— Например?— Продать Кассатт, может даже, быстро получить какие-то деньги, и это будет для нас сигналом о том, что они наложили лапу на какое-то другое достояние Джины. Джина. Он произносил ее имя с непринужденной фамильярностью, хотя и не был с ней знаком. С фамильярностью полицейского из отдела убийств. Я подумал о всех других людях, с которыми он вовсе не был знаком, но которых так хорошо знал...— ...Так как, идет? — спросил Майло.— Что идет?Он рассмеялся.— Ты сам приводишь аргумент в пользу того, в чем я пытаюсь тебя убедить.— Что же это?— А то, что тебе надо отправиться домой и поспать.— Со мной все в порядке. Ты что-то говорил.— Что тебе надо отдохнуть, а завтра утром проверить квартиру Мориарти. Если это многоквартирный дом, поговори с домохозяином или управляющим, если найдешь их. И с кем-то из жильцов тоже.— А предлог?— Какой еще предлог?— Ну, объяснение, почему я о ней расспрашиваю. Ведь у меня нет значка.— Так купи. На Голливудском бульваре, в одном из магазинов, где продают театральные костюмы. Он будет таким же законным, как и мой.— Ох, какие мы разобиженные, — сказал я.Он лукаво усмехнулся.— Значит, тебе нужен предлог? Пожалуйста. Скажи, что ты ее старый приятель, только что приехал с Восточного побережья, хочешь с ней повидаться ради старой дружбы. Или скажи, что ты кузен, что скоро грядет большой сбор семьи Мориарти, но, похоже, никто не может связаться с душечкой Кэти. Сочини что-нибудь. Ты встречался с ее сестрой, так что должен суметь соврать, чтобы это звучало складно.— Нет ничего лучше щепотки обмана для остроты ощущений, а?— Ну да, — ответил Майло. — На том и свет стоит. * * * Когда мы подъехали и остановились перед домом, из парадной двери вышел Ноэль Друкер; он нес большой синий чемодан с эмблемой дизайнера.Он сообщил нам:— Она наверху, у себя в комнате. Пишет.— Что пишет?— Я думаю, это касается тех типов, банкира и адвоката. Она зла по-настоящему, хочет подать на них в суд.Майло показал на чемодан:— Это для босса?Ноэль кивнул.— Известно, где он собирается жить?— Наверно, поживет у нас, пока не найдет что-нибудь. Со мной и с мамой. Над «Кружкой». Это ведь его дом.— Вы арендуете у него?Он разрешает нам жить там бесплатно.— Довольно благородно с его стороны.Ноэль кивнул.— В сущности, он очень неплохой человек. Жаль только, что... — Он махнул рукой. — Ну да ладно.— Тебе, наверное, нелегко приходится, — сочувственно заметил я. — Между двух огней.Он пожал плечами.— Я считаю это практикой.— Для международных отношений?— Для реальной жизни в реальном мире.Он сел в красную «селику» и уехал.Майло следил за его стоп-сигналами, пока они не исчезли.— Славный парнишка. — Он сказал это так, словно навесил ярлык на биологический вид, которому грозит уничтожение.Шлепнув кейсом по ноге, он сверился со своим «таймексом».— Девять тридцать. Надо сделать несколько звонков. Потом заскочу в миссию и попробую выжать что-нибудь из нашего мистера Слабая Голова.— Если я не нужен Мелиссе, поеду с тобой.Он нахмурился.— Но тебе надо поспать.— Не смогу — перевозбудился.Он помолчал с минуту, потом сказал:— Ладно. Он псих, так что твои специальные знания могут и пригодиться. Но потом сделай мне одолжение — поезжай домой и проспись. Хватит гонять на высокой передаче — двигатель выгорает.— Хорошо, мамочка. * * * Мелисса была в комнате без окон. Она сидела за письменным столом, а перед ней были разложены какие-то бумаги.Когда мы вошли, она всполошилась, резко вскочила, и несколько листов упали на пол.— Стратегическое планирование, — сказала она. — Пытаюсь найти способ поймать этих подонков.Майло поднял с пола бумаги, взглянул на них и положил на стол. Лицо его было непроницаемо.— Что-нибудь получилось?— Вроде бы. Я думаю, лучше всего будет проверить буквально все, что они делали с тех пор, как... с самого начала. То есть надо действительно заставить их открыть все книги и проверить каждую строчку, каждую цифру. Как минимум, это так их перепугает, что они откажутся от мысли ободрать меня, а я смогу сосредоточиться на том, как поймать их. — Лучший способ защиты — нападение, — заметил я.