С туфлей в руках он прошел еще два шага и увидел под колесом ее
распростертые ноги, в желтых брючках, которые она так небрежно, со смехом,
одевала там, дома. Невозможно было поверить, что девчонка, которая их
натягивала, умерла, - но вера уже поселилась в нем, в его животе, во рту,
в ушах.
Он громко застонал, и как раз в этот момент фотограф сделал снимок
для газеты Мэйбл Вертс. Одна туфля на ноге, другая в руках у Бена. Люди
смотрели на голую ногу Миранды, как будто никогда раньше не видели голых
ног. Бен отступил на два шага назад, наклонился и...
- Мне тошно, - сказал он Марку.
- Ладно.
Бен отступил за свой "ситроен" и согнулся вдвое, держась за ручку
дверцы. Он закрыл глаза, чувствуя, как его укутывает тьма, и в этой тьме
появляется лицо Сьюзен, улыбающейся и глядящей глубоким, полным любви
взглядом. Он открыл глаза опять. Ему пришло в голову, что мальчишка, может
быть, врет, пугает или болен психически. Но эта мысль не принесла ему
надежды. Мальчик выглядел совсем не так. Бен обернулся взглянуть ему в
лицо - и увидел уверенность, ничего больше.
- Садись.
Они сели в машину и уехали. Ева Миллер следила за ними из окна кухни,
нахмурив брови. Что-то происходило. Она чувствовала это, переполнялась
этим, так же как переполнялась мрачным глухим оцепенением в день смерти
мужа. Она поднялась и позвонила Лоретте Старчер. Телефон звонил и звонил
без ответа, пока Ева не положила трубку. Куда Лоретта могла деваться? Во
всяком случае, она не в библиотеке, - библиотека по понедельникам закрыта.
Ева села, задумчиво глядя на телефон. Она ощущала в воздухе огромную
катастрофу, - может быть, что-нибудь такое же ужасное, как пожар 51-го.
Наконец она опять взяла трубку и позвонила Мэйбл Вертс, исполненной
сплетен дня и жаждущей большего.
Город не знавал таких выходных долгие годы.

Бен вел машину без цели, пока Марк рассказывал свою историю. Он
рассказал основательно, начиная с той ночи, когда к его окну прилетал
Дэнни Глик, и кончая сегодняшней ночной посетительницей.
- Ты уверен, что это была Сьюзен? - спросил Бен.
Марк Петри кивнул.
Бен сделал резкий разворот на Джойнтер-авеню и нажал на педаль
акселератора.
- Куда вы едете? В...
- Нет. Еще не туда.

Они медленно ехали по Брукс-роуд у подножья Марстенова Холма. Вот и
лесная дорога, где Гомер Маккэслин нашел "Вегу" Сьюзен. Оба заметили
отблеск солнца на металле. Они свернули на заброшенную дорогу без слов.
Между глубокими пыльными колеями росла густая трава. Где-то щебетала
птица.
Вскоре они машину.
Бен заколебался, потом остановился. Он снова ощутил тошноту. Руки
покрылись холодным потом.
- Пойди взгляни, - сказал он.
Марк подошел к машине и сунул голову в водительское окошко.
- Ключи здесь.
Бен направился к машине и обо что-то споткнулся. Он взглянул под ноги
и увидел револьвер 38-го калибра, лежавший в пыли. Он поднял револьвер и
повертел в руках. Как будто похож на полицейский.
- Чей это? - спросил Марк, подходя с ключами от машины Сьюзен в
руках.
- Не знаю, - Бен проверил предохранитель и положил пистолет в карман.
Взяв у Марка ключи, он подошел к "Веге", чувствуя себя, как во сне.
Руки у него дрожали, ключ попал в скважину только с третьего раза. Бен
распахнул багажник, не позволяя себе думать.
Внутрь они заглянули вдвоем. В багажнике лежало запасное колесо,
домкрат и ничего больше. Дыхание Бена восстановилось.
- Что теперь? - спросил Марк.
С минуту Бен не отвечал. Когда почувствовал, что опять владеет своим
голосом, он сказал:
- Теперь мы навестим моего друга по имени Мэтт Берк, он лежит в
больнице. Он изучал вампиров.
Напряженность во взгляде мальчика осталась.
- Вы мне верите?
- Да. - Слово прозвучало, и это, казалось, утвердило его и придало
вес. Теперь не вернешь. - Да, я верю тебе.
- Мистер Берк из школы высшей ступени, да? Он знает об этом?
- Да. И доктор тоже.
- Доктор Коди?
- Да.
Разговаривая, оба смотрели на машину, как будто на реликт некой
темной погибшей породы, обнаруженный ими в лесах к западу от города.
