Возле входа собралось с полдюжины оборванцев, которые слушали или притворялись, что слушают, двух мужчин в деловых костюмах.Когда мы подошли ближе, я увидел, что обоим говорившим было за тридцать. Один был высокий, худой, светлые волосы его были коротко подстрижены и казались навощенными, а странно темные усы, загибавшиеся книзу под прямым углом по обеим сторонам рта, напоминали пушистые воротца для игры в крокет. На нем были очки в серебряной оправе, серый легкий костюм и темно-коричневые ботинки на молнии. Рукава пиджака были ему чуточку коротки. Из них торчали огромные запястья. В одной руке он держал блокнот, как две капли воды похожий на те, которыми пользовался Майло, и мягкую пачку сигарет «Уинстон».Второй мужчина был низенький, коренастый, темноволосый, чисто выбритый. У него была прическа а-ля Риччи Валенс, узкие глаза и тонкие губы им под стать. Одет он был в синий блейзер и серые брюки. Говорил в основном он.Оба стояли к нам в профиль и не видели нашего приближения.Майло подошел к высокому и сказал:— Брэд.Тот повернулся и уставился на него. Некоторые из оборванцев последовали его примеру. Темноволосый замолчал, взглянул на своего напарника, потом на Майло. Бездомные, словно их отцепили с поводков, стали расползаться в разные стороны. Темноволосый сказал: «Вы куда, дачники?» — и те остановились, некоторые что-то бормотали. Темноволосый посмотрел на напарника, приподняв одну бровь.Тот, кого Майло назвал Брэдом, втянул щеки и кивнул.Второй распорядился: «Давайте сюда, любители свежего воздуха» — и согнал оборванцев в одну сторону.Высокий наблюдал за ними, пока они не оказались за пределами слышимости, потом снова повернулся к Майло.— Стерджис. Очень кстати.— Что именно?— Я слышал, ты сегодня здесь уже побывал. Значит, ты из тех, с кем я хочу побеседовать.— Неужели?Детектив взял сигареты в другую руку.— Два посещения в один день — такая увлеченность работой. Что, платят почасовку?Майло спросил:— В чем дело?— Откуда такой интерес к Макклоски?— Я ведь уже объяснил, когда заходил отметиться пару дней назад.— Прокрути-ка еще разок, для меня.— Женщину, которую он сжег кислотой, все еще не нашли. Она правда исчезла. Ее семья все еще хотела бы знать, нет ли тут какой зацепки.— Что значит "правда исчезла"?Майло рассказал ему о находке у Моррисовской плотины.Лицо светловолосого осталось бесстрастным, но рука крепче сжала пачку сигарет. Поняв это, он нахмурился и осмотрел пачку, расправляя целлофан, кончиками пальцев выправляя углы.— Сожалею, — сказал он. — Семья, должно быть, в шоке.— Да уж, праздновать им нечего.Светловолосый криво усмехнулся.— Ты уже дважды тряс его. Зачем он тебе нужен опять?— Те два раза он был не очень разговорчив.— И ты подумал, что в третий раз тебе удастся его разговорить.— Что-то вроде того.— Что-то вроде того. — Светловолосый посмотрел в сторону темноволосого, который все еще что-то втолковывал бродягам.— Что все-таки происходит, Брэд?— Что происходит? — повторил светловолосый, коснувшись оправы своих очков. — Происходит то, что жизнь, возможно, как раз усложнилась.Он помолчал, изучающе глядя на Майло. Когда Майло ничего не сказал, светловолосый выудил из пачки сигарету, зажал ее в губах и дальше говорил, не выпуская ее изо рта.— Похоже, придется работать вместе.Он опять замолчал, ожидая реакции.С расстояния около километра сюда доносился шум движения по шоссе. Где-то ближе к нам раздался звон бьющегося стекла. Темноволосый продолжал свои наставления бродягам. Слов я не разбирал, но тон у него был покровительственный. Бродяги, похоже, уже почти засылали.Светловолосый детектив сказал:— Видимо, мистер Макклоски стал жертвой несчастного случая. — Он пристально посмотрел на Майло.Майло спросил:— Когда?Детектив стал шарить у себя в кармане брюк, как будто там должен был находиться ответ. Вынул зажигалку одноразового использования и прикурил. Двухсекундная вспышка пламени бросила загадочный отсвет на его лицо. Кожа у него была шершавая и бугристая, по линии подбородка покрытая неровностями от бритья.— Пару часов назад, — ответил он, — или около того. — Прищурившись сквозь стекла очков и дым, он посмотрел на меня так, будто мое присутствие при сообщении этой информации делало меня персоной, с которой надо было считаться.