Ничего не помогало – кровь не хлестала, как в первые секунды, но все равно текла безостановочно. Мэри закрыла глаза и больше не шевелилась. Я не справляюсь, думал Михаил: я знаю множество способов, как отнять жизнь, а вот сохранить не умею… Он взывал к «Призраку»: вот тебе моя воля и моя вера, пусть сосуды срастутся, сейчас я присмотрюсь как следует – и увижу, что кровь больше не течет… Он вглядывался, но ничего не менялось: «Призрак» оставался глух к его молитвам.
Прошло несколько минут, прежде чем Квалин поднял голову. Его руки были красными, и весь костюм стал багровым. Девушка давно уже не подавала признаков жизни. Михаил поднял глаза на убийцу: Диранст неподвижно замер у стены. Со стороны могло показаться, что он просто устал и присел отдохнуть, но разведчик видел, что его тело тоже залито кровью.
– Мы точно идиоты!.. – сказал Квалин вслух и нервно хихикнул. Снова взглянул на Мэри. – Почему?..
Почему она это сделала, думал он, почему встала между нами? Сама ведь говорила, что после всего, что они натворили, мечтает об их смерти. А тут у нее была отличная возможность избавиться от обоих, даже не прикладывая усилий, – так почему же? Вдруг показалось, что эти мысли – полная ерунда, что он не понимает чего-то важного, и пока не поймет – нечего даже пытаться найти ответ. Все это действительно ерунда, подумал Квалин и повернулся к источнику. Сделал шаг, другой – и вот уже карабкался на глыбу бывшего пульта.
Бомба была перед ним, все там же, на трубе – только протянуть руку. Но Михаил почему-то опустил глаза. Он ясно увидел картину: вот ключ падает по яме. К ее стенам тут и там примыкают трубы, уходящие в нутро «Призрака». «Яйцо» цепляется за выступ у одной из них и уже скачет по ней. Узкая трубка вскоре заканчивается решеткой, но та приоткрывается, и ключ перелетает в более широкую – знакомую разведчику зеркальную трубу. Скользит по ней, набирая скорость, лихо делает виражи на поворотах… на одном из них неожиданно проваливается в люк – и падает в небольшую комнатку.
Квалин абсолютно четко видел эту комнатку с мертвыми механизмами и шкафом в углу, возле которого приземлился ключ. Если я выйду отсюда, думал он, и немного пройдусь по коридорам, то легко ее найду. Тогда я возьму ключ, вернусь сюда, вставлю его на место и войду в фиолетовый круг. И первое, что я сделаю, – чтобы она жила. Чтобы все они жили! По крайней мере, постараюсь. А потом… потом…
Михаил дотянулся до панели управления. Какой там код показывал Диранст? На миг Квалину показалось, что он забыл его, но память тут же указала нужную ячейку, и он увидел всю последовательность от первой до последней цифры. Я мог бы многое сделать, думал разведчик, нажимая кнопки одну за другой. Прежде всего я сделал бы так, чтобы люди больше не воевали. Чтобы отпала необходимость в оружии, потому что им не надо будет никого убивать. Но тогда надо, чтобы людям было незачем воевать… Что ж, пускай будет единая Галактика. Единое правительство… Но правительство, власть – это тоже источник смертей. Одни стоят наверху, а другие лезут туда же, чтобы скинуть их и занять их место… Не надо власти, надо как у маризян: только ответственность. Пусть каждый будет властен лишь над собой, если же тебе подконтролен кто-то еще – знай, что ты теперь отвечаешь за его действия так же, как за свои. Но подконтролен он может быть лишь в одном вопросе и только на время его решения, во всем остальном же – свободен, как ветер. Нет власти, нет верхов и низов. Каждый сам себе хозяин, сам за себя и сам по себе… но у маризян это хорошо работает, потому что их не так много. А как быть землянам, кумбиэнцам, хайламцам? Что делать с теми миллионами, миллиардами людей, которые не хотят ответственности? Которым нужно, чтобы за них отвечал лидер, ведущий их… неважно, куда. Главное, что он – впереди, а они – за его широкой спиной.
