— Ты слышала новость? — спросила Леонела. «Наверно, умер Рохелио», — подумала Дульсина. Но оказалось, что Рохелио жив. А новость состояла в том, что Леопольдина, навещавшая больного, видела там молодого господина Рикардо — с кем вы думаете? С дикаркой!Леопольдина не удержалась и с издевкой подковырнула ее: и ты, мол, здесь, дикарочка, — везде поспеваешь!А дикарка в ответ обозвала ее Леопардой и сказала: мне, мол, не о чем с тобой разговаривать — настроение не то!— Так вот почему Рикардо даже не приближается ко мне, — задумчиво произнесла Леонела.Она немного помолчала и тихо, как бы самой себе, сказала:— Убила бы ее своими руками. — Потом зло улыбнулась: — Жаль, что она такая здоровая.— А здоровые не умирают, что ли? — вдруг спросила Дульсина.Его лицо, не отличающееся цветом от белых простыней, стояло перед глазами Розы еще долго после того, как она покинула палату Рохелио.Ей было так жалко его, что она не могла сдержать слез. Назавтра она хотела бы прийти снова, но Рикардо сказал, что визиты разрешаются только родственникам.Впрочем, он предложил заехать за ней и взять ее с собой. Приехав домой, он собирался принять душ и снова вернуться в больницу, чтобы быть около Рохелио.Леонелу, которой хотелось обнять его, он мягко, но непреклонно отодвинул рукой.Он объяснил ей, что хочет быть рядом с Рохелио.— Рядом с Рохелио? Или рядом с дикаркой?— Умирает мой брат, — бешено посмотрел он на нее. — Ни до чего другого мне нет сейчас дела.Но она не хотела отпускать его, пока он не пообещает, что не отвергнет ее, свою жену, ради дикарки.Изо всех сил стараясь быть спокойным, Рикардо сказал:— Наша женитьба была глупостью, Леонела. Как только Рохелио поправится, нам нужно будет выложить все карты на стол.— Что ты хочешь этим сказать? — недоуменно взглянула она на него.— То, что мы разведемся, — ответил Рикардо.Столкнувшись в прихожей дома Мендисанбалей с Розой, доктор Херман Лаприда как бы невзначай спросил у нее:— Я слышал, ты виделась с Рикардо Линаресом?Она рассказала о том, что это была за встреча, заметив, что они и поговорить-то не успели, потому что узнали про Рохелио.Тогда Лаприда сказал, что он достанет для нее разрешение на посещение больницы и у нее нет нужды ждать, когда за ней заедет Рикардо.Роза была очень благодарна ему за это. В больнице они столкнулись с Рикардо, который очень удивился, увидев Розу.Она объяснила, что это стало возможно, благодаря доктору Херману.Роза познакомила Рикардо и Хермана. Мужчины обменялись положенным в таких случаях рукопожатием, и Лаприда спросил, кто занимается лечением Рохелио.Узнав, что это доктор Севилья, Херман поздравил Рикардо с тем, что его брат в замечательных руках, и пошел поговорить с доктором Севильей.— Где ты познакомилась с этим докторишкой? — небрежно спросил Рикардо.— У мамы. Он обследовал меня, — ответила Роза. Рикардо вопросительно посмотрел на нее:— Обследовал? В связи с чем?— Так, несколько анализов, — не сразу ответила она. Он стал настойчивее:— Каких анализов? Ты больна?— Почему? Совершенно здорова.В это время подошел Херман и сообщил, что доктор Севилья разрешает кому-нибудь одному из них пройти к больному. И Роза попросила Рикардо уступить ей право первого посещения.…Рохелио по-прежнему был в тяжелом состоянии. Ясное сознание перемежалось с бредом, и тогда он говорил, что умер и превратился в ангела. Потом вдруг смотрел на Розу ясными глазами и спрашивал, как там Линда.Роза поцеловала его в лоб и сидела рядом, поглаживая его по волосам. Она рассказала, что Линда занимается тем, что выводит на чистую воду всю эту шпану из своего «Шанхая». Сказала она и о том, что Рикардо тоже здесь и разговаривает сейчас с ее новым другом.— У тебя новый друг?.. — слабым голосом спросил Рохелио. — Новая любовь?..Он сделал слабую попытку улыбнуться, но тут же закрыл глаза.— Спать… Хочу спать…Провожая Розу из больницы, Херман сказал, что его приглашение поужинать переносится на день, когда Рохелио выпишут из больницы.В комнате Дульсины пахло валерьянкой. Леонела, сидя в кресле, нервно куталась в плед, когда-то подаренный Дульсине Рикардо, и комкала кружевной платочек.— Рикардо хочет разводиться со мной!