"Что за дуреха... я никогда не
сделала бы этого". И вот - делает именно это. Она стала понимать разницу
между человеческим сознанием и подсознанием: сознание толкает и толкает
вперед, несмотря на предостерегающие усилия той части организма, которая
по своей конструкции ближе всего к мозгам аллигатора. До тех пор будет
толкать, пока не распахнется дверь чердака или подвала и не откроется
нечто...
СТОП!
Она взмокла от ужаса. И это при виде обыкновенного дома с закрытыми
ставнями. "Не глупи, - приказала она себе. - Ты собираешься немножко
пошпионить, вот и все. Отсюда можно увидеть твой собственный дом. Что, во
имя Бога, может с тобой случиться неподалеку от собственного дома?"
И все-таки она крепче сжала свой кол, а когда деревья уже не могли
надежно скрывать ее из виду - опустилась на четвереньки и поползла. Из-за
последних деревьев опушки видна была западная сторона дома, оплетенная
спутанной жимолостью, уже почти осыпавшейся.
В тишине вдруг взревел автомобильный мотор - этот звук заставил ее
сердце взлететь к горлу. Сьюзен вцепилась пальцами в траву и прикусила
нижнюю губу. Еще минута - и старый черный автомобиль свернул с подъездной
дорожки к городу. Сьюзен успела хорошо рассмотреть водителя: большая лысая
голова, глаза так глубоко посажены, что, кажется, будто не видны, темный
классический костюм. Стрэйкер. За покупками, наверное.
Она видела, что большинство ставней поломаны. Надо подобраться
вплотную и заглянуть в щель. Скорее всего, она ничего не увидит, кроме
беспорядка начинающегося ремонта. Приблизительно так же романтично и
сверхъестественно, как футбольная телепередача.
Но все-таки - ужас.
Он вспыхнул внезапно, эмоции отмели логику, наполнили рот привкусом
меди.
И она знала, что кто-то стоит за ее спиной, еще раньше, чем на ее
плечо упала рука.

Уже почти стемнело.
Бен встал со складного стула, выглянул в окно и не увидел ничего
особенного. Удлинились вечерние тени. Трава на заднем дворе похоронного
бюро еще зеленела, - видимо, предусмотрительный гробовщик старался
сохранить ее такой до самого снега. Символ продолжающейся жизни на фоне
смерти года. Эта мысль показалась Бену необыкновенно угнетающей, и он
отвернулся от окна.
- Как хочется закурить, - произнес он.
- Никотин убивает, - отозвался Джимми, не оборачиваясь. Он смотрел
телевизор.
Бен посмотрел на часы. 6:47. В календаре значилось точное время
заката - 7:02.
Джимми прекрасно все устроил. Мори Грин, маленький человечек в
расстегнутом черном жилете и белой рубашке, встретил их со всей возможной
сердечностью.
- Мы пришли попросить об одолжении, - сказал ему Джимми. - Притом не
маленьком.
Грин внимательно взглянул ему в лицо.
- А собственно с какой стати? - весело спросил он. - Что такого ты
сделал для меня, чтобы мой сын третьим по успеваемости закончил школу в
Нортвестерне?
Джиими покраснел:
- Я сделал только то, что обязан был сделать.
- Не собираюсь спорить с тобой. Проси. Чем это вы с мистером Мерсом
так обеспокоены? Попали в аварию?
- Нет, ничего похожего.
Они сидели в маленькой кухоньке за часовней, на плите шипела
кофеварка.
- Норберт еще не приехал за миссис Глик? - спросил Джимми.
- Духу его здесь не было. - Грин достал сахар. - Этот припрется в
одиннадцать часов ночи и удивится, почему меня здесь нет. - Он вздохнул. -
Бедная леди. Такая трагедия в семье. А она так хорошо выглядит, Джимми.
Это твоя пациентка?
- Нет. Но мы с Беном... хотели бы посидеть возле нее этой ночью.
Прямо там.
Грин замер, не дотянувшись до кофеварки:
- Посидеть возле нее? Ты хотел сказать, осмотреть ее?
- Нет, - твердо ответил Джимми. - Просто посидеть возле нее.
- Ты шутишь? - Грин внимательно посмотрел на него. - Вижу, что нет.
Для чего вам это понадобилось?
- Не могу сказать тебе, Мори.
- О! - Он разлил кофе по чашкам, сел за стол и попробовал его. - Не
слишком крепкий. В самый раз. Что, у нее что-нибудь инфекционное?
Джимми и Бен переглянулись.
- Не в общепринятом смысле слова, - ответил в конце концов Джимми.
- Вам бы хотелось, чтобы я держал рот на замке на этот счет, а?