Квалин набрал последнюю цифру и впился взглядом в кнопку «старт». Будто боялся: стоит отвести глаза – и нажать ее уже не хватит духу. Верно, думал он, не надо никаких Предшественников, никакой воли «Призрака» – все и без того хуже некуда. Потому что, как обычно, вряд ли кто-то способен навредить людям больше, чем они сами. Ведь всякий, кто встанет в круг и обретет силу, будет пытаться переделать мир под себя. Почувствует себя богом, который строит все по своему образу и подобию. И дело даже не в том, что вряд ли кто-то в нашей Галактике достоин быть богом. Дело в том, что мы все слишком разные, чтобы служить одному богу… каким бы идеальным он ни был. И это чертовски хорошо, что мы разные! И что у каждого из нас своя точка воли, с которой не в состоянии ничего сделать даже такое совершенное существо, как Кейвон Хаймс. А может, Кейвон Хаймс, будучи гораздо мудрее нас, понимал это с самого начала, и поэтому он и не пытался завладеть силой источника, а вместо этого он… он… что?
Вдруг кнопка начала расплываться и превратилась в бесформенное пятно. По коже побежали мурашки, в голове оглушительно застрекотали сверчки. Наверное, действовала радиация – поглотитель ведь давно сдох. А может, и не только она… В любом случае, стоило поторопиться.
Михаил с силой вдавил кнопку, и тут же индикатор вспыхнул зеленым: «Деконцентрация запущена». Несколько секунд надпись сохранялась, а затем на ее месте высветилось время: «30:00». Первое число тут же сменилось на «29», и секунды начали уменьшаться, приближая миг, когда все будет кончено.
Ну что ж, первый, мысленно сказал Квалин сам себе, у тебя есть полчаса на то, чтобы смыться с этой жестянки. Сможешь?
И сам себе ответил: а разве у меня есть выбор?
VIII
Джек в последний раз взглянул на артефакт. В прямом солнечном свете, обычном для пустыни Такла-Макан, гладкий фиолетовый куб давал яркие блики, так что иногда даже приходилось прикрывать глаза. Выглядывавший сбоку обрезок трубы портил картину – невольно хотелось отсечь его и оставить только сам кубик, совершенное творение иной цивилизации, может быть – самих Предшественников. Джек с сожалением опустил крышку контейнера, и творение скрылось под ней. Он защелкнул замки, отошел в сторону и включил погрузчик. Робот подъехал, аккуратно взял контейнер двумя металлическими лапами, поднял его и плавно опустил в кузов грузового элера. Когда ящик занял свое место, Джек закрепил его тросами, еще раз окинул взглядом и запер заднюю дверь.
– Ты поосторожнее, – сказал наблюдавший за его действиями толстяк в форменной одежде «Интергалактик». – Этот артефакт миллионы стоит!
– Ты это в десятый раз повторяешь, док, – ответил Джек. – Может, хватит уже? Все в порядке будет с ихними миллионами. Эх, мне бы хоть половину от миллиона – я бы не отказался…
Толстяк сел сзади, а Джек расположился в кабине, запустил двигатель и пошел на разгон. Небо было ясное, погода не предвещала сюрпризов, так что он рассчитывал доставить груз быстро. Бурчал он скорее по привычке – за один этот рейс корпорация должна была заплатить ему столько, сколько он обычно получал за сотню. Что представляет собой артефакт, Джек представлял смутно, хотя догадывался: то, что он создан Предшественниками, само по себе еще не повод платить такие деньги. Впрочем, его дело маленькое: доставить по назначению. Ему сообщили ровно столько, сколько нужно было – это в порядке вещей, Джек и не думал возражать.
Сложностей с машиной не было никаких – в другой ситуации он включил бы автопилот, но ради столь ценного груза можно было и потерпеть несколько часов. Начальник, усыпленный плавностью полета, дрых на заднем сиденье. Джек надел наушники, настроился на любимый «Ремус» и расслабился. Все складывается отлично, думал он. Я получу деньги, и у нас с малышкой наконец будет своя квартира. Мы больше не будем зависеть ни от кого. Это не значит, конечно, что надо бросать работу. Напротив, за место у «интеров» надо держаться. Надо, чтобы они всегда имели его в виду на будущее, если речь зайдет о перевозке еще чего-нибудь важного и ответственного.
Когда элер достиг отрогов гряды Мазатаг, погода начала портиться. Усиливающийся ветер гонял по воздуху мириады песчинок, за которыми с трудом угадывалась земля. Джек поднял машину выше – перед горами в любом случае надо было набрать высоту. Однако наверху порывы ветра оказались еще сильнее. Теперь пришлось целиком сосредоточиться на управлении. Странно, думал он, а обещали, что будет ясно на всем пути. Ничего не меняется: люди скоро доберутся до других галактик, а синоптики как врали, так и врут по-прежнему.
