— Страдающий агорафобией человек совершает поездку по живописным местам?— Ты сам говорил, что она находится на пути к излечению. Может, скоростная трасса как раз и помогла — весь этот ровный асфальт и никаких светофоров. Такое может дать человеку ощущение собственного могущества. Может родить в нем желание позабыть о правилах. Разве не для этого люди вообще выезжают на трассу?Я задумался над его словами. Вспомнил, как впервые оказался на шоссе в шестнадцать лет, направляясь на запад, чтобы поступить в университет. Как впервые перевалил за Скалистые горы и увидел пустыню ночью, какой испытал тогда восторг и ужас. Как впервые моему взору предстала грязно-коричневая дымка смога, нависшая над впадиной, в которой лежал Лос-Анджелес, — тяжелая и угрожающая, она все же была бессильна отнять блеск у тех радужных перспектив, какие сулил город, погруженный в сумерки.— Наверно, — сказал я.Майло вышел из-за стола и обошел его кругом.— Что же дальше? — спросил я.Сообщим эту информацию, потом расширим розыск — сейчас у нас уже больше половины шансов за то что к этому времени она уже за пределами округа.— Или ее машина.Он поднял брови.— Что ты хочешь этим сказать?— Возможно, с ней что-то случилось, так? Тогда за рулем был кто-то другой.— Все возможно, Алекс. Но если бы ты был бандитом, ты увел бы именно эту машину?— Кто-то сказал мне давным-давно, что попадаются только дураки.— Ты предпочитаешь подозревать преступление? Дело твое. Мне на данной стадии потребовалось бы обнаружить нечто действительно скверное, чтобы рассматривать этот случай не просто как побег взрослого человека из дому Да еще такой, который явно не сделает из меня героя.— Как прикажешь тебя понимать?— Среди пропавших без вести убежавшие из дому труднее всех поддаются розыску, при любых обстоятельствах. А богатые — это худшие из худших. Потому что богатые диктуют свои правила игры. Они покупают за наличные, никуда не нанимаются на работу, не участвуют ни в каких обществах взаимного кредита — то есть не делают ничего такого, что оставляет за человеком бумажный след. За примером далеко ходить не надо. Посмотри, что получается с Рэмпом и девчонкой. Обычный муж гораздо больше в курсе относительно кредитных карточек своей жены и номера ее карточки социального страхования. Обычные муж и жена делятся друг с другом. А эти люди живут раздельно — во всяком случае, в смысле денег Богачи знают силу баксов — они разгораживают свои капиталы и оберегают их, словно зарытые сокровища.— Отдельные банковские счета и отдельные спальни, — сказал я.— Вот где настоящая близость, а? Похоже, он ее даже не знает Неизвестно, зачем она вообще вышла за него замуж, — девчонка права.— Может, ей понравились его усы.Он улыбнулся короткой, грустной улыбкой и направился к двери. Оглянувшись на комнату без окон, заметил:— Комната, где ничто не мешает сосредоточению. Лично мне очень скоро захотелось бы драпануть отсюда куда глаза глядят.Я подумал о другой комнате без окон и стал рассказывать:— Кстати, об интерьерах. Когда я был в клинике Гэбни, меня поразило сходство между внутренней отделкой кабинета Урсулы Гэбни и тем, как Джина обставила эту свою гостиную на втором этаже. Точно та же цветовая гамма, тот же стиль мебели. И единственным украшением кабинета Урсулы был эстамп работы Кассатт. Мать и дитя.— И что же это означает, доктор?— Точно не знаю, но если этот эстамп — подарок, то это чертовски щедрый подарок. В последний раз, когда я смотрел аукционный каталог, эстампы Кассатт в хорошем состоянии были в цене.— Почем?— От двадцати до шестидесяти тысчонок за черно-белые. Цветные — еще дороже.— Тот эстамп, что у докторши, тоже цветной?Я кивнул.— Очень похож на Джинин.— Больше шестидесяти тысяч, — задумчиво проговорил он. — А каковы нынешние воззрения относительно того, что лечащие врачи принимают подарки от пациентов?— Это не криминал, но вообще считается неэтичным.— Ты думаешь, что здесь может быть что-то вроде дела Свенгали?— Ну, может быть, ничего такого зловещего, — сказал я. — Просто чрезмерная вовлеченность, собственнические притязания. Похоже, Урсула чувствует что-то вроде ревности к Мелиссе — такая детская ревность встречается между родными братьями и сестрами. Словно хочет, чтобы Джина принадлежала исключительно ей одной. Мелисса это почувствовала. С другой стороны, здесь просто может быть затронута профессиональная гордость.