Она так стремительно и щедро отдалась Федерико, что он потерял голову. Во всяком случае, ему так казалось. И он даже испытывал некоторую гордость оттого, что обнаружил в себе такую способность: терять голову.Впрочем, очень может быть, что он принимал желаемое за действительное.— Да, моя ласточка, да, завтра, я обязательно найду время, чтобы мы смогли увидеться, — говорил он. — Я скучаю по тебе, любовь моя. — Услышав шаги Дульсины, он резко сменил тон: — Да, коллега, к сожалению, я не могу больше с вами разговаривать, потому что пришла моя жена. До завтра…Он взял за обе руки подошедшую к нему и присевшую около дивана на корточки Дульсину.— Любовь моя, ты пришла не предупредив, но я так рад тебе!— А вот и я, твоя жена! — с какой-то нехарактерной для нее несколько странной игривостью сказала Дульсина.— Ты сегодня у меня останешься?— Разумеется. С сегодняшнего вечера мы будем вместе дни и ночи.Что-то встревожило его в этих словах.— Ты какая-то… другая. Что-нибудь произошло? Она улыбнулась:— Успокойся. Что могло произойти?Он поцеловал ее. Она взяла его за руку.— Конечно, у меня есть кое-какой повод для беспокойству.— Могу я знать, какой?Дульсина рассказала ему, что вчера с ней говорил Рикардо. Он опять утверждал, что Федерико украл у Линаресов все, что ему хотелось.— Я надеюсь, ты заступилась за меня?В вопросе лиценциата сквозила уверенность, что иначе и быть не могло. Дульсина подтвердила, что именно так и было. И опять что-то в ее тоне насторожило его.— Ты… ты сомневаешься во мне?— Я совершенно не способна на это? А разве у меня есть основания сомневаться?— Конечно, нет. Потому-то мне и обидно слышать сомнение в твоем голосе.Она поднялась.— Нет, я не сомневаюсь. Если бы я сомневалась, это было бы ужасно для тебя. Окажись Рикардо прав и узнай я, что ты и в самом деле бесстыжий грабитель, я даже не знаю, на что бы я могла решиться.Дульсина задумчиво смотрела на Федерико, словно и впрямь перебирала в уме возможные варианты расправы с ним.Роза не ожидала увидеть Кандиду в постели. Конечно, это была больница, но ведь Кандида не была лежачей больной. Однако Кандида жаловалась на свое тяжелое состояние и слабость — следствие перенесенных ею страданий и неудач.— Я не хочу видеть тебя в таком же положении, в котором я нахожусь теперь, и потому попросила прийти.Она говорила с трудом. И Роза пересела к ней на кровать, чтобы Кандида не напрягала голос.— Я хотела поговорить с тобой о тебе и Рикардо. Роза тут же поднялась, вернее, попыталась подняться, потому что Кандида хоть и слабой рукой, но удержала ее на месте.— Ты должна помешать Рикардо жениться на Леонеле.— Никому и ничему я мешать не буду, — возразила Роза.— Разве ты больше не любишь моего брата? Роза помедлила с ответом не больше пары секунд.— Нет, больше не люблю.Тогда Кандида спросила, понимает ли Роза, что Рикардо женится на Леонеле не по любви, что любит-то он Розу.— Да ну его, — сказала Роза просто. — Он для меня все равно что мертвец.После ухода Розы Кандида дождалась матушку Мерседес и, схватив ее руки в свои, стала доказывать, что она во что бы то ни стало должна побывать на свадьбе своего братаРикардо Линареса, потому что ей необходимо увидеть лиценциата Федерико Роблеса.— Если доктор меня не отпустит, умоляю вас, отпустите меня вы!Она говорила с таким убеждением, что матушке Мерседес стоило большого труда сказать ей:— Я бы со всей душой. Но я не могу нарушать предписаний врача.Мерседес позвала медсестру и рапорядилась, чтобы она сделала Кандиде успокаивающий укол, потому что та чересчур возбуждена. Она обещала Кандиде скоро вернуться и ушла, оставив ее в слезах.— Я должна, я должна там быть! — повторяла больная.Наверно, это была их последняя беседа перед женитьбой Рикардо. Рохелио не скрыл от брата того, что сказала ему Роза: у нее появился жених.— Как ты думаешь, кто это? — спросил Рикардо, стараясь оставаться спокойным.— Скорее всего, тот журналист, — ответил Рохелио. Понимая, что теперь уже поздно, он больше ни в чем не убеждал брата. Сказал только о своей уверенности в том, что оба они, и Рикардо и Роза, ошибаются, выбирая себе спутников жизни. И должны будут раскаяться в своей ошибке.— Если я и ошибаюсь в выборе спутницы, то виновата в этом одна только Роза.