И в завещании отца сказано, я наизусть знаю: «Помогать денежными средствами Рикардо до тех пор, пока он не закончит учебу, не женится или не станет жить отдельно».— Гм…— Ты не веришь? Он не верит, Дульсина.— Если ты сомневаешься, спроси у лиценциата Роблеса. Все делается по воле папы. Роблес может подтвердить это, когда тебе заблагорассудится… И прости за прямоту, но ты оскорбляешь нас своим недоверием.— Меня больше всего, Дульсина, пугает, что Рикардо хочет уйти. Ты ведь не сделаешь этого, правда, Рикардо? Ты ведь это сказал сгоряча? Ведь так?«Вот наглая!» — подумал Рохелио и, демонстративно взяв книгу, попробовал читать.— Эй, — снова раздалось с ограды, — ты что, меня замечать не хочешь? Или не признаешь? Что-то быстро забыл.— Я тебя не знаю. Что ты хочешь? — поднял голову Рохелио.— Как — что? Поболтать с тобой.— Знаешь, не морочь мне голову. Проваливай. — Рохелио снова погрузился в чтение.— Ах вот как мы заговорили…— Я с незнакомыми не общаюсь.— Какие ж мы с тобой незнакомые?— Я тебя никогда прежде не видел.— Во дает!.. А поклянись.— Проваливай.— Поклянись — уйду.— Клянусь. Убирайся.— Это не клятва. Поклянись Девой Гвадалупе!— Клянусь чем хочешь. Оставь меня в покое. Роза там, на ограде, задумалась.— Слушай, парень, ты святым именем поклялся. Бог тебя накажет! Он тебя без глаз оставит, а не то ног лишит. Вот увидишь. За это… за клятвопреступление.Рохелио внезапно приподнялся, опершись о землю.— Ты что, глухая?! Вон отсюда! Или я слуг кликну. Вон! Девушка несколько мгновений молча смотрела на него сверху вниз. Затем исчезла.Кандиде с трудом удалось добиться, чтобы голоса спорящих стали спокойнее и тише. Теперь они с Дульсиной сидели за столом. Рикардо так и не присел.Дульсина отпила немного апельсинового сока.— Я еще раз общаю тебе, что не буду настаивать на твоем сближении с Леонелой. Я не знала, что это настолько обижает тебя. Прости.Намерения Рикардо уйти из родового дома, видимо, всерьез тревожило сестер.Кандида опять сорвалась с места и подошла к брату.— Ты ведь не уйдешь, правда? Ну хочешь… Хочешь, я встану перед тобой на колени?— Этого только не хватало. Прошу тебя, сестра, сядь и заверши свой завтрак.— Так ты остаешься? — Дульсина смотрела ему в глаза. Рикардо молчал несколько мгновений.— Не знаю. Ничего тебе сейчас не отвечу. Сказав это, он повернулся и вышел из столовой.— Вот уж не ожидала, — растерянно сказала Кандида.— Да уж… — Дульсина подошла к окну и стояла, наблюдая, как Рикардо, сбежав по лестнице, садится в автомобиль и куда-то отъезжает.— Я не думаю, что он уйдет.— Если, конечно, он не идиот. Кто же уходит от денег?— Но ты же знаешь, что эти деньги принадлежат ему. — Кандида нервно приложила ко лбу надушенный платок.Дульсина сделала решительный жест.— Он не должен знать об этом.— Но когда-нибудь он взбунтуется;— Пока между ним и нами существует лиценциат Роб-лес — проблем не будет. Он знает, что делать.— А если мы позволим Рикардо уйти?— Ты с ума сошла, Кандида! Тогда он потребует пересмотра завещания.— Может, лучше отдать ему и Рохелио их доли? И никаких проблем.— Пока можно этого не делать, я этого не сделаю. У нас больше прав, чем у близнецов. Мы дети от первого брака.— Вообще-то брак отца с матерью близнецов тоже был законным. И она с нами была добра, грех жаловаться.— Ей это было выгодно. Лицемерка и — хитрая! Я ее не выносила.Дульсина улыбнулась.