— Вот именно. — Она хлопком «склеила» ладони. Щеки ее порозовели, глаза блестели, но это был нездоровый блеск. Майло пристально рассматривал ее, но она этого не замечала. — У вас была возможность поговорить с кем-нибудь из адвокатов, доктор Делавэр?— Еще нет.— Ладно, но хорошо бы побыстрее. Пожалуйста.— Можно попробовать прямо сейчас.— Это было бы замечательно. Спасибо. — Она взяла со стола телефон и протянула мне.Майло сказал:— Неплохо бы попить чего-нибудь.Мелисса посмотрела на него, потом на меня.— Конечно. Пошли — добудем чего-нибудь на кухне. * * * Оставшись один, я набрал номер домашнего телефона Мэла Уорти в Брентвуде. Мне ответил автоответчик голосом его третьей жены. Я уже начал диктовать свое сообщение для него, но тут он сам снял трубку.— Алекс. Я собирался звонить тебе, тут у меня намечается смачное дельце. Расходятся двое психологов, а у них трое очень испорченных детей. Моя клиентка — жена, и, похоже, мы будем иметь одну из самых жестоких схваток из-за опеки, какой ты в жизни больше не увидишь.— Звучит увлекательно.— Еще бы! Как у тебя со временем? Недель, скажем, через пять?У меня сейчас нет под рукой календаря, но при таком более чем заблаговременном уведомлении я не вижу никаких проблем.— Прекрасно. Тебе понравится: эти двое — одни из самых потрясных психов, каких когда-либо доведется встретить. Как подумаю, что они копаются в головах других людей, то... Что у вас вообще за профессия?— Давай поговорим о твоей профессии. Мне надо найти юриста.— По каким делам?— Наследство и налоги.— Оформление документов или судебный процесс?— Возможно, и то и другое. — Я вкратце описал ему ситуацию, в которой оказалась Мелисса, опустив имена, конкретные цифры и особые приметы.Он сказал:— Тогда это Сузи Лафамилья, если твой клиент не имеет ничего против женщины.— Женщина вполне подойдет.— Я говорю об этом только потому, что ты себе не представляешь, как много народу приходит со своими правилами — не годятся женщины, не годятся представители меньшинств. Они много теряют, потому что лучше Сузи никого нет. Она аудитор, плюс юридическая степень, работала на одну из крупных бухгалтерских фирм и доставала больше работы, чем любой другой партнер, пока ей не надоело, что ее каждый раз обходят предложением стать компаньоном из-за того, что она родилась не с теми гениталиями. Она возбудила против них иск, потом согласилась уладить дело полюбовно, без суда и на эти деньги получила юридическое образование, причем была лучшей в группе. Очень цепко и жестко ведет дело в суде. Получила известность, работая среди киношников — помогала взыскивать со студий причитающиеся им деньги. В ситуациях, где финансы настолько запутаны, что даже моих способностей не хватает, я обращаюсь к Сузи.Я сказал:— Похоже, это как раз то, что нужно моему клиенту.Он дал мне номер.— Сенчури-Сити-Ист — у нее целый этаж в одной из башен. Так я позвоню тебе насчет того дела. Тебе обязательно понравится эта парочка рычащих и огрызающихся душецелителей. — Он засмеялся.Мы попрощались, и я повесил трубку. * * * Майло вернулся без Мелиссы, с банкой диетической кока-колы в руке.— Она в ванной, — сообщил он. — Ее выворачивает.— Что случилось?— У нее просто кончился ресурс. Опять завела крутой разговор про то, как поймает этих мерзавцев. Я что-то сказал ей — и бах! — она вдруг заревела и стала давиться.— Я видел, что ты смотрел на нее, как сыщик. Потом увел ее из комнаты, пока я звонил. Зачем?Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.— В чем дело? — настаивал я.— Ладно, — сказал он. — У меня испорченные мозги. За это мне и платят. — Он нерешительно помолчал — Дело не в том, что я увел ее отсюда. Дело в том, что я хотел остаться с ней с глазу на глаз, посмотреть на нее поближе в твое отсутствие. Потому что ее поведение здесь сейчас мне не понравилось. Я стал думать, что в ходе нашего небольшого обмена информацией за обедом мы упустили из виду одну возможность. Очень неприятную возможность, но именно такие оказываются самыми важными.— Мелисса? — Я почувствовал, как все внутри похолодело.Он уже собирался отвернуться от меня, но передумал и посмотрел мне в лицо.— Она — единственная наследница, Алекс Сорок миллионов баксов. И она определенно готова за них драться, не дожидаясь даже, пока остынет тело.— Никакого тела нет.— Я говорю фигурально. Не проедай мне плешь.