— Нет, — решительно не согласился Рохелио. — Вина в этом на нас, Линаресах.Пришла Дульсина, чтобы спросить, согласен ли Рикарда на то, чтобы Федерико был с ней на бракосочетании Рикардо и Леонелы.— Я не желаю его видеть, — со всей определенностью заявил Рикардо.Она стала доказывать, что Федерико должен присутствовать как ее муж. Если не будет Федерико, не будет и ее.— Жаль, — сказал Рикардо. — Но видеть рожу этого канальи выше моих сил.— Тогда можешь не рассчитывать на мое присутствие, — поджала губы Дульсина, покидая братьев.В этих чертовых «шанхаях» можно было заблудиться и никогда из них не выбраться. Все домишки походили друг на друга. И улочки, которые они составляли, тоже ничем не отличались одна от другой. И кварталы, состоящие из этих домиков и улочек, были как родные братья.И невозможно было понять, был ли ты здесь когда-нибудь или впервые забрел сюда.Одно было хорошо: внутри каждого квартала все прекрасно знали друг друга. И достаточно было детективу Кастро задать вопрос относительно какого-нибудь жителя такого квартала любому из его обитателей, как он немедленно получал все необходимые сведения.Признаться, он уже устал искать эту Розу Гарсиа. И, обратившись с вопросом о ней к толстому мальчишке, не думал услышать что-либо новое.Мальчишка уверенно сказал, что Роза Гарсиа в их «Шанхае» не живет. Потому что она живет в другом, вон в том «Шанхае». А сейчас она пьет кофе у его матушки Каридад, и он может позвать ее, раз уж дядьке так приспичило ее видеть.Но Кастро сказал Палильо (а это был именно он), что ему сейчас незачем видеться с Розой, просто он хотел знать, где ее можно найти.Палильо показал на дом, где они с Каридад жили, и убежал на пустырь играть в футбол.А Кастро поджидал у показанного мальчишкой дома, пока из него выйдет девушка, которая вполне могла оказаться той самой Розой Гарсиа, что и была нужна ему. Девушка наконец вышла. Вид у нее, надо сказать, был очень печальный. Но зато все приметы сходились.Да, как бы ни относиться к Леонеле Вильярреаль, а никто не скажет, что она в своем свадебном платье не являет образец женской красоты и достоинства!Умолк свадебный марш, приглашенные гости, заполнив собой чуть не всю церковь, притихли, и в этой тишине единственным звуком остался только голос священника, спрашивающий:— Леонела Вильярреаль, согласна ли ты стать женой Рикардо Линареса?— Да, отец мой, согласна, — прозвучал мелодичный голос Леонелы.— Рикардо Линарес, согласен ли ты стать мужем Леонелы Вильярреаль?Какое-то мгновение Рикардо молчал, словно мог еще что-то изменить в своей судьбе. Потом раздался его голос:— Да, отец мой, согласен.Гулко и торжественно прозвучал под церковными сводами финал церемонии:— Соединенное Богом да не разъединит никто из смертных!— Аминь! — сказал Рикардо. И все в церкви подхватили:— Аминь!..Когда молодожены в сопровождении гостей прибыли в дом Линаресов, их встретила Леопольдина. Вид у нее был встревоженный и отнюдь не праздничный.— Ты не хочешь поздравить меня, Леопольдина? — удивилась Леонела.— Конечно, конечно, сеньорита Леонела, поздравляю вас, — пробормотала Леопольдина, и со скорбным видом отозвала Рикардо в сторону.— Не забывай, что я теперь жена Рикардо, — кинула ей вслед Леонела.Но Леопольдина посмотрела на нее умоляющими глазами:— Ради Бога простите, это вопрос жизни и смерти! Рикардо извинился перед Леонелой и отошел со старшей служанкой. Она, путаясь от волнения в словах, рассказала ему, что произошли сразу два события.Во-первых, позвонили из лечебницы и сообщили, что сеньора Кандида сбежала. И никто не знает, где она теперь находится.Во-вторых — и эта новость еще хуже первой, — убили лиценциата Роблеса.Рикардо вышел в зал, где уже гремела музыка и слышался звон столового серебра и поднял руку.Все стихло.— Простите великодушно, — сказал Рикардо, — но в доме Линаресов произошли печальные события, о которых вы все вскоре узнаете. Мы просим извинить нас, но прием по поводу нашей свадьбы отменяется. ОБРЕТЕНИЕ Секретарша Роблеса Сильвия, отпросившаяся у шефа на полчаса для того, чтобы сделать срочную покупку, вернулась даже раньше оговоренного срока.Она зашла в кабинет лиценциата, чтобы доложить ему о своем возвращении, и чуть не упала в обморок.