— Ты знаешь, я всегда боялась, что папа умрет раньше ее и она завладеет всем. Слава Богу, обошлось: он ее пережил. И теперь хозяйки здесь мы.— Послушай, ты и впрямь отказалась от мысли женить Рикардо на Леонеле?— Во всяком случае, надо менять тактику.Проходя мимо алтаря Девы Гвадалупе, Роза плаксиво шепнула Деве:— Лучше я тебе потом все расскажу…Первое, что услышала Роза, придя домой, истошный вопль попугая:— Р-рикар-рдо! Р-рикар-рдо! Она резко обернулась к нему:— Ты мне этого имени больше не произноси! Усек? Слышал бы ты, как он со мной разговаривал. Знать он меня, видите ли, не знает!..— Р-рикар-рдо!Роза продолжала совершенно несвойственным ей плаксивым тоном:— Ты теперь больше не Рикардо, братец… Забудь это имя… Буду теперь тебя звать Панчо… Или, например, Креспин… Креспин даже лучше… Но только уж не Рикардо.Попугай, склонив набок голову, смотрел на нее непреклонно.— Р-рикар-рдо!Томаса вошла, когда словесная баталия между Розой и попугаем была в разгаре. Попугай при этом вполне обходился одним словом:— Р-рикар-р-до!— Еще раз скажешь — я тебя… Я тебе есть не дам. Имени этого слышать не желаю.Выслушав рассказ Розы о грубом и странном поведении Рикардо, Томаса вздохнула:— Зря ты, доченька, туда ходишь. Станут говорить, что ты попрошайка.— Он мне вроде этого и сказал, — совсем уж рыдая, сообщила Роза. — Убирайся, говорит, я тебя не знаю! И Девой Гвадалупе поклялся — это надо же! Убирайся, говорит, а сам смотрит, как чокнутый. Я его таким еще не видела: угрюмый, мрачный какой-то. Вроде стыдно ему, что добрый со мной был. Замолчи, попка проклятый, пока не пришибла!— Уж как я рада, что ты с утра улыбаешься!.. Может, и на улицу выйдешь? — спрашивает Эдувигес.— Да, кормилица, пойду взгляну, как идет дело.— Хвала Господу, уж как мне приятно, что у тебя сегодня глаза не печальные. Сеньор Роке будет рад.— Дело наше, похоже, идет как нельзя лучше, — сказала Паулетта.— А все одно присмотреть не грех.— Я полностью доверяю Лоренье. Она давно работает на нас и очень аккуратна. Просто хочется немного отвлечься.— Это не помешает — что же взаперти-то жить?Эдувигес, разговаривая, все время что-то поправляет в спальне Паулетты: то флакончик переставит на туалетном столике, то занавеску на окне чуть отодвинет, чтобы больше солнца было в комнате.— Я сегодня хорошо спала. Это не часто со мной бывает, — говорит Паулетта.— Тебя прошлое не отпускает. Ты ведь помнишь, что тебе врач сказал: покой, и только покой! А не то можешь серьезно заболеть.— Я не боюсь умереть, кормилица.— Ну вот, начали за здравие, а кончили за упокой. Никогда так не говори!— Я правду говорю, кормилица. Я бы охотно умерла хоть сегодня. Но я должна отыскать дочь.Эдувигес тяжело вздыхает. Паулетта надевает выходной жакет.— Мне покоя не дает: что сделала Томаса с моей дочерью?— Кто знает… Томаса ведь неграмотная и бедная.— Но сердце у нее благородное, я это знаю.— Это так. Не я ли сказала тогда, что единственная, кому можно доверить твою маленькую доченьку, это Томаса? Мы хорошо ее знали. И она любила тебя.— Да. Сколько же лет она была у нас прачкой?— Долго.— Ту ужасную ночь я как сейчас помню. Я тогда сказала Томасе: «Скорее бери Розу и беги с ней куда-нибудь, где вас не настигнет злоба и гордыня моих родителей. Беги и никогда здесь больше не появляйся. Никогда. Иначе мой отец убьет ее». Она все сделала, как я велела.