- Да.
- А если придет Норберт?
- С Норбертом я разберусь, - пообещал Джимми. - Я ему скажу, что
Реардон попросил меня проверить ее на инфекционный энцефалит. Он в этом не
силен. Все в порядке, Мори?
- Конечно, конечно. Я думал, ты собрался попросить о чем-нибудь
серьезном.
- Может быть, это серьезнее, чем ты думаешь.
- Когда допью кофе, поеду домой и взгляну, какой там кошмар Рэйчел
соорудила на ужин. Вот ключи. Закрой, когда будешь уходить, Джимми.
Располагайся. Только за это сделай мне одолжение.
- Конечно! Какое?
- Если она что-нибудь заявит, запиши это для потомства, - он начал
было смеяться, но увидев одинаковое выражение их лиц, резко прервал смех.

Без пяти семь. Бен почувствовал, как в нем нарастает напряжение.
- Перестал бы таращиться на часы, - посоветовал Джимми. - Они от
этого быстрее не пойдут.
Бен виновато вздохнул.
- Сомневаюсь, что вампиры - если они вообще существуют - встают в
момент астрономического захода. Еще не темно, - сказал Джим и все-таки
выключил телевизор.
Тишина опустилась, как одеяло. Они сидели в рабочей комнате Грина, и
тело Марджори Глик лежало на сверкающем стальном столе.
Когда Джимми осматривал тело, он отбросил простыню. Миссис Глик была
одета в домашнее платье и вязаные тапочки. На ее левой голени виднелся
приклеенный кусочек пластыря. Бен старался отвести от него взгляд - и не
мог.
- Что скажете? - спросил он у Джимми.
- Не хочу рисковать своей репутацией, раз часа через три все и так
решится. Но состояние ее тела очень похоже на то, которое было у Майка
Райсона: никакого поверхностного оттока крови, никакого окоченения. - Он
натянул простыню обратно и замолчал.
Было 7:02.
Джимми вдруг спросил:
- Где ваш крест?
Бен вздрогнул:
- Крест? Боже мой, у меня его нет.
- Вы никогда не были бойскаутом, - Джимми открыл чемоданчик, - а вот
я всегда ко всему готовлюсь.
Он вытащил два ларингологических шпателя, снял целлофановую оболочку
и скрепил их клейкой лентой под прямым углом.
- Благословите его.
- Что?.. Я не могу... я не знаю, как, - растерялся Бен.
- Так сочините, - приятное лицо Джимми внезапно сделалось
напряженным. - Вы писатель, вам и карты в руки. Ради Христа, поторопитесь.
По-моему, что-то сейчас произойдет. Разве вы не чувствуете?
И Бен почувствовал. Что-то назревало в пурпурных сумерках, еще
невидимое, но тяжелое и давящее. Во рту пересохло, и ему пришлось
облизнуть губы, чтобы заговорить:
- Во имя Отца и Сына, и Святого Духа... - Подумав, он добавил: - И во
имя Девы Марии тоже. Благословляю этот крест и... и...
Слова вдруг полились со сверхъестественной легкостью:
"Господь - мой пастырь, и я не нуждаюсь. Он уложит меня на зеленых
пастбищах, он проведет меня через тихие воды. Он воскресит мою душу".
Слова падали, как камни в глубокое озеро, и тонули без всплеска.
Голос Джимми присоединился к его голосу.
"Он выведет меня на тропы праведные во имя Свое. Идя через долину
смертных теней да не убоюсь я зла..."
Стало трудно дышать. Все тело Бена покрылось гусиной кожей, волоски
на нем кололись, будто встали дыбом.
"...Ты накроешь передо мной стол при врагах моих, ты умастишь мне
голову елеем. Праведность и милосердие станут..."
Простыня, покрывающая тело Марджори Глик, задрожала. Из-под нее
вывалилась рука, пальцы танцевали в воздухе, раздвигаясь и скрючиваясь.
- Бог мой, я действительно это вижу? - прошептал Джимми, побледневший
так, что веснушки выступили на его лице подобно брызгам грязи на оконном
стекле.
"...иди за мной во все дни моей жизни..."
Бен уже говорил один и вдруг замолчал.
- Джимми, взгляните на крест, - наконец выдохнул он.
Крест сиял. Свет лился на руки Бена волшебным потоком.
Сдавленный голос медленно прозвучал в тишине, скрежеча, как осколки
глиняной посуды:
- Дэнни...
Язык Бена прилип к гортани. Силуэт под простыней садился. Тени в
потемневшей комнате двигались и дрожали.
- Дэнни, где ты, мой дорогой?
Простыня упала с лица на колени.