Склон горы под машиной едва угадывался – впрочем, впереди видимость была не лучше. Ветер разошелся настолько, что Джек включил дополнительные стабилизаторы, которые должны были выравнивать машину и не давать отклониться от нужного направления. Конечно, они требовали и дополнительной энергии, но что делать? Водитель сжимал джойстик, то и дело резко наклоняя его вправо или влево, когда элер начинало заносить.
Сзади проснулся толстяк, глянул вперед узкими со сна глазами:
– Куда это тебя понесло?
– Я что, виноват, что тут целая буря? Не мешай, док, не до тебя сейчас!
– Но ведь не должно было… – сказал тот.
– Вот и я думал, что не должно!
Джек едва выровнял машину после очередного виража. Вдруг нос завалился вперед, и элер стал уходить в пике. Шофер сильно потянул джойстик на себя. Грузовик немного приподнялся, но вскоре снова начал падать.
– Да что же это, мать вашу!
Джек включил дополнительный маневровый движок, дал форсаж и наконец сумел вернуть себе управление. Элер выровнялся, и он свернул на восток, чтобы скорее уйти от гор в надежде, что там ветер прекратится. Некоторое время курс удавалось выдерживать. Потом налетели новые порывы, и Джек почувствовал, что снова теряет контроль.
– Сядь! – закричал начальник. – Садись и переждем, потом полетим!
Легко сказать, подумал Джек. Если сейчас начать опускаться, то можно запросто рухнуть носом в землю. Как ни парадоксально, но лучшим выходом было подняться еще выше. Именно это он и попытался сделать. В какой-то момент Джеку показалось, что ветер ослабевает. Еще чуть-чуть, и машина выйдет из зоны бури, а он сможет забыть об этом кошмаре и спокойно долететь до Кантровска… Вдруг элер завалился на левый бок – отказал один из стабилизаторов. Пришлось срочно менять регулировки, но стремительный поток сбил грузовик в сторону еще сильнее, он накренился и штопором понесся вниз. Джек судорожно пытался вырулить, понимая, что машина не вытягивает. До земли было восемьсот метров, и расстояние быстро уменьшалось.
– Все, хана! Надо прыгать! – крикнул он толстяку, который смотрел перед собой круглыми глазами.
– Но артефакт… – пробормотал тот беспомощно.
– На х…! Жить хочешь?
Джек с сожалением подумал о квартире, про которую придется забыть еще неизвестно на сколько времени. Сорвал с верхней полки два рюкзака и кинул один начальнику:
– Дергай здесь… Только не сейчас! Когда выпрыгнешь!
Схватился за дверь, щелкнул замком, толкнул от себя – та не открывалась. На всякий случай он прошелся по запирающим кнопкам на пульте – нет, тут все нормально. Значит, где-то заклинило. Ну что же это такое: мало того что буря, теперь еще это… Он навалился на дверь изо всех сил, но ничего не получалось. Джек попробовал с другой стороны, но и там было то же самое.
– Черт! Черт! – заорал он.
Об управлении машиной Джек уже не заботился, и та неслась к земле носом вниз. Он схватил с верхней полки топорик и начал рубить, чувствуя, что затея безнадежна: грузовик бронированный, хрен прошибешь. Но, может быть, в замке что-то соскочит и освободит запор? После нескольких ударов, когда Джек почти потерял надежду, замок клацнул и дверь распахнулась, впустив внутрь поток горячего воздуха, пересыпанного песком.
Джек выскочил наружу, сделав знак толстяку следовать за ним. Он не видел, понял тот его или нет, – сразу закрыл глаза, спасаясь от атак песчаного воинства. Пускай разбирается сам – тут своя жизнь дорога! Нащупал кольцо, дернул… и оно осталось у него в руке.
Хотелось ругаться во весь голос, но Джек сцепил зубы – слишком много песка было в воздухе. Он лихорадочно шарил в поисках веревки: она должна торчать из рюкзака, вместо оторванного кольца дернуть за нее, и все будет в порядке… Веревки почему-то не было. Может, она застряла внутри, так что даже конец не торчит наружу? Что же теперь делать?! Тут уже не квартира – какая к черту квартира, самому бы спастись!
Когда Джек нащупал веревку, было уже слишком поздно. Он потянул, рюкзак распахнулся, выпуская наружу плотно упакованную ткань… а в следующий миг сквозь песок проступил твердый горный склон.