— Сколько уж лет прошло…— Не могу забыть. Жить не могу… Если бы папа видел, что он сделал со мной, его бы совесть замучила.— Как знать, Паулетта. Ведь мама твоя, дай Бог ей здоровья, до сих пор не может простить тебе грех молодости. Хоть ты и вышла замуж за хорошего человека, который на тебя молится.— Она даже на мою свадьбу не пришла. Сказала, что, если увидит Роке, то не удержится и все ему про меня расскажет.Они немного помолчали.— Ладно, хватит мучить себя воспоминаниями. Пойду скажу шоферу, что ты сейчас выйдешь.— Подожди, кормилица… У меня нет сил. Я лучше останусь дома.— Со своими воспоминаниями?— Да, с моими воспоминаниями. С моей бедой. Паулетта тяжело опустилась в глубокое кресло. УЖИН В ПЯТНИЦУ Рикардо стоял с растерянным видом. У Розы глаза были полны слез, однако поза ее была решительна. Она подбоченилась, как делают девушки Вилья-Руин, когда хотят показать, что им-то гордости не занимать.— Ты зачем пришел? Поиздеваться?.. Это мой дом. Тот — твой, а этот — мой. Ты мне велел убираться из твоего сада. А я тебе говорю: гуляй отсюда! И чтоб глаза мои тебя не видели.— Успокойся, доченька! — Томаса с тревогой переводила глаза с Розы на Рикардо и обратно.— Правда, успокойся, Роза. И объясни мне, что произошло. Чем я провинился?— Вы поглядите на него!.. Я его сейчас убью. — Роза схватила первый попавшийся под руку предмет. Им оказалась медная кастрюлька с длинной ручкой.Томаса с трудом отняла ее.— Вам лучше уйти, сеньор, — сказала она, хорошо зная свою Розиту.— Я не уйду, пока Роза не объяснит мне, что произошло. И Роза, всхлипывая и сморкаясь, рассказала о своем посещении сада Линаресов. Причем в описании того, как обошелся с ней хозяин сада, то и дело употребляла фразу «прямо как людоед какой!». Рикардо вдруг стал смеяться. Это окончательно взбесило Розу, и она кинулась на него с кулаками.Шутливо отмахиваясь и хохоча, Рикардо наконец произнес:— Роза, это был не я.— Спятил! Ты меня за чокнутую принимаешь?— Ну вспомни! Он же был с другой прической и в очках — так?Роза согласилась.Рикардо объяснил, кого видела Роза в саду.— Мы близнецы, — сказал он. — Мой брат Рохелио инвалид. Он в детстве попал в аварию. Разве ты не заметила костылей?— Бедный мальчик, — сказала Томаса.— А его нельзя вылечить? — спросила Роза, несколько успокоившись, но все-таки еще недоверчиво глядя на Рикардо.— Он не верит врачам. У него трудный характер.— Вот это верно. Прямо как людоед какой! Прямо дым из пасти валил!— Дым из пасти — это, доченька, не у людоеда. Это у дракона, — серьезно уточнила Томаса.Роза не стала возражать. Она подошла к попугаю. Он внимательно посмотрел на нее, склонил голову, и вдруг удрученно проорал:— Кр-р-респин!— Все, все, — сказала Роза. — Какой Креспин? Теперь ты снова Рикардо.— Р-р-рикардо! — жизнерадостно крикнул попугай, как будто ему было не все равно, как называться…— Твой брат должен молиться Деве Гвадалупе. Она же против него ничего не имеет. Он же не этот… не клятвопреступник.Рикардо дружески приобнял Розу за плечи.— Берегите ее, сеньора, у нее никого нет, кроме вас. Роза встрепенулась.— Нет, у меня еще мама есть! Правда, Манина?— Да, у нее есть мать. Но мы не знаем, где она. Придет время, я расскажу вам эту историю… Если мы будем друзьями.Рикардо и Роза поглядели друг на друга так, как если бы на этот счет не могло быть и сомнений.