Лицо Марджори Глик явилось бледным лунообразным кругом с черными
провалами глаз. Она увидела Бена и Джимми, рот ее исказился в ужасном
злобном рычании. Уходящие отсветы дня замерцали на ее клыках.
Она сбросила ноги со стола, один тапочек свалился и лег подошвой
вверх.
- Сиди на месте, - велел ей Джимми. - Не двигайся.
В ответ снова прозвучало собачье рычание. Она соскользнула со стола,
качнулась и пошла к ним. Бен поймал себя на том, что смотрит в эти
сквозные глаза, и с трудом оторвал свой взгляд от них. Это были черные
галактики, обрамленные красным. В этих омутах удобно тонуть.
- Не смотрите ей в глаза, - сказал он Джимми.
Они отступали от нее и позволили прижать себя к двери, ведущей в
прихожую.
- Попробуйте крест, Бен.
Бен почти забыл о кресте. Он поднял его - и крест сверкнул новым
сиянием, от которого пришлось зажмуриться. Миссис Глик издала шипящий звук
отчаяния и рывком закрыла лицо руками. Черты ее, казалось, извивались, как
гнездо змей. Шатаясь, она отступила назад.
- Есть! - закричал Джимми.
Бен наступал, держа крест перед собой. Она выбросила скрюченную руку,
пытаясь схватить его. Бен увернулся и снова замахнулся крестом.
Вибрирующий вопль вырвался из ее горла.
Для Бена все окрасилось в зловещие цвета дурного сна. Ему предстояли
еще худшие ужасы, но это наступление на Марджори Глик всегда оставалось
кошмаром его дней и ночей.
Она отступала неохотно, взгляд ее метался между ненавистным крестом и
шеей Бена - справа от подбородка. Она издавала шипение, глухо клокочущие
звуки, что-то в ее движениях напоминало гигантское отвратительное
насекомое. Бен отчетливо понимал: не будь у него креста, она бы рассекла
ему горло и упилась его кровью. Она купалась бы в крови.
Джимми обходил ее слева. Она его не видела. Ее глаза были устремлены
только на Бена - полные ненависти... и страха.
Джимми обошел ее с другой стороны и, когда она метнулась было за
стол, с криком схватил ее двумя руками за шею.
Она издала высокий свистящий звук. Бен видел, как ногти Джимми
содрали кожу на ее плече - и ничего не потекло оттуда; разрез походил на
безгубый рот. А затем - он не поверил глазам - она швырнула Джимми через
всю комнату. Джимми тяжело рухнул в углу, сбив переносной телевизор Мори
Грина.
Марджори метнулась туда как молния. Перед Беном только мелькнуло
видение, как она прыгает на Джимми, вцепляется в его воротник, а потом -
поворот головы, открытые челюсти...
Джимми Коди закричал - высокий отчаянный вопль проклятого навеки.
Бен бросился туда, споткнулся и чуть не упал на осколки кинескопа. Он
слышал ее шелестящее, как солома, дыхание и еще - тошнотворное чмоканье
сосущих губ.
Он схватил ее за воротник домашнего халатика и дернул вверх, забыв на
минуту о кресте. Она обернулась с пугающей быстротой. Ее глаза были
расширены и сверкали, на губах и подбородке чернела кровь.
Ее дыхание было неописуемо зловонным дыханием могилы. Как в
замедленной съемке он видел язык, облизывающий губы.
Он поднял крест как раз тогда, когда она притянула его к себе -
бессильного, как тряпка, в ее железных руках. Закругленный конец шпателя
ткнул ее в подбородок и прошел дальше, не встретив сопротивления. Бена
ослепила вспышка не-света, произошедшая не перед глазами, а как бы за
ними. Повеяло жарким запахом паленой плоти. На этот раз ее крик был воплем
агонии. Бен скорее почувствовал, чем увидел, как она дернулась назад,
споткнулась о телевизор и рухнула на пол, выбросив белую руку. Потом снова
вскочила, подвижная, как волчица, сузившиеся от боли глаза все еще были
переполнены бешеным голодом. Плоть на ее нижней челюсти почернела и
дымилась. Она рычала.
- Ну, ты, - выдохнул он, - подходи, подходи...
Он снова протянул вперед крест и загнал ее в угол.
И вдруг она издала высокий режущий смешок, заставивший его
содрогнуться. Как будто провели вилкой по фарфору.
- Все-таки я смеюсь. Все-таки вас стало меньше.
Ее тело удлинилось и сделалось прозрачным. Только что она стояла
здесь и смеялась над ним - и вот белое сияние уличных ламп освещает уже
пустые стены, и осталось только покалывание на кончиках нервов.