— Это тебе только что пришло в голову?Он покачал головой.— Наверно, эта мысль дрейфовала где-то у меня в башке с самого начала. И все от того, что меня так учили если в деле замешаны деньги, ищи того, кто получает выгоду. Но я подавлял ее, гнал — может, просто не хотел об этом думать.— Майло, она дерется, потому что переплавляет свое горе в гнев. Бросается в атаку, чтобы не быть раздавленной. Я научил ее этому, когда лечил. В моем представлении этот прием все еще неплохо ей помогает.— Может быть, — сказал он. — Я только говорю, что в нормальной ситуации я бы обратил на нее внимание гораздо раньше.— Шутить изволишь?— Послушай, я ведь не говорил, что думаю, что это вероятно. Просто это то, что мы упустили из виду. Нет, даже не мы, а я. Ведь это меня специально учили гадко думать. Но я этого не сделал. Такого бы не случилось, если бы я работал официально.— Но ты не работаешь официально, — сказал я, повысив голос. — Так что можешь пока отдохнуть от такого типа мышления.— Эй, потише — вестника-то за что убивать?— У нее не было возможности, — продолжал я. — Она была здесь, когда ее мать исчезла.— Но у этого парнишки Друкера могла быть такая возможность — где был он в это время?— Я не знаю.Он кивнул, но я не увидел удовлетворения на его лице.— По моим наблюдениям, она ему так нравится, что он готов есть грязь у нее из-под ногтей и говорить, что это черная икра. И он ухаживал за автомобилями. Он наверняка знал досконально, как работает «роллс». И его Джина уж точно подобрала бы на дороге. И ты сам говорил, что он действует на твои чувствительные датчики.— Я не говорил, что ощущаю в нем что-то психопатическое.— Ладно, хорошо.— Боже милостивый! — Я почувствовал, что надвигается жуткая головная боль. — Нет, Майло, нет. Только не это.— Я определенно не хочу так считать, Алекс. Девчушка мне нравится, и я все еще работаю на нее. Просто вид у нее сейчас был слишком... крутой, что ли. Она без конца повторяла, что доберется до этих подонков. На кухне я сказал ей: «Похоже, тебе не терпится начать» — только и всего. А она просто остановилась и сломалась. Мне стало дерьмово от того, что я с ней так обошелся, но в то же время и лучше, потому что она опять стала похожа на обычного ребенка. Прости, если я поступил антиврачебно.— Нет, — сказал я, — если это было так близко к поверхности, то все равно выплеснулось бы рано или поздно.— Да, — согласился Майло.Никто из нас не высказал вслух того, о чем думал: если все это не притворство.Почувствовав внезапно усталость, я опустился в кресло возле столика с телефоном. Бумажка с номером телефона Сузи Лафамилья была все еще зажата у меня в пальцах.— Только что достал ей юриста. Это женщина, крепкая духом, с хорошими бойцовскими качествами, любит при случае лягнуть систему.— Звучит неплохо.— Это звучит как то, чем могла бы стать Мелисса, когда повзрослеет. 31 Мелисса вернулась в комнату с пятью стенами, и вид у нее был при этом далеко не повзрослевший. Ее плечи опустились, походка замедлилась; она промокала губы куском туалетной бумаги. Я дал ей номер телефона женщины-адвоката, и она поблагодарила меня очень тихим голосом.— Если хочешь, я позвоню от твоего имени.— Нет, спасибо. Я сама это сделаю. Завтра.Я усадил ее за письменный стол. Она безучастно посмотрела в сторону Майло и слабо улыбнулась.Майло улыбнулся в ответ и перевел глаза на свою банку с кока-колой. Я не мог решить, кого из них мне было жалко больше.Мелисса вздохнула и оперлась подбородком на руку.Я спросил:— Ну, как ты, малышка?— Даже не знаю, — ответила она. — Это все так... Я чувствую, как будто я просто... Как будто у меня нет... Я не знаю.Я коснулся ее плеча.Она сказала:— Кого я дурю — насчет того, чтобы воевать с ними? Я ничего собой не представляю. Кто захочет меня слушать?— Воевать — это будет делом твоего адвоката, — возразил я. — А твое дело сейчас — хорошенько позаботиться о себе.После долгого молчания она отозвалась:— Наверное.Она опять замолчала на какое-то время, потом сказала:— Я совсем одна.— Вокруг очень много людей, которые любят тебя, Мелисса.Майло разглядывал пол.— Я совсем одна, — повторила она с каким-то пугающим удивлением. Как будто пробежала по лабиринту в рекордное время, а на выходе вдруг узнала, что он ведет к пропасти.