - ответил он. Выключив лампу на своем рабочем столе, он
встал.
***
В эту ночь, чтобы заснуть, Луису понадобилось намного больше семи
минут. Когда он лежал, прислушиваясь к глубокому, ровному дыханию Речел,
спящей рядом, привидение Виктора Паскова не казалось ему порождением сна.
Луис закрыл глаза и увидел, как открывается дверь, а на пороге стоял он -
Его Особый Гость - Виктор Пасков. Он был в спортивных трусах, загорелый с
выпирающей, выбитой костью.
Луис уже начал засыпать, думая о том, что вполне может проснуться на
Хладбище Домашних Любимцев и увидеть грубые концентрические круги
надгробий, залитые лунным светом, пойти назад, проснувшись, по тропинке
через лес. Представив все это, он отогнал сон.
Где-то после полуночи сон окончательно захватил его. Никаких
сновидений. Проснулся Луис в семь тридцать от звуков холодного, осеннего
дождя, стучащего в окно. Со страхом он откинул простыню. Никакой грязи.
Ноги оказались стерильно чистыми.
Луис пришел в себя окончательно, только приняв душ.

Глава 19

Мисси Дандридж посидела с Гаджем, пока Речел отвозила Уинстона
Черчилля к ветеринару. В эту ночь Элли не могла долго уснуть. Уже было
одиннадцать, а она, жалуясь, что не может спать без Черча, просила воды и
пила стакан за стаканом. Наконец Луис отказался носить ей воду. Он сказал,
что боится, что Элли уписается. Такое об яснение вызвало столь яростные
крики, что Речел с Луисом в недоумении переглянулись.
- Она боится за Черча, - сказала Речел. - Пусть засыпает сама, Луис.
- Она не может все время так скандалить, рано или поздно она
выдохнется, - проговорил Луис. - Я надеюсь.
Он оказался прав. Хриплый, громкий плач Элли начал затихать; она
начала икать и постанывать. Наконец, наступила тишина. Когда Луис поднялся
проверить, как там Элли, он обнаружил ее спящей, крепко обняв кошачью
кроватку, где иногда соизволял спать Черч.
Луис взял дочь на руки, положил ее назад на кровать, нежно убрал
волосы с ее вспотевшего лба и поцеловал. Повинуясь мгновенному импульсу, он
быстро написал на бумажке большими буквами: "Я вернусь домой завтра,
дорогая. Черч." - и положил записку на дно кошачьей кроватки. Потом он
вернулся в спальню к Речел. Она его ждала. Они занялись любовью, а потом
уснули, крепко обняв друг друга.
***
Черч вернулся домой на той же неделе в пятницу. Элли многое сделала
для него, использовав часть своих карманных денег, чтобы купить Черчу
коробку кошачьего угощения, и едва не отшлепала Гаджа, который попытался
прикоснуться к коту. Гадж из-за этого расстроился, как никогда. Получить
выговор от Элли для него означало то же, что получить выговор от Бога.
Взглянув на Черча, Луис почувствовал печаль. Кот был кастрирован, но
пока сильно не изменился. У Черча не появилось этакой декоративности.
Однако, больше он не станет гулять сам по себе: теперь он будет лениво
прогуливаться, осторожно прохаживаться, пока не выздоровеет. Кот теперь ел
у Элли из рук и не выказывал желания выйти наружу, во двор, даже в гараж не
стремился. Он изменился. Возможно, изменился в конечном счете, к лучшему.
Никогда ни Речел, ни Элли не относились к нему с таким вниманием.

Глава 20

Бабье лето пришло и ушло. Деревья окрасились медью, взыграло буйство
красок, а потом все увяло. После холодного дождя в середине октября опала
листва. Элли завалила дом украшениями к Хеллоуину [Праздник Всех Святых -
Колдовская Ночь, когда дети, одевшись в маскарадные костюмы, превратившись
в ведьм, домовых и привидений, толпой заходят во все дома, требуя, чтоб
взрослые отдавали им сладости и т.п.], которые она делала в школе, и
рассказала Гаджу историю о безголовом всаднике. Гадж счастливо лепетал весь
вечер про Зудящего Брайна. Речел попыталась скрыть усмешку, но не смогла.
Для Кридов эта ранняя осень оказалась очень удачной.
Работа Луиса в университете отнимала много времени, но была приятной.