— Это друг семьи, — сказал Майло.Высокий детектив продолжал разглядывать меня, вдыхая и выдыхая дым, но при этом не вынимая сигарету изо рта. Похоже, он специализировался по стоицизму и окончил с отличием.Майло представил нас друг другу:— Доктор Делавэр, это детектив Брэдли Льюис из Центрального отдела по расследованию убийств. Детектив Льюис, это доктор Алекс Делавэр.Льюис выпустил несколько колечек дыма и произнес:— Доктор, значит?— В сущности, семейный врач.— Так-так.Я постарался принять по возможности более докторский вид.— Как это случилось, Брэд? — спросил Майло.— Что, здесь действует какая-то премиальная система? Семья платит вестнику, приносящему ей добрые вести?— Этим ей уже не помочь, но я точно знаю, что оплакивать они его не будут. — Он повторил свой вопрос.Льюис подумал, прежде чем ответить, потом наконец сказал:— В переулке, в нескольких кварталах на юго-восток отсюда. Индустриальный район между Сан-Педро и Аламедой. Автомобиль против пешехода. Автомобиль победил — нокаут в первом раунде.— Если это ДТП, то что здесь делаете вы, ребята?— Вот это ищейка, — притворно восхитился Льюис. — Эй, вам случайно не приходилось работать в полиции?Усмешка.Майло молча ждал.Льюис сказал, продолжая курить:— Дело в том, что автомобиль, по мнению техников, ничего не оставил на волю случая. Переехал его, потом дал задний ход и сделал это еще два раза как минимум, чтобы уж было наверняка. Речь идет о дорожной пицце со всей начинкой и приправами.Он повернулся ко мне, вынул сигарету изо рта и вдруг сверкнул быстрой, хищной улыбкой.— Семейный врач, значит? На вид вы вроде цивилизованный джентльмен, но вид иногда может быть обманчив, верно?Я улыбнулся в ответ. Его улыбка стала еще шире, словно мы только что поделились потрясающей шуткой.— Доктор, — продолжал он, прикурив вторую сигарету прямо от первой и растерев окурок первой по асфальту, — а вы, по какой-нибудь отдаленной случайности, не воспользовались ли своим «мерседесом», «БМВ» или что там у вас, чтобы из жалости избавить бедного мистера Макклоски от его страданий, а, сэр? Моментальное признание — и все могут расходиться по домам.Продолжая улыбаться, я ответил:— Мне жаль разочаровывать вас.— Проклятье! — выругался Льюис. — Ненавижу детективные романы.— Машина была немецкая? — спросил Майло.Льюис ковырнул цемент пяткой ботинка и выпустил Дым через нос.— Мы что, на встрече с представителями прессы?— Есть причины не говорить мне, Брэд?— Ты гражданское лицо — это раз.Майло молчал.— А может, даже и подозреваемый — это два.— Ну, правильно. Что это за хреновина, Брэд, которую ты толкаешь?Он уставился на Льюиса. Они были одного роста, но Майло был тяжелее Льюиса килограммов на двадцать. Льюис в свою очередь тоже уставился на него — с сигаретой в зубах, с каменным лицом — и оставил вопрос без ответа.Майло почти шепотом произнес какое-то слово, что-то вроде «Гонзалес».Взгляд Льюиса дрогнул. Сигарета у него в зубах нырнула и сразу же подпрыгнула вверх, когда зубы сжались.Он сказал:— Послушай, Стерджис, я не могу с этим в бирюльки играть. Как минимум, здесь есть столкновение интересов — и возможно, в конце концов придется прокатиться в Пасадену и поговорить об этом с семьей. — Семья на данный момент — это восемнадцатилетняя девушка, которая только что узнала, что ее мать погибла, но не может даже похоронить ее, потому что тело находится на дне этого проклятого водохранилища. Шериф просто ждет, чтобы оно всплыло...— Тем более...— Когда это случится, вот ей будет весело, правда, Брэд? Опознавать всплывший труп? К тому же она последние несколько дней совершенно не выходила из дома, есть куча свидетелей, так что она точно не переезжала этот кусок дерьма и точно никого не нанимала для этого. Но если ты думаешь получить какую-то выгоду от того, что приедешь и по-настоящему доведешь ее, то не стесняйся. Действуй через их адвоката — его дядя был Даус, Хармон Молоток. Капитан Спейн всегда обожал инициативных парней.Льюис затягивался сигаретой, пускал дым и рассматривал ее, словно это была какая-то удивительная, редкая вещица.