И тут Джек внутренним зрением увидел, как его грузовик врезается в землю. Как внутри, в кузове, от удара слетает крышка с контейнера. Как подскакивает артефакт – он больше не сверкает: сейчас, при отсутствии света, его поверхность кажется матовой. Как сверху его придавливает прогнувшийся ящик, на который напирает стремительно ломающийся кузов. И как кубик трескается и вмиг разбивается на тысячу осколков. А потом машину рвет на части, они летят во все стороны, и где-то там, среди них, разлетаются и кусочки инопланетного артефакта.
Не будет им никаких миллионов, успел подумать Джек. А в следующий миг он уже не мог думать ни о чем.
* * *
Комната была маленькой, размером с тюремную камеру. Отчасти ею она и являлась, хотя, конечно, никто не называл ее так. Выглядела она даже уютно: текстуры изображали пальмы на морском побережье, а климатизатор регулярно поддувал настоящим бризом. Зато мебель была по-тюремному скромной: койка, напичканная всякой медицинской автоматикой, рядом – тумбочка и стул, в другом углу – умывальник и прячущийся в стене унитаз. На койке, дремля, лежал Михаил Квалин.
Когда его обнаружили без сознания в модуле неподалеку от «Призрака», никто не верил, что он выживет. Организм был буквально выжат досуха и получил такую дозу радиации, что другой на его месте не протянул бы и дня. Однако в реабилитационном центре на Титане Квалин неожиданно быстро пошел на поправку. Сейчас он уже мог сам вставать с кровати, и врачи были уверены, что жизнь его вне опасности.
В списке пациентов он значился как маризянский подданный Алехан Ремпальдс.
Толкнув дверь, командующий дальней разведкой Анатолий Сундуков вошел в комнату. Казалось, разведчик спит, но он тут же поднял голову и взглянул на вошедшего.
– О, друг-Сундук! Как я рад!.. Хотя не знаю, могу ли еще называть тебя другом.
– Миша, знал бы ты, чего мне стоило сюда попасть! – сказал Сундуков, присаживаясь на стул. – Пришлось выпрашивать разрешение у самого Чжу. Но прорвался-таки! Ты как вообще?
– Живой… – Квалин выдержал паузу. – Как я выбрался-то? Я только цифры зеленые помню, когда отсчет начался… Дальше не помню ни хрена, аж пока здесь не оказался. А от этих врачей ничего не добьешься.
– Кто ж тебя знает, как? «Советчики» модуль с тобой подобрали. Говорят, ты один за пультом сидел… или лежал, скорее.
– Один, – согласился Михаил. – Один за всех, а все на одного, как обычно. – Он улыбнулся.
– Чувство юмора не теряешь, – заметил Сундуков. – Настроение боевое – это хорошо!
– Об этом не беспокойся – мое чувство юмора только вместе со мной помрет. Лучше расскажи: чего там и как? Я когда очнулся, первое что спросил: он взорвался? «Призрака» больше нет? Да, сказали, взорвался. А больше ничего не говорят, о чем ни спроси. Не хотят, чтобы волновался, или фиг знает чего… Но ты ж меня щадить не станешь? Скажи честно: война уже идет?
– Какая война? – Командующий даже удивился.
– Ладно тебе, Толик… С Кумбиэном, какая еще?
– Нет никакой войны, – сказал Сундуков.
– А подробнее?
– Ты про Хейгорна, выходит, тоже не знаешь?
– Я еще удивился, кто это его станцию так красиво разнес.
– Вот он сам и разнес!
Квалин даже подскочил на кровати:
– Толик, ты это… ты серьезно, что ли?
– Его, по идее, уже должны были определить в психушку. После того, как он застрелил президента Делиана, обвинил всех вокруг в предательстве, а на закуску как раз и разнес свою станцию. Свои же капитаны его и арестовали. Наши декаэновцы еще поблизости оказались, им тоже от него досталось…
– А они что там делали?
– Чжу их отправил вдогонку за Мэри Уинслоу.
– Придурки! Они бы еще в сам «Призрак» поперлись! Никак не усвоят, что их всемогущество дальше Земли не распространяется!
– Между прочим, Миша, инициатива моя была, – отметил Сундуков.
– Ну… ладно, что толку теперь… Так а дальше что?