Он осматривал пациентов; участвовал в заседании Совета Колледжа; писал
обязательные служебные письма в студенческую газету, советуя
университетскому населению обоего пола конфиденциально пройти курс
обследований, а если понадобится, и курс лечения от венерических
заболеваний; убеждал студентов сделать прививки против гриппа, так как
вспышка гриппа А-типа ожидалась к зиме. Он следил за работой своих
подчиненных. На второй неделе октября он отправился на Конференцию
Колледжей Новой Англии и Медицинского Университета Провиденса, и подготовил
приказ о необходимости неофициального проведения всеобщего медосмотра.
Виктор Пасков упоминался в его докладе под вымышленным именем "Генри
Монтез". Доклад был хорошо принят. Луис начал работать над бюджетом
лазарета на следующий академический год.
Вечером у него было два любимых дела: позаниматься с детьми после
ужина, и поздно вечером выпить банку-другую пива с Джадом Крандоллом.
Иногда к Крандоллам вместе с Луисом ходила и Речел, иногда Норма составляла
им компанию, хотя обычно Луис и Джад были одни. Старик был для Луиса таким
родным, как любимые старые тапочки. Джад рассказывал Луису истории,
происходившие в Ладлоу в разное время, иногда уходя в прошлое почти на три
сотни лет так, словно сам видел это. Он ни разу не наскучил Луису, хотя тот
видел, как достаточно часто, прикрыв ладошкой рот, зевает Речел.
Возвращаясь, Луис обычно пересекал дорогу около десяти, а вернувшись
домой, хотелось ему этого или нет, занимался с Речел любовью. Никогда, с
первого года их женитьбы, они не занимались любовью так часто и никогда это
не доставляло им столько удовольствий. Речел сказала, что верит: это из-за
хорошей воды из артезианского колодца. Луис подозревал, что причина -
воздух Мэйна.
Воспоминания об ужасной смерти Виктора Паскова в первый день семестра
стали увядать в памяти студентов, да и в памяти Луиса тоже; семья же
Паскова, без сомнения, горевала до сих пор. Луис даже поговорил по телефону
с отцом Паскова, и голос Паскова-старшего срывался от рыданий. Луис заверил
его, что все в лазарете пытались все сделать, чтобы спасти жизнь его сыну.
Луис не стал рассказывать о расползающемся пятне на ковре и о том, что его
сын уже был практически мертвым, когда его принесли, хотя именно это сам
Луис никогда не забудет. Для Виктора Паскова это был несчастный случай: он
почти сразу потерял сознание.
Луис вспомнил сон и прогулку во сне, но ему показалось: это случилось
с кем-то другим, в телевизионном шоу, которое он смотрел когда-то. Его
визит к проститутке в Чикаго шесть лет назад казался сейчас чем-то похожим
на ту прогулку. Оба события были одинаково важными и содержали в себе нечто
фальшивое, словно порожденное эхом.
Он не думал об умирающем Паскове и не хотел говорить о нем.
Ударили первые морозы Хеллоуина. Криды встречали праздник у
Крандоллов. Элли, хихикая все время, пыталась проехаться на метле по кухне
Нормы, чтобы та не заметила.
- Такой милашки я еще не видела.., да, Джад?
Джад согласился и закурил.
- А где Гадж и Речел, Луис? Ты собирался и их прихватить.
Супруги хотели взять с собой Гаджа. В основном Речел хотела, потому
что она и Мисси Дандридж соорудили малышу костюм жука с двойными,
скрученными из плечиков и обмотанными бумагой усиками. Но Гадж приболел,
стал покашливать, и, послушав его легкие, которые звучали почти нормально,
взглянув на термометр за окном, показывавший всего восемь градусов тепла
уже в шесть часов вечера, Луис решил оставить его дома. Разочарованная
Речел рассердилась.
Элли пообещала отдать Гаджу кое-что из своих сладостей, но она не
преувеличивала свое разочарование, и Луис удивился: разве она не должна
радоваться тому, что Гадж не будет висеть у нее на хвосте.., и отнимать
часть общего внимания?
- Бедный Гадж, - сказала Речел тоном, которым обычно обращаются к
законченным страдальцам. Гадж не понимал, что он пропускает, и сидел на
диване, смотрел "Горку" вместе с Черчем, дремавшим рядом.
- Элли - ведьма, - заметил Гадж без всякого интереса и продолжал
смотреть телевизор.
- Бедный Гадж, - снова сказала Элли, испустив еще один вздох. Луис
подумал о крокодильих слезах, которые иногда по пустякам лила Элли, и
усмехнулся. Взяв отца за руку, Элли потянула его. - Пошли, папочка!