Лечение велось интенсивно. Она прошла с Джиной большой путь — изменила всю ее жизнь.— Заодно и ее мебель.Я пожал плечами.— Может, я и зарапортовался. Или вижу все наоборот. Ведь и пациенты оказывают влияние на своих врачей. Это называется обратный перенос Урсула могла купить себе работу Кассатт, потому что увидела Джинину, и она ей понравилась. При тех гонорарах, которые заламывает клиника, она вполне могла это себе позволить.— Что, дело поставлено на большие баксы?— На мегабаксы. Когда бывают задействованы оба Гэбни, они берут пять сотенных в час с пациента. Три сотни стоит час его времени и две сотни — ее.— Разве она не слышала никогда о равной плате за равный труд?— Ее труд даже больше, чем равный. У меня такое впечатление, что она-то и проводит львиную долю самого лечения, а он себе посиживает и изображает ментора.Майло поцокал языком.— Ну, и она неплохо зарабатывает при этом. Пять сотен. — Он покачал головой. — Здорово устроились. Заимей горсточку богатеньких пациентов с серьезной душевной болью — и знай греби денежки лопатой.Он сделал шаг и остановился.— Ты не думаешь, что эта Урсула что-то скрывает?— Скрывает? Но что она может скрывать?— Например, что ей все известно об этом деле. Если они так дружны, как ты предполагаешь, то Джина вполне могла поделиться с ней планами великого побега. Может, старушка Урсула даже думала, что для Джины это будет полезно, окажет на нее лечебное действие. Черт побери, да она, может, даже помогла все спланировать — ведь Джина исчезла по дороге в клинику.— Все может быть, — сказал я. — Но я в этом сомневаюсь. Было похоже, что она действительно сильно расстроилась из-за исчезновения Джины.— А что муж докторши?— Говорил, что положено в таких случаях, но не производил впечатления сильно встревоженного. Утверждает, что не имеет привычки тревожиться — натренировал себя ничем не расстраиваться.— По принципу, что врач должен сначала уметь исцелить себя? Или он просто-напросто не такой хороший актер, как его жена.— Все трое в сговоре? — спросил я. — Я думал, тебе не по душе теории о заговорах.— Мне по душе все, что подходит к данным обстоятельствам, — а пока, по-моему, не подходит ровным счетом ничего. Пока мы просто ломаем голову.— В группе Джины есть еще две женщины, — сказал я. — Если она действительно планировала сбежать, то могла им как-то намекнуть об этом. Но когда я предложил Урсуле побеседовать с ними, она прямо-таки рогом уперлась — Джина-де с ними не общается, так что они ничем не могут быть полезны. Если она что-то скрывает, то, возможно, надеялась таким образом отшить меня.Он чуть-чуть улыбнулся.— Отшить? Мне показалось, что у вас это принято называть конфиденциальностью.Мне стало жарко.Майло похлопал меня по плечу.— Ну-ну, что такое немножко реальной действительности между друзьями? Кстати говоря, мне следует сообщить новую информацию своим клиентам.Мы нашли Рэмпа в задней комнате с расписными балками, где он сидел и пил. Шторы на французских дверях были задернуты, и он, полузакрыв глаза, смотрел куда-то в пространство. Его лицо горело ярким румянцем, а рубашка начала терять свежесть по краям. Когда мы вошли, он поприветствовал нас тоном радушного хозяина, встречающего гостей:— Джентльмены!Майло попросил его найти Мелиссу, и он вызвал ее комнату по встроенному в телефонный аппарат интеркому.Не получив ответа, попробовал еще несколько комнат, но безуспешно, и посмотрел на нас снизу вверх с выражением беспомощности.— Найду ее позже, — сказал Майло и передал Рэмпу информацию о том, что машину видели.— На двести десятом, — повторил Рэмп. — Куда она могла ехать?— Вам что-нибудь приходит на ум?— Мне? Нет. Конечно, нет. Во всем этом нет никакого смысла... Что ей делать на автостраде? Она только что начала водить машину. Это просто безумие какое-то.Майло сказал:Неплохо было бы распространить розыск на территорию всего штата.— Конечно. Валяйте, распространяйте.