Раскрытый багажник казался пастью. Когда Бен его захлопнул, звук отдался в
самом сердце.
- А когда мы с ним поговорим, - закончил он, - то отправимся в
Марстен Хауз и доберемся до сволочи, которая творит такое.
Марк глядел на него, не шевелясь:
- Может быть, это не так легко, как вам кажется. Она тоже была там.
Теперь она его.
- Он пожалеет, что попал в Салем Лот, - тихо пообещал Бен. - Пошли.

В больницу приехали в половине десятого. Джимми Коди оказался в
палате Мэтта. Врач взглянул на Бена без улыбки, мельком и с любопытством
посмотрел на Марка Петри.
- У меня плохая новость для тебя, Бен. Сьюзен Нортон исчезла.
- Она теперь вампир, - отозвался Бен без всякого выражения, и Мэтт
крякнул на постели.
- Ты уверен? - резко спросил Джимми.
Бен показал пальцем на Марка Петри и представил его:
- Вот Марк, ему в субботу ночью нанес небольшой визит Дэнни Глик.
Остальное он вам расскажет.
Марк рассказал им все от начала до конца, так же, как и Бену.
Когда он закончил, первым заговорил Мэтт:
- Бен, у меня нет слов сказать, как мне жаль.
- Могу дать тебе что-нибудь успокаивающее, - предложил Джимми.
- Я тебе скажу, какое лекарство мне нужно. Я хочу пойти к Барлоу
сегодня. Сейчас. Пока не стемнело.
- Хорошо, - сказал Джимми. - Я отменил все вызовы. И позвонил в
контору шерифа. Маккэслин тоже исчез.
- Может быть, его исчезновение объясняет вот это, - Бен вынул из
кармана револьвер и бросил его на тумбочку у кровати. В больничной палате
этот предмет выглядел странным и неуместным.
- Где ты его взял? - Джимми взял оружие.
- На дороге у машины Сьюзен.
- Тогда, наверное, Маккэслин сразу после нас поехал к Нортонам.
Узнал, что Сьюзен исчезла, выяснил марку и номер ее машины, объехал на
всякий случай проселочные дороги и...
В комнате воцарилась тишина. И никто не хотел ее нарушить.
- У Формена по-прежнему закрыто, - сообщил наконец Джимми. - И
старики, которые болтаются у Кроссена, жалуются насчет свалки. Никто не
видел Дада Роджерса уже целую неделю.
Они потеряно смотрели друг на друга.
- Вчера вечером я говорил с Кэллахеном, - сообщил Мэтт. - Он
согласился идти, если вы двое - плюс Марк, разумеется, - сначала зайдете в
этот новый магазин и поговорите с Стрэйкером.
- Не думаю, чтобы он стал сегодня с кем-нибудь разговаривать, -
спокойно заметил Марк.
- Вы нашли что-нибудь о них? - спросил Джимми у Мэтта. - Что-нибудь
полезное?
- Пожалуй, кое-что нашел. Стрэйкер должен быть чем-то вроде их
телохранителя, человекообразной собаки... так называемый "доверенный"
колдуна или ведьмы. Он должен был попасть в город значительно раньше, чем
Барлоу. Требовались опеределенные ритуалы, чтобы умилостивить Темного
Отца. Как видите, у Барлоу есть хозяин, - Мэтт мрачно обвел всех взглядом.
- Боюсь, никто никогда не найдет следов Ральфи Глика. Это был входной
билет для Барлоу. Стрэйкер принес его в жертву.
- Сволочь, - проговорил Джимми.
- А Дэнни Глик? - спросил Бен.
- Стрэйкер пустил ему кровь первому, - пояснил Мэтт. - Дар Хозяина:
первая кровь - для верного слуги. Позже Барлоу, вероятно, принялся за дело
сам. Но прежде чем он приехал, Стрэйкер сослужил ему еще одну службу. Вы
знаете, какую?
Несколько мгновений все молчали, потом Марк четко произнес:
- Собака на воротах кладбища.
- Что? - переспросил Джимми. - Причем здесь собака?
- Белые глаза, - добавил Марк. Все вопросительно взглянули на Мэтта.
Тот утвердительно кивнул и с удивлением посмотрел на Марка.
- А я-то всю ночь просидел над книгами, не зная, что среди нас есть
специалист, - сказал Мэтт, и мальчик слегка покраснел. - Марк совершенно
прав. Есть повторяющиеся упоминания в фольклоре о сверхъестественном, что
один из способов отпугнуть вампира - это нарисовать белые "ангеловы" глаза
вокруг настоящих глаз черной собаки. Док Ирвина был весь черный, кроме
двух белых пятен. Вин еще называл их фарами: они были как раз вокруг глаз.