Дульсина, чувствовавшая себя немного простуженной, пила горячее молоко с содой, которое приготовила и принесла наверх Леопольдина.— А где он сейчас? — спросила она.— Снова поехал в больницу. Сказал, что будет ночевать там.— Ага! С дикаркой! — ехидно уточнила Леопольдина. Леонела раздраженно прикрикнула на нее, и старшая служанка, извинившись, вышла.— Он не получит от меня развода! — горячо стала говорить Леонела. — Он освободится от меня, только когда я умру! Мы ни одной ночи не провели с ним в постели после нашей женитьбы! Он не понимает, что это унижает меня… Или понимает и делает нарочно!— Сколько несчастий на один дом Линаресов!.. — мрачно сказала Дульсина.— И все дело в ней, в дикарке!Дульсина долго молчала. Потом голосом, тихим не только от болезни, но и от важности того, что она собиралась сказать, спросила:— Скажи мне, Леонела, откровенно: если бы ты могла, ты бы покончила с дикаркой?Дульсина даже не ожидала, что подруга ответит так быстро и решительно:— Конечно. А что мне остается?Тогда Дульсина начала размышлять вслух. Если Леонела решилась, то нужен человек, который бы мог это сделать так, чтобы на них не легло и тени подозрения.Работа эта стоит очень недешево. Состояние же Леонелы находится под следствием по делу Федерико, а финансовые дела Дульсины вообще никуда не годятся, она попросту на бобах.Тут Дульсина припомнила свое унижение в кабинете, где ее принимала Роза, и стукнула кулачком по ночному столику так, что из стакана пролились остатки недопитого молока.— Сперва я хочу заполучить дикарку и рассчитаться с ней за оскорбление, а там уж пусть ее прикончат!Леонела хмуро сказала, что на наемного убийцу у нее денег хватит.— Тебе ничего не говорит имя Агустин Кампос? — спросила ее Дульсина.Леонела отрицательно помотала головой.— Со дня смерти этого негодяя Федерико я живу одна, сплю одна… и ненавижу тоже одна, — хрипло произнесла вдруг Дульсина.Леонела подошла к ней и, взяв за руку, посмотрела ей в глаза.— Не говори так! — сказала она. — Я твоя подруга по ненависти.Херман Лаприда, проводив Розу из больницы, где лежал Рохелио, вернулся в свою клинику.— Меня никто не спрашивал? — обратился он к медсестре Патрисии.— Вас ждет эта…— Догадываюсь кто, — прервал Патрисию Херман.— …Здравствуй, Фернанда, — сказал доктор, входя в свой кабинет.Навстречу ему поднялась со стула большеглазая рыжая женщина, одетая как модель из парижского журнала мод.— Не ожидал? — спросила она.— Ты давно из Европы? — произнес он, не отвечая на ее вопрос.— Вчера вернулась. Я боялась, что уже не дождусь тебя.— Зачем пожаловала? — В голосе Хермана не было особой радости по поводу встречи.Фернанда состроила удивленное лицо.— Мы же договорились встретиться через определенное время и выяснить наши отношения.Он кинул на нее чуть насмешливый взгляд.— Положим, это была твоя идея. Эта страница нашей жизни перевернута…— Мы могли бы начать писать новую вместе, — кокетливо улыбнулась она.Херман прошелся по кабинету и остановился у окна, глядя на проносящиеся внизу автомобили.— Фернанда, пусть это и жестоко, но все-таки скажу: я не могу дважды влюбиться в одну и ту же женщину.Она не могла скрыть обиды, мелькнувшей в ее глазах, очень, надо признаться, красивых.— Раз уж ты такой откровенный — не изменяй себе: у тебя появилась другая?— Нет.— Но ты же не можешь жить в одиночестве. Он пожал плечами.— У меня бывают встречи, бывают бурные ночи. Но любви у меня нет… И вообще я предпочитаю свободу.Она пристально посмотрела на него, так что он не мог не ответить ей взглядом.— А ребенка тебе не хочется? Он рассмеялся.— Детей я боготворю!.. Когда они чужие. У меня уже трое крестников. И скоро появится четвертый!Она не поддержала его веселья.— Не от тебя ли?Он перестал смеяться.— Ты думаешь, я так легко завожу детей?— Я думаю, что твое холодное отношение ко мне — результат твоих отношений с новой пациенткой.Он развел руками, давая ей понять, что она вправе думать о нем все, что ей заблагорассудится.Сегодня Рохелио было получше. Он мог разговаривать. И поинтересовался у брата, не отходящего от него, правда ли он видел вчера около себя Розу или ему приснилось.Рикардо сказал, что она и впрямь была здесь. — Ей достал разрешение один ее друг, врач семейства Мендисанбаль.