Лиценциат лежал на ковре навзничь без движения. Она подбежала к нему и увидела, что он в крови. Сильвия кинулась к телефону, чтобы вызвать «скорую помощь» и полицию.Затем она набрала номер телефона Линаресов, потому что дома у Роблеса никто не отвечал.Подошедшая к телефону Леопольдина сказала, что сеньоры Дульсины нет дома, и предположила, что она у сеньора Федерико.Тогда Сильвия представилась как секретарша лиценциата и сообщила, что уже звонила домой сеньору Федерико, но там никто не отвечает. Она же должна сообщить сеньоре Дульсине, что ее мужа… что в ее мужа только что стреляли.Приехали санитары и унесли на носилках Роблеса, не подававшего признаков жизни. Следом появился в сопровождении двух полицейских плечистый коротышка, назвавшийся агентом Рочей. Он взял у Сильвии свидетельские показания, потом позвонил в больницу, куда отвезли Роблеса.Оказалось, что лиценциат пока жив, но нет никаких гарантий, что он выживет.Когда Кастро сообщил Паулетте Мендисанбаль о том, что, похоже, нашел ее дочь, она так разволновалась, что чуть не потеряла сознание. У нее закружилась голова, сердце учащенно забилось, как при повышенной температуре, и Роке должен был поддержать ее, чтобы она не упала.Кастро объяснил, что трудности в розыске Розы объяснялись тем, что она теперь жила далеко от Вилья-Руин.Придя в себя, Паулетта немедленно стала рваться к дочери. Напрасно детектив объяснял ей, что, судя по тому, куда направилась Роза, ее скорей всего сейчас нет дома.— Это неважно. Я смогу поговорить с Томасой!Но она чувствовала такую слабость в ногах, что Роке удалось уговорить ее остаться дома. Ведь все равно ей уже недолго ждать, когда она сможет обнять Розу.Мадам Рубье была довольна Розой. Наблюдая за ней, она чувствовала, что Роза все еще переживает происшествие со свадебным платьем Леонелы.— Забудь об этом скандале, — уговаривала она Розу. — Кстати, мы все успели исправить, и сегодня Леонела красуется в этом платье на собственной свадьбе.— Мне-то что, — нервно отозвалась Роза. — Мне бы денег побольше заработать. Вы ко мне добры. Наверно, скоро я смогу жить лучше.Мадам улыбнулась и попросила Розу подать ей кружевную отделку, лежавшую на столе в другом конце примерочной.Роза встала, сделала несколько шагов и вдруг замерла, пошатываясь.— Что с тобой? — спросила мадам, собираясь прийти на помощь.Роза дотронулась пальцами до висков.— Пустяки. Голова закружилась. Мадам улыбнулась.— Пустяки? А по-моему, это никакие не пустяки. Ты, милая, беременна.Роза посмотрела на нее широко открытыми глазами.— Вот бы хорошо-то! Я бы Бога возблагодарила! Иметь сыночка — вот радость-то была бы!…После работы Ромелия, по просьбе мадам Рубье, повела Розу в гинекологическую консультацию.Доктор Саласар, худой высокий человек в очках, осмотрел ее.— Вот, док, — сказала Роза, — вбили мне в голову, будто я должна матерью стать. Вот вы меня поглядели — что же вы скажете?— Никаких сомнений, — ответил Саласар, — вы, сеньора, должны готовить себя к материнству. Поздравляю вас и вашего мужа.Роза радостно обняла Ромелию:— Слыхала? У меня ребеночек будет! — Потом повернулась к доктору и совсем другим, печальным, тоном сказала: — Мой муж, док, сегодня на другой женился. У моего сыночка не будет отца.Сиплый мужской голос попросил сеньору Дульсину Роблес. Дульсина выслушала полицейского агента Рочу, сообщившего ей о покушении на ее мужа — лиценциата Роблеса и попросившего ее пожаловать в полицию для беседы по поводу случившегося.Агент Роча спросил Дульсину, не удивляет ли ее происшедшее.Она ответила, что вначале подумала, будто все это дурная шутка. Роча сказал, что, к сожалению, после беседы с ним она удостоверится в обратном.— Он жив? — спросила Дульсина, поняв по тону агента, что покушение не имело рокового исхода.— Жив, — ответил агент. — Но мало кто из врачей верит, что он выживет…Встреча в полиции была недолгой. Они мало что могли сообщить друг другу. И Роча решил, что им обоим следует повидать жертву покушения.Федерико поддерживали кислородом. Увидев Дульсину, он занервничал, забился на подушке.— Кто это сделал, Федерико? — спрашивала она. — Ты видел покушавшегося или нет? Не умрешь же ты, не сказав, кто он? Скажи, чтобы мы могли отомстить!