— Если все обстоит так, то можешь не сомневаться, что я там буду, — сказал он, но в его голосе не было уверенности.— Валяй, Брэд, не стесняйся, — повторил Майло.Темноволосый детектив закончил беседовать с бродягами и отпустил их взмахом руки. Некоторые из них вошли в здание миссии, другие побрели дальше по улице. Он подошел к нам, вытирая ладони о блейзер.— Это наш знаменитый Майло Стерджис, — повторил Льюис между быстрыми затяжками.Его напарник смотрел недоуменно.Льюис продолжал:— Чемпион в тяжелом весе Западного Лос-Анджелеса — дрался один раунд с Фриском, помнишь?Еще одна секунда непонимания, потом внезапная догадка отразилась на лице коротышки. Мгновение спустя ее сменило отвращение. Взгляд пары жестких глаз переместился на меня.— А это, — сказал Льюис, — семейный врач, то есть врач семьи, которую интересует наш труп. Может, он бы взглянул на твою коленку, Сэнди?Его напарник не находил ситуацию забавной. Застегнув пиджак, он повернулся к Майло с таким видом, будто рассматривал всплывший труп утопленника.Майло спросил:— Вы Эспозито, верно? Раньше служили в Девоншире.Вместо ответа Эспозито сказал:— Вы приходили сюда раньше и разговаривали с покойным. О чем?— Ни о чем. Он не захотел разговаривать.— Мой вопрос не об этом. — Эспозито рубил слова. — Касательно чего конкретно вы имели намерение говорить с покойным?Майло немного помолчал — то ли взвешивал свои слова, то ли разбирался в синтаксисе собеседника.— Касательно его возможной причастности к смерти матери моей клиентки.Эспозито, казалось, не слышал. Он умудрился отодвинуться от Майло, одновременно выставив голову вперед.— Что вы можете сказать нам? И Майло сказал:— Ставлю десять против одного, что все сведется к какой-нибудь глупости. Опросите здешних постояльцев и определите последнего, кому Макклоски недоложил рагу на раздаче.— Приберегите свои советы для себя. — Эспозито отодвинулся еще дальше. — Я имею в виду информацию.— Как в детективном романе?— Хотя бы.— Боюсь, что здесь ничем не смогу вам помочь, — усмехнулся Майло.Льюис сказал:— Теория рагу здесь ни при чем, Стерджис. Здешние постояльцы обычно обходятся без автомобилей.— Время от времени им перепадает поденная работа, — возразил Майло. — Развозка, доставка. А может, Макклоски встретил кого-то, кому не приглянулась его физиономия. Она у него была не ахти какая.Льюис курил и ничего на это не ответил.— Блеск, — сказал Эспозито и повернулся ко мне: — Вы можете добавить что-нибудь?Я покачал головой.— Ну, что тут скажешь? — развел руками Майло. — На этот раз вам достался детективный роман. Ничего не попишешь.— И вы не можете сообщить ничего, что могло бы прояснить дело? — спросил Эспозито.— Мне об этом известно не больше вашего, — ответил Майло. Он улыбнулся. — Ну, может, на самую малость больше, но я уверен, что упорной работой вы это быстро наверстаете.С этими словами он двинулся мимо них, направляясь ко входу в миссию. Я хотел пойти за ним, но Льюис преградил мне дорогу.— Остановись, Стерджис, — сказал он.Майло обернулся. Наморщил лоб.Льюис спросил:— А теперь что тебе там нужно?— Думал поговорить со священником, — ответил Майло. — Пора исповедаться.— Правильно, — ухмыльнулся Эспозито. — У священника борода отрастет, пока он будет слушать.Льюис засмеялся, но это прозвучало как-то принужденно.— Может, сейчас не самое лучшее время для этого.— Я что-то не вижу здесь никакого запрещающего знака, Брэд.— Все равно сейчас не лучшее время.Майло упер руки в бока.— Ты хочешь сказать, что для меня доступ сюда ограничен, потому что покойник здесь когда-то проживал, а всякие бродяги и подонки могут входить и выходить беспрепятственно? Хармон-младший будет просто в восторге, Брэд. В следующий раз, когда они с шефом полиции будут играть в гольф, им будет о чем поговорить.Льюис сказал:— Сколько прошло, три месяца? А ты уже действуешь, как проклятый деляга.— Чушь собачья, — ответил Майло. — Это ведь ты тут ставишь препоны, Брэд. Это ты вдруг ни с того ни с сего решил проявить бдительность. — Никто нас не заставляет выслушивать эту чушь собачью, — процедил сквозь зубы Эспозито и расстегнул пиджак. Льюис придержал его, дымя словно паровоз. Потом бросил окурок на тротуар, посмотрел, как он тлеет, и отошел в сторону.