Давай.., пойдем.., давай пойдем.., давай пойдем!
***
- Гадж остался дома. - об яснил Луис Джаду.
- Ах, как жаль, - заявила Норма, - но когда он подрастет, этот
праздник станет для него значить намного больше. Давай-ка свою сумку,
Элли.., ух...
Старушка взяла яблоко и шоколадку на один зуб из вазочки на столе, но
то и другое выпало у нее из рук. Луис немного удивился: как ее рука похожа
на клешню! Наклонившись, Луис поднял яблоко, не дав ему покатиться по полу.
Джад поднял шоколадку и опустил ее в сумку Элли.
- Ах, милочка, я дам тебе другое яблоко, - сказала Норма. - Это
побилось.
- Вполне нормальное, - возразил Луис, пытаясь засунуть яблоко в сумку
Элли, но та оттолкнула папу, протестующе закрыв сумку.
- Я не хочу битое яблоко, папочка, - заявила она отцу так, словно он
сошел с ума. - Коричневые пятна.., бррр!
- Элли, что за поведение!
- Не ругайте ее за правду, Луис, - сказала Норма. - Только дети
говорят всю правду, вы знаете. Это и делает их детьми. "Коричневые пятна..,
брррр!"
- Спасибо, миссис Крандолл, - поблагодарила Элли, бросив победоносный
взгляд на отца.
- Можешь выбрать себе любое другое, дорогуша, - поддержала Норма.
Джад проводил их с веранды. Два маленьких духа пришли по дорожке, и
Элли узнала в них своих школьных приятелей. Она отвела их в кухню, и, на
мгновение, Джад и Луис остались на веранде одни.
- Ее артрит совсем плох, - заметил Луис.
Джад кивнул и погасил свою сигарету в пепельнице.
- Конечно. Он становится хуже к зиме, но так плохо ей никогда не было.
- А что говорит ее доктор?
- Ничего. Он ничего не может сказать, потому что болезнь Нормы не
может повернуть вспять.
- Что? Почему нет?
Джад посмотрел на Луиса, и в свете фар ожидающей духов машины, старик
выглядел совсем беззащитно.
- Я хотел поговорить об этом с вами, Луис, в другое время, но я
считаю, нехорошо обманывать друзей. Вы же осмотрите Норму?
Луис слышал, как на кухне два духа завывали, а Элли хихикала им в
ответ... так хихикать она практиковалась всю неделю. В вечер Хеллоуина это
звучало просто здорово.
- Так что же с Нормой? - спросил Луис. - У нее что-то еще, Джад?
- У нее появились боли в груди, - тихо сказал Джад. - Она не стала
говорить об этом доктору Вейбриджу. Я немного беспокоюсь.
- Беспокоитесь из-за Нормы?
Джад поколебался, а потом ответил:
- Думаю, она боится. Думаю, именно поэтому она не хочет обращаться к
врачам. Одну из ее старинных подруг - Бетти Костлав, увезли в МКВМ и там
она умерла в прошлом месяце. Рак. Она и Норма - одного возраста. Вот Норма
и боится.
- Я бы с радостью осмотрел ее, - сказал Луис. - Нет вопросов.
- Спасибо, Луис, - с благодарностью сказал Джад. - Если мы поймаем ее
как-нибудь вечерком, навалимся на нее, я думаю...
Джад замолчал, насмешливо склонив голову набок. Они с Луисом
переглянулись.
Луис позже вспоминал, что им тоже владело только одно чувство. Но
какое? Попытавшись проанализировать его. Луис почувствовал только
головокружение. Все, что он мог вспомнить: странное неуловимое изменение,
когда стало казаться, что где-то рядом происходит что-то не то. Глаза Луиса
встретились с беззащитным взглядом Джада, и ему захотелось сделать старику
что-то приятное.
- Хууу....хуууу, - завывали на кухне призраки Хеллоуина. - Xyyyу..,
хуууу, - а потом внезапно звук "х" пропал. Крики стали громче, пугающе. -
Уууу-уууу...
И тут один из призраков просто закричал.
- Папочка! - завопила Элли ужасным голосом, полным тревоги. - Папочка,
миссис Крандолл упала.
- О, боже! - выдохнул Джад.
Элли выбежала на веранду, ее черное платье развевалось. Одной рукой
она сжимала свою метелку. Ее лицо, выкрашенное в зеленый цвет, вытянулось
от страха и напоминало лик пигмея-алкоголика в последней стадии опьянения.