Рохелио слабо улыбнулся и вдруг сказал:— Будь благословен тот нож, которым меня ударили!— Ты что, взбесился! — рассердился Рикардо. — Что ты такое мелешь?!Но Рохелио больше не бредил.— Благодаря этому ножу ты и Роза, может, помиритесь и снова будете вместе.Рикардо покачал головой.— Мы можем быть вместе только у постели больного Рохелио Линареса… Когда ты выздоровеешь, все вернется на круги своя: я останусь таким же одиноким, а она будет так же меня ненавидеть…Он помолчал и вздохнул.— Но потом она выйдет замуж за любящего ее человека, а я буду продолжать жить с этой… гадиной. РОКОВЫЕ ЗАКАЗЫ Великолепная погода, установившаяся в городе с начала недели, располагала жителей к прогулкам.Свидания назначались на улицах. Деловые разговоры велись в уличных открытых кафе. И Фернанда, назначившая свидание своей подруге Анхелике на одной из центральных площадей, не собиралась вести с ней беседу в четырех стенах, тем более что беседа эта и сама по себе не могла быть особенно веселой: подруги, естественно, должны были обсудить отношения Фернанды с доктором Херманом Лапридой.Полюбовавшись на костюм Фернанды и поахав по поводу умения французов шить и придумывать фасоны, подруги не спеша пошли по направлению к популярному городскому садику, где у Фернанды было назначено еще одно свидание.— Я хорошо знаю Хермана. У него наверняка кто-нибудь появился, — говорила Фернанда.Анхелика заметила на это, что все мужчины одинаковы.— Ты намерена узнать, кто его пассия?— Само собой разумеется, — сказала Фернанда.Она объяснила подруге, что там, куда они сейчас направляются, их должен ждать частный детектив, которому Фернанда хочет поручить слежку за своим неверным возлюбленным.Детектив, который ничем не отличался от других представителей этой почтенной профессии, действительно ждал их у входа в садик. Все было обговорено заранее. Фернанде оставалось только передать сыщику фотографию доктора.— Итак, его зовут Херман Лаприда, рост метр девяносто, врач, в свою консультацию приходит рано. Хочу, чтобы вы понаблюдали за ним, — сказала Фернанда.Детектив пообещал, что все будет исполнено в лучшем виде. И пошутил: выразил удовлетворение столь высоким ростом выслеживаемого: удобно будет работать!После посещения палаты Рохелио Эрлинда и Роза, стоя в больничном коридоре, обменивались впечатлениями о состоянии больного. Обе находили, что ему явно лучше. Когда появился Рикардо, Эрлинда обратилась к нему с просьбой: ей хотелось ухаживать за Рохелио дома, когда его выпишут из больницы, как она однажды уже делала это.Рикардо обещал, что Эрлинда получит эту возможность. Эрлинда ушла. Роза и Рикардо вполне дружелюбно поговорили о том, что вот, мол, где им теперь приходится встречаться.Все было нормально до тех пор, пока Рикардо не упрекнул Розу в том, что она хотела унизить его, заставив прождать больше часа в приемной.Роза в ответ заметила, что врываться без спроса в чужой кабинет — тоже не больно благовидный поступок. И вообще, не пора ли им перестать выяснять отношения? Теперь, когда он живет душа в душу известно с кем!..На этот выпад Рикардо отреагировал неожиданно. Он заявил, что и ему известно, с кем живет Роза. С этим докторишкой несчастным!Розу это заявление отнюдь не смутило.— А он, по мне, в самый раз!Рикардо сделал равнодушное, скучающее даже лицо:— Меня это не интересует. Ты свободна делать все, что хочешь.— Например, что? — поинтересовалась Роза.— Наладить свою жизнь, забыть обо мне, возненавидеть меня… — стал перечислять он.И тут она, не замечая ненавидящего взгляда Леонелы, уже давно притаившейся в тамбуре, вдруг сказала едва ли не с прежним теплом:— Я совсем не ненавижу тебя, Рикардо. Я желаю тебе только счастья. А не этой жизни с жабищей злобной под боком.Такого Леонела вынести не могла. Она вышла из своего укрытия и, подойдя к Розе, сказала:— Полощи свой грязный рот, прежде чем говорить обо мне, дикарка!Роза не потеряла самообладания.— Хороший совет: и до и после твоего имени полоскать рот. Да и зубная щетка не помешала бы!Леонела обратила свой взгляд на Рикардо.— И эта женщина имеет право находиться рядом с тобой? Он сурово одернул ее:— Эта женщина — Роза Гарсиа. И побойся Бога, вспомни, где ты находишься!