— Эй, — сказал Эспозито.— А пошло все в задницу! — В голосе Льюиса была такая ярость, что Эспозито захлопнул рот. Льюис повернулся ко мне: — Валяйте. Двигайте.Я двинулся вперед, а Майло рукой уже коснулся двери.— Смотри, не напорть там, — предостерег Льюис. — И не перебегай нам дорогу. Я не шучу. И мне наплевать, сколько там за тобой этих чертовых адвокатов, слышишь?Майло толкнул дверь, и мы вошли. До того как дверь закрылась за нами, я услышал, как Эспозито выругался.И засмеялся — через силу, со злобой. * * * В большой комнате цвета морской волны работал телевизор. На экране мелькало что-то вроде полицейского боевика, и пар сорок полузакрытых глаз следило за фантастическими перипетиями.— Торазин-сити, — сказал Майло фреоново-холодным голосом. — Гнев как лечебное средство...Мы дошли до середины комнаты, когда из-за угла коридора появился отец Тим Эндрус, везущий бачок с кофе на алюминиевой тележке. Упакованные в полиэтилен стопки пластиковых стаканчиков заполняли нижнюю полку тележки. Его пасторская рубашка грязно-оливкового цвета была надета поверх выцветших джинсов, добела протертых на коленях. Обут он был в те же самые, что и в первый раз, белые кеды; один шнурок развязался.Он нахмурился, остановился, резко повернул, чтобы избежать встречи с нами, и покатил тележку между рядами сидевших в расслабленных позах мужчин. Разболтанные колеса тележки все время заедало. Двигаясь рывками и зигзагами, Эндрус оказался наконец у телевизора. Низко наклонившись, он что-то прошептал одному из сидевших — молодому белокожему парню с безумными глазами в слишком тесной для него одежде, придававшей ему вид сильно выросшего мальчишки-беспризорника. Он действительно был очень молод — ему никак не могло быть больше двадцати лет; в нем еще просматривалась младенческая пухлость, а линия подбородка под скудной растительностью оставалась мягкой. Но впечатление детской невинности портили свалявшиеся волосы и покрытая болячками кожа.Священник разговаривал с ним медленно и с исключительным терпением. Юноша выслушал его, потом медленно поднялся и стал дрожащими пальцами разворачивать стопку стаканчиков. Наполнив стаканчик из крана бачка, он хотел поднести его к губам. Эндрус прикоснулся к его запястью, и юноша остановился в растерянности.Эндрус улыбнулся, опять что-то сказал и направил руку юноши так, что стаканчик оказался протянутым одному из сидящих людей. Тот человек взялся за стаканчик, и юноша с изумленным видом отпустил его. Эндрус сказал что-то и дал ему еще один стаканчик, в который он стал наливать кофе. Несколько человек встали со своих мест, и перед бачком образовалась небольшая очередь.Священник жестом подозвал сидевшего в первом ряду худого мужчину, цвет кожи которого напоминал фотопленку. Мужчина встал и подошел прихрамывая. Он и юноша встали бок о бок, не глядя друг на друга. Эндрус улыбнулся и проинструктировал их, что надо делать, чтобы получился конвейер из двух человек. Показывая и ободряя похвалой, он добился определенного ритма наполнения и раздачи стаканчиков, так что очередь с шарканьем начала двигаться вперед. Тогда он подошел к нам.— Пожалуйста, уйдите, — проговорил он. — Я ничем не могу быть вам полезен.— Только несколько вопросов, прошу вас, отец Эндрус, — сказал Майло.— Сожалею, мистер... не помню вашей фамилии, но я абсолютно ничем не могу быть вам полезен, и вы меня очень обяжете, если уйдете.— Моя фамилия Стерджис, и вы ее не забывали, потому что я вам ее не сообщал.— Верно, — кивнул священник, — вы не сообщали. Зато это сделала полиция. Совсем недавно. Полиция сообщила мне также и то, что вы — не полицейский.— А я и не говорил, что я полицейский, святой отец.Уши отца Эндруса покраснели. Он щипнул себя за редкие усы.— Действительно, не говорили, но намекали на это. Я имею дело с обманом целый день, мистер Стерджис, — это часть моей работы. Но это не значит, что он мне нравится.— Простите, — сказал Майло, — я...— Извиняться не обязательно, мистер Стерджис. Вы можете выразить свое раскаяние тем, что уйдете и позволите мне вернуться к заботам об этих людях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57