— Я устала, — вздохнула она. — Пожалуй, пойду посплю.— Хочешь, я посижу с тобой?— Я хочу спать с кем-нибудь. Не хочу оставаться одна.Майло поставил банку на стол и вышел из комнаты.Я остался возле Мелиссы, говорил ей что-то успокаивающее, но было похоже, что мои слова большого эффекта не имели.Вернулся Майло, приведя с собой Мадлен. Она тяжело дышала и казалась взволнованной, но когда она дошла до Мелиссы, на ее лице осталось лишь выражение нежности. Она склонилась над девушкой и погладила се по голове. Мелисса немного обмякла, словно оказавшись в чьих-то объятиях. Мадлен склонилась еще ниже к ней и прижала ее к груди.— Я лягу с тобой, cherie. Вставай, идем. * * * В машине, когда мы отъехали от дома, Майло сказал:— Ладно, я — мерзавец, который жестоко обращается с детьми.— Так ты не думаешь, что ее срыв был притворством?Он резко затормозил в конце дорожки и быстро повернулся ко мне.— Какого черта, Алекс? Пырнул ножом — так еще и крутишь его в ране?Его зубы обнажились в оскале. В свете прожектора над сосновыми воротами они казались желтыми.— Нет, — ответил я и почувствовал, что он внушает мне страх впервые за все годы нашего знакомства. Почувствовал себя подозреваемым. — Нет, я серьезно. Могла она устроить таксе представление?— Ага, конечно. Теперь ты хочешь мне сказать, будто и сам думаешь, что она психопатка? — Он уже просто орал, колотя одной ручищей по баранке.— Я вообще не знаю, что думать! — ответил я на той же примерно громкости. — А ты пуляешь в меня версиями с левой стороны поля!— Я думал, что смысл именно в этом!— Смысл в том, чтобы помочь! Он выдвинул лицо вперед, как если бы это было оружие.С минуту он бешено смотрел на меня, потом откинулся на спинку сиденья и запустил обе пятерни в волосы.— Ну и дела! Ничего себе сценка получилась!— Должно быть, от недосыпания, — пробормотал я, стараясь унять дрожь.— Должно быть... Ты не передумал? Может, поедешь поспать?— Черта с два!Он засмеялся.— Я тоже нет... Извини, что набросился на тебя.— И ты извини. Давай считать, что ничего не было.Он снова положил руки на баранку, и мы поехали дальше. Теперь он вел машину медленно, с исключительной осторожностью. Сбавлял скорость на каждом перекрестке, даже когда там не было знака «стоп». Внимательно смотрел в обе стороны и во все зеркала, хотя улицы были пусты.Когда мы выехали на Кэткарт, он заговорил:— Знаешь, Алекс, не подхожу я для частного сыска. Слишком он бесструктурен, слишком много размытых границ. Я старался убедить себя в том, что отличаюсь от других, но все это чушь собачья. Я простой полувоенный мужик, как и все другие в управлении. Мне нужен мир, организованный по принципу «мы против них».— "Мы" — это кто?— Синие В американском сленге: полицейские, полиция.

зануды. Мне нравится быть занудой.Я подумал о том мире, с которым он сражался столько лет. Том самом, с которым он снова будет сражаться через каких-то несколько месяцев: причисляемый к ним другими полицейскими, независимо от того, сколько их он отправил за решетку.Я сказал:— Ты не сделал ничего непозволительного. Я среагировал от нутра — как ее хранитель. С твоей стороны было бы халатностью не рассматривать ее в качестве подозреваемой. Было бы халатностью не продолжать подозревать ее, если именно на нее указывают факты.— Факты, — проворчал он. — Что-то не шибко много мы добыли этого добра...Мне показалось, что он хотел сказать что-то еще, но тут появился пандус въезда на автодорогу, он закрыл рот и пришпорил «порше». Движение в сторону центра было небольшое, но создавало достаточно шума, чтобы заменить разговор.Мы подъехали к «Миссии вечной надежды» вскоре после десяти и припарковались на полквартала дальше. Воздух был напоен запахами зреющих отбросов, сладкого вина и свежеуложенного асфальта, а поверх всего каким-то странным образом струился аромат цветов, приносимый, казалось, легким западным ветерком, словно более фешенебельные части города прислали сюда с воздушной почтой дуновение более ухоженных домов и садов.Фасад здания миссии был залит искусственным светом. Этот свет в сочетании с лунным превратил цвет морской волны в льдисто-белый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57