Два маленьких духа, крича, неслись следом за ней.
Джад бросился на кухню удивительно проворно для человека восьмидесяти
лет. Нет, гораздо быстрее, чем просто проворно. Он звал свою жену.
Луис наклонился и положил руки на плечи Элли.
- Оставайся тут, на веранде, Элли. Понятно?
- Папочка, я боюсь, - прошептала девочка.
Два призрака проскочили мимо них и побежали к дороге, грохоча сумками
со сладостями и зовя маму.
Луис проскочил в гостиную, а оттуда в кухню, не обращая внимания на
то, что Элли звала его.
Норма лежала на полу, на пузыристом линолеуме рядом с яблоками и
маленькими шоколадками. Видимо, падая, она толкнула рукой чашу с угощением,
перевернула ее. Чаша теперь лежала рядом, словно маленькая пластмассовая
летающая тарелочка. Джад растирал запястья жены. Он повернулся к Луису.
- Помогите мне, Луис, - попросил он. - Помогите Норме! Она умирает. Я
так думаю.
- Отодвиньтесь, - приказал Луис. Он опустился на колени и, нагнувшись,
стал искать пульс старухи, почувствовал, как яблочный сок пропитывает
коленки его брюк из рубчатого плиса. Запах яблочного сидра неожиданно
наполнил кухню.
"Опять как с Пасковым. Все начинается сначала", - подумал Луис. Эта
мысль промелькнула у него почти сразу.
Луис нащупал пульс Нормы, который казался то слабым, сбивающимся, то
чересчур быстрым. Аритмия, предшествующая полной остановке сердца. "Ты,
Норма, как Элвис Пресли", - подумал он.
Расстегнув ее платье, Луис увидел комбинацию желтого шелка. Двигаясь в
особом ритме, он повернул набок голову Нормы и начал делать полный комплекс
искусственного дыхания и массажа сердца.
- Послушай меня, Джад, - сказал он. Ладонь его левой руки третий раз
наваливалась на грудную клетку Нормы. Правой рукой Луис держал ее левое
запястье, живительным, нежным жестом. "Давить надо крепко, но достаточно
осторожно, чтобы не сломать старые кости.., не надо паниковать".
- Я тут, - отозвался Джад.
- Возьмите Элли, - начал Луис, - переведите ее через дорогу.
Осторожно.., чтоб ее не сбила машина. Расскажите Речел о том, что
случилось. Скажите, чтоб она дала вам мой саквояж. Не тот, что в кабинете,
а тот, который на верхней полке в ванной, на втором этаже. Речел знает.
Пусть она еще позвонит в больницу Бангора и вызовет "скорую помощь".
- Бакспорт ближе, - заметил Джад.
- Из Бангора быстрее приедут. Идите. Но сами вы в больницу не звоните:
пусть позвонит Речел. Мне срочно нужен саквояж. "Когда она узнает, что тут
произошло, - подумал Луис, - сама прыжками принесет его".
Джад ушел. Луис слышал, как хлопнула дверь веранды. Он остался один на
один с Нормой Крандолл и запахом яблок. В гостиной часы пробили семь.
Норма неожиданно издала протяжный, фыркающий звук. Ее веки поднялись.
И у Луиса неожиданно появилась холодная, ужасная уверенность.
"Она открыла глаза.., о, боже, она открыла глаза и сейчас начнет
говорить о хладбище домашних любимцев".
Но Норма только посмотрела на Луиса, непонятно, то ли узнав, то ли не
узнав его, а потом ее глаза снова закрылись. Луис застыдился своего страха,
который так ему самому не нравился. Через некоторое время он почувствовал
облегчение. В глазах Нормы была боль, а не агония. Тогда он решил, что до
могилы ей еще далеко.
Луис стал дышать ровнее и вспотел. Только врачам по телевизору с такой
легкостью давался массаж сердца и искусственное дыхание. Реанимационные
процедуры отнимают много сил, завтра у него будут болеть руки и плечи.
- Могу ли я чем-нибудь помочь?
Луис оглянулся. Женщина в стренчах и коричневом свитере стояла в
дверях кухни, прижимая кулачки к груди. "Мать тех духов", - решил Луис.
- Нет, - проговорил он, а потом, - да. Намочите полотенце, пожалуйста,
выжмите его, и мы положим его ей на голову.
Женщина занялась поисками полотенца. Луис снова повернулся к Норме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50