— Это должно исходить от полицейского органа. Ваших местных копов, наверно, уже поставили в известность о том, что машину видели, и они сами, возможно, обратились с этой просьбой. Если хотите, я могу позвонить и узнать точно.— Пожалуйста, — сказал Рэмп. Он встал и стал ходить по комнате. Его рубашка спереди выехала из-под пояса и болталась. На ней красными нитками была вышита монограмма «ДHP».— Ехала по автостраде — от такого спятить можно. А они уверены, что это была она?— Нет, — ответил Майло. — Они уверены лишь в том, что это была точно такая же машина, как у нее.— Значит, это должна быть она. Сколько может существовать этих чертовых «серебряных зорь»?Рэмп взглянул вниз, торопливо заправил рубашку.Майло сказал:— Следующим шагом будет обзвонить авиакомпании, потом завтра с утра пойти в банк и взглянуть на ее финансовые документы.Рэмп впился в него взглядом, нащупал, словно слепой, край стоявшего поблизости кресла и опустился на сиденье, не сводя с Майло глаз.— То, что вы говорили вначале, — ну, что это... что она убежала из дома. Вы ведь теперь думаете, что это точно, не так ли?— Я пока ничего не думаю, — ответил Майло с мягкостью, которая удивила меня и заставила Рэмпа поднять голову чуть выше. — Я просто иду шаг за шагом — делаю то, что необходимо сделать.Где-то в доме громко хлопнула дверь.Рэмп вскочил, будто подброшенный пружиной, и выбежал из комнаты. Через несколько секунд он вернулся, ведя за собой Мелиссу.Поверх рубашки на ней был надет жилет «сафари» цвета хаки, на ногах — ботинки с налипшей на них грязью и травой.— Я велела ребятам Сабино проверить участок, — сказала она. — На всякий случай. — Быстро взглянула на Рэмпа. — Что тут у вас происходит?Майло повторил ей то, что узнал.— Автодорога, — произнесла Мелисса. Одна ее рука подкралась к другой и стала мять.Рэмп сказал:— Это совершенно непонятно, правда?Она проигнорировала его, уперлась руками в бедра и повернулась лицом к Майло.— Ладно, по крайней мере, с ней ничего не случилось. Что делать дальше?— До утра буду висеть на телефоне, — ответил Майло. — Утром иду в банк.— Зачем ждать до утра? Я прямо сейчас позвоню Энгеру и скажу, чтобы приехал сюда. Это самое малое, что он может сделать, — он неплохо зарабатывает на ведении дел нашей семьи.— Хорошо. Скажите ему, что мне нужно просмотреть документацию вашей матери.— Подождите здесь. Я позвоню ему прямо сейчас.Она вышла из комнаты.Майло сказал:— Слушаюсь, мэм. 18 Она вернулась с клочком бумаги и вручила его Майло.— Он примет вас там — вот адрес. Мне пришлось сказать ему, в чем дело, и дать понять, что от него требуется держать это при себе. Что делать мне, пока вас не будет?— Звоните в авиакомпании, — ответил Майло. — Узнавайте, не покупал ли кто-нибудь билета куда-нибудь на имя вашей мамы. Говорите, что вы ее дочь и что она вам срочно нужна. Если это не сработает, пофантазируйте немного — ну, кто-то болен, и вам нужно обязательно разыскать ее по просьбе медиков. Проверьте вылеты из Лос-Анджелеса, Бербанка, Онтарио, Джон-Уэйна и Линдберга. Если хотите сделать это по-настоящему тщательно, проверьте и на девичью фамилию мамы. Я снова вернусь только в том случае, если в банке произойдет нечто неординарное. Вот мой домашний телефон.Нацарапав номер на оборотной стороне листка, который она ему только что вручила, он оторвал половину и отдал ей.— Звоните мне, если узнаете хоть что-то, — попросила Мелисса. — Даже если это будет казаться незначительным.— Будет сделано. — Он повернулся к Рэмпу. — Вы оставайтесь здесь.Рэмп, сидя в своем кресле, вяло кивнул.Я спросил Мелиссу:— Я что-нибудь могу для тебя сделать?— Нет, — ответила она. — Спасибо. Мне совсем не хочется разговаривать. Я хочу что-то делать. Не обижайтесь, ладно?— Я не обижаюсь.— В случае чего я вам позвоню, — сказала она.— Нет проблем.— До встречи, — попрощался Майло и направился к двери.— Я выйду с тобой, — сказал я.— Как прикажешь. — Мы покатили под уклон по подъездной дорожке. — Но если бы у меня была возможность немножко придавить подушку, я бы и думать не стал.Он ехал на принадлежащем Рику белом «порше-928». В приборную панель был встроен портативный сканер, которого не было, когда я последний раз видел машину. Он был включен на минимальную громкость и издавал ровный поток бормотания.