Его собака бегала всю ночь на свободе. Стрэйкер, должно быть, выследил ее,
убил и повесил на воротах.
- А как с Барлоу? - спросил Джимми. - Как он попал в город?
Мэтт пожал плечами:
- Не могу ничего сказать. Думаю, надо предполагать, что он стар...
очень стар. Он мог менять свое имя десятки раз, даже тысячи. Вероятно, он
жил во всех странах мира, хотя подозреваю, что по происхождению он, должно
быть, румын или венгр. Как бы то ни было, неважно, как он сюда попал...
хоть я и не удивился бы, узнав, что к этому приложил руку Ларри Кроккет.
Барлоу здесь. Только это важно.
Теперь вот что вы должны делать. Возьмите с собой колья. И
огнестрельное оружие - на случай, если Стрэйкер еще жив. Револьвер шерифа
как раз подойдет. Кол должен пронзить сердце, иначе вампир встанет. Джимми
может это проверить. Потом надо отрезать голову, набить рот чесноком и
повернуть голову в гробу лицом вниз. В голливудских и прочих сочинениях
пробитые колом вампиры почти мгновенно истлевают в пыль. В реальности
этого может не случиться. Тогда надо к гробу привязать груз и утопить его
в текучей воде. Я бы предложил Роял. Вопросы есть?
Вопросов не было.
- Отлично. Надо взять с собой святую воду, и каждому, прежде чем
идти, следует исповедаться у отца Кэллахена.
- По-моему, среди нас нет католиков, - возразил Бен.
- Я католик, - сказал Джимми, - но я не хожу в церковь.
- Неважно, это обряд очищения. Тогда вы пойдете чистыми, омытыми
Христовой неоскверненной кровью.
- Ладно, - сказал Бен.
- Бен, вы спали со Сьюзен? Простите меня, но...
- Да.
- Тогда забивать кол должны вы - сначала в Барлоу, потом в нее. И вы
должны не дрогнуть. Этим вы освободите ее.
- Хорошо.
- Главное, - взгляд Мэтта обошел всех, - ВЫ НЕ ДОЛЖНЫ СМОТРЕТЬ ИМ В
ГЛАЗА! Если посмотрите - они овладеют вами и обратят против своих, даже
ценой жизни. Вспомните Флойда Тиббитса! Поэтому пистолет носить опасно.
Его возьмет Джимми и будет держаться сзади. Если понадобится осмотреть
Барлоу или Сьюзен, он отдаст пистолет Марку.
- Понял, - сказал Джимми.
- Не забудьте купить чеснока. И розы, если сможете. Цветочный
магазинчик в Кэмберленде еще открыт, Джимми?
- "Северная красавица"? Кажется, да.
- Каждому - белую розу. Привяжите к волосам или на шею. И - повторяю!
- не смотрите им в глаза! Я мог бы вас задержать еще сотней всяких
подробностей, но лучше идите. Уже десять часов, а отец Кэллахен может
передумать. С вами мои добрые пожелания и мои молитвы. Самое лучшее, что
может придумать такой старый атеист, как я, - это молиться. Но, кажется, я
уже не такой атеист, как раньше. Карлайль, по-моему, сказал, что если
человек свергает в своем сердце Бога, на его место спускается Сатана? -
Никто не ответил, и Мэтт вздохнул. - Джимми, я хотел бы взглянуть на твою
шею.
Джимми придвинулся к кровати и поднял подбородок. Раны виднелись
ясно, но они затянулись и, казалось, хорошо заживали.
- Болит? Зудит? - спросил Мэтт.
- Нет.
- Тебе очень повезло, - Мэтт серьезно смотрел на Джимми.
- Начинаю думать, что мне повезло гораздо больше, чем я мог
вообразить.
Мэтт откинулся на подушку. Он сильно осунулся, глаза его глубоко
запали.
- Я возьму таблетки, от которых отказался Бен, если не возражаешь.
- Я скажу сестре.
- Буду спать, пока вы поработаете. Потом - другое дело... ну, ладно,
хватит. - Взгляд Мэтта обратился к Марку. - Вчера ты сделал поразительную
вещь, мальчик. Глупую и безрассудную, но поразительную.
- Она за это расплатилась, - тихо проговорил Марк, сжав дрожащие
руки.
- Да и вам тоже, может быть, придется расплатиться. Любому из вас или
вам всем. Берегитесь недооценить его! Не думайте, что если он не может
встать при свете, - он вам не опасен. А сейчас, если вы не обидитесь, я
очень устал. Я читал почти всю ночь. Сообщите мне в любую минуту, когда
закончите.
Они вышли.