Леопольдина, командовавшая двумя другими служанками, Селией и Ферминой, с ног сбилась, занимаясь приготовлениями к ужину.А тут еще в кухню неожиданно пожаловал Рикардо, редко здесь появлявшийся.— Приготовьте сумку с едой, как в прошлый раз, — обратился он к Леопольдине.— Еще одну? Уж не для этой ли замарашки?— Выбирайте выражения. Это для Розы, которая живет в Вилья-Руин.— Гм… На нее не напасешься.— Это не ваша забота. Чтобы к полудню все было готово.— Прошу прощенья, сеньор Рикардо, вы хотите сказать, что сами все и отнесете?— Я хочу сказать, что вы должны сделать то, о чем я попросил вас. И все.Рикардо вышел из кухню.— Если так и дальше пойдет, он скоро притащит эту голодающую сюда, — ворчала Леопольдина…В прихожей Рикардо столкнулся с сестрами.— Ты помнишь, какой сегодня день? — спросила Кандида.— Пятница. А что?— У нас сегодня гости, — Дульсина положила руку на плечо Рикардо. — Честное слово, Рикардо, я не давлю на тебя, но мне хочется видеть тебя за ужином.Рикардо холодно взглянул На нее.— Я и не заикнусь о том, о чем тебе неприятно слышать. Но если ты не придешь, Леонела подумает, что ты отказываешь ей даже в дружбе.— Почему же? Как друг Леонела мне очень нравится.— Ну вот и хорошо.— Ладно, я приду.Обрадованные сестры весело расцеловали Рикардо в обе щеки.То, что Роза надела свою любимую шапочку, еще не означало, что она собирается уйти. Она и дома любила сидеть в ней. Однако по некоторой возбужденности и непоседливости Розы Томаса безошибочно определила: та куда-то собралась.— Ты уходишь?— Пойду возьму у Рикардо то, что он мне обещал.— Может, приведешь себя в порядок? Хоть слегка.— И так сойдет. Я мигом. Заберу все и вернусь. Роза вышла, даже скорее выбежала из дома… Себастьян, как всегда, занимался стрижкой кустов. Он любил свою работу. И когда, насвистывая, он возился с особенно нравящимся ему кустарником, его вдруг окликнули со стороны ограды.— Дон Себас! А дон Себас!Сквозь прутья ограды на него глядела веселая девичья мордашка.— Привет, Розита. Как живешь?— Нормально. Я пришла, потому что Рикардо сказал…— Да-да, он предупредил меня, что ты придешь за продуктами. Иди вдоль ограды, я открою тебе калитку.Он впустил Розу в сад. Потом повел ее к дому, собираясь через черный ход провести на кухню.Но в это время за оградой раздался скрип тормозов, а следом — резкий звук клаксона.— О, сеньор Рикардо приехал… Рикардо вошел в сад.— Добрый вечер, Себастьян. А, и Роза тут! Отлично.— Приветик, Рикардо. Как делишки? Себастьян объяснил хозяину:— Я веду Розиту на кухню…— Не надо, я сам отведу. Ты когда в последний раз ела?— Да уж порядочно…— Пойдем,И Рикардо повел ее в дом.Забот у Леопольдины не уменьшалось. Только что ее позвала Дульсина. Она попросила зайти к Рохелио и напомнить ему, что ужинать к ним приедут Леонела с кузиной Ванессой.Вот на это последнее обстоятельство, на то, что Леонела будет не одна, а с Ванессой, Леопольдина должна была особенно нажимать во время разговора с Рохелио.Леопольдина уже повернулась, чтобы идти к Рохелио, но вдруг остановилась.— Сеньора Дульсина, молодой сеньор распорядился приготовить еще одну сумку с продуктами для этой воровки из Вилья-Руин. Уж и не знаю, что делать…— Делай то, что приказал Рикардо.— Но, сеньора, если мы и дальше…— Я уже сказала: делай, что тебе приказано. Разумеется, это дурацкое распоряжение. Но сейчас лучше потакать глупостям моего — брата… До поры до времени.