– В общем, у кумбиэнцев сейчас своих проблем хватает: двух президентов потеряли, в компании полный разброд… Еще Эстиман на них наехал через Совет. Требуют заводы закрыть… или переоборудовать, чтоб экологию не портили. Поняли ребята, когда момент надо ловить – теперь кумбиэнцы легко не отвертятся… Правда, выставить счет за «Призрак» им это не помешало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Прошло несколько минут, прежде чем Квалин поднял голову. Его руки были красными, и весь костюм стал багровым. Девушка давно уже не подавала признаков жизни. Михаил поднял глаза на убийцу: Диранст неподвижно замер у стены. Со стороны могло показаться, что он просто устал и присел отдохнуть, но разведчик видел, что его тело тоже залито кровью.
– Мы точно идиоты!.. – сказал Квалин вслух и нервно хихикнул. Снова взглянул на Мэри. – Почему?..
Почему она это сделала, думал он, почему встала между нами? Сама ведь говорила, что после всего, что они натворили, мечтает об их смерти. А тут у нее была отличная возможность избавиться от обоих, даже не прикладывая усилий, – так почему же? Вдруг показалось, что эти мысли – полная ерунда, что он не понимает чего-то важного, и пока не поймет – нечего даже пытаться найти ответ. Все это действительно ерунда, подумал Квалин и повернулся к источнику. Сделал шаг, другой – и вот уже карабкался на глыбу бывшего пульта.
Бомба была перед ним, все там же, на трубе – только протянуть руку. Но Михаил почему-то опустил глаза. Он ясно увидел картину: вот ключ падает по яме. К ее стенам тут и там примыкают трубы, уходящие в нутро «Призрака». «Яйцо» цепляется за выступ у одной из них и уже скачет по ней. Узкая трубка вскоре заканчивается решеткой, но та приоткрывается, и ключ перелетает в более широкую – знакомую разведчику зеркальную трубу. Скользит по ней, набирая скорость, лихо делает виражи на поворотах… на одном из них неожиданно проваливается в люк – и падает в небольшую комнатку.
Квалин абсолютно четко видел эту комнатку с мертвыми механизмами и шкафом в углу, возле которого приземлился ключ. Если я выйду отсюда, думал он, и немного пройдусь по коридорам, то легко ее найду. Тогда я возьму ключ, вернусь сюда, вставлю его на место и войду в фиолетовый круг. И первое, что я сделаю, – чтобы она жила. Чтобы все они жили! По крайней мере, постараюсь. А потом… потом…
Михаил дотянулся до панели управления. Какой там код показывал Диранст? На миг Квалину показалось, что он забыл его, но память тут же указала нужную ячейку, и он увидел всю последовательность от первой до последней цифры. Я мог бы многое сделать, думал разведчик, нажимая кнопки одну за другой. Прежде всего я сделал бы так, чтобы люди больше не воевали. Чтобы отпала необходимость в оружии, потому что им не надо будет никого убивать. Но тогда надо, чтобы людям было незачем воевать… Что ж, пускай будет единая Галактика. Единое правительство… Но правительство, власть – это тоже источник смертей. Одни стоят наверху, а другие лезут туда же, чтобы скинуть их и занять их место… Не надо власти, надо как у маризян: только ответственность. Пусть каждый будет властен лишь над собой, если же тебе подконтролен кто-то еще – знай, что ты теперь отвечаешь за его действия так же, как за свои. Но подконтролен он может быть лишь в одном вопросе и только на время его решения, во всем остальном же – свободен, как ветер. Нет власти, нет верхов и низов. Каждый сам себе хозяин, сам за себя и сам по себе… но у маризян это хорошо работает, потому что их не так много. А как быть землянам, кумбиэнцам, хайламцам? Что делать с теми миллионами, миллиардами людей, которые не хотят ответственности? Которым нужно, чтобы за них отвечал лидер, ведущий их… неважно, куда. Главное, что он – впереди, а они – за его широкой спиной.
Квалин набрал последнюю цифру и впился взглядом в кнопку «старт». Будто боялся: стоит отвести глаза – и нажать ее уже не хватит духу. Верно, думал он, не надо никаких Предшественников, никакой воли «Призрака» – все и без того хуже некуда. Потому что, как обычно, вряд ли кто-то способен навредить людям больше, чем они сами. Ведь всякий, кто встанет в круг и обретет силу, будет пытаться переделать мир под себя. Почувствует себя богом, который строит все по своему образу и подобию. И дело даже не в том, что вряд ли кто-то в нашей Галактике достоин быть богом. Дело в том, что мы все слишком разные, чтобы служить одному богу… каким бы идеальным он ни был. И это чертовски хорошо, что мы разные! И что у каждого из нас своя точка воли, с которой не в состоянии ничего сделать даже такое совершенное существо, как Кейвон Хаймс. А может, Кейвон Хаймс, будучи гораздо мудрее нас, понимал это с самого начала, и поэтому он и не пытался завладеть силой источника, а вместо этого он… он… что?