— Ого-го, — прокомментировал я, постучав по корпусу.— Рождественский подарок.— От кого?— Мне от меня, — ответил Майло, нажимая на газ. «Порше» согласно замурлыкал. — Я все же думаю, что тебе надо поспать. Рэмп уже выглядит помятым, а девчонка держится на адреналине. Рано или поздно тебе придется вернуться сюда и поработать по специальности.— Я не устал.— Слишком взвинчен?— Ага.— Усталость на тебя навалится завтра. Как раз когда раздастся какой-нибудь панический звонок.— Это уж точно.Он тихо засмеялся и дал полный газ.Ворота были открыты. Майло повернул налево на Сассекс-Ноул и еще раз налево. Крутнув баранку руля вправо, он немного переборщил, и ему пришлось выравниваться перед выездом на бульвар Кэткарта. В зданиях магазинов и фирм, стоявших вдоль торговой улицы, было темно. Уличные фонари светили молочно-опаловым светом, не достигавшим осевого газона.— А вот и он, блещет всеми огнями. — Говоря это, Майло показал через улицу на залитое светом прожекторов одноэтажное здание в стиле греческого возрождения. Белый известняк. Самшитовая изгородь, небольшая лужайка с флагштоком. Над дверью банка надпись золотыми буквами: «ФЕРСТ ФИДЬЮШИЕРИ ТРАСТ».Я сказал:— Мне кажется, он маловат даже для того, чтобы сложить выручку от продажи выпечки.— Не забывай: на первом месте качество, а не количество.Он остановил машину перед банком. Направо была парковочная площадка на двадцать мест; въезд на нее обозначался двумя железными столбиками с протянутой между ними цепью, которая сейчас была опущена на землю. Черный «мерседес» стоял в одиночестве на первом месте с левой стороны. Как только мы вылезли из «порше», дверца черной машины открылась.Вышедший человек закрыл дверцу и встал рядом, положив руку на крышку автомобиля.Майло произнес:— Я — Стерджис.Человек выступил вперед, в круг света от уличного фонаря. На нем был серый костюм из легкого габардина, белая рубашка и желтый галстук в синий горошек. Такой же платок торчал у него из нагрудного кармана; обут он был в черные легкие туфли. Человек, умеющий быстро одеться среди ночи.Он сказал:— Я — Глен Энгер, мистер Стерджис. Надеюсь, миссис Рэмп не находится в опасности.— Именно это мы и пытаемся выяснить.— Сюда, пожалуйста. — Он указал в сторону входной двери банка. — Система охранной сигнализации отключена, но предстоит еще справиться вот с этим.И он показал на четыре врезных замка взаимной блокировки, расположенные квадратом вокруг дверной ручки. Он вынул внушительную связку ключей, отделил один, вставил его в верхний правый замок, повернул и, дождавшись щелчка, вынул. Работал быстро и умело. У меня мелькнула мысль о профессиональном взломщике сейфов.Я присмотрелся к нему внимательнее. Рост метр восемьдесят три, вес шестьдесят, седые волосы подстрижены «ежиком», длинное лицо, на котором при дневном свете был бы, вероятно, виден загар. Утолщенный нос, слишком маленький рот и крохотные прилегающие ушки. Как будто он покупал черты лица на распродаже и ему достались на размер меньше, чем нужно. По контрасту с густыми темными бровями его бесцветные глаза казались еще меньше, чем были на самом деле. На вид ему можно было дать от сорока пяти до пятидесяти пяти лет. Если его подняли с постели, то по нему это не было заметно. Перед тем как вставить четвертый ключ, он остановился и посмотрел в обе стороны безлюдной улицы. Потом на нас.Ответный взгляд Майло ничего не выражал.Энгер повернул ключ, нажал на дверь и чуть-чуть приоткрыл ее.— Я очень встревожен из-за миссис Рэмп. То, что сказала Мелисса, прозвучало очень серьезно.Майло кивнул все с тем же непроницаемым видом.Энгер спросил:— В чем именно, по вашему мнению, я могу быть вам полезен?И посмотрел на меня.— Доктор Алекс Делавэр, — сказал Майло. Как будто это все объясняло. — Первое, что вы можете сделать, это дать мне номера ее кредитных карточек и чековых счетов. Во-вторых, вы можете просветить меня относительно общего состояния ее финансов.— Просветить вас, — повторил Энгер, все еще держась за дверную ручку.— Ответить на несколько вопросов.Энгер пошевелил нижней челюстью взад и вперед.Просунув руку в приоткрытую дверь, он включил свет в помещении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57