Она исчезла.
Как будто дымом просочилась в поры стен.
А Джимми кричал.

Он обернулся, но Джимми уже был на ногах и зажимал рукой шею. Пальцы
блестели красным.
- Она укусила меня! Господи Иисусе, она меня укусила! Бен попытался
обнять его, но Джимми отскочил в сторону. Глаза его бешено вращались.
- Не трогай меня. Я нечист.
- Джимми...
- Дай мне мой чемоданчик. Боже, Бен, я чувствую, как это во мне
действует. Ради Христа, дай мне мой чемоданчик!
Чемоданчик лежал в углу. Джимми выхватил его у Бена, быстро положил
на стол и открыл. Лицо Джимми, смертельно бледное, блестело от пота. Кровь
толчками вытекала из рваной раны на шее. Он сел на стол и принялся
судорожно рыться в чемоданчике, со свистом дыша через открытый рот.
- Она меня укусила, - бормотал он. - Ее рот... Боже, ее мерзкий
грязный рот...
Он вытащил бутылку дезинфицирующего раствора, швырнул пробку на пол.
Опершись на одну руку, запрокинул голову и вылил всю бутылку себе на шею,
смывая кровь. Он вскрикнул раз, другой, но бутылка не дрожала в его руках.
- Джимми, чем я могу?..
- Минуту, - пробормотал Джимми. - Подожди. Так лучше, я думаю.
Подожди.
Он отшвырнул бутылку, достал ампулу и шприц. Теперь его руки дрожали
так, что пришлось дважды втыкать иглу в мембрану. Наконец он наполнил
шприц и протрянул его Бену.
- Тетанус. Сделай мне инъекцию. Сюда, - он закатил рукав.
- Джимми, это тебя прикончит.
- Нет. Не прикончит. Давай.
Бен взял шприц и вопросительно взглянул Джимми в глаза. Джимми
кивнул. Бен воткнул иглу.
Тело Джимми напряглось, как стальная пружина. Он превратился в
скульптуру агонии с рельефно обозначенными мышцами и сухожилиями.
Понемногу напряжение спало. Началась дрожь реакции, слезы на лице
смешались с потом.
- Положи меня на крест, - попросил Джимми. - Я все еще нечист после
нее, он... он мне поможет.
- Ты думаешь?
- Я уверен. Когда ты шел за ней, я видел его и... помоги мне Бог, мне
захотелось идти за тобой.
Бен положил крест ему на шею. Ничего не случилось. Свечение креста -
если оно было - исчезло полностью. Бен убрал крест.
- О'кей, - сказал Джимми. - Пожалуй, больше ничего не сделаешь.
Он снова порылся в чемоданчике, достал две таблетки и разжевал их.
- Допинг, - пояснил он, - великое изобретение. Скажи спасибо, что я
недавно побывал в уборной. Ты можешь перевязать мне шею?
- Пожалуй.
Пока Бен перевязывал, Джимми говорил, не умолкая:
- Пару минут я думал, что сойду с ума. Буквально, клинически... Ее
губы... она меня кусает... - он сглотнул. - А когда она это делала, мне
нравилось, Бен. Вот в чем вся дьявольщина. Ты можешь этому поверить? Если
бы ты ее не оттащил, я бы... я бы мог позволить ей...
- Забудь.
- И еще я должен сделать одну вещь, которая мне не нравится.
- Какую?
- Сейчас. Посмотри на меня.
Бен закончил перевязку и слегка отклонился, чтобы посмотреть на
Джимми.
- Что?
И вдруг Джимми ударил его. У Бена в глазах засветились звезды;
шатаясь, он отступил на три шага и опустился на пол. Потряс головой и
увидел, как Джимми осторожно слазит со стола и подходит к нему. Он
судорожно зашарил в поисках креста, думая: "Вот это называется концовка.
О'Генри, ты болван, безмозглый, идиотский..."
- В порядке? - спросил Джимми. - Мне очень жаль, но это немного
легче, если без предупреждения.
- Что, во имя неба?..
Джимми сел рядом с ним на пол.
- Сейчас я расскажу тебе нашу историю. Она чертовски слабая, но Мори
Грин нас, наверное, поддержит. Это сохранит мне практику и убережет нас
обоих от тюрьмы или какого-нибудь приюта... а главное - мы сможем остаться
на свободе, чтобы когда-нибудь одолеть этих, как бы они не назывались. Ты
понимаешь?
- В общих чертах. - Бен потрогал подбородок и вздрогнул. Слева
выросла большая шишка.
- Кто-то напал на нас, когда я осматривал миссис Глик, - пояснил
Джимми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36