Вдруг кнопка начала расплываться и превратилась в бесформенное пятно. По коже побежали мурашки, в голове оглушительно застрекотали сверчки. Наверное, действовала радиация – поглотитель ведь давно сдох. А может, и не только она… В любом случае, стоило поторопиться.
Михаил с силой вдавил кнопку, и тут же индикатор вспыхнул зеленым: «Деконцентрация запущена». Несколько секунд надпись сохранялась, а затем на ее месте высветилось время: «30:00». Первое число тут же сменилось на «29», и секунды начали уменьшаться, приближая миг, когда все будет кончено.
Ну что ж, первый, мысленно сказал Квалин сам себе, у тебя есть полчаса на то, чтобы смыться с этой жестянки. Сможешь?
И сам себе ответил: а разве у меня есть выбор?
VIII
Джек в последний раз взглянул на артефакт. В прямом солнечном свете, обычном для пустыни Такла-Макан, гладкий фиолетовый куб давал яркие блики, так что иногда даже приходилось прикрывать глаза. Выглядывавший сбоку обрезок трубы портил картину – невольно хотелось отсечь его и оставить только сам кубик, совершенное творение иной цивилизации, может быть – самих Предшественников. Джек с сожалением опустил крышку контейнера, и творение скрылось под ней. Он защелкнул замки, отошел в сторону и включил погрузчик. Робот подъехал, аккуратно взял контейнер двумя металлическими лапами, поднял его и плавно опустил в кузов грузового элера. Когда ящик занял свое место, Джек закрепил его тросами, еще раз окинул взглядом и запер заднюю дверь.
– Ты поосторожнее, – сказал наблюдавший за его действиями толстяк в форменной одежде «Интергалактик». – Этот артефакт миллионы стоит!
– Ты это в десятый раз повторяешь, док, – ответил Джек. – Может, хватит уже? Все в порядке будет с ихними миллионами. Эх, мне бы хоть половину от миллиона – я бы не отказался…
Толстяк сел сзади, а Джек расположился в кабине, запустил двигатель и пошел на разгон. Небо было ясное, погода не предвещала сюрпризов, так что он рассчитывал доставить груз быстро. Бурчал он скорее по привычке – за один этот рейс корпорация должна была заплатить ему столько, сколько он обычно получал за сотню. Что представляет собой артефакт, Джек представлял смутно, хотя догадывался: то, что он создан Предшественниками, само по себе еще не повод платить такие деньги. Впрочем, его дело маленькое: доставить по назначению. Ему сообщили ровно столько, сколько нужно было – это в порядке вещей, Джек и не думал возражать.
Сложностей с машиной не было никаких – в другой ситуации он включил бы автопилот, но ради столь ценного груза можно было и потерпеть несколько часов. Начальник, усыпленный плавностью полета, дрых на заднем сиденье. Джек надел наушники, настроился на любимый «Ремус» и расслабился. Все складывается отлично, думал он. Я получу деньги, и у нас с малышкой наконец будет своя квартира. Мы больше не будем зависеть ни от кого. Это не значит, конечно, что надо бросать работу. Напротив, за место у «интеров» надо держаться. Надо, чтобы они всегда имели его в виду на будущее, если речь зайдет о перевозке еще чего-нибудь важного и ответственного.
Когда элер достиг отрогов гряды Мазатаг, погода начала портиться. Усиливающийся ветер гонял по воздуху мириады песчинок, за которыми с трудом угадывалась земля. Джек поднял машину выше – перед горами в любом случае надо было набрать высоту. Однако наверху порывы ветра оказались еще сильнее. Теперь пришлось целиком сосредоточиться на управлении. Странно, думал он, а обещали, что будет ясно на всем пути. Ничего не меняется: люди скоро доберутся до других галактик, а синоптики как врали, так и врут по-прежнему.