Ее слова заставляли его с беспомощным ужасом смотреть на агента Рочу, молча следившего за происходящим.Когда торопишься, всегда так: светофоры, как назло, предпочитают красный свет зеленому, а на нерегулируемых перекрестках справа от тебя, как правило, оказываются неторопливые водители, тем не менее не желающие уступать свое преимущество на право проезда через перекресток.Ольга была еще неопытным водителем и правила соблюдала свято.Телефон у Ирмы был глухо занят. А Ольге не терпелось узнать, что она скажет об этом ужасном сообщении в вечерних газетах.Когда Ольга ворвалась к ней, Ирма только что повесила трубку после ничего не значащего разговора с дальней родственницей о методах ухода за кожей лица.Ирма не знала о покушении на Роблеса. Или делала вид, что не знала. Ольге было страшно признаться в этом самой себе, но у нее вдруг мелькнула мысль, не Ирма ли совершила то, о чем сообщалось в газетах. Она ведь не раз говорила Ольге, что лиценциат Федерико Роблес заслуживает смерти.Они были достаточно близкими подругами, чтобы Ольга так прямо и спросила:— Послушай, Ирма, ты знаешь, я тебя не выдам: может быть, это ты стреляла в Роблеса?Ирма отрицательно покачала головой.— Нет, Ольга. Хотя и желаю ему смерти.Это было вполне понятное желание: побыть около мужа, у кйторого шансы на жизнь не так уж велики.И медсестра, которую сегодня разрывали на части послеоперационные больные, согласилась оставить Дульсину с больным, предупредив ее только, что больного нельзя будить и ни в коем случае нельзя разговаривать с ним, если он проснется сам.Федерико открыл глаза довольно скоро после того, как медсестра ушла. Он увидел сидевшую рядом с ним в полном одиночестве Дульсину, и в его широко раскрывшихся глазах появился ужас.Она смотрела на него с холодной усмешкой. Так продолжалось несколько мгновений. Потом Дульсина подошла к дверям палаты и выглянула в коридор.Он был пуст. Дульсина вернулась к постели раненого. Минуту-другую она смотрела на него. Потом протянула руку к установке, подающей кислород в легкие Федерико Роблеса.Несколько раз дернувшись на подушке, голова лиценциата откинулась и замерла навсегда. Безжизненно упала рука со скрюченными пальцами.Какое-то время Дульсина сидела неподвижно. Когда на ее крик о помощи примчалась медсестра и кинулась к постели больного, жена Федерико Роблеса с надеждой спросила ее сдавленным шепотом:— Он жив?Медсестра отрицательно покачала головой и с сочувствием посмотрела на вдову.— Постарайтесь взять себя в руки, — сказала она. …Примерно в это же самое время на одной из пустынных улиц вечернего Мехико с трудом передвигавшаяся на тяжелых, обессиленных ногах Кандида оперлась о стену чужого дома. Она не знала, где она находится. Она не знала, куда идет. Беспомощно опускаясь на холодную землю, она произносила только два слова: «Федерико» и «смерть».На этот раз, хотя Томаса и была больна, голова у нее была ясная, и, отворив дверь на громкий, нетерпеливый стук, она сразу же узнала Паулетту.Они крепко обнялись. Роке и детектив Кастро скромно примостились на стульях в углу комнаты, не мешая разговору двух женщин, которым было о чем поговорить…Именно в этот вечер Роза не смогла пройти мимо играющих на пустыре в футбол мальчишек.Кто знает, когда еще теперь ей удастся погонять мяч? Нескоро, наверно… Зато потом она будет учить своего сынка, может и не очень профессиональному, но такому удалому удару «с носка», которым она забила столько голов хоть тому же Палильо, между прочим довольно шустрому, несмотря на лишний вес, вратарю…Паулетта несколько раз порывалась пойти поискать ее. Томаса и Роке удерживали Паулетту. Наконец за дверями раздался веселый голос Розы, прощавшейся с кем-то из мальчишек, потом здоровавшейся с Каридад.Войдя в дом, Роза остановилась в дверях, изумленно глядя на красивую нарядную даму, в которой узнала свою давнюю покупательницу.— Это вы? — широко улыбнулась она. — Вот здорово! А чего это вы в наш «Шанхай» заехали?Встретив молчание, она удивленно обвела всех взглядом и увидела, что у всех, за исключением, может, незнакомого дядьки полицейского вида, хоть и в штатском, глаза полны слез, и все смотрят на нее с какими-то странными улыбками, такими трогательными, что ей самой плакать захотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66