Роза и Рикардо посмотрели друг на друга. Она пошла к выходу. Он — в палату Рохелио. Леонела осталась одна посреди коридора. Она еще попробовала окликнуть мужа, но он не остановился. «Проклятая! Дикарка! Колдунья, — бормотала про себя Леонела. — Она заворожила его!»…Поздним вечером, когда в доме Линаресов готовились ко сну, Леонела стала извиняться перед Рикардо за сцену в больнице.Он сказал, что не намерен продолжать этот разговор, потому что устал и хочет спать.— Хорошо. Пойдем спать, — покорно предложила она. На это Рикардо заявил, что намерен спать один в комнатеРохелио. Когда же Рохелио вернется, он переберется в другую комнату. Во всяком случае, ей предстоит остаться в их комнате одной.Агустин Кампос нередко бывал в богатых домах. Собственно, только в богатых домах он и бывал: бедным его услуги были не по карману.Хотя очень может быть, что бедным тоже случалось желать кому-либо смерти. Но одно дело — желать смерти ближнему, а другое дело — заказывать эту смерть.Дамочка, с которой он нынче имел дело, не нравилась ему. Он был профессионал из числа лучших в своем деле. И он не испытывал никаких чувств по отношению к своим жертвам.Более того, он считал своим долгом, отправляя их на тот свет, причинять им как можно меньше неудобств: они у него умирали быстро и без мучений. В этом состояло его профессиональное мастерство. И была у него фирменная марка, клеймо: маленькая дырочка, почти бескровная, — во лбу или на груди, напротив сердца, — это уж как сложатся обстоятельства.Поэтому, когда заказчица заявила, что она хочет, чтобы жертва помучилась перед смертью, Агустин поморщился, как серьезный пианист, которого попросили сыграть «бамбу».Мало того, эта ненормальная обязательно хотела сама наблюдать, как мучится перед смертью несчастная жертва. Она говорила об этом, прямо-таки задыхаясь от желания увидеть это.«Садистка!» — подумал Агустин с отвращением. Он попробовал возражать, но дамочка попалась решительная и не терпевшая возражений.Агустин, может, и отказался бы. Но работы в последнее время было немного. А семья у него немалая. Всех накорми и выучи. Выбирать не приходилось. Видя сомнения наемного убийцы, Дульсина спросила:— Я что, непонятно изъясняюсь? Просто некоторым нравится, когда умирают сразу, а другим — когда мало-помалу.— Хотите испытать сладость мести, — важно уточнил Агустин, желая показать, что и он не лыком шит и вполне может понять тонкого интеллигентного человека.— Вот именно! — живо подтвердила Дульсина.— И, значит, наблюдать, — задумчиво продолжал он.— И наблюдать, — подхватила она. Он понял, что пора набавлять цену.— Это, сеньора, сильно усложняет дело…И тут в комнату вошел молодой человек спортивного типа.— Помешал? — спросил он, с удивлением разглядывая Агустина.— Тебе что-нибудь надо, Рикардо?— Я просто хотел сказать, что Рохелио лучше.Он снова посмотрел на Кампоса. И перевел взгляд на Дульсину.— Какие-нибудь проблемы?— Никаких. Это связано с Федерико.— Тогда я пошел, — сказал Рикардо и вышел. Агустин решил не давать немедленного согласия. Он сказал, что ему необходимо несколько дней на размышление.В храме было пусто. Каждый шаг отца Мануэля по каменным плитам пола отдавался гулом, и казалось, что пламя свечей дрожит от него.Отец Мануэль к концу дня почувствовал себя очень усталым. Он с удовольствием думал о том, как тихо и спокойно проведет вечер. Но последняя исповедь очень взволновала его.И теперь ему было не до отдыха. Исповедующийся, немолодой уже человек, сообщил священнику, что не знает, как поступить: он дал слово молодой женщине, ждущей ребенка, что ничего не сообщит отцу этого будущего младенца.В то же время исповедующийся, садовник, служивший в доме сеньоры Паулетты Мендисанбаль, очень жалел незадачливого отца, — своего бывшего хозяина, — который даже не будет знать о том, что у него появится дитя.Таким образом, с помощью совета отца Мануэля он хотел разрешить стоявшую перед ним задачу морального плана: что простительней — оставить в неведении относительно своего отцовства молодого человека или нарушить клятву, данную девушке, да еще такой уважаемой им, как Роза Гарсиа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66