Склон горы под машиной едва угадывался – впрочем, впереди видимость была не лучше. Ветер разошелся настолько, что Джек включил дополнительные стабилизаторы, которые должны были выравнивать машину и не давать отклониться от нужного направления. Конечно, они требовали и дополнительной энергии, но что делать? Водитель сжимал джойстик, то и дело резко наклоняя его вправо или влево, когда элер начинало заносить.
Сзади проснулся толстяк, глянул вперед узкими со сна глазами:
– Куда это тебя понесло?
– Я что, виноват, что тут целая буря? Не мешай, док, не до тебя сейчас!
– Но ведь не должно было… – сказал тот.
– Вот и я думал, что не должно!
Джек едва выровнял машину после очередного виража. Вдруг нос завалился вперед, и элер стал уходить в пике. Шофер сильно потянул джойстик на себя. Грузовик немного приподнялся, но вскоре снова начал падать.
– Да что же это, мать вашу!
Джек включил дополнительный маневровый движок, дал форсаж и наконец сумел вернуть себе управление. Элер выровнялся, и он свернул на восток, чтобы скорее уйти от гор в надежде, что там ветер прекратится. Некоторое время курс удавалось выдерживать. Потом налетели новые порывы, и Джек почувствовал, что снова теряет контроль.
– Сядь! – закричал начальник. – Садись и переждем, потом полетим!
Легко сказать, подумал Джек. Если сейчас начать опускаться, то можно запросто рухнуть носом в землю. Как ни парадоксально, но лучшим выходом было подняться еще выше. Именно это он и попытался сделать. В какой-то момент Джеку показалось, что ветер ослабевает. Еще чуть-чуть, и машина выйдет из зоны бури, а он сможет забыть об этом кошмаре и спокойно долететь до Кантровска… Вдруг элер завалился на левый бок – отказал один из стабилизаторов. Пришлось срочно менять регулировки, но стремительный поток сбил грузовик в сторону еще сильнее, он накренился и штопором понесся вниз. Джек судорожно пытался вырулить, понимая, что машина не вытягивает. До земли было восемьсот метров, и расстояние быстро уменьшалось.
– Все, хана! Надо прыгать! – крикнул он толстяку, который смотрел перед собой круглыми глазами.
– Но артефакт… – пробормотал тот беспомощно.
– На х…! Жить хочешь?
Джек с сожалением подумал о квартире, про которую придется забыть еще неизвестно на сколько времени. Сорвал с верхней полки два рюкзака и кинул один начальнику:
– Дергай здесь… Только не сейчас! Когда выпрыгнешь!
Схватился за дверь, щелкнул замком, толкнул от себя – та не открывалась. На всякий случай он прошелся по запирающим кнопкам на пульте – нет, тут все нормально. Значит, где-то заклинило. Ну что же это такое: мало того что буря, теперь еще это… Он навалился на дверь изо всех сил, но ничего не получалось. Джек попробовал с другой стороны, но и там было то же самое.
– Черт! Черт! – заорал он.
Об управлении машиной Джек уже не заботился, и та неслась к земле носом вниз. Он схватил с верхней полки топорик и начал рубить, чувствуя, что затея безнадежна: грузовик бронированный, хрен прошибешь. Но, может быть, в замке что-то соскочит и освободит запор? После нескольких ударов, когда Джек почти потерял надежду, замок клацнул и дверь распахнулась, впустив внутрь поток горячего воздуха, пересыпанного песком.
Джек выскочил наружу, сделав знак толстяку следовать за ним. Он не видел, понял тот его или нет, – сразу закрыл глаза, спасаясь от атак песчаного воинства. Пускай разбирается сам – тут своя жизнь дорога! Нащупал кольцо, дернул… и оно осталось у него в руке.
Хотелось ругаться во весь голос, но Джек сцепил зубы – слишком много песка было в воздухе. Он лихорадочно шарил в поисках веревки: она должна торчать из рюкзака, вместо оторванного кольца дернуть за нее, и все будет в порядке… Веревки почему-то не было. Может, она застряла внутри, так что даже конец не торчит наружу? Что же теперь делать?! Тут уже не квартира – какая к черту квартира, самому бы спастись!
Когда Джек нащупал веревку, было уже слишком поздно. Он потянул, рюкзак распахнулся, выпуская наружу плотно упакованную ткань… а в следующий миг сквозь песок проступил твердый горный склон.