Леопольдина отправилась к Рохелио, не ожидая ничего хорошего от грядущего разговора.И в самом деле: едва она напомнила ему, что в доме ждут к ужину сеньориту Леонелу Вильярреаль, и все надеются, что сеньор Рохелио появится за столом, как он отрицательно закачал головой и, подъехав в коляске к Леопольдине, взял принесенный ею бокал с апельсиновым соком, залпом выпил его и тут же вернул Леопольдине, показывая тем самым, что цель ее визита достигнута, и ей, стало быть, больше нечего здесь делать.Но у Леопольдины был в запасе козырь.— А по мне, так хорошо бы вам принарядиться да выйти. Все-таки две такие милые сеньориты: Леонела Вильярреаль и ее кузина Ванесса!.. Право, хорошо бы…— Ванесса? — задумчиво переспросил Рохелио.— Вот я и говорю: принарядились бы… Рохелио снова нахмурился:— С какой стати я должен наряжаться? И не все ли мне равно: с кузиной Леонела или без кузины?— Да ведь я знаю, что не все равно. — Леопольдина попыталась робко прикоснуться к плечу Рохелио.— Я не выйду. Ясно? Кто бы ни пришел.И он посмотрел на Леопольдину так, что она поняла: останься она здесь дольше — неизвестно, что этот молодой сеньор выкинет.Перед визитом к Линаресам Леонела решила часок отдохнуть, чтобы выглядеть свежей. Ванесса все еще сомневалась, пойдет ли она, хотя со слов Леонелы знала о настоятельном приглашении, сделанном ей Дульсиной по телефону. Все-таки она склонялась к тому, чтобы пойти. И даже решила перед этим заглянуть в салон женской моды.Узнав о ее намерении, Леонела рассмеялась.— Кого ты решила очаровать? Уж не положила ли ты глаз на Рикардо? Смотри у меня! Тут занято.— Можешь спать спокойно. Леонела вдруг стала серьезной.— Займись Рохелио. Если он знает, что ты будешь, а я надеюсь, он об этом знает, то не удержится — придет.— Бедняга… Если бы он нравился мне… Но, увы, мне нравится другой.— Эдуарде Рейносо? Ванесса сладко потянулась.— Ну и как идут дела?— Достаточно успешно. Может, вскоре выйду замуж… …Когда в доме Линаресов раздался звонок и дворецкий Руфино пошел открывать дверь, Дульсина раздраженно сказала сестре:— Это они, а Рикардо все еще нет. Ну, он у меня дождется… — И лицо ее осветилось приветливой улыбкой навстречу входящим гостям.После взаимных комплиментов приступили к аперитивам. Леонела спросила, кого еще ждут к ужину. Кандида ответила, что будет еще лиценциат Федерико Роблес, их адвокат, кстати, очень знающий и честный.— Да, я знакома с ним. Мне бы такого адвоката, — сказала Леонела.— Если пожелаешь, он может вести и твои дела.— Неплохая мысль, Дульсина. Посмотрим… А где Рохелио? Сестры одновременно развели руками.— Вы же знаете, он у нас такой затворник.Однако, к удивлению сестер, когда садились за стол, появился и Рохелио. Почти одновременно с ним пришел и Федерико Роблес. Не хватало только Рикардо.Все шло хорошо. Ванесса была внимательна к Рохелио и очень ловко поймала упавший было костыль, с улыбкой вернув его больному. И он ответил ей улыбкой, мгновенно изменившей его угрюмое лицо.Федерико проявлял всяческую заботу о дамах, в особенности о Леонеле, потому что сестры довольно часто отвлекались для того, чтобы тихонько перекинуться негодующими фразами.— Как тебе нравится наш братец?— Небось забыл о своем обещании.— Ну, он у меня попомнит!..В разгар ужина в столовой появился Руфино и склонился к уху Дульсины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66