В четверть одиннадцатого Ева Миллер спустилась в подвал достать
кукурузную муку для миссис Нортон, лежавшей, по словам Мэйбл Вертс, в
постели. Большую часть сентября Ева провела в жаркой кухне, трудясь над
консервированием: бланшируя овощи, заливая парафином банки домашнего желе.
Теперь в ее подвале с земляным полом гордо красовалось на полках больше
двухсот банок - она всегда любила консервировать.
Чуть только Ева открыла дверь подвала, в нос ударила вонь.
- Скотство, - пробормотала она и с отвращением стала спускаться.
Муж сам выкопал подвал и выложил камнем стены. Иногда ондатра или
выхухоль пробирались в одну из широких щелей и дохли там. Видно, опять так
случилось, хотя такого сильного запаха она не помнит.
Ева добралась до нижней двери и пошла вдоль стены, напрягая глаза в
слабом свете двух пятидесятиваттных ламп. "Давно пора заменить на
семидесятипятиваттные", - подумала она, найдя нужную муку, аккуратно
подписанную ее четким почерком, и продолжая инспекцию. Она протиснулась
даже в щель за огромной пропыленной печью. Ничего.
Она вернулась к лестнице и недовольно огляделась кругом, уперев руки
в бедра. Большой подвал выглядел гораздо аккуратнее с тех пор, как Ева
пару лет назад наняла двоих парней Ларри Кроккета построить на заднем
дворе сарай для всякого инвентаря. Теперь здесь стояла только печь,
похожая со своими торчащими во все стороны трубами на импрессионистскую
скульптуру богини Кали, и затянутый сукном биллиардный стол Ральфа. Она
старательно пылесосила этот стол каждую весну, хотя никто не играл на нем
с тех пор, как Ральф погиб в 59-ом. Больше здесь почти ничего и не было.
Снеговая лопата со сломанной рукояткой, доска, на которой висели
инструменты Ральфа, сундук со старыми тряпками, должно быть, уже совсем
побитыми молью.
Откуда же запах? Взгляд Евы остановился на маленькой дверце, ведущей
в подвальчик, где хранились овощи. Ну уж туда-то она сейчас не полезет. Да
и ни к чему: там стены цельные, вряд ли какое-нибудь животное могло туда
залезть. И все-таки...
- Эд!.. - вдруг позвала она без всякой видимой причины. Звук
собственного голоса испугал ее.
Слово утонуло в тускло освещенном подвале. Да с чего ей вдруг
вздумалось звать? Что, во имя Бога, делать здесь Эду Крэйгу, даже найди
он, где тут спрятаться? Пить? Размышляй она сто лет, ей не пришло бы на ум
более угнетающее место для пьянства во всем городе, чем ее подвал. Скорее
всего, он просто где-то в лесу, с этим своим беспутным приятелем Вирджилом
Рэтберном пропивает чью-нибудь подачку.
Но она задержалась еще на минуту, осматриваясь вокруг. Запах тления
был ужасен, просто ужасен. Придется еще проводить дезинфекцию.
Бросив последний взгляд на маленькую дверцу, она поднялась обратно в
кухню.

Отец Кэллахен выслушал всех троих. Когда его полностью ввели в курс
дела, было уже половина двенадцатого. Они сидели в прохладной комнате дома
священника, солнечный свет падал из больших окон брусьями, достаточно
плотными на вид, чтобы резать их ножом. Следя за танцующими в луче
пылинками, Кэллахен вспомнил виденный когда-то мультфильм.
Уборщица с половой щеткой с изумлением глядит себе под ноги: она
только что стерла часть собственной тени. Сейчас он чувствовал, что с ним
случилось что-то похожее. Второй раз за двадцать четыре часа он предстал
перед чем-то абсолютно невозможным - только теперь это невозможное
исходило от писателя, явно уравновешенного на вид мальчика и уважаемого в
городе врача. И все-таки невозможное есть невозможное. Нельзя стереть
собственную тень. Вот только именно это, кажется, и произошло.
- Было бы гораздо легче вам верить, если бы вы могли устроить грозу
или аварию электричества, - заметил он.
- Это все чистая правда, - рука Джимми потянулась к шее. - Уверяю
вас.
Отец Кэллахен встал и вытащил из черной сумки Джимми две бейсбольные
биты с заостренными концами. Он повертел одну из них в руках и
продекламировал:
"Потерпите, мистер Смит, это долго не болит".
Никто не рассмеялся.
Кэллахен положил биты обратно, подошел к окну и выглянул на
Джойнтер-авеню.
- Вы говорите очень убедительно, - признался он. - И, пожалуй, я могу
добавить в вашу картину одну маленькую черточку. - Он повернулся к ним. -
В окне лавочки Барлоу и Стрэйкера висит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36