И тут Джек внутренним зрением увидел, как его грузовик врезается в землю. Как внутри, в кузове, от удара слетает крышка с контейнера. Как подскакивает артефакт – он больше не сверкает: сейчас, при отсутствии света, его поверхность кажется матовой. Как сверху его придавливает прогнувшийся ящик, на который напирает стремительно ломающийся кузов. И как кубик трескается и вмиг разбивается на тысячу осколков. А потом машину рвет на части, они летят во все стороны, и где-то там, среди них, разлетаются и кусочки инопланетного артефакта.
Не будет им никаких миллионов, успел подумать Джек. А в следующий миг он уже не мог думать ни о чем.
* * *
Комната была маленькой, размером с тюремную камеру. Отчасти ею она и являлась, хотя, конечно, никто не называл ее так. Выглядела она даже уютно: текстуры изображали пальмы на морском побережье, а климатизатор регулярно поддувал настоящим бризом. Зато мебель была по-тюремному скромной: койка, напичканная всякой медицинской автоматикой, рядом – тумбочка и стул, в другом углу – умывальник и прячущийся в стене унитаз. На койке, дремля, лежал Михаил Квалин.
Когда его обнаружили без сознания в модуле неподалеку от «Призрака», никто не верил, что он выживет. Организм был буквально выжат досуха и получил такую дозу радиации, что другой на его месте не протянул бы и дня. Однако в реабилитационном центре на Титане Квалин неожиданно быстро пошел на поправку. Сейчас он уже мог сам вставать с кровати, и врачи были уверены, что жизнь его вне опасности.
В списке пациентов он значился как маризянский подданный Алехан Ремпальдс.
Толкнув дверь, командующий дальней разведкой Анатолий Сундуков вошел в комнату. Казалось, разведчик спит, но он тут же поднял голову и взглянул на вошедшего.
– О, друг-Сундук! Как я рад!.. Хотя не знаю, могу ли еще называть тебя другом.
– Миша, знал бы ты, чего мне стоило сюда попасть! – сказал Сундуков, присаживаясь на стул. – Пришлось выпрашивать разрешение у самого Чжу. Но прорвался-таки! Ты как вообще?
– Живой… – Квалин выдержал паузу. – Как я выбрался-то? Я только цифры зеленые помню, когда отсчет начался… Дальше не помню ни хрена, аж пока здесь не оказался. А от этих врачей ничего не добьешься.
– Кто ж тебя знает, как? «Советчики» модуль с тобой подобрали. Говорят, ты один за пультом сидел… или лежал, скорее.
– Один, – согласился Михаил. – Один за всех, а все на одного, как обычно. – Он улыбнулся.
– Чувство юмора не теряешь, – заметил Сундуков. – Настроение боевое – это хорошо!
– Об этом не беспокойся – мое чувство юмора только вместе со мной помрет. Лучше расскажи: чего там и как? Я когда очнулся, первое что спросил: он взорвался? «Призрака» больше нет? Да, сказали, взорвался. А больше ничего не говорят, о чем ни спроси. Не хотят, чтобы волновался, или фиг знает чего… Но ты ж меня щадить не станешь? Скажи честно: война уже идет?
– Какая война? – Командующий даже удивился.
– Ладно тебе, Толик… С Кумбиэном, какая еще?
– Нет никакой войны, – сказал Сундуков.
– А подробнее?
– Ты про Хейгорна, выходит, тоже не знаешь?
– Я еще удивился, кто это его станцию так красиво разнес.
– Вот он сам и разнес!
Квалин даже подскочил на кровати:
– Толик, ты это… ты серьезно, что ли?
– Его, по идее, уже должны были определить в психушку. После того, как он застрелил президента Делиана, обвинил всех вокруг в предательстве, а на закуску как раз и разнес свою станцию. Свои же капитаны его и арестовали. Наши декаэновцы еще поблизости оказались, им тоже от него досталось…
– А они что там делали?
– Чжу их отправил вдогонку за Мэри Уинслоу.
– Придурки! Они бы еще в сам «Призрак» поперлись! Никак не усвоят, что их всемогущество дальше Земли не распространяется!
– Между прочим, Миша, инициатива моя была, – отметил Сундуков.
– Ну… ладно, что толку теперь… Так а дальше что?
– В общем, у кумбиэнцев сейчас своих проблем хватает: двух президентов потеряли, в компании полный разброд… Еще Эстиман на них наехал через Совет. Требуют заводы закрыть… или переоборудовать, чтоб экологию не портили. Поняли ребята, когда момент надо ловить – теперь кумбиэнцы легко не отвертятся… Правда, выставить счет за «Призрак» им это не помешало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53